Глава 3

Открыв утром дверь комнаты, я увидела на полу у порога алую лилию. Стебель цветка был перевязан бантом из белой ленты, к которой крепилась небольшая карточка. Пару мгновений я простояла неподвижно, прислушиваясь. Потом схватила цветок и вернулась в комнату, осторожно, чтобы не скрипнула, закрыв дверь.

Всё-таки хорошо, что я давно завела привычку рано вставать. Только так удавалось успеть в душ первой, не толкаться там локтями и не ловить спиной нетерпеливо-сердитые взгляды соседей, ожидающих своей очереди. Это давало надежду, что цветок у моего порога никто не видел.

Алая лилия, демоны её побери, означала, помнится, возвышенные намерения. На карточке безупречно изящным почерком были выведены короткие извинения. Нетрудно догадаться, от кого этот подарочек. Куда уж там возвышенней…

Сев на кровать, по-прежнему с цветком в руке, я тупо уставилась на свой заваленный бумагами стол.Внутри поднималась волна глухого раздражения поступком мальчишки. Сперва он выходит за всякие рамки дозволенного, суя нос в мою личную жизнь. Потом делает ещё лучше, компрометируя меня своим подарочком. Нужны мне его извинения как собаке пятая лапа! И что, интересно, у него за возвышенные намерения такие? Наставить меня на путь истинный? А не пойти бы ему Северным лесом, да до самых Закатных гор?!

Сердито швырнув ни в чём не повинный цветок на подушку, я встала и всё-таки направилась в душ. Определённо, мне требовалось охладить голову и подумать, как раз и навсегда отвадить мальчишку. О чём он вообще думал, затевая всё это?!

Кажется, обошлось. В обоих душевых, и женской, и мужской, куда я бесстыдно заглянула, пользуясь тем, что уборщица оставила дверь открытой, было тихо и пусто. Даже вода не успела ещё толком нагреться, но сейчас это меня не волновало. Чем холоднее, тем лучше.

Стоя с закрытыми глазами под тугими прохладными струями, я не переставала напряжённо размышлять. Вот как вообще объяснить то, что по идее любому нормальному, здравому человеку должно быть попросту очевидно? Верас всего лишь мальчишка. Бестолковый, несерьёзный и несдержанный. Делает что в голову взбредёт, не слишком задумываясь о последствиях.

В конце концов я решила, что говорить с Верасом не стану. Всё равно мои слова едва ли возымеют хоть какой-нибудь эффект. Кроме, разве что, самого для меня неудобного — того, что парень решит, будто его мнение меня интересует. С этой мыслью я и вернулась в свою комнату. Чтобы увидеть у порога новый подарочек, на этот раз — дохлую крысу.

Я задумчиво выругалась сквозь зубы. У этого подарка общепринятого значения не было, но и без того всё более чем ясно. Крыса потому, что я увела мужчину у коллеги. И плевать, что она мне никакая не подруга, всё равно не стоит гадить там, где работаешь. А мёртвая… так дамочки вроде Брейнар убивают и за меньшее. Только на это, собственно, их ума и хватает: найти мужика и отбиться от всех соперниц, не стесняясь в выборе средств для этого.

Открыв дверь, я перешагнула через крысиный труп и пошла к столу в поисках ненужного листа бумаги. Просмотрела несколько, пытаясь понять, который сгодится на роль гроба для почившего зверька, и неожиданно призадумалась о том, что было бы, если бы Брейнар решила убить всех любовниц Брайана. Подозреваю, женское население столицы сократилось бы изрядно.

И вот ведь какая штука: шутки шутками, но, насколько я знала из вездесущих в Академии сплетен, в категорию бывших ОльдаБрейнар перешла уже довольно давно, и совсем не моими стараниями. Однако никаких слухов о её разборках с той, что непосредственно отправила её в отставку, до меня не доходило.

А ведь между тем не было никаких оснований полагать, что я оказалась более удачливой, чем все прочие. Такая же очередная любовница, временное развлечение. Верас вот в этом даже не сомневается. Выходит, либо я плохо осведомлена, либо… да нет, полная ерунда. Ни Брейнар, ни Арсед не могли догадаться, что это именно я обеспечила десятый курс зельем. Кайл прав, есть такое множество способов им разжиться, что на меня можно подумать в последнюю очередь.

И вообще, будь моя вина сколь-нибудь очевидна, Арсед уже явился бы высказать мне своё негодование. Или нажаловался бы ректору на то, что не следую учебному плану. И тогда под моей дверью лежала бы сейчас не дохлая крыса, а письменное требование явиться пред гневные начальственные очи для получения выговора.

Прихватив черновик учебного плана для пятого курса, я вернулась к порогу, присела на корточки, осторожно завернула крысу в бумагу и невольно вздрогнула. Тельце животного ещё и остыть не успело, на коврике расплылось пятно крови. Бумага тоже моментально промокла. И я с ошеломляющей ясностью поняла, что подарочек этот не от Брейнар.

Ольде никогда не хватило бы духу убить крысу прямо тут, своими руками. Найти в крысоловке, а ещё лучше — умыкнуть из некромантской лаборатории, принести в мешке и брезгливо выкинуть — вот предел её возможностей. А здесь поработал кто-то другой. И хуже всего то, что я совершенно не представляла, кто это мог быть.

Мысли в голову полезли самые мрачные. Теперь всё выглядело совершенно иначе. Кто-то заподозрил, а то и вовсе узнал, что я и есть та самая крыса, шпионка тёмных, пробравшаяся в стан врага. И теперь угрожал мне расправой.

Ещё несколько дней назад я убежала бы, не задумываясь ни минуты, бросив всё. Спряталась бы где-нибудь вдали от всех на некоторое время, а потом перебралась бы в другой город, чтобы начать новую жизнь.Но сейчас застыла, не в силах принять решение.

Я не просто так пришла в Таленеди, мне нужна была книга. И если я сейчас убегу, лишусь надежды до неё добраться, потому что вернуться уже не смогу. Распишусь в своей виновности. И останется мне, разве что, просить о помощи Брайана. Но кто я ему, чтобы так рисковать ради меня? Одно дело взять книгу домой и полистать с любовницей, совсем другое — вывезти её из города по просьбе тёмной. Тут уж не посмотрят ни на личные заслуги, ни на отцовский титул.

Бегство означало крах всех моих надежд. Всего, ради чего я выживала последние семь лет. В душе растекались страх и отчаяние. Усилием воли я всё-таки заставила себя подняться и донести мёртвую крысу до уборной и бросить в мусорный бак.

К счастью, одна ценная мысль мою голову всё-таки посетила. Под дверью меня ждала крыса, а не сыскари. Стало быть, пока что мой враг не собирался меня выдавать. Получается, чего-то от меня хотел. Значит, сейчас мне лучше всего дождаться, когда он себя проявит. И уж тогда решать, как быть дальше.

