Какао

Все, что я написала раньше — почти правда. Конечно, со временем многое в памяти выглядит иначе, особенно если пересказывать историю много раз. Вот ты банально пошел в магазин за хлебом, и ничего не произошло, а после двадцатого пересказа случился по меньшей мере локальный конец света. Истории часто обрастают подробностями, которых, конечно, никогда не было, а некоторые детали успешно забываются навсегда. Мозг — такое себе хранилище информации, проще все доверять бумаге. Но теперь уже поздно, можно только довольствоваться полуправдой.

Лживыми ошметками того, что было на самом деле. Потому что о прошлом по-настоящему остаются только воспоминания, и нет ничего кроме них.

После разговора с Таисией на душе стало как-то спокойно — все неопределенности на счет чувств к Грачу практически полностью испарились. Я твердо понимала, в какой ситуации оказалась, и это понимание — все та же стабильность, которую уважали в сером мире, почему-то все облегчала. Даже тот факт, что на следующий день Леша решил, что для меня (и для учителей) достаточно одного его посещения в пять дней, не сильно портил настроение. Да и если бы он пришел, что бы мы могли сказать друг другу? Все нужные слова уже прозвучали, а что-то новое лично я добавить не могла. Грач, думаю, тоже.

Разве что дурацкие слова прощания, которые я не желала слышать.

И все же я хотела его видеть сильнее, чем кого-либо в целом мире. Грач стал моей первой любовью, которая, я знала это наверняка уже тогда, никогда до конца не угаснет в средце, чтобы не произошло. После него могло быть много мужчин — заметных или незаметных, любымих и просто тех, кто случайно оказался рядом, но ни один из них бы никогда не вытестил воспоминания о Граче.

Привычно пустая последняя парта и предвкушение занимательного дня в школе — казалось, что все вернулось на круги своя. Не хватало только Таи для полноты картины. Я даже не пыталась расставаться — к черту. Грач ушел, потому что испугался, что в какой-то момент все может стать слишком серьезно — то, что могло быть дальше уже мало бы походило на дружескую поддержку.

Хотелось курить сигареты, которые он так любил. Чтобы легкие обжигало от ядовитого дыма, и чтобы все — руки, волосы, одежда, — пропахли им. И плевать, что скажут родители, что будет завтра, что станет с целым миром через несколько минут после, только запах бы имел значение.

Я хотела свободы.

— Тут занято? — спросил кто-то женским голосом.

Подняв глаза, обнаружила стоящую рядом и неловко мнущуюся Катю Говорчук — одну из фантастической тройки наших местных сплетниц. По правде, я никогда не понимала, почему Катя не бросила это бесполезное дело — перемывание косточек на всю школу, — ведь была самой умной среди троицы. Кажется, даже на медаль шла — серебряную, не золотую, но для меня и такие высоты недостижимые. К тому же выглядеа неплохо — тоже, конечно, не секс-символ класса, но и не дурнушка, так что Катюша вполне могла занять более высокую позицию в школьной иерархии.

Но все равно продолжала довольствоваться ролью глупышки, разделившей один мозг на троих еще с двумя такими же глупышками.

Взвесив все «за» и «против», пришла к выводу, что общение с Катей вряд ли принесет какие-то неприятности, тем более, что, кажется, она поссорилась со своими. Возможно, даже ищет новое пристанище, а я, вроде, не против его обеспечить — не все же тосковать по Грачу.

И снова заменяю людей: Тая-Леша-Катя. Нет, нельзя привязываться к ней. Потому что все люди рано или поздно уходят, оставляя по себе раны и желание найти новое «лекарство». Так что я не собиралась общаться с Говорчук плотнее, чем оказалось бы необходимым.

Приветливо улыбнулась и забрала сумку с пустого места рядом:

— Нет, садись.

Катя несколько неловко и даже смущенно улыбнулась в ответ и села рядом. Видела как ее рыжие кудряшки выбиваются из прически, на свете они почти горели — красиво. И зеленые глаза, такие удивительные, цвета леса почему-то навевали странное чувство свободы. Россыпь веснушек на бледной коже, как звезды в ночном небе. Удивительная девушка, но почему-то несколько забитая.

Хотелось к ней прикоснуться, чтобы получить хоть немного тепла, которое, казалось, она может принести в мою жизнь. Но я снова себя отдернула потому, что понимала, что в которы раз пытаюсь заменить одного человека на другого.

Я была чертовым наркоманом, понимаете? Искала новых людей, как дозу, которая бы могла хоть немного заглушить ломку. Стало противно от самой себя — кем ты стала? Ничтожеством, которое не может самостоятельно пережить элементарные трудности! И ведь речь шла не о чем-то ужасном врое неприятностей с близкими, нет. Сначала уехала подруга, потом отшил парень. Обычные люди справляются с таким каждый день, даже не задумывась.

