Глава 10

Комната, вылизанная лунным светом, время, застывшее в разбитых часах. Эта новая ночь кажется тихой и спокойной после вчерашнего буйства стихии. Сегодня будет мирно, потому что ночь не длится вечно. Вот только откуда наивному мозгу Ларса знать, что спокойствие приходит лишь со смертью, там, где за гранью бытия мы все сливаемся с абсолютом. Почему так пуст последний приют? Где все? Почему вокруг такая тишина, что просто давит на уши? И лишь в окно издевательская улыбка луны. Её изъеденные оспой щёки больше не горят красным предсмертным румянцем, она полна серого спокойствия, она просто ждёт.

– Эанир не должен делать того, что собирается, – прошептала Кристина, наблюдая за сонным безмолвием сквозь пелену реальности. Там, завернувшись в одеяло, мальчик спал на полу, видя чёрную, лишённую снов пустыню. Он даже не подозревал, насколько близок к смерти.

– Почему? – словно издеваясь, спросил Серый. Его улыбка резала без ножа.

– Это может угрожать балансу всего Мира за Гранью. Это чревато для нас всех.

– Почему именно он, а не сотни других жалких детишек?

– Он был под ответственностью света, но не под защитой.

– Эти светлые задницы редко могут хоть кого-то защитить, – огрызнулся демон. – Но почему именно он?

– Потому что он был близок к тебе. Впрочем, у высших нет логики. Они просто играют. Просто пытаются сдерживать твой непомерный аппетит, чтобы ты сам себе не навредил, – прошептала ведьма.

– Прекрати, твой голос зудит у меня в голове, я не из тех, кто сворачивает со своей кровавой дорожки.

Невидимые нити, сплетавшие разум Кристины и Эанира, оборвались.

– С кем ты разговариваешь? – спросила Ласа, протягивая к нему свои синие руки со следами перепонок. Казалось, что в сосудах под кожей у неё вместо крови плещется морская вода. Она так и не избавилась от этого рыбного запаха.

– Не твоё дело.

В один миг Эанир оказался возле постели Ларса и провёл рукой по его лицу, старясь не задеть его когтями.

– Ты такой милый, когда спишь, ты так похож на мёртвого сейчас, если бы не твоё дыхание. Оно так мешает.

Серый знал, что никто не придёт спасать этого мальчишку, он не столь ценен даже для сердобольной ведьмы, а его друзья слишком трусливы. Это ли не типаж идеальной жертвы? Мальчик спал, его ледяное спокойствие словно насмехалось над смертью. Он приехал сюда, чтобы умереть, об этом и так знали все, кроме него. Так наверное, пора претворить в жизнь его негласную мечту.

Эанир тихо коснулся губ Ларса, чувствуя на них тепло и жизнь. В эту ночь луна светила слишком ярко, делая кожу мальчика почти серебристо-бледной, словно стирая этот пошлый загар. «Ночь, луна, смерть», – радостно возликовало сердце Серого. Он молча освобождал свою жертву от одежды, словно открывая подарочную упаковку. Ему не был нужен секс, этот пресловутый генитальный контакт, он хотел заглянуть гораздо глубже – в душу, в самую суть своей жертвы.

Выпускались когти, скалились хищные зубы пилочкой, демон был готов зайти дальше всех. Чёрный коготь наподобие скальпеля нежно разрезал кожу под ключицами, образуя некое подобие креста без верхней лини, почти правильный надрез патологоанатома, только вот руки дрожат от волнения и жертва ещё жива. Осторожно мальчик открыл глаза, надеясь, что пять острых лезвий, копошащихся в его теле, – просто сон. Он увидел расходящуюся на животе кожу, она была как ткань или верхний слой мясного пирога. Боль куда-то отступила, забылась в глубине сознания, поняла, что уже поздно что-то менять. Ларс хотел закричать, только ему всё ещё не верилось в реальность происходящего. Эти страшные огромные глаза наблюдали за ним, пылали страстью и чистым безумием, как два осколка луны. Существо смотрело пристально, мальчик снова перевел взгляд вниз, надеясь не застать там кровавое месиво из собственных кишок, но увидел лишь белые пальцы существа, погрязшие в чёрной от темноты каше внутренностей. Когти-лезвия вонзались глубже. Внутри что-то переломилось с каким-то неприятным хрустом. Неужели он добрался до костей? Тяжело думать, когда кто-то рвёт тебя на части, ломая с лёгкостью, словно ты и не человек, а просто кукла из сухих веток.

