Глава 16. Великолепный Бумархан

Смеркалось. Тряская повозка подъезжала к городу. Это означало конец долгого пути, и Алиса была счастлива от одной лишь мысли, что уже совсем скоро она сможет лечь, растянуться во весь рост и не чувствовать каждую колдобину этой проклятой дороги. Привал устроили только однажды, на ночь, но выехали с рассветом, и теперь усталость клонила голову и плечи Алисы к подушкам, которые устилали набитые соломой тюки. В прикрытой тентом повозке было душно, да и платок, которым приходилось прикрывать лицо, нагревался от дыхания и промокал...

Она упросила Амира взять её с собой в поездку. Чуть ли не на коленях стояла, но упросила. Поначалу Амир наотрез отказался, но Алиса вспомнила, что у неё глаза, как чёрная вишня, и немного похлопала ресницами. Господин растаял. Конечно, поупирался для приличия, чтобы сразу не сдаваться, а потом согласился. Даже обрадовался, что сможет показать Алисе столицу и рынок, закупить всё для свадьбы согласно вкусам молодой невесты. Старуха пришла в ужас от подобной наглости, долго квохтала что-то непонятное, но явно не очень приятное для Алисы. Но Амир — настоящий мужик — раз решив, мнение не поменял. Для Алисы приготовили повозку, в которой поставили и горшки с засахаренной вишней: не пропадать же случаю, а так можно их продать на рынке. Это примирило Фазию с поездкой рабыни в столицу.

Вместе с Амиром отправлялся его сын и один из работников. Хозяин сам сидел на козлах повозки, а остальные ехали верхом и вели на поводу четверых самых красивых лошадей для продажи. Любимицу Чёрную Вишню оставили в поместье. Отчего-то это очень обрадовало Алису.

— Аисса! Просыпайся, моя красавица! Мы уже у городских ворот!

Она подняла голову, которую склонила было на подушку, и со стоном потянулась:

— Наконец-то! Это не дорога, а ужас какой-то!

Амир усмехнулся ей в ответ и указал кнутом:

— Смотри!

Придержав край платка у виска, она выглянула из повозки.

Днём эти высокие стены наверняка были белыми. Но сейчас, после заката, в отблесках чудесных огней, горевших в железных клетках там и сям, камни светились таинственными преливами оранжевого и красного. По верху между высоких зубцов прохаживались важные и серьёзные охранники в длинных халатах, с тюрбанами на головах и кривыми саблями на поясах. За стенами города виднелись высокие башни с тёмными минаретами, другие — ещё выше — что охраняли город по углам. Всё вместе смотрелось, как огромная крепость, окружённая цветущим садом, и Алиса затаила дыхание от нелепого детского восторга, наполнившего её сердце. Как здесь должно быть прекрасно при свете дня!

— Тебе понравится Бумархан, вот увидишь!

Ласковый голос Амира заставил её улыбнуться. Всё-таки он милый, этот дядька, заботливый. Хочет быть щедрым, пообещал купить украшений. Алиса тронула перстень на пальце. Что-то молчит артефакт… Видимо, всё будет хорошо, никакой опасности не предвидится. Прекрасно! Значит, они просто прогуляются по столице, продадут лошадок и купят всякие-разные ништяки для свадьбы… Эх, свадьба эта ещё. Ну ладно, всё равно это не навсегда. В этом мире её свадьба с Амиром не будет легальной. Пока она просто способ избежать больших проблем. Алисе лучше быть под защитой влиятельного конезаводчика, этакого местного олигарха.

Повозка остановилась. Зычный голос эхом отозвался под сводами городских ворот:

— Кто и зачем?

— Торговец лошадьми с сыном, рабыней и работником, — громко, но смиренно ответил Амир. — Приехал на рынок продать моих лучших кобыл.

— Проезжайте.

Амир тронул поводья, чмокнул на лошадь, и та покорно потянула повозку внутрь. Гулкий цокот копыт заиграл, отражаясь от стен, и сменился мягким глухим стуком: они свернули с вымощенной камнями мостовой на земляную дорогу. Алиса откинулась на подушки и вздохнула. Как всё это нереально… И в то же время так ясно и чётко, что просто не могло быть сном. Однако каждую ночь Алиса закрывала глаза и надеялась, что проснётся дома, в своей постели, или хотя бы у бабы Гали под громыхание чугунов в печи. Напрасно, конечно, но это было так приятно — мечтать о доме!

— Пр-р-р, — послышалось снаружи, и повозка дёрнулась, остановившись. Алиса снова подскочила — что ещё случилось?

