Глава 2. / Жена Лесничего / Вайнштейн Стелла
 

Глава 2.

0.00
 
Глава 2.

Глава 2.

 

Дэмиен шел с полузакрытыми глазами по узкой тропинке. Напряженно прислушивался, но не к окружающему лесу, а ко внутреннему ощущению. Оно было странно неустойчивым: то слабело до маленького огонька, то охватывало все тело пронзительной болью. А иногда раздавался приказ — "налево!", "быстрей" и тогда Дэмиен пускался бежать. Медлить опасно, огонек погаснет и тогда всё пропало — опоздал, не выполнил работу.

Давным-давно, еще мальчишкой, Дэмиен осознал, что лесом повелевает неведомая сила. А ему, лесничему, поручена та часть, которую Хозяин выполнить не может. И это были вовсе не героические задания, а черная работа: вырубить мертвое дерево, расчистить плотину, закопать труп павшего зверя.

И пусть каждый вечер Дэмиен заканчивал работу по пояс в грязи, глубоко внутри он знал, так же четко, как путь, освещаемый внутренним огоньком — Вирхольм живет и процветает только из-за него.

Когда-то, еще неуклюжим одиноким подростком, уже лесничим, Дэмиен подхватил простуду. Он лежал в холодном шалаше и отчаянно хотел домой, к семье в теплоту и уют. Его мучил жар, слабость и ломота во всем теле. Сейчас, больше всего на свете Дэмиен желал смыть отвратительный привкус и утолить жажду. Он ужасно жалел себя: заботливые руки не принесут горячего молока, на ноги не наденут колючие носки из собачьей шерсти. Он один, совершенно один и если хочет напиться — следует встать, добраться до ручья и опустить лицо в обжигающе холодную воду.

Дэмиен лежал в шалаше, зная, что ему следует подняться и последовать за огоньком в груди, пробираясь через заросли и овраги. Больным, здоровым, каждый день без выходных он должен ухаживать за лесом. А кто будет ухаживать за ним самим?

Дэмиен никуда не пошел в тот день. Огонек внутри вспыхивал все ярче и ярче, подзуживая лесничего поспешить. А потом погас, оставив ощущение мерзкой пустоты. Дэмиену так и не удалось насладиться отдыхом. Он все пытался представить: что пропустил, кого оставил в беде?

Около полудня он почувствовал себя лучше: горло перестало болеть и кашель утих. Но от этого Дэмиену почувствовал себя хуже и уже сам корил себя за лень и слабость. А в небе начали собираться грозовые тучи.

В ту ночь на Вирхольм обрушилась буря да град, размером с мелкое яблочко. На утро селяне обнаружили на месте плодородных полей мешанину из грязи, камней и зеленых ростков.

С первыми лучами рассвета в груди тревожно забилось послание Хозяина — Дэмиен, он один виноват в случившимся. Вирхольм всего лишь плата за услуги. Лесу нужна деревня пока нужен лесничий. И пока лесничий послушен деревня будет процветать.

В ту зиму впервые за двести лет Вирхольм познал голод, побитые поля взрастили хилые колосья и гнилые овощи. Только маленький огород Дэмиена усердно плодоносил. Лесничий снес все, что мог собрать к старосте, но его усилий было недостаточно. Старая Лавиния не дожила до весны.

Дэмиен был лишен утешения слабых — надежды на простое совпадение. Пришлось жить, как прежде — вставать каждый день на работу, внимать посланиям леса внутри, и в то же время постоянно носить траур по Лавинии, которая была к нему добра в детстве и присматривала за ним, пока мать работала в поле. Думать и не думать о ней.

Ведь если вспомнить Лавинию, распутать ее судьбу, тогда получится, что жизнь ее приравнялась к жизни какой-нибудь птахи, поломавшей крыло и ждавшей Дэмиена. Получается, что для Хозяина Леса люди вроде домашней скотины: пока корова дает молоко, ладно, а перестала годиться — пусть идет на мясо. Кто он такой, тот самый Хозяин Леса? Разве он справедлив? Дэмиен понял, что его стоит бояться. А любить?

Лесничий, тогда еще худой нескладный подросток, вернулся в Вирхольм пополнить запасы. Староста вышел навстречу, сунул в руки мешок с сухарями да вяленным мясом и направил обратно — нести службу как следует.

Как можно вставать каждый день, чтобы выполнить ненавистное дело?

Невозможно.

Взрослый Дэмиен любил свою работу. Любил больше всего на свете. Почти, как Чарм.