Умывшись ледяной водой, я немного успокоилась. В самом деле, чего развела панику на практически ровном месте? ОльдаБрейнар не единственная брошенная Эмори женщина. И, как я справедливо заметила, даже не последняя. Она мне учинила скандал с истерикой, а вот кто-то другой мог припугнуть без дешёвых сцен с криками и оскорблениями. А я, как та кошка, которая знает, чьё мясо съела, перепугалась, сходу вообразив самое худшее. Словом, паниковать и предпринимать что-либо поспешное и необдуманное не стоило.

Отдышавшись и обругав себя за несдержанность, я вернулась в свою комнату, привела в порядок волосы и одежду, и отправилась на занятия, читать второкурсникам лекцию о свойствах минералов.

* * *

День полз к вечеру ленивой улиткой. Не просто неторопливо, а умопомрачительно, раздражающе медленно. Обыденно до нервной дрожи. Всё-таки я ждала чего-то ещё, какой-то новой угрозы, намёка, действий врага. Но ничего подобного не происходило.

Никто из соседей и словом мне не обмолвился ни о цветке, ни о крысе. Первое меня радовало, второе несколько удивляло, хоть и было, по сути, тоже логично. Лилию все проспали, а крысу если и видели, сочли, надо полагать, связанной с бабскими разборками вокруг Эмори. Лезть в которые себе дороже.

Проведя все три занятия, я заполнила ведомости, помогла Раиде пересчитать реактивы в лаборатории и составить запрос на закупку недостающих и заканчивающихся, доела вместе с ней и Кайлом остатки пирожков Марики, поболтала о пустяках и отправилась к себе.

Уж не знаю, что я ожидала увидеть под своей дверью на этот раз, но действительность меня даже как-то разочаровала. Сунутая под дверь записка оказалась всего-навсего напоминанием коменданта о необходимости внести плату за комнату до конца декады.

Зато на подоконнике дожидался очередной подарочек — гвоздика. Ярко, ослепительно алая. Цветок страсти. На этот раз без всяких бантиков и записок, очень лаконичное послание, заставившее щёки вспыхнуть едва ли не вровень с нежными лепестками, на которых ещё поблёскивали крошечные капельки воды.

А вот лилия, с утра так и пролежавшая на подушке, успела завять. Приоткрыв окно, я сжала её стебель в ладони, и через пару мгновений порыв осеннего ветра подхватил оставшуюся от цветка щепотку пепла.

Вновь посмотрев на гвоздику, к которой так пока и не решилась притронуться, я против воли улыбнулась. Принцип вестника — зная вектор, можно не только послания отправлять, но и другие предметы. Чем цветок отличается от исписанного листа бумаги? В общем, ничем.

Только вот какая штука: вестников обычно направляют на человека. Во-первых, чтобы сразу получил послание, где бы ни находился, ведь именно в скорости доставки главное достоинство магической почты. Во-вторых, отправка с наведением на ауру элементарно проще. С точкой пространства слишком легко ошибиться. Не сильно, конечно, футов этак на десяток. Или чуть больше, смотря насколько маг опытен и не ленив в расчётах.

Последняя мысль заставила меня хихикнуть. В опыте Брайана я и без того не сомневалась. И, видно, лениться он тоже не стал. Не то ненароком угодил бы цветок на соседний подоконник. И ладно если к Лайле, а то ведь можно было и в другую сторону промахнуться. Осчастливив, скажем, Эмму Берн с факультета пифий и оракулов, даму в летах и в теле, не утратившую ещё, однако, надежд на личное счастье. Пифия она всё-таки далеко не изпоследних, на три счёта вычислит отправителя и отбивайся потом от её благодарности…

Поставив цветок в вазу, я прилегла на кровать и попыталась расслабиться. Делать было больше особо нечего, а думать просто не хотелось. Не слишком-то весёлые мысли лезли в голову. О том, например, насколько велики шансы на то, что крысу мне подкинула всё-таки обиженная любовница. И о том, чего может хотеть неизвестный некто, узнавший мою тайну, если дело не в женском соперничестве. Варианты придумывались самые разные, один другого неприятнее.

Так я и заснула. Проснулась уже на рассвете, от жуткого грохота за окном. За грохотом последовали несколько истошных воплей и взрыв весьма изобретательной ругани, сольно исполненный густым и сочным басом.

Подскочив к окну и чуть не сбив неосторожным движением локтя вазу с гвоздикой, я увидела висящее над аллеей облако разноцветного дыма. Большей частью ядовито-оранжевого, но с изрядной примесью красного в верхней части и синего с зелёным внизу.

А ещё по газону были разбросаны тела, все как на подбор ярко-синие. Целиком. Я не сдержала испуганного аханья, но тут первое тело зашевелилось, перевернулось на бок и утвердилось на четвереньках, тряся головой. Вслед за ним признаки жизни начали подавать и остальные.

Одеваться и бежать вниз было отчаянно лень, но естественное любопытство не отпускало. К тому же по масштабу события было вполне очевидно, что поспать оставшуюся пару часов всё равно не получится, беготня и крики помешают. Распахнув окно и наскоро прошептав формулу Неске, позволяющую видеть и слышать на довольно большом расстоянии, я принялась наблюдать.

Ветер неторопливо рассеивал разноцветное облако, открывая взорам изумлённой публики, сбежавшейся на шум, высокую мужскую фигуру, с ног до головы раскрашенную во все цвета радуги. В ней я с некоторым удивлением признала декана факультета некромантии, Рональда Бруно. Застывшего в позе статуи императора Агастаса с главной площади — правая рука вскинута к небесам, левая покоится на эфесе меча. Только жест правой ладони изображал не приветствие солнцу, а какой-то незавершённый магический пасс. Ругань при этом не прекращалась ни на мгновение, причём Бруно, кажется, ни разу не повторился, чем сорвал аплодисменты публики, хоть и довольно жидкие.

Наконец со стороны главного здания показался ректор Ривер в сопровождении нескольких преподавателей, в том числе и Кайла. Я смутно припомнила, что на сегодняшнее утро было назначено совещание по закупкам учебных материалов. Видимо, состояться ему оказалось не суждено.

— Что здесь происходит? — рявкнул ректор, подойдя к Бруно.

Ругань оборвалась на полуслове. Рональд опустил правую руку и обличительным жестом ткнул в небольшой ящик с откинутой крышкой у своих ног. Ректор присел на корточки и принялся осматривать вещицу, осторожно прикасаясь к ней кончиками пальцев.

Я тоже глянула на ящик, рефлекторно прищурившись, хотя в этом не было необходимости, без того всё видела достаточно хорошо. Всмотрелась в тонкие красные линии на боках и язвительно захихикала. Нескоро, ох нескоро эти красавцы вернут себе нормальную расцветку, декады через полторы в лучшем случае. Особенно Бруно, угодивший в эпицентр.