Чертова слабачка, да тебя любой сможет раздавить носком своей туфли!

— Прости, — тихо сказала, не смотря на меня.

Не сразу поняла, что реплика адресована мне, но не обнаружив никого рядом, все же слегка удивленно спросила:

— За что?

Катя повернулась ко мне, все так же продолжая несуразно улыбаться — извиняться для нее было непривычно, даже несколько дико. В той компании, с которой она общалась вот уже столько лет, никто не привык просить прощения — не царское это дело.

— За то, что донимала сплетнями. Больше этого не будет, — твердо произнесла и снова отвернулась — теперь уже для того, чтобы достать из модной кожаной сумки конспект.

Хотелось сказать, что я никогда и не обижалась на подобною ерунду — не самое больше зло в мире, как не погляди, но решила все-таки принять извинения, они все же, наверное, не так уж и просто дались Кате.

Она буквально нуждалась в том, чтобы кто-то ее простил.

— Ничего, всякое бывает. Если хочешь, можешь садиться рядом всегда, — добродушно разрешая, втайне надеясь таким образом отомстить Грачу.

Тешила себя надеждой, что ему не все равно. Пыталась убедить, что Леше будет больно, когда он увидит на своем законном месте кого-то другого. Кажется, Катя все понимала, но все же добродушно кивнула. Только бы она не спрашивала про Грача, не выведывала какие-то шокирующие подробности про наши отношения, чтобы потом из обнародовать и снова получить уважение своих подружек-дурнушек.

Это бы стало настоящей катастрофой.

Наверное, мой взгляд оказался даже слишком выразительным, так что Катя сама ответила на немой вопрос, теперь уже нисколько не смущаясь:

— Не волнуйся, я с этим покончила, — твердо заявила.

Я кивнула и решила поверить — для разнообразия.

Остаток дня прошел под эгидой вселенской скуки — пара физики, пара химии и пара языка, ничего интересного. Катя же напротив, кажется, совсем не скучала, а аккуратно записывала все в конспекты, выделяя главное маркерами и подчеркивая особенно сложные места. Мне только и оставалось, что самозабвенно залипать на то, как она почти каллиграфически оформляет и структурирует тетрадь — вот это талант.

Я тосковала по Грачу — по его глазам, по его шуткам, по запаху его сигарет. Еще неделю назад он был везде, теперь же не осталось в мире места, где бы он остался. Его отсутсвие воспринималось почти так же, как и отсутствие воздуха — жгучей болью в груди.

После занятий решила заглянуть в соседнюю кафешку — выпить огромезную чашку какао с зефирками и пофлиртовать с баристой. У нас с ним такой вот нехитрый ритуал — поднимать друг другу настроение и самомнение безобидным кокетсвом. В тот момент мне не хватало именно этого — какой-то простоты и чистой радости.

А еще я снова пыталась заменить один наркотик другим.

— Привет, Марк! — крикнула с порога и приветливо помахала рукой.

Парень отвлекся от протирания машины и поздоровался в ответ:

— Привет, Диана. Уж каким ветром? Думал, ты и вовсе забыла про своего самого преданного поклонника! — он картинно заломил руки, деланно оскорбился и нахмурил мордашку.

— Такого как ты сложно забыть, Марк, — прислала в ответ всю ту же стандартную дозу неприкрытого флирта.

Улыбаться резко перехотелось. Знаете, как оно бывает? Ходишь целый день, делаешь вид, что все не просто нормально — даже хорошо, а как только отходишь от людей, понимаешь, что все это время притворялся. Играл на публику, как какой-то дешевый актер никому не нужного театра, где даже занавески сплошь дырявые от неизбежного дуновения ветра.

Марк был почти своим, так что я притворство не имело смысла. «Почти» потому, что жизнь учит не привязываться слишком сильно к малознакомым людям — бросят ведь. Вот и Марк работает-работает в кофейне около школы, а в один момент может просто уволиться или переехать в другое место на ПМЖ. Так что привязанности они только для очень близких, совсем родных людей.

А еще для Грача.

Чертов Леша! Знала же, что ни к чему хорошему это не приведет. Вообще замещать одну зависимость другой — дурацкая и отчаянная идея. Бросить курить и каждый день наедаться вкусняшками — привет, диабет! Это сработало и здесь — Тая на Лешу, боль на боль.

— Что-то случилось? — Марк осматривал меня с ног до головы.

Я покачала головой и подошла к нему:

— Хочу какао, милый, — томно прошептала.

От этого стало почти лучше.

Снова почти.

Ненавижу полумеры.

— Как скажешь, любовь моя, — ответил и принялся делать вожделенное какао.

