Больна тобой

Подсознательно ждала, что в дверь позвонят, и на пороге появится Грач. Ждала его каждый день, все сильнее и сильнее захлебываясь болью. Плескалась в этом сорешенно иррациональном чувстве ожидания, словно оно могло дать что-то иное, кроме горечи потери.

Он всего лишь еще один лишний человек в моей жизни, который только притворялся заботливым — таких много. В конечном итоге все они — всего лишь средство от скуки, всего лишь попытка поиграть в жизнь. Единственное, что на самом деле имеет значение — это вот этот момент, в котором нет ни Грача, ни Таи, ни даже Игоря. Только пустая комната, начисто лишенная человеческого тепла. Все остальное — лишь фикция.

Я сходила с ума, понимаете?

Все это на самом деле оказалось большой проблемой, каким-то уже психическим расстройством, с которым я не смогла бы справиться никогда самостоятельно. Понимала, что от пропасти безумия отдаляет только личное желание, и едва ли его хватит надолго от одного маленького шага.

У меня не было никого. Только чистая, звенящая в ушах пустота. И Катя, которой нравилось играть в подружек. Я становилась циничной, злой и неприветливой, и все это приписывалось к обычной уже посредственности. Никто бы в здравом уме не захотел бы общаться с такой Дианой Янковской.

В дверь позвонили, и я знала, что пришла Катя, но надеялась, что это будет Грач. В каждом звонке — в дверь или же в телефон, — я видела скрытую надежду на его возращения. Я была больна им, как какой-то психический маньяк помешанный на своей жертве.

Я больна тобой, Грач.

— Выглядишь отвратительно, — Катя же, как обычно, походила на модель с рекламы самых дорогих парфюмов. Весь ее вид в очередной раз подчеркивал, настолько сильно мы отличались.

Хмыкнула, пропуская подругу в квартиру. Аромат ее «шанели» разнесся по коридору с силой урагана Катрины.

— Тебе не стоило приходить, — ответила, опираясь на входную дверь.

Я старалась смотреть куда угодно, но только не в глаза Кате, которая, казалось, воплощала собой все то, что я никогда не буду иметь.

— Ты дура, — резко сказала, швыряя свою наверняка дорогущую сумку от какого-то там Гуччи на тумбочку.

Она провоцировала, конечно. Любой бы понял это сразу, даже я. Пыталась вытащить из апатии хоть в какие-то эмоции — гнев, раздражение, ярость, — неважно. Катя пыталась манипулировать мной, но это у нее плохо получалось.

— Это так не работает, Кать, — я все еще не смотрела на нее. Не хотела видеть идеальность, отточенную до совершенства, лишний раз провоцировать и без того буйные комплексы.

Она вздохнула и сняла свои модные, красные туфли.

— Ты сходишь с ума, — не обвиняла, просто констатировала факт. — А так как ты стала совершенно невыносимой в этом своем типа самом большом горе в мире, мне пришлось взять ситуацию в свои руки. Жди гостей, Диана.

Настолько удивилась, что даже посмотрела на нее. Какие-то еще гости? Неужели?

Катя покивала головой и криво улыбнулась — мы обе знали, о чем я только что подумала, да и как тут не знать?

— Даже и не мечтай об этом. Грача я тебе и на пушечный выстрел не подпущу. Пусть катится туда, куда свалил.

Она почему-то решила, что сможет что-то решить за меня. Игры в подружки недостаточно, чтобы подпускать Грача или нет, Катюш. Боюсь, это только наше с ним дело, и ты, поверь мне, не имеешь к нему ничего общего. Так что, если он появится, я его впущу и в свой дом, и в свой мир хотя бы потому, что Леша мне нужен. Никто в мире не сможет мне этого запретить, даже если будет вот так агрессивно смотреть на меня, как ты сейчас, Катюнь.

— Я знаю все, что ты хочешь мне сейчас сказать, — махнула она рукой, не давая мне открыть и рта. — В любом случае, раз этого человека позвала я, то ты и сама можешь понять, что речь не идет о Граче в принципе.

Она становилась слишком деловой, приобретала смелость, которой не доставало компании «один мозг на троих».

— Когда ты стала такой опасной? — спросила, теперь уже глядя Катьке прямо в глаза.

Она улыбнулась открыть и широко. Я знала — гордится собой, а еще точно знала ответ — как только связалась со мной. Моя слабость сделала ее сильной, моя сила сделала ее опасной, моя боль сделала ее почти стальной. Катя играла во взрослые игры, не оглядываясь в прошлое, пытаясь откинуть детство. Я же упорно держала при себе своего внутреннего ребенка, боясь выйти за стену, боясь увидеть настоящий мир. Потому что там — неизвестность, а если чего-то и боятся люди по-настоящему, то только пугающей, беспощадной неизвестности.

— Когда перестала боятся, — и это тоже верно. — Так ты ждешь гостей? Считай, что я тебе предупредила. Потом не ругайся, что встретила этого человека в таком виде.

Чтобы она не задумала, это резко перестало нравится. Кого там могла позвать Катя, чтобы стало неловко из-за растянутой футболки и потертых пижамных штанов? В последнее время весь мир Дианы Янковской крутился вокруг родителей, Катьки и болезненных воспоминаний о Граче. Даже зайчата оказались беспощадно забытыми на фоне моего, как тогда казалось, величайшего горя.

Хотя постойте! Зайчата и Катькины слова про то, что наш гость именно «он».

