Машины плато

Весельчак то и дело оглядывался, с отчаянной надеждой всматриваясь в недвижное тело. Принудители втолкнули его внутрь и зашли следом, оглядывая древние стены.

— Зови девчонку! Верни то, что украл!

Мертвец пытался вспомнить хоть одно женское имя.

— А… Алиса! — крикнул он что было сил. Искаженный должен был услышать крики и прийти за добычей. — Алиса, где ты?

Тишина. Лишь руинный паук стрекочет у разорванной паутины.

— Наверное, она ушла на второй этаж, — проговорил Весельчак, обернувшись к храмовникам.

— Да ну? А может, нет здесь никого, кроме пыли да пауков? И вся эта сказка про девочку — лишь очередная попытка сбежать?

Словно в ответ вдалеке раздалось эхо детского смеха. Принудители напряглись и подняли ружья.

— Смотри-ка, в этот раз труп не соврал.

«Ну все, теперь главное — не испугаться Искаженного», — мысли роились в голове Весельчака, как разозленные пчелы.

Монстр явно услышал крик и теперь шел на звук. Принудители кивнули друг другу и спрятались за неровными обломками, решив застать маленькую девочку врасплох.

— Алиса, иди ко мне! — еще раз выкрикнул Весельчак, чувствуя, как липкий страх отравляет его мертвое сердце — в проходе, что вел к аудиториям, запрыгала тень.

Маленькая девочка вышла из-за угла и остановилась, пряча руку за спиной. Улыбаясь, она секунду смотрела на Весельчака, а потом медленно пошла вперед.

— Алиса, я хотел взять у тебя книгу… Помнишь, ту, что оставил недавно… — Весельчаку еще никогда не приходилось разговаривать с Искаженными.

Но раз играть этот спектакль, то до конца! Мертвец боролся с сильным желанием пуститься бежать — ведь он был безоружен и играл с огнем. Маленький шаг назад… Храмовники приняли это как знак и выпрыгнули из-за укрытия.

— А ну, стой! — дула ружей нацелились на девочку. — Без глупостей, бежать некуда. Подойди сюда, дитя, и мы тебя не обидим.

Искаженный продолжал улыбаться, переводя взгляд с одного фанатика на другого. Весельчак сделал еще один шаг назад. Принудители же, наоборот, приблизились к ребенку, не зная, с кем имеют дело.

— Эй, ты нас слышишь? Отдай нам книжку, девочка, и, обещаю, мы тебя не тронем…

Искаженный жутко рассмеялся. А потом рот ребенка распахнулся до пола, и воздух с сопением устремился в необъятную пасть.

— Что за?! Искаженный!

Достав руку из-за спины, монстр полоснул когтями одного из храмовников. Крики, выстрелы, дым, рев чудовища — холл охватил настоящий хаос. Весельчак бросился было бежать, но путы крепко сковали его руки — споткнувшись и потеряв равновесие, он тяжело упал на пол и покатился вниз по ступеням. Сплюнув пыль, мертвец умудрился сесть. Взгляд Весельчака уперся в Искаженного. Монстр с хлюпаньем вонзал клыки в тела принудителей, заглатывая их чуть ли не целиком.

— Проклятье!.. Что же делать… — Весельчак отчаянно пытался перетереть веревки об острые края обломков кирпичей.

Но Искаженный пожирал тела куда быстрее, чем казалось сначала. Вскоре о фанатиках напоминали только лужи крови, впитывающиеся в пыль. Тело монстра непропорционально раздулось. Все еще звонко, по-детски, смеясь, Искаженный медленно пошел вниз, ко входу, едва переставляя пухлые ноги по ступеням. Туда, где Весельчак пытался встать на ноги. Он со страхом посмотрел на чудовище, которое подошло почти вплотную и снова распахивало рот.

С грохотом двери университета распахнулись. Искаженный начал было поворачиваться, но слишком медленно — я прыгнул вперед и рассек ему лицо шпагой Весельчака. Заревев, «ребенок» замахал руками и попятился. Еще удар, укол, снова и снова — наконец, развернувшись, Искаженный обратился в бегство. Громко топая, он убежал куда-то в темноту коридоров.

— Магнус! Но ты же… Как?!

— Вот так. Повезло, наверное.

Серапе на мне не было — я бросил его, ведь от него все равно остались одни лохмотья. Тело усеивали отверстия от дроби, но ни капли крови не вытекло наружу.