Надо признать, у создателя этого конкретного ящика Тамаи чувство юмора имелось. Тёмные артефакты требуют осторожного и умелого обращения, поспешность, неловкость и особенно нахальство наказуемы. Но раз вылетела этакая шутиха, а не какая-нибудь смертельная дрянь, ничего опасного внутри храниться не должно.

Ректор осторожно извлек из ящика вещицу, напоминающую кусок узловатого корня дерева, покрутил в руках, изучая со всех сторон. Я тоже присмотрелась и даже успела прочесть рунную надпись. Точно, ничего опасного, банальный некронакопитель, чтобы поднимать до тридцати зомби разом. Побочный эффект, из-за которого вещицу приходится хранить в ящике-гасителе — импотенция. Логично, в общем-то: если где-то что-то поднимается, с чем-то происходит строго обратное. Великий принцип магического равновесия не отменить.

— Зачем его открыли? — спросил ректор.

— Случайно, — развёл руками Бруно.

Ривер скептически фыркнул. Я последовала его примеру. Случайно, да. Запечатывающую руну сняли ненароком и замок вскрыли непреднамеренно. Два замка. Нет, даже три. Кстати, а и правда, зачем открыли-то? Да ещё под окнами преподавательского общежития. Уж точно не чтобы перед коллегами с утра пораньше опозориться.

Я побарабанила пальцами по подоконнику, пытаясь выловить в голове какое-нибудь ценное соображение по этому поводу, пока Ривер пытался вновь закрыть артефакт в ящике. Получалось у него не очень, но бежать помогать я не собиралась. Спросят ведь потом, откуда знаю, как с такими штуками работать. И что отвечу?

Нет, соваться в это никак нельзя. Но и совсем в стороне оставаться не хотелось. Мало ли зачем понадобилось вскрывать ящик под моим окном. Или у меня мания величия? Похоже на то, учитывая, что для женщин этот конкретный артефакт вполне безопасен. И не может же мой загадочный враг быть таким дураком, чтобы надеяться, будто я срочно прибегу помогать и тем себя выдам. К тому же, не казни моей он хочет. Ну, не сразу, во всяком случае. Ради кого тогда состоялся весь фейерверк?

Подумаем, кого Бруно ненавидит настолько, что готов был рискнуть собственной… хм, состоятельностью, лишь бы сделать гадость? Разве что Эмори, но этот отпадает, в общежитии он не живёт. Не поручусь, правда, что совсем тут не появляется, но сейчас-то его точно и близко нет.

Ещё за кандидатуру в принципе мог сойти лорд Арсед. Они с Бруно по весне из-за чего-то крупно разругались, так, что по сей день при встрече демонстративно друг от друга отворачивались. Надо будет уточнить причину, скажем, у Вилены. Эта рыжая пройдоха в курсе всех академических сплетен, значительную их часть вообще лично распускает.

Сам Арсед тоже живёт в городе, в собственном особняке, но зато в общежитии обитает его возлюбленная, артефактор Ромина Вирис. Интересно, эту парочку Ривер тоже штрафовал? Или он наказывает только тех, кого лично застал на месте преступления? Вообще, это было бы логично, учитывая, сколько общеизвестных сплетен не имеет ничего общего с действительностью…но это я что-то отвлеклась.

Итак, Арсед. Мог ли он сегодня ночевать у любовницы? Как по мне, логичнее было бы ей у него ночевать, стены в общежитии тонкие, не то, что уши, глаза зачастую имеют. А уж про длину языков и говорить нечего. Но некоторым такое, говорят, нравится. Так что исключать то, что Арсед сегодня ночевал здесь, нельзя.

Правда, исключать нельзя и того, что мишенью был сам Бруно. Синие парни больше всего походили на студентов, во всяком случае, никого из коллег-преподавателей я среди них не опознала. Мало ли кому и как мог насолить декан. На пересдачу отправил или чисткой канализации наказание заставил отрабатывать, а может, стипендии лишил за какую-нибудь выходку. Молодёжь порой такие таланты внезапно проявляет, когда речь идёт не об учёбе — только диву даёшься.

Разноцветное облако, тем временем, окончательно сдуло. Ректор, сопровождаемый злобным Бруно, унёс ящик, синие студенты отбыли следом. Наверняка в надежде быть отчищенными. Напрасной, к слову. Зрители тоже разошлись, кто по своим делам, кто досыпать. Я закрыла окно, вернулась в постель и продолжила думать.

Что если Бруно и не солгал? Лично я весьма хорошо себе представляла, как сделать так, чтобы ящик открылся в самый неподходящий момент, будто бы сам по себе или от какого-нибудь совершенно невинного действия. Но такие диверсии требуют времени наедине с ящиком, и, к тому же, нужно точно знать, что некое действиебудет. Или высчитать нужный момент, а значит — быть в курсе планов относительно вещицы.

Вряд ли студентов могли пустить в хранилище. Разве что кто-то из них — подельник того, кто туда пробрался и поработал с замками. В нужный момент щёлкнул пальцами, и в небо взметнулся фейерверк. Мелочь, но неприятно. Мелочь…

Тьма! Я взлетела с кровати и нервно забегала по комнате. Раз ловушка осталась неразряженной, ящик раньше не открывали. И то, как ректор разглядывал артефакт, и то, что несли ящик под окнами общежития, наверняка короткой дорогой из хранилища в некромантскую лабораторию…

Никто не знал, что там внутри! И никто не знал, какой именно сюрприз ожидает того, кто откроет ящик неправильно! Что, если Бруно пытались убить? Бруно или кого-то из ребят, сопровождавших его.Получилось-то смешно, но планировалось, похоже, совсем не веселье. Странные вещи нынче творятся в стенах Академии, странные и пугающие.

Вновь повалившись на кровать и перевернувшись на живот, я зарылась лицом в подушку. Наверное, следовало поговорить с Ривером. Выяснить, откуда взялся этот конкретный ящик, кто имел к нему доступ и кто из студентов сопровождал Бруно. Выдаст ли это меня? Пожалуй, нет. Иметь теоретическое представление о том, что такое ящики Тамаи, вполне естественно для любого мага. Единственный вопрос в том, зачем мне понадобилось в это лезть. Ну так скажу, что пришла мне в голову мысль, которой очень захотелось поделиться. На всякий случай.

* * *

Первый курс пользовался особой любовью всего преподавательского состава. С одной стороны, эти милые детки пока не обладали знаниями, необходимыми для действительно серьёзных шалостей. С другой, юная наглость с лихвой компенсировала этот временный недостаток.

Тишина в аудитории не понравилась мне сразу, едва я переступила порог. Четыре десятка неугомонных десятилетних паршивцев могут так притихнуть только в предвкушении. Осталось выяснить, в предвкушении чего.