— Лучшую комнату, хозяин! — рявкнул Амир. — И устрой лошадей на конюшне! Да поживей!

Ух ты! Фигасе голосок у господина прорезался! Разве можно так орать на людей? Сейчас их погонят отсюда поганой метлой и собак вслед спустят!

— Сейчас, Амир-бей, сию минуту! Мы устроим вас как шахиншаха!

Алиса осторожно выглянула наружу из-за тента и увидела толстенького коротышку в таком же тюрбане, как и у Амира, только концы закрученного платка свободно болтались по плечам. Маленькие глазки подобострастно блестели из складчатых щёк, хозяин постоялого двора улыбался и кланялся, улыбался и кланялся, бесконечно, как китайский болванчик. Выглядело это довольно комично, учитывая общую комплекцию толстяка, и Алиса не удержалась от смешка. Амир бросил ей грозный взгляд и соскочил с козел:

— Не болтай, а лучше займись вещами! Держи!

Он швырнул толстяку большую золотую монету. Такие Фазия хранила в запертом на ключ деревянном сундучке, окованном железом. Однажды Алиса подглядела, что там внутри, и невольно подумала о пиратском кладе. Пиастры, пиастры… В какой книге это было? Или в фильме про Джека Воробья? В детстве Алиса думала, что пиастры — это опасность или звёзды на небе, или вообще что-то из навигации вроде буссоли и секстанта. Как давно это было, словно в другой жизни!

— Пойдём, Аисса, ты наверняка устала, — Амир протянул ей руку, помогая спрыгнуть с повозки. — Сейчас устрою вас в комнате. Ты голодна?

— Нет, спасибо, — отказалась Алиса. Хотя живот и поджимало слегка, усталость брала своё. Лечь и закрыть глаза. А поест она завтра.

— Тебе нужно много кушать, моя Чёрная Вишня, — его низкий тихий голос словно обжёг её слух. — Ты должна быть красивой в день нашей свадьбы, ты слишком худощава!

Они прошли через шумный зал, где постояльцы ели и пили, сидя на подушках вокруг низеньких широких столов. Хозяин просеменил мимо, сгибаясь чуть ли не в три погибели и приглашая следовать за ним. Поднявшись по скрипучей лестнице и миновав открытую вниз, на зал, галерею, они оказались в небольшой комнатке, большую часть которой занимала низкая кровать с десятком подушек. В уголке стоял столик для умывания, напротив кровати были распахнуты резные створки встроенного шкафчика, а у окна, аккуратно свёрнутый в трубку, лежал обязательный коврик для намаза.

— Вот, Амир-бей, наша лучшая комната! — поклонился хозяин, скромно жмясь у двери. Амир кивнул:

— Неплохо, что ни говори, у тебя отличный постоялый двор в этой части Бумархана.

Он жестом указал Алисе на кровать:

— Вот здесь вы будете ночевать с Зиядом. Разбери вещи, мы останемся в городе на несколько дней.

— А где будете ночевать вы? — удивилась Алиса. Никаких дверей в возможное соседнее помещение здесь не предусматривалось. Амир махнул хозяину, и тот ещё в поклоне скрылся в коридоре. Зияд уселся на край кровати с таким видом, будто его только что наказали на пару недель. Амир подошёл вплотную к Алисе и взял её за подбородок властным покровительственным жестом, поднял лицо, заставляя взглянуть на него:

— Аисса, ты должна опускать глаза при посторонних и обращаться ко мне с уважением. Ты всё ещё моя рабыня, не забывай об этом! И так Ахмед удивлён, почему я взял тебя с собой, но у меня есть на этот счёт объяснение. Однако помни о своём положении! Всегда говори «господин», если хочешь мне что-то сказать. И не смей открывать рот первой.

Его пальцы скользнули по щеке, обводя овал её лица, открепили булавку, освободив лицо от платка, и Амир добавил тихо:

— Ты быстро научишься, моя Чёрная Вишня! Мне не хочется разочароваться в тебе.

Алиса стиснула зубы, чтобы не ответить что-нибудь дерзкое, как она когда-то отвечала приставучим парням в клубе. Опомнись, ты не дома, молчи и мило улыбайся… Всё скоро закончится, всё должно закончиться очень скоро, иначе она с ума сойдёт!

— Хорошо, господин, — едва слышно ответила она, очень сильно постаравшись, чтобы голос позвучал смиренно и без особого отчаяния.

— Вот и славно, — Амир погладил её по щеке. — Мы с Керимом будем ночевать на конюшне возле лошадей.

— Я тоже хочу на конюшне! — подал голос Зияд. — Отец, я не хочу в комнате, я хочу с вами!