— Это… Ты…

— Обо всем — потом, — я срезал шпагой путы Весельчака, — пойдем, пока эта тварь не вернулась.

Я вернул шпагу законному владельцу.

— Но как ты выжил?! В тебя выстрелили из обреза в упор!

— Не время сейчас это обсуждать, — я посмотрел мертвецу в глаза, — обо всем расскажу позже.

Весельчак сощурился и промолчал, внимательно глядя в ответ. Я знал, что он уже догадывается, но не спешил открывать карты. Додумается — что ж, так тому и быть… Нет — тем лучше для всех.

— Ты не человек.

— Нет.

— Значит, ты просто притворялся, когда ел? Отдыхал? Спал, наконец?

— Нет, я так восполняю энергию.

— Что-то еще хочешь рассказать?

— Не хочу. Нет ничего такого, что изменило бы наш договор. Я просто хочу вернуться на острова, все по-прежнему.

— Будь уверен, — мы вышли из университета, и Весельчак указал на меня пальцем, — я все равно рано или поздно узнаю правду!

Я лишь молча пожал плечами. Мои револьверы лежали тут же, в траве. Я подхватил их и набросил на голые плечи вещмешок. Хорошо, что хоть вещи остались целы, а принудители не стали ничего забирать.

— Ну что ж, Весельчак, вот ты и нашел, что искал. Более того — мы избавились от преследователей… Неплохо я придумал, а? Диски не повредил? Не факт, что на них вирус, но шанс все-таки не нулевой.

Мертвец пошарил в походной сумке.

— Вроде бы все в порядке… Не вижу ни трещин, ни серьезных царапин. Значит, у нас с собой диски, книги, лекарства, еда, всякие детали медицинских машин… Уверен, что пора возвращаться на остров? Может, передумаешь?

— Как я и говорил — назад, в деревню. Старейшина и жители ждут моего возвращения. Кроме того, у меня с собой столько лекарств — я просто обязан принести их людям. Только в этот раз обойду лес третьей дорогой — вряд ли муравьи забыли встречу с нами. А ты теперь в Рим? Расшифровывать книги?

— Да… — неуверенно ответил Весельчак. — Да, наверное.

— Тогда давай прощаться. Тебе совсем в другую сторону. Мне предстоит большая работа… Начну тоже с расшифровки книг. Хватит сидеть без дела — продолжу изучение человеческой истории и, может быть, дознаюсь до причин Катастрофы. Чтобы принять мир таким, каким он стал, нужно понять, почему люди сделали это с собой. Свою часть договора я выполнил — ты уходишь отсюда целым и невредимым. Ну, разве что чуть побитым да с дырой в груди. А я получил ценные знания — более чем достойная плата.

Я повернулся спиной к Весельчаку и вдохнул свежий ночной воздух.

— Легкой дороги, Весельчак. Был рад знакомству.

— И тебе… Как твое настоящее имя?

Я обернулся и несколько секунд смотрел на улыбающегося мертвеца. Потом усмехнулся:

— Магнус. Прошлое имя неблагозвучно. Я Магнус Кетера.

Весельчак кивнул, а я зашагал прочь, минуя руины. Столько всего успело произойти за такое короткое время… Но не время расслабляться. Я жевал что-то из своих припасов — то, что первое попалось под руку в вещмешке. Холм сменялся холмом, и вскоре я миновал место, где всего лишь десятком часов ранее лежал труп третьего храмовника. Неудивительно, что он исчез — наверняка здесь бродит множество желающих отведать падали. «Ноктюрн» и «Конкистадор» покоились в кобурах, ожидая следующей схватки — надеюсь, произойти ей предстояло нескоро. В их барабанах поблескивали новые патроны. Еще немного — и из-за гребней холмов выглянет тракт, встречая меня на широкой равнине. Внезапно меня настиг далекий крик.

— Подожди!

Я обернулся. Позади что было сил бежал Весельчак. Вот ведь упрямец!

— Подожди, Магнус!

Я вздохнул и упер руки в бока. Спустя пару минут мертвец добежал до меня, сверкая зубами:

— Не спеши. Позволь мне пойти с тобой. Вдвоем все равно веселее!

— Вот ведь пристал! К чему тебе острова?

— Ты сам знаешь — времени у меня во второй жизни предостаточно. Прогуляюсь, может, пополню в деревне Пятнадцать кое-какие запасы…

— А на самом деле?