Боль вспыхнула, расцвела ядовитым цветком, отражаясь в каждой клетке тела. Её вряд ли можно было сравнить с чем-то, что раньше приходилось чувствовать Ларсу. Она обволакивала, затягивая в неведомую пучину, всего один шаг – и больше никогда не будет больно. Потом всё стихло… и его глаза навсегда закатились.

Эанир рассмеялся, слизывая с пальцев кровь.

– А внутри ты такой же, как и все. Скучно!

Он махнул рукой и друзья, сидевшие до этого в темноте, молча наблюдавшие за работой мастера, устремились вперёд, туда, где их ждал превосходный пир. Их всегда восхищала чистая и тихая работа Эанира, но они никогда не решились бы себе в этом признаться, потому что мешал закоренелый эгоизм ночных чудовищ, привыкших любить только себя. Серый не притронулся к мясу, побрезговав даже глазами.

Они наслаждались трапезой, громко лязгая зубами. Их целью, как обычно, была не пища, а лишь надругательство над телом. Нужно было превратить его в лоскуты кожи и мышц, не оставить ни одной целой кости, уничтожить былую красоту. Именно так они могли переварить чужую сущность.

– В чём дело? – спросил Шери, поворачивая к нему окровавленное лицо.

– Когда слишком долго чего-то хочешь и получаешь наконец, то это перестаёт радовать. У каждой мечты есть свой срок годности.

– Печально.

Знали бы они на самом деле, что мечтать и разочаровываться могут лишь столь развитые демоны, как Эанир. Его это всегда раздражало подобное мнимое сочувствие со стороны остальных, этих примитивных от начала и до конца существ. Однако он знал, что где-то в этом городе живёт его настоящая мечта, та, что не перегорит и не скроется.

***

– Они и его убили, – произнесла Кристина равнодушно и отстранённо.

– Тебя это волнует? – спросил Серафим, равнодушно наливая себе коньяк в чай.

– Меня волнует, что будет с нами, всё остальное меня мало касается.

– Я думаю, мы справимся…

В воздухе веяло смертью, вороны кружились над морем, как чёрная пародия на чаек. Небо наливалась красным, отражаясь в кровавой воде.

***

Поговаривали, что раньше Дьявол был частым гостем в Чёртовой Пристани. Только теперь его приход никто не заметил. Когда на землю спускается ад, никому нет дела до того, кто приходит в полночь по лунной дорожке, едва касаясь воды подошвами ботинок. Вода не принимала его тело, как и огонь. Дьявол мог придти откуда угодно, однако хотелось сохранить давнюю традицию, которой следовали его предшественники в дни великой беды. Его манил запах невинной крови и пепел, заменивший дождь. Он шёл один, не надеясь на пышный приём в свою честь – все и так слишком заняты, они и так слишком боятся или наслаждаются сошедшей тьмой.

На кладбище погибших кораблей застыл одинокий силуэт, подставляя лицо горько-солёному ветру. Он продолжал всматриваться вдаль. Он был единственный, кто знал, что происходит. Они могли встретиться в любом месте в любое время, однако зачем отменять всю эту романтику? Дьявол сошёл на песок, море расступилось, шипя от его жара.

– Здравствуй, – сказал он, снимая широкополую шляпу, разметав каштановые кудри по ветру.

– Здравствуй, А…, начал было тот другой, но Дьявол оборвал его жестом.

– Не зови меня так, для них я просто Полынь.

Он достал тонкую трубку и закурил. По запаху Светлый понял, что это опий. Дьявол неисправим, пусть представляется Полынью или кем-то ещё, он всё равно неисправим.

Они бродили вдоль остовов кораблей, наслаждаясь шумом прибоя и гнилостным запахом моря. За всё время их молчание не осквернялось словами. Светлый молча взял трубку, впуская в лёгкие сладковатый опиумный дым. Он тоже был падок на разного рода экзотику, совсем не чуждую его природе, его, избравшего своим символом маковый цвет. Заплывший глаз луны то и дело таращился из-за облаков. Ночь была на редкость светлой, пусть и отсвечивала алым. Эти двоим всё казалось уютным, словно отсвет керосиновой лампы в красном абажуре. Они поднимались выше по неровной горной тропе, туда, где в мирной коме дремал город.

