12.

Машина у него неплохая. Интересно, родители подарили или сам заработал? Переборов едкое желание спросить, залезаю в салон. Везде пахнет им, а сама ситуация кажется до того нелепой, что ей самое место в дурацком ситкоме. Кутаюсь в большой шарф, пытаясь хотя бы таким образом защититься. От самой себя. От тебя. От прошлого.

— И даже после всего этого времени ты ничего не хочешь спросить? — сухо спрашивает.

Нет наивности и нет тебя.

— Почему же не хочу? Просто не знаю, что можно спросить у нынешнего тебя. Ну например, как поживает твоя невеста?

Антон молчит, хмуро рассматривая меня. В его глазах слишком много боли, а я зависла между желанием сбежать и обнять.

— Все слишком сложно.

— Все всегда сложно.

Снова молчит. Снова боль. Снова какая-то грусть.

— По правде говоря, она и не моя невеста. Но мы не будем говорить об Ире сейчас.

— А о чём ты хочешь говорить? — фыркаю. — Зачем ты искал меня? Думал, что как только найдёшь, будем бегать по ромашковым полям, взявшись за руки?

Презрительно морщит нос. Достаёт из кармана «Мальборо» и нервно начинает курить. Тонкие-тонкие пальцы — интересно, сколько наслаждения могут они принести? Нет, Лена, перестань об этом думать, не время и не место.

— Я любил тебя, Эли. А ты решила за двоих, бросила меня там одного. Да я же в сущности ещё был ребёнком, понимаешь?

Конечно, был. Таким же ребёнком, как и я.

— Я мало отличалась от тебя, Антон. Неужели хочешь всю ночь говорить о прошлом? Да, мы любили друг друга, но это произошло целую вечность назад. Тех людей уже нет.

Ты очень красивый и сильный. Стал настоящим мужчиной. Угрюмо молчишь, сверля во мне дыру. Сигарета, а затем ещё одна.

— Эли, ты совсем не изменилась. Так же боишься всего на свете. Страх управляет тобой, да и не выросла совсем. Сидишь тут, делаешь вид, что взрослая, а на самом деле просто не можешь найти в себе смелости, чтобы признаться.

— В чём же?

— Ты рада тому, что я появился. Это судьба.

— Ты прав, — признаюсь. Нет смысла скрывать правду.

Молчим, рассматривая друг друга. Нужно время.

— Просто дай свой номер, Эли. И один крошечный шанс, — мило улыбается. На щеках появляются ямки, а выражение лица становится таким как когда-то.

Невозможно устоять. Улыбаюсь в ответ.

Минуту.

Две.

Три с половиной.

Протягиваю клочок бумаги с номером телефона. Антон неожиданно хватает запястье, а затем спокойно говорит:

— Отпусти прошлое, Эли.

— Я попытаюсь.

Рука Антона прохладная.

— Я не хочу об этом говорить, Вадик, — устало тру переносицу, пытаясь в который раз донести до друга, что не жажду обсуждать Антона.

— Лена, разве ты его просто так впустишь в свою жизнь? После того как столько страдала.

— Он просил шанс… Я пока что ничего не знаю, отстань.

Вадик устало кивает и со вздохом отчаянья берёт ещё пирожок.

— Как он теперь?

Хмыкаю. Правильный вопрос.

— Не знаю. Красивый, но не так, как тогда. Будто чего-то не хватает. В любом случае это все тот же Антон, что и тогда, только старше. Как Яна?

— Пытаешься перевести тему? — улыбается.

Ну конечно, пытаюсь. Разве это не очевидно? Я ведь и так знаю, как подруга поживает, мы с ней часто общаемся. Некоторое время молчим, попивая чай, а затем Вадик все так же с улыбкой произносит:

— Чудесно, готовится к свадьбе. Но ты ведь сама знаешь больше меня. Не хочешь наконец сменить работу?

— Умеешь же ты темы выбирать! — обиженно заявляю. — Куда я пойду с моим-то дипломом переводчика?

Вадик только пожимает плечами. Конечно, в его мире все просто. Пришёл на собеседование, рассказал о своей крутости, надавил там, где надо, — и получил все.

— Да куда угодно! Лена, немного смелости, и все будет в порядке. Просто ты боишься.

— Боишься! Все вы так говорите.

Третий пирожок явно лишний, но что тут поделать, если настроение ни к черту. Мама всегда говорила, что лучшее утешение — еда. Конечно, от неё растут бока, но за все нужно платить.

— Потому что это правда. Всего опасаешься, словно каждый в мире хочет причинить вред.

— Разве это неправда?

— Нет, — качает головой.

Звонит телефон. Почему-то сразу понимаю, что это Антон. Интуиция или ещё какое «шестое чувство», неважно. Спокойно принимаю вызов и самым умиротворённым (по крайней мере, мне так кажется) голосом спрашиваю:

— Привет, Эли, это Антон.

— Привет. Ты что-то хотел?

Молчит. Чувствую практически физически, как он улыбается. Ох, милый Антошка, что же ты сделаешь в этот раз?

— Всего лишь пригласить в кино.

Странно, но ещё и никогда не приглашал меня в кино. Этим обычно занимаются подростки, для которых рестораны — слишком дорого.

— Ужас как хочу попкорна с сыром, — добродушно отвечаю. Почему бы и нет? Что будет потом, неважно. Играет роль только сегодня и сейчас. Да, тогда мы тоже так решили и поплатились сполна.

— Завтра в семь заеду за тобой.

— Хорошо.

Вадик внимательно всматривается в моё лицо. Он определённо все понимает, но ничего не говорит. С ним всегда можно помолчать, и это замечательно. В детстве всегда хотела себе брата, который бы смог защитить и утешить в какой-то момент, но потом встретила Вадика. Странный он всё-таки человек — все думаю, что он открытый и понятный, а на деле совсем замкнутый и полный загадок. Прошло много времени прежде, чем он смог осознать и принять свои чувства к Яне, и в этом есть частично моя заслуга. Он кажется добрым и хорошим, но на деле жёсткий и твёрдый. Интересно, стал ли Антон таким?

Прочь! Почему сегодня все мысли в конечном счёте все равно приходят к этому мальчишке? Что в нём такого, что хочется думать снова и снова? Получится ли что-то?

Вряд ли.

Маловероятно.

Скорее всего нет.

И все же приходиться верить. Послушай, Антон, ты помнишь те времена, когда не приходилось ни о чём волноваться? Когда мы могли быть детьми на самой окраине мира? Когда хватало простого прикосновения рук?

В реальности все сложнее. В реальности больно без тебя. В реальности нужно притворяться и лукавить. Но кто сказал, что мы не можем создать собственное «настоящее», наплевав на все законы и правила?

Никто, правильно. И если нужно, наше лето будет длиться вечность, пока не кончатся все времена.