Весельчак наклонил голову:

— Ладно. Я хочу, чтобы ты рассказал мне о плато. О царстве машин. Я ведь знаю, что это ты — герой тех легенд, ты был на плато и вышел с него живым.

— Пойдем, — со смехом сказал я и двинулся дальше.

Весельчак бодро зашагал рядом. Он терпеливо ждал, когда я, наконец, решу заговорить, но, спустя несколько минут, начал терять свое хваленое терпение и принялся сопеть от недовольства. Я вздохнул:

— Идти на плато — опасная и глупая затея. Ты сам прекрасно понимаешь, что машины не различают вас, мертвецов, и людей. Все вы должны быть «спасены». Битва с машиной плато — это тебе не с Искаженными бороться… У них есть все — пулеметы, сканеры, новейшее оружие ближнего боя, защитные периметры — все технологии Расцвета остались в руках железок. Чем ближе к сердцу цитадели — тем опаснее. Чтобы доставить этот вирус в сеть, тебе нужно проникнуть к центральному компьютеру — Устам Истины, причем еще неизвестно, подействует диск или нет.

— А что будет, если он все-таки сработает?

— Трудно сказать. Быть может, ты исполнишь свою мечту, и все машины упадут замертво. А, может, задействуется какая-нибудь программа, и они ринутся уничтожать все вокруг, отбросив схемы и принципы. Сейчас они сдерживаются кучей разных протоколов, поэтому пока не начали геноцид всего живого. Но я не знаю точно, как их программы настроены — может, они просто ждут чего-то, какого-то момента, удачного шанса… В любом случае, не найти на нашей планете вещи опаснее, чем машина плато. И их много, поверь мне. Очень много. Далеко за примером ходить не надо — посмотри на Рим! Они же город терзали на протяжении многих лет, без устали… Не знаю уж, почему последнее время перестали, но я бы к такому отнесся не с облегчением, а страхом. Что-то назревает, уж будь уверен. А люди, как обычно, решили, что все позади — побросали оружие и отпраздновали «победу». Глупые.

— Но как же тогда ты уцелел за стенами Зеленого плато?

— У меня была фора, если можно так сказать. Так или иначе, да — я был во внутренних периметрах их крепости. Но ты? Попасть на плато? Извини, если только произойдет чудо. Я уважаю твое благородство и цель, но нужно смотреть правде в глаза — один мертвец против всех роботов… Это же все равно, что выйти с иголкой против пчелиного роя.

— Не такой уж и простой мертвец. И, к тому же… Что, если ты пойдешь со мной?

— А мне-то что за дело? Я сыт машинами по горло.

— Но ведь ты не достиг того, чего хотел. Ты хочешь узнать все о Катастрофе и ее причинах, так? Как и любой искатель! А раз ты по-прежнему собираешь крупицы знаний в надежде сложить «пазл», значит, на плато ничего не нашел! Почему?

Я замялся. На самом деле, я не изучал тогда, в крепости, того, чего жажду сейчас. Я вообще ничего не хотел и ни к чему не стремился.

— Потому что и не искал знания. Только сейчас я осознал, как важно понять человеческий разум, чтобы вернуть планете мир и процветание. С каждым днем люди шагают все ближе к пропасти, собственной могиле и забвению — погрязнув в распрях, мы забыли о том, сколько ужасных существ затаились и ждут момента, чтобы прыгнуть вперед и растерзать остатки человечества на части. Раз люди безраздельно правили этим маленьким шариком в бесконечности космоса, значит, таков порядок вещей — и мы должны избавиться от порождений Катастрофы, какие бы формы они не принимали, чтобы равновесие вновь воцарилось на Земле. Конечно, построить утопию нельзя; но, чтобы возвыситься снова, люди должны хотя бы мечтать о ней. А роботы плато готовы разрушать любые мечты.

— Видишь? У нас общая цель. Тогда почему ты не хочешь попробовать? Помоги мне начать новую эру Расцвета! Или так и будешь гнить в деревушке, построенной на развалинах прошлого?

Мы остановились и посмотрели друг другу в глаза. Я думал над его словами, а он ждал моей реакции. Даже если все разрозненные кланы и города-государства людей в этой части света объединятся, им все равно не справиться с роботами. На стороне правителей мира — технология и численность. Значит, остается только один путь — тот, что избрал Весельчак. Внезапный удар в самое сердце и будь что будет; ведь, насколько я знал, постоянный гарнизон закрывал плато словно панцирь, а такую броню силами людей не пробить. Дикари и мертвецы откажут в помощи — соотношение сил не в пользу человечества. Весельчак — идеалист, и я не был уверен, что его сородичи поддержат инициативу. К чему им рисковать ради людей, которые их сами же и изгнали? Рим все еще стоял только потому, что построен был в невероятно удачном месте — оборонять его относительно легко. Но почему атаки на самый крупный город прекратились? Что, если роботы собирают силы, потому что внезапно решили, что настала пора зачистить планету от людей раз и навсегда?