Ни ведра над дверью, ни клея на стуле, ни завёрнутого в тряпку осколка стекла. Тишь и благодать, жуткая и подозрительная. Оглядев ребятишек, я тайком шевельнула пальцами, запуская магическое сканирование — совсем слабый импульс, здешними артефактами не гасится, а нервы замечательно помогает сберечь.

Так, клей, судя по полной, не вскрытой банке, дожидался в сумке главного заводилы курса чьего-то менее осторожного и подозрительного седалища. Прекрасно, этот урок уже усвоен, одного обмена стульями с автором шуточки хватило. Свёрток с битым стеклом тоже мирно ждёт своего часа. Надо отобрать. Отвратительный скрежет стекла о доску на самом деле раздаётся редко, чаще — громкий вопль невезучего мойщика, распоровшего себе ладонь. Не стоит позволять ребятишкам убедиться в этом на собственном печальном опыте.

Жаба? Вот это уже интереснее. Мерзкая такая жаба, крупная, бородавчатая. Визгу будет… Вот только я земноводных не боюсь. Тех, которые в естественном обличье так точно. Люди с гнусной жабьей сущностью куда неприятнее. На стул с подобранной юбкой не загонят, но могут испортить жизнь куда серьёзнее.

Но жаба, вероятнее всего, заготовлена для Брейнар, это она у нас мастерица по стульям скакать. Вот и пускай порастрясёт свои необъятные прелести лишний раз, не повредит. А для меня… вот он, «хохотунчик». Маленький мешочек, начинающий мерзко хихикать, стоит жертве произнести определённое слово. Любят детишки эту игрушку передавать друг другу под партами, чтобы хихикал каждый раз на новом месте, доводя преподавателя до белого каления.

— Олис, стекло мне на стол, — спокойно попросила я. — Живее, если не хочешь весь вечер мести дорожки в саду. Андар, клей сюда же, если не хочешь развлекаться на пару с Олисом. Тунир, и «хохотунчика» неси.

Детишки приуныли. Только Ратун, в сумке которого копошилась жаба, довольно и гаденько усмехнулся. Вообразил, что обманул меня. Досадно, конечно, что Брейнар избежит неприятностей, но ничего не поделаешь, собственная репутация дороже. Хотя… Жабой меня не напугать, даже если этот юный умник её и выпустит. Возможно, стоит позволить детишкам убедиться в тщетности подобных фокусов. Как-никак, самый простой способ избежать их повторения в будущем.

Жабы я дождалась.Даже не вздрогнула, повернувшись от доски и увидев её на столе, поверх бумаг. Несколько мгновений мы с земноводным поизучали друг друга, потом жаба смачно квакнула и попрыгала в сторону дверей аудитории, оставляя на бумагах влажные следы.

— Ратун, забери свою…

Договорить я не успела. Дверь распахнулась и на пороге появилась Брейнар. Лучше угадать момент она точно не могла. Жаба, видимо узрев перед собой перемену декораций и несколько этим озадачившись, квакнула ещё разок. Я осеклась, увидев, как Брейнар опускает глаза на этот неуместный в учебном классе звук.

А потом раздался ещё один звук, не более уместный, но куда более громкий. Ратун, начавший было вставать, спешно попытался сесть обратно. Промахнулся мимо неосторожно отодвинутого стула и полетел на пол, но грохота его падения за визгом Брейнар никто не услышал.

Дверь грохнула, захлопнувшись и опустив завесу тайны на цель посещения блондинкой моего занятия. Визг продолжился в коридоре, стремительно удаляясь в сторону кабинета куратора. Жаба обиженно квакнула, больше не пытаясь никуда упрыгать. Я придушила упорно лезущую на губы неуместную улыбочку и подвела итог ситуации:

— Ратун, сегодня вечером помогаешь убираться на кухне. И забери уже, наконец, свою жабу.

Брейнар больше не вернулась, и куратор меня так и не посетил. Тоже, небось, посмеялся втихушку, но догадался под руку не лезть. В самом деле, наказание за шалости во время занятий — прерогатива преподавателя, а его дело с учениками разбираться, без моего непосредственного участия.

К вечеру, закончив с делами, я подумала было пойти спать, но всё-таки решила навестить ректора и побеседовать об утреннем происшествии. Так, на всякий случай поделиться соображениями, а то мало ли.

По пути к главному зданию я позорно мечтала, чтобы Ривера не оказалось на месте, и я смогла с чистой совестью пойти к себе, но свет в окнах кабинета быстро разбил эти надежды. Стараясь не думать о том, что никуда не ходить и ничего не говорить я могу в любом случае, я поднялась по широкой лестнице на третий этаж. Решительно прошагала по коридору под почти осязаемо тяжёлыми взглядами предшественников Ривера на ректорской должности, напомнила себе, что это всего лишь портреты, они неодушевлённые и уж подавно не знают, кто я, и остановилась перед высокими резными дверями.

На мой стук довольно долго никто не отзывался. Видимо, секретарь уже ушла домой. Нахально открыв дверь и заглянув в приёмную, я убедилась, что так оно и есть. А заодно и в том, что дверь в сам кабинет приоткрыта, и Ривер там не один, занят разговором. И я успела как раз вовремя.

— Кто имел доступ к ящику? — поинтересовался ректор.

— Все преподаватели моего факультета, — пробасил в ответ Бруно. — Любой мог зайти в любое время.

Я не удержалась, досадливо поморщилась. В Академии царит вроде бы полное доверие. По факту — полный бардак. В том же хранилище есть журнал посещений, но отмечаться в нём дело добровольное, никто не следит. Вот и ищи теперь концы. Проще уж иголку в стоге сена. Теоретически логичный план вычисления злоумышленника выходил практически неосуществимым.

— В вашем хранилище есть ещё подобные вещи? — осведомился ректор.

— Ещё два, — ответил Бруно.

— И кто-то знал, с каким именно вы планировали сегодня работать?

Повисла пауза. Я напряжённо соображала. Если таких знающих было мало, можно значительно сузить круг подозреваемых. Но с другой стороны, при такой вседозволенности что мешало злоумышленнику поработать на всякий случай со всеми ящиками?

— Да я сам этого не знал, — пробасил Бруно.

Я чуть не ахнула от изумления и возмущения. Ничего себе тут порядочки! Это ладно, шутиха попалась, а если бы нет? Если бы артефакт внутри оказался посерьёзнее, да с соответствующим сюрпризом? Имели бы мы тут тогда полдесятка трупов, здорово оживило бы утренний пейзаж.

— Это как это так?

Ривер, видимо, тоже слегка ошалел от такого заявления. Послышались шаги, удалившиеся и вновь приблизившиеся, похоже, ректор прогулялся по кабинету. Стекло звякнуло о стекло, зажурчала переливающаяся жидкость.