Амир мельком посмотрел на сына и качнул головой:

— Ты спишь здесь. Не перечь мне!

Обернулся к Алисе и уже на выходе сказал:

— Я распоряжусь, чтобы вам принесли фрукты. На рассвете, после утренней молитвы, мы отправимся на рынок, ты будешь сопровождать меня. Спите с миром, иншалла.

И вышел, притворив за собой дверь.

Алиса, покосившись на мальчишку, со вздохом стащила с головы платок. Перед детьми можно, вроде так. А вообще, эта «другая» культура начинала порядком надоедать ей. В глаза не смотри, рот не открывай, кланяйся и приседай, а перед кем? Перед всеми, у кого пиписька между ног! Как будто данный факт может быть личным достижением! Женщина здесь приравнена к вещи, а если она имела несчастье родиться в бедной семье, то вообще тушите свет… А ведь вроде в современном мире живут, вон Фёдор даже в универе учится у них. И всё равно такая дичь! Просто ужас какой-то…

Она быстро рассовала вещи из двух узлов на две полочки в шкафу и обернулась к Зияду:

— Прости, можешь выйти на минутку? Я переоденусь.

— Вот ещё! — буркнул тот. — И вообще, я с тобой на кровати спать не собираюсь.

Ну вылитый Женька в десять лет! Такой же вредный и капризный. Да ещё бабка с отцом его балуют без меры. А ругаться с пацаном нельзя: ему поверят, а не ей. Из них двоих Амир выберет сына, ясен пень, а вот её может и наказать за неуважение к отпрыску. Алиса зажмурилась, устало потёрла глаза и вздохнула. Ну в самом деле, не светить же ей своими прелестями перед уже почти подростком!

Ох ты божечки — ведь на ней широкое платье!

Алиса втянула руки из рукавов внутрь платья, согнулась крючком, чтобы не слишком поднимать подол, и взяла ночную рубашку. Пришлось повозиться, но ей наконец удалось напялить на себя ночнушку под одеждой. Честь была соблюдена, теперь надо устраиваться на ночь. Зияд уже забрался под одеяло и всё ещё обиженно сопел куда-то в складки. Алиса перетащила пару подушек подальше от парня, прилегла, накрылась… И тут же получила пяткой в бок:

— Иди на пол спать!

— Это что такое? — по привычке возмутилась Алиса. — Почему это я на пол?

— Ты рабыня, так что спать со мной в кровати не будешь! На пол!

Усмехнувшись, Алиса как можно демонстративнее потянула на себя одеяло и удобно устроилась на мягких подушках. Зияд снова брыкнулся:

— Женщина! Слушайся меня! Иначе я пожалуюсь отцу, и он тебя накажет!

— О, маленький господин, — сладко улыбнулась Алиса. — Простите меня! Не пристало женщине спать на полу. Да и ваш отец не одобрит, если рабыня отлежит себе все бока на холодном твёрдом полу и простудится к тому же. Ведь он велел мне сопровождать его завтра на рынок!

— Великие Деи, — пробормотал Зияд. — Подумать только, если бы ты не потащилась сюда с нами, я бы ночевал с отцом и Керимом на конюшне!

— Ты заметил, что я дорога твоему отцу. Он просто хотел, чтобы кто-то присмотрел за мной и защитил в случае опасности…

— Почему же он сам не остался?

— Для него сейчас важнее лошади, — вздохнула Алиса. — А ты его самый главный помощник и доверенное лицо.

— Глупости говоришь.

Бурчание Зияда рассмешило её. И опечалило. Надо же, как пацану не хватает отцовской любви! Надо бы как-то тонко намекнуть Амиру, чтобы занялся ребёнком. И узнать, что ли, где его мать… Потом. Завтра… Сегодня она жутко устала, всё болит, а вставать на рассвете, точнее, до него, ибо молитва, всё равно разбудят… Надо как следует отдохнуть, выспаться, ведь надо будет идти с Амиром на рынок, сидеть там, пока он не продаст лошадей, кто знает, как долго это продлится…

Мысли путались, сонно слоняясь по голове, запинаясь друг за дружку, и Алиса сама не заметила, как уснула.

А во сне к ней опять пришёл Фёдор. Почему-то в Москве, в нормальной одежде, посреди Тверской, как раз у магазина «Рив Гош», куда они с Маришей иногда заходили после универа понюхать пробники духов и посмотреть на французскую косметику. Улица была пуста: ни машин, ни людей, словно в голливудском ужастике. Только Фёдор и Алиса. Она опять была одета в шикарное голубое платье с кружевами и вырезом, а шею холодили бриллианты. Фёдор смотрел широко раскрытыми глазами и молчал. Пришлось ей самой спросить:

— Что случилось?