Конечно, чтобы дать человечеству шанс, нужно избавиться от машин вообще — иначе победа рано или поздно обернется новой бедой. К тому же, самый быстрый способ добыть все знания о Катастрофе и людях — дорваться до Уст Истины.

— Хочешь знать, как я смог проникнуть в цитадель?

Весельчак кивнул.

— Я ее и не покидал, а появился в ее чертогах — далеко от центра, в одном из тестовых ангаров. Смотри!

Я нажал неприметную кнопку на затылке. Искусственные мышцы, продырявленные обрезом, отъехали в сторону, обнажив механизмы и шлейфы. Весельчак отпрянул в недоумении.

— Ты! — крикнул Весельчак, отпрыгнув, словно ужаленный. — Ты один из них! — острие шпаги нацелилось мне прямо в горло.

Я увернулся от выпада, но Весельчак будто обезумел; удар следовал за ударом, и я едва успевал от них уклоняться. Не то, чтоб мне сильно могла повредить шпага, но неприятностей доставила бы.

— Да стой же ты!

— Урод! Проклятая железка! — мертвец с размаху пнул меня в ногу, и я упал на одно колено.

«Боль» стрельнула в ноге, сигнализируя о нарушении искусственной плоти. Я выхватил тесак и парировал очередной взмах клинка.

— Успокойся! Ты же сам видишь, что я не такой, как остальные машины плато!

Но Весельчак оставался непреклонен. Что ж, раз так… Я отвел в сторону выпад мертвеца и ударил его стальным кулаком в лицо. Мертвец пошатнулся. Тишину руин и холмов нарушил звон клинков. Еще несколько ударов — и шпага вылетела из пальцев моего недавнего друга. Подсечкой я бросил его наземь и приставил лезвие тесака к горлу:

— Очнись, Весельчак. Я мог убить тебя уже сотни раз, если бы захотел. Я понимаю, ты ненавидишь роботов, но позволь мне все объяснить! Ну, мир?

— Нет смысла больше притворяться — режь уже!

— И не собирался, — я сплюнул на траву, — ну так что, станешь слушать?

Мертвец медленно кивнул, опасливо посматривая на тесак у своей шеи.

— Так-то лучше.

Я убрал оружие и сел на траву, осуждающе сверля Весельчака взглядом. Тот приподнялся на локте, в полной растерянности взирая на меня. Мертвец заговорил первым:

— Мой народ стонет под гнетом твоих железных выродков-сородичей. Много лет мертвецы вынуждены сидеть на этих мерзких болотах, боясь собственной тени. Мы живем в ожидании, когда машины решат уничтожить нас полностью. Один шаг за туманные топи — и тебя растерзают копья и пулеметы.

— Но ведь ты вышел.

Весельчак осклабился:

— Да, мне удалось. Многие надеются на меня, Магнус. Или как там тебя зовут, а?

— Я тебе уже отвечал.

— Вы уничтожаете человечество, захватываете землю, прикрываясь нелепой чушью о «спасении», и все твои слова о машинах — подлая ложь, чтобы обмануть меня!

— Роботам чуждо понятие коварства или лжи. И не нужно гнать всех под одну гребенку.

— В случае с машинами это приемлемо!

— Нет! — я вскочил на ноги и чуть не ткнул пальцем в ухмыляющееся лицо Весельчака. — Нет, неприемлемо! Не сравнивай меня с этими бездушными кусками металла, ты ничего не знаешь ни обо мне, ни о том, что я делаю, ни того, зачем был создан! Мне еще раз нужно двинуть тебе в голову, чтоб ты, наконец, понял, что я не желаю тебя убивать? Черт побери, да я столько лет жил среди людей — почему же, по-твоему, никого до сих пор не убил? Не «спас»?

Мертвец молчал.

— Знаешь, зачем я тебе помог? Пошел с тобой? Потому что все, что я сказал тебе ранее — чистейшая правда! У нас одна цель — я ненавижу плато не меньше твоего! И желаю человечеству только процветания!