Город пах смесью пряностей, рыбы и крови, создавая почти парфюмерное зловоние. Тихие шаги, отблески луны в осколках стёкол на мостовой. Застывшая идиллия, только на соседней улице слышен был хруст живых костей и хриплые стоны. Светлый и Полынь не смеют вмешиваться в дела людей, они молча пройдут, закрывая глаза на эту мелкую крысиную возню. Им интересно другое. Печальный дух города сделал мир неотличимым от ада: всё почти так же, даже страшнее, жуткая пародия на действительность, гипертрофированные пороки общества, как уродливые язвы, расцветали на ночных улицах. Вороны с изящной быстротой обгладывали кости, стремясь сделать так, чтобы к утру улицы снова сияли девственной чистотой, не оставив и следа от ночных трупов. Никто не заметит, только ветер сорвёт со столбов объявления о пропавших без вести, в этих местах и не к такому привыкли.

Ночные гости повернули в сторону заброшенной церкви, сделав небольшой крюк по сонным улицам, вернулись обратно к морю. Море стонало в преддверии шторма, ветер усиливался. Внизу белели гребни волн, разбивающихся о камни. В церкви не было ни одной живой души, не считая запаха нечистых созданий нижних миров и острого запаха недавней смерти.

– Мне даже жаль этого мальчика, я когда-то вручил ему мак, не дав заблудиться между мирами. Жаль, я не умею спасать людей, мне это не позволено, – прошептал Светлый, поднимаясь по лестнице.

– А мне никого не жалко, – Полынь пожал плечами. – Не умею я так.

Светлый не стал подниматься наверх, так и оставшись дожидаться своего спутника на лестнице. Не то чтобы его пугала смерть, просто для него и так всё было ясно. Дьявол был там, наверху, осматривая безжизненное тело. Наверное, именно так он набирался вдохновения и черпал новые впечатления. Внизу раздались какие-то шаги, но никто уже этому не удивлялся.

Кристина не знала, что вело её сейчас по следам недавней смерти. Может быть, оставшееся раскаяние ещё камнем давило на грудь или простое любопытство. Серафим ступал следом, боясь оставить её одну. Возможно, это из-за странного страха умереть по отдельности.

– Я узнал всё, что хотел, – услышала ведьма чей-то глубокий голос, обращённый явно не к ней.

– Я давно всё знал, – ответил кто-то другой с более звонким и живым тенором.

– У нас гости.

Казалось, словно зажёгся свет, которого отродясь не было в старых развалинах. Сначала это была небольшая искорка, потом она всё разгоралась, пока вокруг не стало так же светло, как от множества свечей. На лестнице стояли двое: один довольно высокий, несмотря на погоду, одет в длинный чёрный плащ и широкополую шляпу. Выглядел он довольно молодо, даже слегка андрогинно и возвышенно. Яркие янтарные глаза походили на искры угольков. Он старался улыбаться дружелюбно, но у него это плохо получалось. Второй же казался его противоположностью: слишком молод, даже скорее слишком юн. Длинная светлая чёлка почти полностью скрывала его глаза. Одет как-то слишком просто для нечеловеческой сущности, которой наверняка является: простая светлая рубашка, джинсы и нелепые цветные кеды. К тому же, много разномастных браслетов на руках. Первый сошёл на несколько ступенек вниз и, сняв шляпу, слегка поклонился:

– Разрешите представиться – его величество Дьявол!

– Ну а я отвечаю за свет, – ухмыльнулся второй.

– Электрик! – рассмеялся Дьявол.

Его смех был поддержан Светлым.

– Ну типа того.

– Можете не представляться, мне о вас и так известно! – взмахнуло рукой порождение тьмы. – Я знал, что мы и так встретимся. Я знал, кто заварил это дерьмо. Нам бы лишь понять, как из него выкарабкаться.

В полном молчании все покидали заброшенную церковь, оставив её полыхать пожаром, как чумной дом во время эпидемии. Возиться, собирая по частям тело несчастного мальчишки, чтобы потом похоронить как подобает, всем было лень.

– Я не собираюсь никого винить и никого проклинать. Нам бы просто посидеть где-то в спокойном месте. И да, я бы не отказался от горячего чая, – вполне дружелюбно произнёс Дьявол, откровенно напрашиваясь в гости.