— Хотел показать десятому курсу работу с ящиками Тамаи, — пояснил Бруно. — Из трёх выбрал самый с виду безобидный.

Потрясающая логика! И по каким, интересно, критериям досточтимый декан выбирал? Лично я бы как раз самый с виду безобидный и обошла бы десятой дорогой. Но я это я. Здесь, что ожидаемо, такими знаниями не обладают. Хотя почему ожидаемо? В библиотеке соответствующей литературы полно, было бы желание ознакомиться. Только вот, как видно, ни у кого такого желания не возникало.

— Надо проверить остальные ящики, — заявил Ривер.

— Проверили уже, — сообщил Бруно. — Все закрыты, ничего подозрительного.

Я задумчиво почесала кончик носа. Выходит, не знали, но угадали? Не знаю, не знаю, не рискнула бы в таком деле ставить на удачу, а ну как опасная штуковина попадёт не в те руки? Кто-то настолько хорошо знал Бруно? Или вообще кто-то, способный определить тип ловушки, решил пошутить? А кто здесь, в Академии, на такое способен? Поди знай…

С каждой новой деталью история выглядела более и более странной. Точнее сказать, более и более похожей на нелепую случайность. Но в целом в такой расклад мне что-то совсем не верилось.

Поразмыслив ещё немного, я на цыпочках покинула приёмную. Судя по тому, что я услышала, лезть со своими предположениями смысла не было, без меня догадались. Соваться в хранилище и лично проверять ящики тоже не стоило, теперь-то уж там наверняка организовали наблюдение, не хватало ещё объясняться, за каким лядом меня туда понесло.

По дороге в общежитие я усердно пыталась убедить саму себя в том, что история эта меня не касается. Получалось не очень. Точнее, совсем не получалось. Нюхом чуяла — вся эта суматоха неспроста. Крыса, ящик, странные выходки Брейнар, её беспричинный сегодняшний ко мне визит… слишком много всего и сразу для простой случайности.

Честно сказать, не обнаружив ни под дверью, ни в комнате никаких сюрпризов, я даже слегка удивилась. И нет, не обрадовалась. Не верила я, что мне нечего бояться, но не знала, чего. И это незнание нервировало и выматывало больше любого конкретного страха.

* * *

Суета вокруг ящика продлилась целую декаду. Слухи по Академии гуляли самые невероятные, но кроме этих самых слухов, рождавшихся в коридорах и кабинетах, не было ровным счётом ничего. И ничего не происходило, если не считать обычных скандалов, склок и студенческих шалостей. Жизнь вошла в пугающе привычную колею.

Брейнар больше меня не трогала. При случайных встречах демонстративно отворачивалась, бурча приветствие самым недоброжелательным тоном. Я отвечала ей со спокойной улыбкой, и мы расходились, не приступая к военным действиям. И сюрпризов больше не было никаких.

В этой тишине я почти поверила, что история с ящиком — банальная случайность. Мало ли, может кто-то поблизости неосторожно воспользовался магией, вот откатом и прилетело. Слышала я парочку таких историй, не сказать, чтобы особо в них верила, но как знать. Я всё-таки не артефактор, так, нахваталась по верхам.

Да и мёртвая крыса начала потихоньку забываться. Отсутствие новых подарочков подталкивало к мысли, что её и впрямь подбросила мне отвергнутая любовница Брайана. Подбросила сгоряча, а теперь вот остыла и плюнула на травлю удачливой соперницы. Извиняться не придёт, конечно, а жаль. Не то, чтобы я как-то обиделась, но не отказалась бы точно узнать, кто и почему преподнёс мне столь сомнительный дар.

Дориан тоже больше не высовывался. На занятиях вёл себя подчёркнуто вежливо и официально, будто ничего и не было. Я ему старательно подыгрывала, не желая смущать парня лишний раз. Молодой ещё, наивный, наделал глупостей, да и пускай. Главное, сам понял, что зря это всё затеял, и прекратил. И хорошо. Значит, не дурак, раз умеет не настаивать на своих ошибках.

Словом, всё вокруг было до того тихо и мирно, что я расслабилась и перестала ждать от жизни каких-либо подлостей. И очень, очень зря. Середина второй декады отсутствия Брайана ознаменовалась ситуацией крайне для меня неприятной. В Академию нагрянули сыскари.

Утром меня разбудили крики в коридоре. Кричала Эмма Берн, причём слова, совершенно не приличествующие благородной даме элегантного возраста. А также вообще какой бы то ни было даме, кроме, разве что, портовой продажной девки. Справедливости ради стоило заметить, что и те обычно старались высказываться скромнее, дабы не терять симпатий клиентов.

Поднявшись с кровати, я на цыпочках подошла к двери и прильнула к ней ухом. Эмму я отлично слышала и так, а вот её собеседник голоса не повышал, потому его слова сливались в непонятный гул. Это давало надежду на их некоторую содержательность.

Надежда оправдалась в полной мере, что меня ничуть не порадовало. Оказывается, тёмная история с ящиком просочилась-таки за пределы академической ограды и вызвала живейший интерес Хранителей. И вот теперь их эмиссар пытался добиться от лучшей здешней пифии согласия поучаствовать в опросе подозреваемых в диверсии.

Берн помогать властям желанием не горела, по причинам вполне понятным. Маги терпеть не могли, когда им лезли в голову, и, как правило, подобных вещей не прощали. Несмотря ни на какие распоряжения сверху и следственные необходимости. Нет, в лицо Эмме никто бы никогда ничего не сказал, но на нормальные отношения с допрошенными можно было уже не надеяться.

И всё-таки я понимала, что как бы Берн ни ругалась, никуда она не денется. Как миленькая пойдёт и будет помогать сыскарям. И это было плохо, очень плохо. Если меня включат в список подозреваемых, мне конец. Воспользоваться амулетом не выйдет, это не стандартная проверка, проводимая спустя рукава. На собственные способности рассчитывать тоже не приходилось, не настолько я хороша. Что-то скрою, конечно, но что-то и выплывет. И этого выплывшего вполне может оказаться достаточно, чтобы вызвать ко мне нежелательный интерес, который неизбежно приведёт к обнаружению странностей и нестыковок в моей биографии. А уж там за дело возьмутся дознатчики, и я сама всё выложу.

Вернувшись на кровать, я прилегла на бок, подтянула колени к груди, обхватив их руками, и тихо заскулила. Снова мелькнула мысль сбежать, прямо сейчас, пока ещё есть хоть ничтожный шанс под шумок выбраться из города. Окажусь во всём виноватой и пускай, всё равно не найдут.

Только вот смысла врать себе не было. Найдут. Догонят, схватят и уж тогда точно не станут церемониться. Вытащат из меня всю правду, в том числе и про Брайана. Я уже думала об этом, а теперь вспомнила ещё и историю с Ноэлем. За дела с этим сомнительным типом, которого Хранители наверняка давно мечтают отправить на костёр, Эмори тоже не похвалят. Какое право я имею сваливать на его голову такие неприятности в благодарность за всё, что он для меня сделал?