— Я ищу тебя! Ты мне нужна, — тихо ответил он.

— Потому что у меня твой перстень, — вздохнула Алиса, машинально покрутив артефакт на пальце.

— Не только.

Фёдор подошёл ближе, не касаясь её, обласкал взглядом с ног до головы, потом тихонько шепнул на ухо:

— Я знаю, что ты рысь! Мы предназначены друг другу! Мы оба рыси, это не может быть совпадением!

— При чём тут рысь?

— Не важно, не думай над этим! Где ты? Где тебя искать?

— Я… В другом мире, — с запинкой ответила Алиса. Что, если он не поймёт? Примет её за сумасшедшую… Хотя, такие сны уже и есть сумасшествие! Как будто они взаправду видят один и тот же сон, такого не бывает! А вот у неё, похоже, осознанные сны. Когда-то давно Алиса читала о таком, но особо не увлеклась. Фрейд наверняка бы заинтересовался её случаем… Ещё и секс… Хотя его тоже давно не было.

— Я знаю, что ты в Новом мире, Алис, но где именно?

— В Бумархане, — на автомате ответила она. Новый мир, старый мир, артефакт, ведьмовские силы… Сейчас окажется, что ещё и Фёдор колдун в десятом поколении плюс принц крови, и тогда можно будет отправляться на добровольное лечение в психушку.

— В столице Шахства Деев? — как-то слишком эмоционально отозвался Фёдор. — Как тебя туда занесло? И чем ты там занимаешься?

— Алисонька, детонька…

Алиса обернулась на голос и увидела на другой стороне улицы бабулю. Их разделяла полоса прозрачного тумана, такого, какой только-только появляется после ночи, ещё тонкий и невесомый, затопляющий постепенно всю дорожную полосу, расползающийся в стороны клочками…

— Бабуля, это ты? — взволнованно спросила Алиса. — Что ты здесь делаешь?

Старушка подняла руку со старой потрескавшейся на ручке кошёлкой:

— Да вот, за травками иду. А ты что здесь делаешь? Тебе же сюда нельзя! Здесь опасно находиться живым, детонька!

— А… Где мы?

Она оглянулась по сторонам. Фёдор исчез, как его и не было. Туман клубился на площади, скрывая дома и фонарные столбы, парк, вход в метро. Повеяло холодом. Алиса поёжилась и снова обернулась к бабуле:

— Мы же в Москве, да?

— Каждый видит своё, а суть не меняется, — покачала головой старушка. — Ты получила от меня то, что тебе не предназначалось, и я не могу себя за это простить. Простишь ли ты меня, детонька?

— Бабуль, так ты что, и правда, ведьма? — осторожно поинтересовалась Алиса. — Ты мне силу передала?

— Ирке надо было… У Ирки образование есть, да и готова она была уже, знала, откуда что черпать… Эх, неисповедимы пути Господни! Я за тебя молюсь, а по-другому тебе помочь не могу, придётся уж тебе самой, Алисонька…

— Да ничего, бабуль, прорвёмся! — бодро отмахнулась Алиса. — Я научусь, не волнуйся!

— Ох, волнуюсь, как же не волноваться! Ты иди уже отсюда и не ходи сюда часто, а то ведь можешь и не вернуться!

— Как же? Мне сон снится, что же — не спать теперь?

— Мята, детонька! Мята, чабрец, зверобой. Смешай и жги вечером. И женщину бойся!

— Какую женщину, бабуль?

— С чёрными глазами. Страшную женщину… Не встречайся с ней, даже если позовёт, не ходи!

— Что ещё за женщина, — буркнула Алиса, пытаясь натянуть края декольте на плечи и согреться в наступившем могильном холоде. — Тут у всех женщин чёрные глаза!

— Иди уже! — вдруг рассердилась бабуля. — Чтоб я тебя здесь больше не видела, иначе накажу! Мята, чабрец, зверобой!

— Как же мне уйти?

— …Проснись! Аисса, проснись!

Она подскочила на кровати, распахнув глаза. Амир склонился над ней, и на лице его яснее ясного читался страх:

— Слава великим Деям! Ты жива!

— Жива, конечно, только зачем так кричать? — пробормотала она, подавив зевок. — Что случилось?

— Ты была вся белая и холодная, — пискнул из-за спины Амира Зияд. — Я испугался, что ты умерла, что я тебя не уберёг, как хотел отец…

Дела… Умереть во сне — так себе перспектива! Вот на что намекала бабуля… Почему же раньше такого не случалось, когда ей снились сны с Фёдором?