Глава 7

— Если ты сделаешь так, как я хочу, то мир станет веселее, — звучал в голове Серафима голос Эанира, теперь Серый стал его навязчивым кошмаром. Он был рядом почти всегда, лишь отрывался на короткие промежутки для охоты.

— Я не могу нарушать баланс, — отвечал в который раз Маг.

— Я доведу тебя до безумия, я стану твоих главным врагом. Если ты выпустишь нас в ваш мир, то я отстану от тебя, — Эанир перешёл на угрозы. — Просто открой ворота в королевство ночных кошмаров. Я знаю, это тебе под силу.

— Убирайся прочь! Вылези из моей головы, проклятая тварь, — закричал Серафим массируя зудящие виски.

— Очень скоро ты сдашься.

Чёрные тени наполняли комнату. Их становилось всё больше и больше. Разномастные уродливые твари, теперь они выгляди так словно являлись частью одной смолообразной субстанции, словно вылепленные из грязи големы.

— Мы все будем навсегда с тобой, если ты не дашь нам волю.

— Я покончу с собой, чтобы больше не видеть вас.

— Даже после смерти мы будем с тобой, мы не выпустим тебя ни в ад, ни в рай. Ты останешься с нами, ты будешь вечно страдать за то, что не выполнил нашей просьбы.

Мир вокруг загудел, окрашиваясь в чёрный цвет. Он скалился словно единая пасть. Их потолка хлынула кровь, заливая обои. Медленно-медленно словно алые змеи потёки ползли по стенам.

— Этот кошмар никогда не кончится для тебя, — шептали сотни голосов.

Мёртвые эмбрионы, зарождаясь в липких кровавых сгустках, корчили свои беззубые рты, тянули свои руки. Серафим знал, что все эти твари из Мира за Гранью не могут принести ему физического вреда, он властны свести его с ума своими выходками. Даже крепкие нервы мага могут не выдержать под напором постоянных видений. Сквозь пелену кровавого ада он видел лицо Кристины. Кровавые щупальца обвивали её тело, вспарывая кожу длинными шипами. Когти монстров рвали её плоть на части, как главное блюдо на пиру.

— Это просто видения, Серафим, — скалился в кровавой усмешке Эанир. — Мы сделаем с ней то же самое, если ты не позволишь нам прийти в мир людей. Мы не тронем её, если ты будешь на нашей стороне.

Пятна крови на стене расцветали в зловещей усмешке. Это был огромный алый рот, усыпанный множеством зубов. Эта глотка словно портал в бездну, ворота в ад, то чему суждено пожрать весь мир, чтобы изрыгнуть переваренные остатки. Дьявольская пасть светилась огнём, сквозь завесу пламени Серафим созерцал похожие на картины Босха видения ада, слышал тысячи тысяч голосов.

— Там будете вы все, — шептали твари. — И тебе не избежать этой участи.

Чёрная бездна сжалилась над ним, позволив упасть в обморок посреди комнаты. Но там, во снах эти чудовища не покидали Серафима, теперь они были рядом. Словно посетители зоопарка, они смотрели на мага через клетку его защиты. Они смеялись, бросали проклятия, пожирали человеческую плоть, совокуплялись друг с другом в извращённой форме.

Когда Серафим проснулся уже рассвело. Кровавые разводы на стенах исчезли, но теперь на стене появилась надпись углём: «Мы помним свою просьбу».

***

Снова боль в груди поднималась с неведомой силой. Лёгкие горели, извергаясь кровавым кашлем. Марк почти забыл о своей болезни, но она вернулась, чтобы напомнить о себе среди лета. Раньше плохо становилось только по зиме, от холода. А сейчас даже не верилось в происходящее, когда тёмная кровь вытекала изо рта, скатываясь по голой груди влажными дорожками. Марк не хотел, чтобы Рю видел это, но тот стоял обнимая его за плечи. Шмерцу казалось, что он чувствует его горячие слёзы у себя на коже.

Кажется, приступ уже прекратился. Чёрт побери, похоже, что он длился целую вечность. Теперь в лёгких лишь тяжесть и запоздалая тянущая боль. Это пройдёт. Да, наверное, пройдёт, главное успокоить Рю, чтобы больше не видеть его слёз. Не одна беда в мире не посмеет оставлять эти глаза в печали.