— Имя этого человека начинается на «И» и заканчивается на «горь»? — подозрительно спросила, наконец отстраняясь от входной двери, которая уже начала холодить спину.

Катя еще раз широко улыбнулась и покачала головой от чего из ее идеально уложенной «небрежной косы» выбилась прядь и свалилась на лицо. Подруга ее легким движением руки заправила за ухо и наконец сказала:

— Я уже было подумала, что ты свои зачатки мозгов растеряла в бездне своего типа горя.

Я хмыкнула и все же пошла переодеваться — Игорь был последним человеком, который заслуживает на то, чтобы страдать из-за меня. А он точно расстроится, увидев ту самую Диану Янковскую, с которой целовался на лавочке, такой. Нет, Игорь всегда был тем самым человеком, чье грустное лицо хотелось видеть меньше всего.

— Не уверена, что имела право на то, чтобы звать его, — все же сказала Кате.

Судя по всему, это ее мало волновало — она не переставала улыбаться, глядя прямо на меня.

— И все же это работает, — она казалось явно довольной собой. — Вы будто созданы друг для друга, он и ты. Знаешь, твой Игорь не секунды не сомневался, когда я попросила его приехать. Поступил бы так Грач? Ой, не знаю. Кажется, он ушел, даже не спросив, хочешь ты этого или нет. Такие люди приходят и уходят, когда им вздумается, а такие как Игорь — всегда рядом.

Я натягивала джинсы, Катя же что-то делала на кухне. Ее громкий, спокойный голос — вот и все, что звенело в тишине этой квартиры.

— Игорь никогда не был и вряд ли когда-то будет моим.

Посмотрела в зеркало. Вроде неплохо. Могло быть и хуже. Вполне сносно.

Катя подошла из кухни и уперлась плечом об косяк. В желтоватом свете лампы она казалась гораздо старше своего настоящего возраста. Русые пряди выглядели черными, а светло-карие глаза маленькими угольками. Она хотела меня спасти и была готова пойти на что угодно, даже позвать Игоря, который в этой ситуации по большому счет совсем и не при чем.

В глубине души я хотела походить на нее. Вот только никогда не признала бы этого вслух.

— Да брось… Что станет с его детской влюбленностью через год или два? Она уехала в Америку и вряд ли вернется той, что прежде.

И все равно все не складывалось в общую картинку — Тая, Грач, Игорь и теперь вот Катя.

— Ты не самая умная, Говорчук, — осадила ее.

Катя только дернула плечом и пошла на кухню, я же последовала за ней. Какое-то время мы молча пили чай, который, как оказалось, и заваривала подруга. Я не хотела говорить ни о чем — уж больно ее слова задели, а Катя не мешала мне. Наверное, со стороны мы выглядели странно, но это мало волновало. Да и кто смог увидеть двух настолько непохожих девушек, в молчании распивающих чай на кухне?

Никто.

Мы молчали, пока не позвонили в дверь. Обе знали, кто именно стоит за порогом. Я смотрела Кате в глаза, она все так же молча и спокойно пила чай, не обращая никакого внимания на настойчивую трель.

— Я открою.

Каждый шаг почему-то давался с трудом. А ведь за дверью стоял всего лишь Игорь. Тот самый друг, которого я знала едва ли не с рождения, тот самый человек, с которым я целовалась на лавочке, думая о другом.

— Привет.

Я не видела его несколько месяцев, которые слились в голове в какую-то общую агонию. И за это время даже успела забыть, насколько Игорь красивый. Невольно сравнивала его с Грачом снова и снова.

Леша — мрачный, загадочный, взрослый.

Игорь — настоящий, добрый, родной.

Вы думаете, что это любовный треугольник? Неправда. В этом уродливом, извращенном мире существовал только любовный одноугольник болезненной и неразделенной любви. Ни мне, ни тем более Игорю не приходилось выбирать, — мы просто сгорали.

— Привет. Мне звонила твоя подруга и сказала что-то странное, — он осмотрел меня с ног до головы.

Интересно, что ему такого наплела Катя? Что я схожу с ума из-за какого-то там парня? У Игоря до этого звонка, наверное, не было поводов переживать из-за меня — мы часто общались по сети, но я никогда ему даже не писала, что Леша уехал. Но в интернете проще притворится другой версией себя, чем в реальной жизни. Но вы ведь это и сами знаете, неправда ли?

— Проходи, не стой на пороге.

Игорь послушно зашел и еще раз осмотрел меня с ног до головы. Теперь в его глазах плескалось беспокойство.

— Ты расскажешь мне все, Диана.

И в тот момент я поняла, что действительно расскажу Игорю все. Потому, что сама хочу, чтобы он был рядом, да и он сам явно хотел знать. Беспокоился по-настоящему, а не только играл роль.

— Где твои родители?

— Уехали в командировку на какую-то конференцию. Ты же знаешь, что они часто так делают.

Игорь прошел за мной на кухню, судя по всему прожигая затылок.

— Они не должны были оставлять тебя одну в таком состоянии… — он на секунду прервался, видимо, заметив Говорчук, которая все это время все так же молча пила чай.

— О, ты, наверное, Катя!

Подруга поднялась, приветливо улыбнулась и совершенно неожиданно сказала:

— Мне пора, а вы тут веселитесь. Пока, Диана! Игорь, было приятно познакомиться.

Я не успела осознать того, что произошло, как подруга ушла, унося за собой шлейф своих духов «шанель». Мы с Игорем остались совершенно одни в пустой квартире.