Пока она не появилась, он и не подозревал, насколько пуста его жизнь. Так, рожденная в клетке птица, не подозревает о счастье полета, пока не вырвется на волю. Дэмиен в каком-то смысле все еще оставался глубоко разочарованным подростком. Но лес подарил ему Чарм. И Дэмиен простил Хозяина Леса. В первый раз он шел по тропинке, прислушиваясь ко внутреннему огоньку и был счастлив. По настоящему счастлив.

Огонек разгорелся, приобрел черты оленя, а вскоре сам Дэмиен почуял его в стороне от тропинки. Большой самец-трехлетка лежал на земле, подобрав ноги. Увидев Дэмиена олень не встрепенулся, не ускакал в лес, а всего лишь поднял рогатую голову, приветствуя лесничего. Дэмиен медленно подходил, стараясь не вставать в полный рост, не пугать животное.

Первое, что он ощутил, прикоснувшись к пятнистой шкуре это жар. Олень пылал, даже воздух над ним казался горячим. Дэмиен потрогал нос — так и есть, сухой. Нехороший знак.

За годы лесничества Дэмиен разработал свой порядок. Сначала двумя руками раскрыл оленю рот, заглянул в глаза и уши, убедился, что те чистые. Особенно лечить он не умел, но с простыми заданиями справлялся. Вот и сейчас, олень скорей всего наступил на колючку и копыто загноилось.

Дэмиен оперся всем телом на грудь оленя, внимательно рассмотрел одно за другим четыре копыта. Проверил, нет ли где трещины, не сочится ли гной. Затем прощупал жилистые ноги до самого колена, следя за реакцией оленя: если ненароком заденет источник заражения, тот дернется от боли.

Но олень тихо лежал на траве, полностью отдавшись во власть лесничего. Даже положил голову на землю и прикрыл карие, чуть на выкате глаза.

Что с ним такое?

И тут, будто ветер холодной змейкой скользнул под воротник, обвился вокруг груди, не давая дышать. Что-то случилось. Не рядом, а вдалеке, дома. Воздух скрутился узлом у уха и Дэмиен услышал испуганный крик Чармэйн. Она звала на помощь, звала его, Дэмиена. Он почти вскочил, почти побежал домой, но всего лишь задышал быстрее, бессильно сжав руки в кулаки. Заставил себя не прислушиваться. Вновь сосредоточится на работе.

А вдруг он вернется и Чарм не будет?

Лес не только добр, но и опасен. До сих пор хищники обходили землянку стороной и Дэмиен полагал, что лес и Чарм защитит. А если нет?

Чармэйн кричала, но уже по-другому. Он заметался. Если помедлит, случится непоправимое.

Дэмиен повернулся к оленю и продолжил обследование. Вскоре нащупал болезненную опухоль на правой стороне брюха. Опухоль была упругой на ощупь, свободно двигалась под кожей. Почуяв, что жмут больное место, олень взбрыкнул, попытался боднуть Дэмиена, но тот уже достал остро заточенный нож и точным движением вонзил в шкуру. Из опухоли потек зеленоватый, остро пахнущий гной. Дэмиен осторожно нажал на края раны, выдавливая вязкую жидкость, затем не гнушаясь, вычистил пальцем всю заразу. Напоследок, достал из котомки чистую тряпку и затолкал в рану, оставив снаружи лишь кончик.

И лишь закончив все как следует, Дэмиен встал на ноги и рванул домой. Зная, что опоздал.

 

Дэмиен выбежал на поляну у хижины и обмер — на месте двери остался лишь широкий проем, земля усыпана щепками, трава у стен примята. И тишина… Неужели?

Неужели?

Пока ноги Дэмиена сами несли его к дому в голове прояснился план. Если там будет ее мертвое тело, то он тут же ляжет рядом. Лучше не жить, зная, что он мог спасти жену, но предпочел задание. Знал, что она в беде и не откликнулся на зов. Опоздал.

Дэмиен не успел додумать мысль, вбежал в комнату и увидел Чармэйн. Она сгорбившись сидела на стуле спиной к двери, с ног до головы укутанная в белое покрывало. Чармэйн раскачивалась взад вперед, безразличная к окружающему миру. Безразличная к его приходу.

Дэмиен сделал осторожный шаг вперед.

— Чарм?

Она не откликнулась и Дэмиен невольно вспомнил ту девушку, с которой встретился в первый раз. Она так же сидела в пустой горнице, погруженная в собственное горе. Та Чармэйн почти забылась, но теперь Дэмиен осознал — жену настигло то, от чего она бежала. И теперь не отпустит.