Усилием воли я заставила себя прекратить панику. Хотя бы уже потому, что никаких оснований подозревать меня в диверсии вроде бы быть не могло. Я всего лишь алхимик с очень слабым даром, с артефактами не работаю, да и не могла бы. С Бруно никаких конфликтов отродясь не имела, как и вообще с некромантами. Не преподаю я на их факультете, только в прошлом году провела пару вводных занятий с первокурсниками, подменила заболевшего коллегу, но это сущая мелочь.

Всё это вроде бы хорошо. Плохо другое: сыскарям проще тупо тряхнуть всех без разбора, чем копаться, выискивая наиболее вероятных подозреваемых. Не им же при этом нырять в сточные канавы чужих мыслей. Потому Берн так и разозлилась, что тоже прекрасно это поняла.

Паника сменилась растерянностью. Нужно было что-то срочно придумать, чтобы выпутаться из создавшейся ситуации. Но в голову как назло не приходило ничего ценного, мысли крутились вокруг до сих пор не увядшей гвоздики, украшавшей мой подоконник. Гвоздики, да…

Я невольно улыбнулась. Эмма не станет особо усердствовать, докапываясь до сути. Проверит отношение к истории с ящиком, вот и всё. Значит, так и будем думать. Вспомним пробуждение, цветок, чуть не сбитый локтем, удивление от увиденного, снова цветок и побольше того, кто его мне подарил. Брайана, то есть. В самых непристойных подробностях. Либо сорокалетняя дева покраснеет и оставит меня в покое, либо увлечётся их изучением, чтобы потом подругам за чаем пересказать покрасочней. В любом случае её ко мне интерес сильно ограничится.

Придумав этот план, я окончательно успокоилась. Гарантий успеха, разумеется, не было никаких, но так появлялся хотя бы шанс и самой выкрутиться, и не подставить никого попутно. Вытянувшись на кровати, я взяла с тумбочки часы. Крики в коридоре стихли, первое занятие сегодня у меня было только в полдень, так что стоило, пожалуй, ещё поспать, пока есть возможность.

Второй раз я проснулась за час до полудня. Как раз успела привести себя в порядок, разобраться с учебным планом девятого курса, с которым в этом году встречалась впервые, и отправилась в аудиторию. В почти отличном расположении духа дошла до учебного здания, поднялась на третий этаж и столкнулась в коридоре с парочкой сыскарей.

Вот уж не думала, что они станут так запросто разгуливать по здешним коридорам. По коже пробежал холодок плохого предчувствия, но лицо я, кажется, смогла удержать. Даже улыбку из себя выдавила.

Один из мужчин скользнул по моей фигуре явно заинтересованным взглядом и лукаво улыбнулся в ответ. Второй дёрнул его за рукав, вынуждая посторониться и дать мне пройти. Потом склонился к самому уху товарища и что-то ему шепнул. Тот ещё раз глянул на меня, разочарованно хмыкнул и отвернулся.

Я пошла своей дорогой, теряясь в догадках относительно причин подобного поведения сыскарей. Меня подозревают? Так для этих ребят это отродясь не являлось поводом для отказа от подобных планов, скорее уж наоборот — сговорчивость гарантирована, когда согласия, собственно, и не спрашивают. Или ректор пустил их сюда на определённых и очень суровых условиях? Вот это вполне возможно.Гадать, впрочем, большого смысла не было. Лучше уж пока сосредоточиться на работе.

Опомнилась я как раз вовремя, успела заметить мерцающую в дверях паутинку магической ловушки. Пальцы сами собой сложились в нужный жест, но посылать в ученическое творение уничтожающий импульс я не стала. Я ведь алхимик, мне и видеть-то такие вещи по идее не положено.

Почему-то подумалось: а не сыскарских ли потных ручонок это дело? Чтобы поймать меня на том, чего я никак не могу сделать, и тут же под белы рученьки проводить для выяснения. Ох, не понравится мне то, что они выяснят…

Я застыла перед дверью в нерешительности. Позориться перед студентами не хотелось — потом ведь до конца их учёбы не отделаюсь от насмешек и всяческих подстав. Угодить в сыскарские лапы хотелось ещё меньше, этак до конца учёбы и вовсе не доживёшь. В общем, что совой о пень, что пнём по сове, всё равно сове не по себе.

— Госпожа Дайрас!

Окрик заставил меня вздрогнуть, оборачиваясь. По коридору ко мне спешил собственной персоной ректор Ривер, подобрав мантию, чтобы не мешалась. Я вежливо кивнула в знак приветствия и скрестила руки на груди.

— Подождите, госпожа Дайрас, позволите сделать студентам небольшое объявление?

Я несколько ошалело кивнула. Ещё бы не позволить, ректору-то. И отступила от дверей, позволяя Риверу пройти первым. С его помощью ситуация с ловушкой обретала наилучшее для меня разрешение: пускай сам снимает, ему это уметь положено, никаких вопросов ни у кого не возникнет.

Ректор, однако, не сделал ровным счётом ничего. То ли настолько спешил, то ли положился на мою наблюдательность, то ли в принципе не ожидал никакого подвоха, но попросту распахнул дверь и шагнул через порог. И застыл, с ног до головы окаченный вонючей болотной водой. Седую макушку увенчал изрядный пук тёмно-зелёной тины.

Я прикусила губу, чтобы удержаться от неуместного смеха. В аудитории повисла звенящая тишина. Осторожно заглянув в дверь, я увидела совершенно ошарашенные бледные лица студентов. ДиланОрсон, главный в этой группе зачинщик шалостей, медленно сползал куда-то под стол.

— Орсон! — рявкнул ректор, первым пришедший в себя.

— Э-э-это н-не йа-а-а…

— Ты не Орсон? — рыкнул Ривер, стряхивая с макушки тину.

— Господин ректор! — взвыл парень, выныривая из-под стола и молитвенно складывая ладони перед грудью. — Отцом Пресветлым клянусь, ничего не делал!

— В том, что ты ничего не делал, я не сомневаюсь, — фыркнул ректор. — Учиться тебя не заставишь, а ради создания такой штуковины пришлось бы порядком в библиотеке посидеть. Кто?

— Н-не знаю…

— Врёшь.

Я медленно, беззвучно выдохнула. Значит, не напрасно заподозрила подвох. В самом деле, как-то слишком оно круто даже для девятого курса. Замаскированные сигнальные чары, скрытый резервуар — трудно поверить, что всё это устроил шалопайОрсон, вечно балансирующий на грани отчисления за неуспеваемость и удерживаемый нав стенах Академии большей частью папиным высоким постом при императоре. Вот если кто из отличников, это ещё так-сяк возможно.Хотя скорее тут вообще не студенты поработали.

