Я никогда не стану прежней…

Как праздновать День защитника Отечества мальчишки распланировали за несколько дней вперёд. Позавтракав, они вместе с отцом отправились играть в пейнтбол. Тася с ними не поехала, такие игры были сейчас не для неё.

Мужчины вернулись возбуждённые, шумные. Умывшись, переодевшись, они сели за праздничный стол, продолжая радостно обсуждать одержанную победу.

— Скоро Дениса не надо будет к нам в команду звать, а то сегодня чуть не проиграли, — сказал Паша, доедая приготовленную мамой свиную отбивную, запечённую с сыром.

— И кем же ты его заменишь? — поинтересовался Максим.

— Миша подрастёт, и у нас будет целая команда.

— А кто такой Миша? — спросила Тася.

— Братик. Ты же скоро его родишь, и мы научим его играть в пейнтбол, — удивлённо глядя на мать, объяснил Павлик

— Но и имя ты выбрал брату! Мы назовём его Ильёй, как Ковальчука, — непререкаемо сказал Макс.

— А мне нравятся какие-нибудь необыкновенные имена, например Арнольд, — озвучил своё мнение отец, весело подмигнув Тасе.

— Арнольд! — фыркнул Паша, — да с таким именем его во дворе все девчонки засмеют.

— Тогда уж лучше Леонель, в честь Месси.

— Макс, он же русский мальчик, а ты решил его как своего любимого аргентинца назвать! — возмутился Паша.

Спор разгорался не на шутку. Пытаясь успокоить сыновей, Александр сказал.

— Тише! Не кричите, прежде всего, надо спросить маму, какое имя выбрала она.

— Я ещё не думала об этом, — растеряно ответила Тася.

Устав от праздничной суеты она перебралась из-за стола на диван и оттуда наблюдала за своими мужчинами.

— Мама! Скажи, что Миша красивое имя, — обнимая Тасю, стал уговаривать Павлик. — Сейчас Максим, убавит музыку, мы все положим руки тебе на живот и послушаем, если малыш нам ответит, значит, он согласен чтобы его так назвали.

— Нет! Все имена будем проверять по очереди, — возразил Макс.

— Тогда я первый!

Они столпились около дивана, положив ладони на Тасин живот.

— Брат, я называю тебя Михаилом! — торжественно произнёс Паша, и тут же радостно воскликнул: — Ответил! Он толкнул меня ножкой вот сюда, — и показал на середину ладошки.

— И меня толкнул! Значит, назовём Михаилом Александровичем, если мама согласна, — сказал отец, внимательно глядя на Тасю.

— Давайте обсудим имя чуть позже, я что-то так устала от вашего шума, пойду, усну, — попросила та в ответ.

*****

Тася закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. «Господи! Что же со мной происходит! Саша, мальчики строят планы, ждут малыша, а я только сейчас поняла, что он человек, а не плод, который я вынашиваю. Как же мне страшно и трудно! Дома только всё начало приходить в норму, Саша верит, что решение принято, что я радуюсь и жду ребёнка вместе с ним. Но это же совсем не так! Я даже сказать об этом ему не могу».

Она забралась с ногами на кровать, взяла с тумбочки телефон и набрала номер.

— Здравствуй, мама!

— Доченька! Я только собиралась твоих мужчин поздравить, а тут звонок от тебя. Как у вас дела? — Елизавета Петровна, чтобы не тревожить Тасю, не заводила первой разговор о беременности.

— У нас всё хорошо, только…, — дочь замолчала, подбирая слова, чтобы сказать матери о жестокой правде.

— Расскажи мне всё, я не расспрашиваю тебя не потому, что мне безразлично, а потому, что не хочу лишний раз тревожить. Я же, девочка, чувствую, как тебе тяжело.

— Мама, я съездила в монастырь, смирилась с тем, что никакого аборта делать не надо. Встала на учёт в Краевой перинатальный центр и делаю всё, чтобы максимально снизить риск для ребёнка — пью витамины, гуляю, соблюдаю режим, диету.

— Ты ведёшь себя как нормальная беременная женщина.

— Нет! Я сосредоточилась на физиологии, веду себя как суррогатная мать! Моё тело инкубатор, который должен дать максимальную возможность вырасти плоду.

— Одумайся! О чём ты говоришь? Это же твоё дитя.

— Мама, не перебивай меня, иначе я не смогу произнести это вслух. Я боюсь к нему привыкнуть, чтобы не сойти с ума от горя, если потеряю его. Саша и мальчишки его ждут, в восторге от того, что он родится, чувствуют с ним родство. Малыш впервые сегодня зашевелился и толкнул ножкой, когда Паша положил руку мне на живот. Он тоже их чувствует. А я боюсь этой радости из-за страха потери. Это раздвоение личности разлагает меня изнутри. С одной стороны мозг поставил барьер, чтобы сберечь себя, с другой стороны я понимаю, что так нельзя и ребёнку от этого плохо, но ничего не могу изменить. Сейчас они выбирали имя малышу. Я ничего не смогла им ответить, растерялась, оказывается он не плод, который я вынашиваю, а человек и ему пора придумать имя. Мама! Я мимо магазинов с детскими вещами пробегаю, боюсь смотреть на одежду для малышей. У меня до сих пор не куплено ни одной распашонки, — Тася не выдержала и разрыдалась.

Елизавета Петровна растеряна молчала. Она втайне надеялась, что в семье дочери как-то всё наладится, и анализ окажется ошибкой.

— Тася, — услышав, что рыдания стихли, позвала мать.

— Я здесь мама.

— Почему ты решила, что малыш погибнет?

— Эти анализы не выходят у меня из головы, а если результаты хорионбиопсии окажутся правдой? Мне так страшно!

— Бедный моя! — горько вздохнула мать. — Господь тебе дал малыша и не допустит, чтобы ты его потеряла. Ты должна в это верить.

— Если бы ты знала, насколько я пуста. Мне словно воздуха не хватает, даже вздохнуть полной грудью не могу. Меня охватывает ужас, что я никогда не стану прежней, не смогу смяться и радоваться от души.

— Перестань себя терзать! Я больше верю УЗИ, чем всем этим анализам. Ты же видела сама, какой у нас растёт хороший, активный малыш и всё у него нормальное. Верь больше своим глазам и сердцу, доченька, они тебя не обманут. А когда родишь, всё наладится, и снова станешь смеяться и радоваться. Всё хочу тебя спросить, что ты решила насчёт кордоцентеза?

— Не хочу рисковать. Результаты ещё одного анализа уже не имеют для меня значения.

— Вот это правильно! Таня тоже переживала из-за этого. Мы с ней каждый день перезваниваемся.

— Пусть она не обижается, что я не звоню. Не могу ни с кем говорить о ребёнке, кроме тебя.

— Она не обижается. Мы с Саша ей рассказываем в пределах разумного, чтобы лишний раз её не расстраивать. У неё же давление…

— Мама, когда вы с папой приедете?

— Скоро. Я тут вся исстрадалась. Мне трудно находится сейчас вдали от вас.

— Приезжайте, мы будем ждать.