— Чарм… — еще раз произнес он, теперь мягче, подходя к ней с той же осторожностью с какой шел к больному оленю: лишь бы не спугнуть.

— Дэмиен, — Чармэйн прошептала одними губами.

Но и этого было достаточно, чтобы Дэмиен отбросил скованность и подбежал к ней.

— Стой! — крикнула она. — Стой, Дэмиен, не подходи! Ты должен был вернуться только к вечеру.

— Я пришел слишком рано? — удивился лесничий.

— Я не готова, — жалобно протянула Чармэйн. — Еще не продумала, что сказать.

И тут Дэмиена настиг запах — кислый и островатый: пота и чужой страсти. Вязкая темнота заплясала в глазах, колени предательски подогнулись. Он оперся на стену, перевести дыхание. Странно: в душе свернулся темный ком, а голова ясная...

Дэмиен обстоятельно обошел помещение в поиске улик — он, лесничий, умеет читать по следам. По обрывкам листвы, по вмятинам в земле узнавать о погоне, драке а затем и обильной трапезе волка. Так и сейчас понял — в доме побывал фейри и взял то, чего Дэмиену не досталось.

И жена не знает, что сказать.

Лесничий осел на пол в дальнем углу, где запах не так бил в ноздри, не будоражил мозг вспышками картинок чужой страсти. Дэмиен знал, кто побывал в доме и от этого было еще больней. Подходя к хижине Дэмиен думал, что нет ничего хуже, что если лишится Чарм, то лишится всего. И вот, жена перед ним. Жива-живехонька. Так почему по душе как терновник хлестнул?

Она сидела на том же месте, неподвижной статуей, потупившись в пол.

Дэмиену не хотелось ждать ее отговорок. Он очнулся и понял, что задыхается в собственном, любовно выстроенном доме. Стрелой выбежал за дверь, спрятался за первое же дерево на поляне. Обнял, прижался к жесткой коре.

Ему показалось, что дерево смеется над ним. Что весь лес выстреливает в спину сотнями насмешек. Глупый Дэмиен — целый месяц пылинки с жены сдувал, подойти боялся, а лесной сыночек мигом на спину уложил.

Ему нужно спрятаться, побыть одному, хоть немного.

Но Дэмиен впервые понял, что некуда бежать. Что существует только лес и город, город и лес, а кроме них в мире ничего больше нет. И нигде Дэмиену не будет покоя.

Тогда он пошел напролом, куда глаза глядят. Пусть лес смеется, лесничий заслужил презрение. Получил то, что полагается дуракам, которые не хотят видеть правду и придумывают вместо нее сказочные истории. Он ведь для леса никто, и зовут его никак. Так, жук-навозник, собирающий отбросы. Как только задумался о собственном счастье его на место и поставили. А если бы с самого начала знал свое место, то и не обжегся бы.

Дэмиен плутал до самого вечера, не разбирая дороги, отказываясь подчиняться вновь загоревшемуся огоньку. Надеялся, что усталость отберет способность думать, воображать, как Тейл ласкал Чармэйн в хижине, пока сам Дэмиен копался в гнойнике. К вечеру мысли ушли, оставив место одной злости.

Да, злости. За двадцать лет, собравшаяся по капле злость прорвалась наружу, кипела в груди расплавленным железом. Он ненавидел Вирхольм, из-за которой рабствовал, ненавидел Чармэйн, которая не смогла для него найти слов правды, ненавидел Тейла, которым всю жизнь восхищался.

Небо грозилось бурей, злой ветер жалил в спину, но Дэмиен все шел напролом. Шел, смотря лишь под ноги, всей душой желая прорвать преграду, поднять глаза и очутиться за лесом в незнакомом краю.

Пытался не думать о том, что случится в деревне этой ночью, кого унесет гроза. Но забыться не мог. Ярость, поднявшаяся грозной волной опала, утекла сквозь трещины в глубину откуда взялась, не оставляя после себя ничего. Шаги становились все короче, пока Дэмиен не застыл на месте и не спросил огонек.

— Я передумал. Куда?

Затянулось молчание. Верхушки сосен мотало из стороны в сторону. Серые животы туч напирали друг на друга, несясь в бешеной скачке в никуда. Дэмиен стоял, подставив небу лицо с закрытыми глазами, позволяя ветру швырять, сорванными с иглистых веток ледяными каплями.