— Кто? — тише, но значительно суровее повторил ректор.

— Мэтр Равилар! — выкрикнула с первой парты Айша, робкая бледная блондиночка, отличница.

Не иначе, побоялась, что не получив ответа ректор всю группу накажет. Услышав это имя, я удивлённо приподняла брови. Равилар, кажется, один из тех двоих, что давеча застали нас в… недвусмысленном положении. Но ему-то зачем могло понадобиться мне пакостить? Делить нам, кажется, нечего. Ревность как мотив отпадает. Что тогда остаётся? Сыскарская проверка всё же?

— И он объяснил причины своего поступка? — спокойно поинтересовался ректор.

— Нет, — замотал головой Орсон. — Просто велел нам тихо сидеть.

Проверка или нет? Я окончательно потерялась в догадках. Проверку можно было обставить и без болотной воды на голову. Или это для вящей надёжности, чтобы я уж точно не вздумала проигнорировать ловушку? А заодно и чтобы подумала на студентов. Хотя, если бы я сняла ловушку, то, на кого я подумала, уже не имело бы значения.

— Сказал, госпожа Дайрас заслужила небольшой подарок, — почти прошептала Айша.

— Вот, значит, как… — задумчиво протянул ректор. — Хорошо, я всё понял. Завтра с десяти вечера до часу ночи у вашей группы полевая практика, будьте готовы. А теперь начинайте занятие.

Очень хотелось спросить, что именно Ривер понял, но я не решилась. Только кивнула, проводила начальство легким поклоном и прошла к доске. Студенты сидели всё ещё испуганно притихшие, больше опасаться было нечего. Зато пищи для размышлений хватало с избытком.

* * *

Ректор сидел за столом, не отрываясь от кипы бумаг, которую разбирал. Что-то откладывал, что-то подписывал, некоторые листы комкал и отправлял в мусорную корзину. Я присела на краешек дивана, сложила руки на коленях и скромно опустила голову.

— Не скажете, чем так насолили Равилару?

Я чуть не вздрогнула от неожиданного прямого вопроса и подняла взгляд на ректора. Тот, не глядя на меня, увлечённо читал документы. Обманчиво увлечённо — в этом я даже не сомневалась.

— Не представляю, мэтр Ривер, честное слово, — развела руками я. — Мы с ним даже толком и не знакомы. Нет, я знаю его имя, знаю, чем он занимается, но не более того.

— Но он, тем не менее, счёл нужным с вами посчитаться.

— Меня это удивляет.

— А вот меня — не очень, — всё-таки посмотрел на меня ректор. — Госпожа Дайрас, я правильно понимаю, что, несмотря на моё прямое распоряжение, вы и не подумали прекратить отношения с лордом Эмори?

— У нас нет отношений, — отрицательно качнула головой я.

Пожалуй, можно было сказать и так. У нас отношений не было. У меня были, а у нас — нет. Это меня связывала клятва богине, а Брайан оставался вполне свободным. И я не склонна была рассчитывать на то, что его увлечение мной продлится сколь-нибудь долго. Скорее всего, получится как обычно: наиграется, заскучает и сбежит к следующей красотке. Так что мне стоит, пока этого не случилось, получить как можно больше помощи в своих поисках. Не более того. Чтобы потом покинуть Таленеди со спокойной душой, точно зная, куда двигаться дальше.

— Я видел другое, — серьёзно заметил ректор.

— Я не стала бы называть это отношениями.

— У вас занятный взгляд на отношения, — протянул ректор, задумчиво склонив голову к правому плечу. — Госпожа Дайрас, не скрою — я несколько разочарован. Вы всегда вели себя как настоящая леди. Ваша репутация не запятнана десятком сомнительных интрижек. Как вы вообще ухитрились связаться с Брайаном Эмори? Неужтоне нашлось более достойных кандидатов?

Я в ответ только плечами пожала. Довольно странный вопрос, по правде говоря. Можно подумать, я богатая наследница, к которой стоит очередь женихов, или писаная красавица, к ногам которой мужчины валятся охапками. Обычная женщина, из простой семьи, не богатая, уже не очень молодая. Всё, чем я располагаю — некоторая внешняя привлекательность, и образование, дающее кусок хлеба. Во всяком случае, именно так дело обстоит исходя из того, что известно мэтру Риверу.

На самом деле всё ещё хуже. Леди АлиссандраТеонаЛорейнДе’Раоли была когда-то лакомым кусочком для охотников на знатных и богатых невест. Потому, наверное, отец и настоял, чтобы я стала жрицей, избежав таким образом ошибки в выборе супруга. Но богатства моей семьи ныне прибрал к рукам Сартаг, а имя и вовсе лучше не произносить нигде и никогда, если дорога жизнь.

Но, как бы там ни было, я живой человек. И я тоже устаю от постоянной лжи и от одиночества. Что такого необычного в том, что за неимением лучших, а если честно, то вообще каких-нибудь вариантов, я воспользовалась случаем? Пусть несерьёзно, пусть ненадолго, но…

— Я могу предположить, почему Равилар может желать отомстить Эмори, — оборвав мою мысль, медленно проговорил Ривер. — Мне неясно, почему мишенью стали вы.

— Представьте, мне тоже, — криво улыбнулась я. — Разве что хотел добиться чувства вины за то, что я стала невинной жертвой их разборок. Но это как-то мелко. Для настоящей мести, я имею в виду.

На самом деле я подумала, что Эмори может быть и вовсе ни при чём. Что если это именно Равилар каким-то образом узнал, кто я на самом деле? Он же близок к сыскарям, связан с ними. Может, тот же Ноэль из мести нашептал. Через десятого друга двадцатого помощника, по большому секрету.

— Хорошо, — сдался ректор. — Вас я попрошу не предпринимать пока ничего, а с Равиларом побеседую лично.

Я хотела фыркнуть, но сдержалась, ограничившись уважительным наклоном головы. Интересно, а что я могла бы предпринять? Закатить истерику, выцарапать глаза? Нет, на самом деле кое-что могла бы, конечно, но тем однозначно выдала бы себя, а с этим спешить не стоит, пока я не добралась до книги. Прямо завтра в пыточную меня не потащат, вот и не стоит торопить события. Буду пока изображать невинность и недоумение.

Покинув ректорский кабинет, я направилась в библиотеку с совершенно банальным намерением подготовиться к завтрашнему семинару восьмого курса. Никогда не была большим мастером по части специальных составов для поиска магических следов. Училась, конечно, и этому тоже, но мой дар почти всегда позволял обходиться и без достижений алхимии. Но, во-первых, не всем так повезло, а во-вторых, если маг хорошо заметает следы, без скляночек не обойтись.