— Как ты можешь ненавидеть? Ты же тоже просто машина! У тебя нет чувств!

— Вот тут ты и ошибаешься, — я покачал головой.

— Тогда поведай мне, почему ты такой особенный.

Я фыркнул.

— Твой сарказм меня не злит, не старайся. Ладно. Вот! Возьми! — я передал Весельчаку заряженные револьверы. — Если в конце рассказа ты все еще захочешь меня уничтожить — стреляй! Целься чуть выше правого глаза, на сантиметр.

Весельчак недоверчиво принял из моих рук револьверы. Покрутил в руках. Медленно направил стволы мне в голову.

— Слушаю.

— Я появился намного позже Катастрофы. Как я тебе уже говорил, меня собрали в одном из тестовых ангаров, далеко от центра плато. С какой-то извращенной холодной циничностью роботы даже приучили называть суперкомпьютер «матерью», чтобы я всем при знакомстве рассказывал, что когда-то у меня была любящая мать. Я был сделан для того, чтобы внедриться в ряды людей и давать моим «сородичам» наводки — где они строят поселения, где прячутся от «освобождения». И, чтобы соответствовать своей роли, меня наделили искусственными мышцами, человеческой внешностью, потом, слюной… Я могу есть, спать — это дает мне дополнительную энергию для аккумуляторов. Имитирую дыхание, вздохи… Могу даже размножаться с людьми, если придется. Но машины просчитались. Чтобы я не отличался от человека, они наградили меня новым, революционным искусственным интеллектом, который сами же и разработали, смоделировав разум своих бывших хозяев. Это было как будто второе рождение — после унылого потока данных в мою голову ворвалась вся гамма ощущений! Я чувствую все человеческие эмоции — или их аналоги. Боль, усталость — все сигналы проработаны для оповещения моих центральных систем об опасности. Мне в память загрузили множество различных данных — от умения бегать до способности говорить. Но меня не наделили знанием старого языка или истории — это могло косвенно сорвать прикрытие. Через несколько дней началось мое скитание по свету. И, наконец, я набрел на поселение людей — они приняли меня, как своего. Я сделал все, что от меня требовалось… Передал на плато точные координаты. Человеческая жизнь увлекла меня с головой — я убедился, что нет создания прекраснее и великолепнее в своем несовершенстве. Все было мне в новинку; я жадно глотал каждое слово и кусочек информации, которые удавалось достать. Учился, старался, пытался понять, изучал… И не знал, что станется с бедными жителями — ведь мне в голову вдалбливали только слова «помощь» и «освобождение»… А потом я увидел, что сделали машины, когда пришли на мой зов.

Я вздохнул и на секунду замолчал, вспоминая горящие дома и окровавленные лица людей, ставших мне друзьями.

— Знаешь, что я сделал потом?

— Что?

— Я сбежал. Передал последний сигнал в центр, что иду к следующему пункту, но на самом деле свернул с дороги и собственными руками вырвал все трекеры и передатчики, сенсоры и модули, что связывали меня с плато. Я поклялся сам себе, что больше никогда не сдам никого машинам. После нескольких лет бродяжничества я попал в деревню Пятнадцать, на островное государство. Там и осел, как ты сам знаешь. С тех пор я делаю то, что делаю, живу жизнью человека и помогаю всем, кто в этом нуждается. Я чувствую нечто вроде страха — что, если машины найдут и острова тоже? Но не могу сказать, где сейчас передовые отряды роботов — ведь всякая связь с ними оборвана. Наверное, они уверены, что я по-прежнему выполняю свою миссию. Ты хочешь покончить со всем этим, и далеко не ты один — я знаю, что народ мертвецов страдает не меньше людей. Но я честно говорю тебе, что не хочу иметь с плато никакого дела — просто желаю быть в человеческом обществе и изучать историю мира. Быть может, ты сможешь достигнуть цели. Могу лишь пожелать удачи.

— Ты все равно так и останешься роботом. Человеком тебе не стать.

— Ты не прав. Знаешь, к какому выводу я пришел за годы изучения рода людского? Неважно, кто ты есть — робот или мертвец — только то, что в голове и сердце, делает тебя Человеком. А иной раз заглянешь в людскую душу — и увидишь жестокую машину в обертке из плоти и крови.

Весельчак надолго задумался. Потом посмотрел в небо:

— А что будет с тобой, если я отключу суперкомпьютер?

— Ничего. Я автономен. Буду жить, как жил, даже ничего не почувствую.