Чья-то рука легонько тронула лесничего за плечо. Он обернулся, ожидая увидеть перед собой эльфа: только они умели подкрадываться неслышно, только они знали, где находится Дэмиен каждую минуту.

Но увидел Чармэйн. Она стояла перед ним ровно держа спину, высоко подняв голову. Больше не куталась в тряпки, не прятала глаза. Смотрела прямо, твердо, но нижняя губа по-детски трогательно дрожала.

— Дэмиен, — сказала она.

В сумерках ее лицо выделялось белым пятном, черные, мокрые волосы прилипли ко лбу.

— Выслушай меня...

— Тсс, — сказал он. — Я пытаюсь услышать.

Она поняла, отступила в тень и безмолвно замерла там, а Дэмиен все ждал, когда зов вернется. Небо потемнело, сквозь просветы тучи в стремительном падении то и дело проскальзывали звезды.

"Сегодня звездопад, а я совсем забыл, — подумал Дэмиен."

Ветер утих, лишь порывами теребил волосы на затылке. Мокрая земля, вязко хлюпая под сапогами поглотила ноги по щиколотки. Верхушки сосен выпрямились и теперь лишь вежливо кивали головой ночному небу.

Буря отступила, погода успокоилась, понял Дэмиен. Он волен идти домой, если пожелает. Хозяин Леса пожалел убогого, или утихомирил погоду в своих интересах, причина не так важна. Главное, что Чармэйн стоит за деревом, дожидается Дэмиена, а у него нет сил выслушать. Легче найти Тейла, схватить и выспросить бывшего друга, почему он стал ходить к чужой жене, а еще лучше врезать, как следует, ничего не спрашивая. Душу отвести.

Чармэйн он хотел видеть в последнюю очередь. Бывают же наглые бабы, пришла, как ни в чем не бывало, смотрит в глаза без стыда и совести. Целый месяц лгала не переставая, каждым словом, каждым делом. Все секрет свой оберегала, чтобы вывалить мерзкой горой посреди дома. Подхалимничала, лебезила, фу, мерзость! Людская мерзость. Лес хотя бы всегда честен с Дэмиеном и сам лесничий привык жить в простоте, говорить, что думает и делать, что говорит.

Почему он должен избегать своего дома? Именно он, своими руками построил бревно за бревном, сам выстругал лавку и стол. Чармэйн только гостьей была все это время, пусть возвращается откуда пришла и Тейла берет за собой. А говорить с ней Дэмиен не будет, хватит уши развешивать, строить из себя дурака.

Он развернулся и размашисто зашагал домой по своим следам. Даже не обернулся проверить, бежит ли Чармэйн за ним.

А она бежала.

 

Бежала изо всех сил, хотя еще мгновение назад казалось, что не выдержит и шага. Как только Дэмиен покинул хижину она поняла, что ошиблась, что бездействие хуже, много хуже, чем грубая правда. Она может потерять его навсегда, еще толком не обретя. Нет-нет, только не Дэмиена. Чармэйн верила, что ей дали всего один шанс стать счастливой и весь он сосредоточен в Дэмиене. Лишь он один заботлив, чуток, замечательно терпелив, но самое главное добр, той доверчивой добротой, которая открывает всю душу. Чармэйн будет за него бороться, будет, хоть нечего сказать в свою защиту. Она не будет оправдываться, а повинится во всем. Дэмиен наверное не захочет смотреть на нее. Наверное втопчет в землю, пришпилит злыми словами. Нет, нет это не Дэмиен, Чармэйн путает. Это тот, другой, так бы поступил.

Она вскочила, бросилась за дверь вслед за мужем, но увидела только темную тень, между деревьями. Побежала за ним, но все не могла нагнать. Дэмиен шел, а она бежала, воздух раздирал легкие, босые ноги жалили острые камни и Чарм казалось, что она не нагонит Дэмиена, а будет бежать бесконечно, постоянно возвращаясь по своим следам. Дэмиен шел по проторенной тропке, а ей под ноги попадались сучья, бурьяны, валуны, все мешало догнать его и не было сил окликнуть.

Дэмиен остановился между двух сосен, вытянувшись струной, не шевелясь. Только каштановая борода стелилась по ветру, да колыхались поля шляпы. Чармэйн поняла, что мучительно хочет дотронуться до сжатого в полоску рта, широких плеч, потертой от старости рубахи, которую она давно замышляла превратить в половую тряпку тайком от Дэмиена. Чарм захотелось увести его домой, заботиться о нем, любой ценой увидеть вновь тайную, счастливую улыбку. Как странно, — это чувство так отличается от того...