— Со мной всё в порядке. Так бывает иногда. Я привык жить в болью, — оправдывался Марк.

— Я знаю, это что-то серьёзное. Тебе нужно в больницу.

«Больница уже не поможет», — хотелось сказать Марку, но вместо этого он лишь провёл по волосам возлюбленного и тихо прошептал:

— Не хочу. Они убьют меня своими лекарствами. Я уверен, что приступы не повторятся.

Потом они долго лежали глядя в потолок. Рю облизывал губы любовника со вкусом крови, болезни и лёгкой примесью смерти.

— Я не хочу, чтобы ты умирал, — прошептал андрогин, закатывая глаза.

— Я не умру. Со мной всё в порядке, — повторял Марк, желая верить собственным словам. Он действительно не знал, что впереди.

А дальше были сны о тонких телах, так подвластных тлению. Неизвестные безымянные трупы исходили гнойными волдырями, раздувались. Опарыши пожирали их гнилую плоть, освобождали мясо от костей, являя миру истинную красоту гладких скелетов.

— Только это уже не страшно, — прошептал Марк во сне.

— Главное не вестись на страх, — Рю сжал его руку.

Карусель бредовых ведений проносилась в их головах, представляя общему разуму картины казней и смерти. Дьявольские пляски на чумных могильниках, адские оргии в огне преисподней. Люди в церковной трапезной поедали ангельские крылья на ужин.

— Что это они? -спросил Марк.

— Когда нечего есть, всё сгодится в дело.

— А где твои крылья? Я уверен, когда-то они у тебя были.

— Боюсь, что если это так, то их постигла более страшная участь.

Взявшись за руки они шли через пустынный город, где вместо снега падал пепел, застилая улицы и оседая на руки.

— Что это? — удивился Марк, подставляя ладонь.

— Просто в небе слишком жарко и множество самонадеянных экаров сгорают, недолетая до солнца.

Вокруг расцветали красные огни, и здоровенное древо источало искры вместо пыльцы. Алые маки, осыпаясь падали к ногам.

— Это так похоже на Ад, — прошептал Рю. — Но намного добрее, чем наш земной мир.

— Настоящий Ад никогда не может присниться, потому что он слишком похож на нашу жизнь.

Они просыпались, чтобы опять начать мучительно целовать друг друга. Эти прикосновения не давали забыть, что они ещё живы. Смерть ненадолго отступала перед любовью. «Ели есть на свете счастье, то оно может быть только тобой, мой Рю», — шептал Марк в любовном бреду, корчась от неистовых ласк. Классный секс — это лучший способ забыться. Рю был неистово нежен, его полу поцелуи полу укусы оставляли на коже розоватые следы. Марк давно привык к боли, особенно тогда, когда одна боль перебивает другую, даруя выход эмоциям. Он просто монстр, когда его глаза впиваются в твои, ногти врезаются в бёдра, его член вонзается в тело и трётся там изнутри. Универсальность гермафродита — это то качество о котором Марк даже не подозревал. Этой ночью он с ним, как мужчина ли как самый настоящий хищник. «Мой свет, тебе я доверяю всё — смотреть мои сны, проникать в мои внутренности, терзать мой ещё живой труп. И только тебе дозволено любить меня», — думал Марк, когда его тело выгибалось в конвульсиях. И новый оргазм, как новая смерть. Мерзостно-сладостные волны отдаются в костях, скользят по коже, выжигают изнутри. Такого у него не будет больше ни с кем на свете.

Из уголка рта снова выступила кровь.

— Тебя надо лечить, — сказал Рю, опустив глаза.

Марк хотел ему ответить, но новый приступ кашля помешал ему.

— Ты понимаешь, что это эгоизм — заставлять другого человека жить, — прошипел он корчась на постели, в перерывах между приступами. — Я ненавижу тебя, хуев ублюдок. Ненавижу.

Он попытался ударить, но Рю сдержал его руки, обвивая трясущееся в приступе кашля тело.

— Зачем ты так запустил свою болезнь? — из светло-зелёных глаз хлынули слёзы.

— Я просто не хотел жить, я устал.