Над книгами неожиданно сама для себя засиделась почти до ночи, пока сам старик Тагор, старший библиотекарь, частенько остававшийся ночевать на диване в задней комнате, не навис надо мной разгневанным призраком и не потребовал отправляться в кровать.

— Простите, — смутилась я, глянув на большие часы в углу. — Можно…

— Нет, — отрезал мэтр Тагор, забирая книгу. — Нечего молодой красивой женщине ночами чахнуть за чтением. От этого цвет лица портится, потом никто замуж не возьмёт.

— И не надо, — улыбнулась я.

— Глупая девчонка, — устало вздохнул старик. — Иди, говорю, спать, ночь на дворе. Я, вон, и провожатого тебе нашёл. Нечего одной ходить, пока эти тут отираются.

Эти — сыскари, надо полагать. Да, тут и не поспоришь, от таких типов можно ожидать чего угодно, даже в стенах Академии. Потому что никто их в случае чего не накажет. Да и жаловаться не станешь, найдут при случае, чем запугать так, что и рта не раскроешь. Даже совсем ни в чём не повинного, что уж говорить обо мне.

В дверь постучали. Повернув голову, я сначала обомлела, а потом ещё и растерялась. Потому что провожатым моим, судя по всему, оказался не кто иной, как Дориан Верас. Вот уж удружил мэтр Тагор так удружил… Или юный паршивец сам специально тут засиделся, меня дожидаясь?

— Идите уже, — махнул рукой старик-библиотекарь.

Устраивать разборки при свидетеле я совсем не собиралась, так что послушно поднялась из-за стола и направилась к выходу. Дориан чуть заметно покраснел, отступая в коридор. Но щадить его я не собиралась, подхватила под руку и повела к лестнице.

— Я извинился, госпожа Дайрас, — пролепетал парень уже у выхода из здания.

— Помню, — безмятежно улыбнулась я. — Но преследовать меня ты продолжаешь.

— Я не… не преследую вас. Просто готовился к контрольной, вот и засиделся.

Я хмыкнула, выражая своё отношение к этой прекрасной версии, но говорить ничего не стала. В самом деле, почему студент-отличник не может допоздна задержаться в библиотеке? Совпадение, такое совпадение… и мне бы похвалить его за рвение к учёбе. Не хотелось, конечно, но в любом случае, что возьмёшь с мальчишки?

На улице уже окончательно стемнело, и мне как-то сразу расхотелось отпускать локоть Дориана. Никогда раньше не замечала за собой таких страхов, но, видимо, всё однажды случается впервые. И потом дело ведь было не в самой темноте.

— Хорошо, ладно! — вдруг сдался Верас. — Не следил, но хотел вас найти. В библиотеке увидел случайно, решил дождаться.

— Зачем? — поинтересовалась я.

— Я слышал сегодня кое-что, — вздохнул парень. — Мэтр Равилар сказал одному из сыскарей, что от вас нужно избавиться. Сделать так, чтобы вы ушли из Академии и вообще убрались из города.

Я даже остановилась от изумления. Вот прямо так: ушла и убралась? Про костёр и речи не было? Не похоже, чтобы Равилар знал, кто я, иначе не отказался бы от награды, о которой ещё Ноэль давеча упоминал. Насколько я его знала, этот тип не упускал ни единого медяка, а тут такая сумма. Выходит, дело не в том, что я тёмная жрица. Тогда в чём же?

— А о причинах он не упоминал? — осторожно уточнила я. — Зачем ему от меня избавляться?

— Думал, вы знаете, — пожал плечами Верас.

— Не представляю, — честно ответила я.

Мы двинулись дальше. Мелкие камушки дорожки тихо шуршали под ногами, и сейчас этот звук, почти единственный в окружающей тишине, меня не успокаивал, скорее пугал. Что я такого сделала, что от меня понадобилось избавляться? Почему именно сейчас? Не в Брайане ли, часом, причина?

Последнее предположение выглядело сомнительным. Одной любовницей больше, одной меньше — кого это может волновать при таком их общем количестве? Разве что Брайан сам решил таким грязным и трусливым образом закончить нашу связь. Побоялся сказать лично и в глаза, вот и попросил знакомого сделать так, чтобы к его возвращению меня тут просто уже не было.

Против этой версии выступал тот факт, что Эмори отродясь не стеснялся и не боялся такого рода объяснений. Не все понимали, взять хоть ту же Брейнар, и это его вряд ли радовало. Но обо мне он, думается, знает достаточно, чтобы не считать, будто я стану вести себя точно так же, как она: докучать ему попытками вернуть отношения.

Хотя… то, что он знает о тёмных жрицах, его слова, то, что он совсем не удивился исчезновению моего знака… Это вполне может оказаться причиной, по которой меня понадобилось заставить покинуть Таленеди. Я не просто очередная подружка с какими-то чувствами, меня к нему привязала воля моей богини. И мой обычный здравый смысл может не иметь значения в таких обстоятельствах.

Верас шёл рядом молча, не мешая мне размышлять, и я была ему за это благодарна. Хороший ведь, в общем-то, парень. Молодой и наивный, но оба этих недостатка с годами проходят. Однажды он вполне может стать хорошим человеком, если, конечно, не уверует в проповедуемую Хранителями чушь.

— Больше они ничего не говорили? — на всякий случай уточнила я.

— Нет. Равилар сказал это, и они разошлись.

Чудные дела творятся нынче в стенах Академии. Похоже, Равилара придётся вычеркнуть из списка подозреваемых в убийстве крысы под моей дверью. Или пока не стоит? Чем можно напугать женщину сильнее, чем мёртвой крысой? Разве что паука посадить к ней в пудреницу.

Больше мы ни о чём не говорили до самого крыльца общежития. И никого по дороге не встретили. Уже поднявшись по ступенькам и взявшись за дверную ручку, я обернулась. Дориан так и стоял у скамейки и выжидательно на меня смотрел.

— Спасибо, — улыбнулась я.

— Не за что, госпожа Дайрас, — улыбнулся в ответ парень. — Будьте осторожны.

— Да уж постараюсь, — хмыкнула я.

В гостиной на первом этаже горел свет, доносился радостный и слегка пьяный женский смех. Знакомый. Кажется, это была Лайла. Не иначе, дорогие соседи опять устроили ночные посиделки, пользуясь повышенной занятостью начальства. Обычное дело. Периодически Ривер ловит их на этом, устраивает выволочки и раздаёт штрафы направо и налево: официально употреблять алкоголь запрещено на всей территории Академии, хочешь выпить — иди в город. Но сейчас ректору не до мелких слабостей сотрудников.

Но сам факт этих посиделок меня несколько успокоил. Раз им там так весело, сыскари сюда наверняка не совались. Иначе своими расспросами и досмотрами перебили бы народу всё настроение развлекаться. Выходит, идти к себе можно спокойно, не опасаясь никаких необычных ловушек.