В кофейню зашли, я даже не обернулась — сюда часто заходят люди, правда, редко кто из них вот так вот общается с Марком. Милости-пряности для элиты.

— Диана?

Обернуться все же пришлось — на пороге стояла Катя и изумленно смотрела на мою грустную мордашку, явно ожидая встретить кого угодно, но только не Диану Янковскую. Я никогда не верила в совпадения, ведь все произошедшее так или иначе должно было случиться. Совпадений просто не существует — это все происки судьбы.

Фатализм?Да, пожалуй.

— Привет, Катя, — вяло поздоровалась с одноклассницей.

Кажется, она на самом деле почему-то была ошарашенной, хотя и не произошло ничего ряда из вон выходящего. Люди часто встречают друг друга на улице, дурочка.

— Что ты тут делаешь? — спросила так, словно я должна быть в совершенно другом месте. Понимаете, она просто знала, что мне тут не место.

Тревога и страх начали постепенно заполнять тело — что-то случилось, иначе бы Катя не вела себя подобным образом. Ведь нет ничего особенно страного в том, чтобы встретить одноклассницу в кофейне поблизости, не так ли? И все же Говорчук оказалсь шокированной — что-то произошло.

— Что случилось? — нервно спросила.

Давай же отвечай, не надо смотреть такими печальными глазами в ситуации, когда просто нужен ответ — четкий и без всякой ерунды типа долгих взглядов и охов-вздохов. Только ложка дегтя, без лишней и никому сейчас не нужной бочки меда.

Давай же, Катя, говори! Только быстрее, не заствляй меня и дальше гадать, что могло произойти такого, что ты так ошарашено смотришь на меня.

— Грач… — нерешительно начала она, и меня чуть не передернуло от миллиона самых ужасных предположений, которые то и дело крутились в голове.

Умер. Разбился на машине. Попал в милицию. Лежит в больнице. Только не это. Только не он. Не мой милый Леша, который так отчаянно пытался отшить ненужную ему девушку. Не этот никому не понятный красавчик, тратящий последние деньги на сигареты.

Не он.

Сердце перестало стучать, легкие наполнились лавой, которая буквально выжигала их. Не выдержала и потребовала ответа:

— Не томи, Кать.

Руки дрожали от напряжения, от нежелания принимать правду, какой бы она гадкой не оказалась.

— Я его встретила пять минут назад, и он сказал, что идет к тебе, — спокойно пояснила.

Сердце вновь забилось.

— Не надо так больше пугать, ладно? — взволновано попросила и отпила глоток самого вкусного в мире какао, заботливо протянутого Марком.

Горячий напиток обжег полость рта, но это теперь мало волновало, потому что существовала одна по-настоящему важная вещь — осознание того, что с моим Грачем все хорошо.

— Очень интересно, — протянул бариста, не скрывая любопытства. — Кто такой Грач?

Вопрос сложный, ни разу не однозначный. Одноклассник? Друг? Возлюбленный? Краш?

— Один парень, — ответила, покачав головой.

«Один парень», — так всегда начинаются какие-то грустные истории. Отдать должное Марку, он правильно среагировал на ситуацию — не стал шутить или издеваться, просто все так же мило продолжил улыбаться.

— В первый раз слышу, — сказала правду, теперь уже обращаясь к Кате.

Конечно, дальше не могло не случиться того, что случилось — позвонил телефон. Леди Судьба намекала на какие-то обстоятельства, которые я упрямо старалась не замечать. Естественно, звонил Грач, другого и быть не могло быть.

Конечно.

Скорчив рожу, под пристальными взглядами все же ответила на звонок, попивая свое самое вкусное в мире какао — ну хоть что-то радует.

— Я слушаю, — медленно произнесла, пытаясь смотреть в стену, чтобы никто из двоих наблюдавших не заметил ничего подозрительного.

— Ты где? — прямо спрашивал, опять же не распыляясь на все эти «приветкакделачтоделаешь».

Хмыкнула, показывая таким образом всю степень собственного недовольства. Не нужно думать, что я буду рада любой твоей подачке, Грач. Может, я и бегаю за тобой как собачка, но это вовсе не значит, что стану есть с твоих рук.

Обломись.

— В «Кофейном мире», — все же ответила.

И тут же услышала ехидный смешок Марка. Это он зря.

— Жди там, скоро буду, — сказал и отключился.

Немая сцена застыла как есть, правда Катя подошла ближе и сочувственно вздохнула, Марк же напротив широко улыбался.

— Говоришь, один парень? Не боишься, что я буду ревновать? — ехидно спросил.

— Ну что ты, дорогой, ты у меня только один, — сладко протянула, поворачиваясь к Марку.

— Смотрю, у тебя целый гарем.

Конечно, это был Грач.

Естественно.