Дэмиен отослал ее в сторону, как назойливую муху. Она была готова, не роптала. Только когда он вдруг открыл глаза и зашагал прочь не выдержала, кинулась вслед, как преданная собака.

— Погоди, Дэмиен!

— Иди домой, Чармэйн.

— Я хочу с тобой.

Он не выдержал, остановился.

— Тебе все мало? Разве не достаточно?

Дэмиен развел руками в стороны, не находя нужные слова. Но Чармэйн и так поняла.

— Нет, послушай...

— Слышать не хочу, видеть не могу. Сделай милость — сгинь куда подальше и не показывай носа в лес. Он мой.

Дэмиен резко выдохнул, махнул рукой, досадуя на собственное косноязычие. Зашагал прочь, как можно скорее. А Чармэйн вдруг кинулась наперерез под ноги, бросилась на колени.

— Никуда не пущу. Ругай меня, бей, но только не гони.

Он остановился, не в силах пошевелиться.

— Я ведь люблю тебя, Дэмиен.

— Не ври, — резко выдохнул он. А потом, помолчав добавил, протянув руку: — Выпрямись Чармэйн и не становись передо мной на колени. Никогда.

Она оперлась на его шершавую, теплую руку, встала на ноги.

— Пойдем, я провожу тебя до хижины, — сказал Дэмиен.

Он крепко взял ее под локоть, повел за собой как малого ребенка. Солнце давно зашло за горизонт, осталось только звездное небо над головой и непроглядная темнота под ногами. Где-то слева завыли волки, но Чармэйн не испугалась. Наоборот, почувствовала себя защищенной в крепкой хватке Дэмиена, а он следил, чтобы не споткнулась о неровную тропку.

Они шли молча, лишь иногда Дэмиен одергивал ее резкими репликами — "Осторожно! Налево! Подними колено!" Чармэйн старалась слушаться, но ноги путались, подгибались, ей приходилось то и дело опираться на мужа. И каждый раз он вздрагивал.

— "Это хорошо, — успокаивала себя Чармэйн. — Это значит не все потеряно."

Небо прочертила огненная линия. Чармэйн только и успела, что уловить уголком глаз мгновенную вспышку. И горько пожалела, что пропустила — так нужно загадать желание именно сегодня! Она зачарованно смотрела вверх совсем обмякнув на Дэмиене, страстно желая увидеть еще одну падающую звезду.

И увидела. Не одну: огни расчеркивали всполохами черную гладь неба раз в три, а то и два вздоха. Звезды неслись как угорелые и тут же тухли, пока остальные спокойно и сыто подмигивали с насиженных мест. А Чармэйн повторяла про себя снова и снова те же слова, как заклинание — "пусть Дэмиен будет счастлив, пусть будет счастлив."

Небо манило и подмигивало, огненные следы двоились в глазах, мельтешили, звали за собой. Мерцающая бесконечность росла и завораживала, заслоняя все остальное. Тело Чармэйн стало очень легким, она чувствовала, что вот-вот воспарит как птица, прямо в середину хаотичного танца светил. Сделает один круг там наверху в белой колеснице, запряженной лебедями и рухнет на землю под руку со звездой.

— Чармэйн! — как через вату донесся голос Дэмиена.

— Мне плохо, — успела прошептать она и согнулась надвое в приступе тошноты.

  • Как много нас, обиженных на Бога! / Васильков Михаил
  • 77."Снежок" для Takarro KT от Капельки / Лонгмоб "Истории под новогодней ёлкой" / Капелька
  • ЗИМА В ПРОСТОКВАШЕНО / Малютин Виктор
  • Афоризм 212. О гение. / Фурсин Олег
  • Пассажир или псевдофилосовский бред / Godric Archer
  • Слово / Лисичка Олен
  • Воспоминания / Only love / Близзард Андрей
  • Обыкновенный волшебник - Легкое дыхание / Необычная профессия - ЗАВЕРШЁННЫЙ ЛОНГМОБ / Kartusha
  • Судьба, которая никогда не существовала. / Мара / Внутренний Человек
  • -III- / Час волка / Мэй Мио
  • Ли, ты для меня очень важна. Ты мне очень нужна. Лиара и Джон. Встреча после разлуки / Лиара Т'Сони. После войны / Бочарник Дмитрий

Вставка изображения


Для того, чтобы узнать как сделать фотосет-галлерею изображений перейдите по этой ссылке


Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.
 

Авторизация


Регистрация
Напомнить пароль