***

«Мой милый мальчик, так зачем кому-то рассказывать об этом? Ведь наша любовь, это тайна для нас двоих», — шептал Эанир, лаская коготками скулы спящего Ларса. «Мне что наказать тебя?» — демон распахнул клыкастую пасть. Мальчик ничего не отвечал. Его сон был полон усталости. «Ты спишь, ты холоден со мной словно труп. Мне что, убить тебя, чтобы не видеть разницу между живым и мёртвым?»

Ларс ничего не слышал, он окунулся в липкий бред словно в колодец. Это сон, когда совершенно наплевать, что творится с тобой. Все эти голоса и отдалённые прикосновения кажутся чем-то нереальным.

«Ты можешь бежать от меня, но тебе не скрыться даже в Аду от моей любви. Это то, что движет мной, это то, чем я жив. И пусть, моя любовь, причиняет тебя боль, я буду любить тебя вечно. Даже после самой твоей смерти. Где-то там за гранью бытия я обниму твою душу. Я не отдам её ни одному общипанному ангелу. Я не позволю тебе забыться в обманчивых чертогах Рая. Я поглощу тебя всего, впитаю тебя словно яд. Ты будешь вариться внутри меня, плавиться в моём огне. Я твой личный Ад, мой мальчик. Я и только я», — шептали серые, похожие на шрамы, губы. — Скоро я буду с тобой, любой ценой. Тонкая Грань не станет преградой для порождения кошмаров.

— Не трогай его, Серый, — шептал сквозь темноту голос Крис.

— С какой это стати ты смеешь мне приказывать?! — быстро вспылил Эанир.

— Не делай то, что может пустить под откос этот мир.

— Разве этот мальчишка такая важная фигура?

— Просто если бы ты убил его сразу это было бы гуманнее. Вы можете вступать в контакт только с обладателями дара, остальные лишь жертвы. Не возноси еду до уровня возлюбленного. Этим ты погубишь всех.

— Ты мне не указ!

— Эанир, ты повторяешь это раз за разом, как капризный ребёнок. Ты не понимаешь, что ты творишь.

— Ты просто жалеешь, что отвергла меня тогда.

— Не льсти себе. От мужика с призрачным членом не будет большого толку. Меня мало привлекают эротические видения, — Эанир ясно представил себе в этот миг нахальную улыбку ведьмы. Жаль, что до неё не добраться.

— Скоро мы перестанем быть видениями. Эта война почти выиграна. Скоро на земле начнётся то, что тебе даже страшно будет представить. Спи спокойно, от обладающих даром в этой сказке мало чего зависит. Вы лишь пешки и проводники.

— Я не понимаю, о чём ты.

— Скоро узнаешь.

***

Серафиму казалось, что мир содрогнулся где-то внутри, где-то в основании своей сути, когда он дал согласие. В этот миг словно опоры дома начали рушиться, пока надёжная на вид конструкция ещё стоит. И пока вроде бы всё спокойно, но всё меняется в корне, сметая основы и установки. Они с Кристиной должны сделать это вместе, никому кроме ведьмы он не мог доверить эту тайну. Колдун носил этот ритуал в голове, после того само сна десять лет назад. Ему снилось, что в руках у нег все ключи от множества разных дверей, но только один в пятнах крови и ржавчины действительно верный. И неведомый голос диктовал ему слова, которые запечатлелись шрамами на руках, их не видно, но если светит солнце, можно уловить суть. Зачем? Он и так помнил всё наизусть все эти годы, зная то, что послужит началом конца.

На приготовление Они дали всего сутки. Ничтожное количество времени, пока этот город, да и весь мир в целом, может спать спокойно. Серафим до последнего не верил и не знал, что судьба всего сущего лежит сейчас на его плечах, и именно ему суждено обрушить всё в бездну.

Интересно, что такого ужасного могут натворить эти твари, войдя полностью в мир людей. Их прежняя ипостась совсем не мешала им убивать, с этим почти смирились за тысячи лет. Экая невидаль — смерть детей во сне. Локальное горе родителей и бездействие всех остальных. То, что никак нельзя изменить, то что было и будет всегда. Это как объявления о пропаже детей на столбах. Их развешивают точно зная, что никто не позвонит. А прохожие, косясь пожухлые листы бумаги точно знают, что тела несчастных уже гниют в сточных канавах города. Чёртова Пристань привыкла к этому, свыкнется и с новыми бедами. Людям свойственно мириться с обстоятельствами.