— Ты видел этот ужас и знаешь многое о нашем общем враге, — Весельчак отдал мне револьверы. — Ты сказал, что помогаешь всем нуждающимся. Мне нужна помощь — всем на свете она сейчас нужна. Если ты Человек внутри, то согласишься.

Настала моя очередь думать. Вдвоем против всех роботов Зеленого плато… Но на кону — жизни людей, мертвецов и знания о прошлом.

— Нужно как следует все обсудить. Давай вернемся в деревню и поможем бедным жителям… А потом посмотрим, что можно сделать.

Весельчак покачал головой и встал. Потянулся.

— Пойдем, железка. Только тебе надо найти какую-то одежду — эти дырки в теле смотрятся не очень по-человечески.

Я усмехнулся.

— Ничего, искусственная ткань скоро регенерирует.

— Ладно, я верю тебе, сукин сын. Ты несколько раз спас меня от второй смерти. Хотелось бы, чтобы в этой металлической голове действительно жил Человек.

Несколько дней пути — и мы приблизились к побережью, обогнув немаленький лес, полный муравьев. Весельчак все еще с подозрением на меня поглядывал; мертвец никак не мог свыкнуться с мыслью, кто я есть на самом деле. Я мог его понять — машины и роботы ассоциировались у всех только со смертью. Но Зеленое плато не было логовом зла, ведь его обитатели не были способны на эмоции. Роботы сами создали себе правду и слепо следовали ей, только и всего.

— Если я смогу прорваться на плато, — начал разговор Весельчак, — как мне сражаться с роботами? У них есть слабые места?

— Есть. Я покажу тебе основные точки — но проблема в том, что лучше обзавестись мощным оружием ближнего боя. До этих мест трудно достать, а броню машин пули берут с трудом. Ты можешь, конечно, позаимствовать в Риме одно из их кустарных орудий, но потеряешь всякую мобильность. А беда ближнего боя в том, что у роботов в руках — совершенное оружие.

— Да уж, нелегко придется… Погоди, что это там?

Я проследил за взглядом напарника. Над водой, далеко, поднимался дым — как раз там, где лежал остров Пятнадцать. Мое механическое сердце сжало нехорошее предчувствие. Так близко к цели… Почему дым? Я молча бросился бежать. Весельчак замешкался, но потом пустился следом. Песок маленькими фонтанчиками вздымался из-под моих ног, а я бежал без устали. Где-то здесь, недалеко, должна быть спрятана лодка… Я сам спрятал ее год назад! Вот она — торчит из-под груды листьев и веток, на окраине леса, у самой границы прибрежного песка. Так и не проронив ни слова, я схватился за лодку и потащил ее по песку — идти к месту прошлой высадки и искать моторку Весельчака не было времени. Мертвец помогал, насколько хватало сил. Мы налегли на весла, и утлое судно заскользило по неспокойной глади воды. Берег острова приближался, а дым становился все гуще. Деревня горит. Я спешил, как мог — и не мог дождаться момента, когда дно лодчонки зашуршит мокрым островным песком. Не доплыв до берега каких-нибудь несколько метров, я прыгнул в воду, а Весельчак — за мной. И вот мы уже несемся знакомыми тропками к деревне Пятнадцать — по тому же пути, как убегали от принудителей, через пустырь.

Вся главная улица была охвачена огнем! Гарь, запах паленого мяса — черный дым клубами валил из окон домов. Пейзаж дополняли истерзанные тела жителей, разбросанные по всей округе. Видно, что люди бежали, пытались спасти собственные жизни, но от такого противника трудно уйти.

— Нет! Только не опять! — выкрикнул я, упав на колени. — Артур! Артур, отзовись! Елена! Франц!

Имена вырывались изо рта и повисали в густом воздухе, не находя ответа. Или все те, кого я знал и любил, ушли на другие острова, или мертвы и лежат среди груд тел. Весельчак выругался и осмотрелся, положив руку мне на плечо.

— Кто мог это сделать?! — мертвец снова повернул голову и выхватил шпагу. — Смотри!

Я проследил за его взглядом. Медленно от дома к дому ходила машина. Черный, блестящий, человекоподобный робот, отражающий пламя пожара ровными гранями. Я сжал зубы, впервые почувствовав настоящий гнев. Этот робот был обычным солдатом плато — сотни таких выходили с конвейеров каждый месяц. Только не это! Проклятые машины нашли острова, рискнув зайти так далеко… Но ведь на их пути должен был встать Рим! Неужели его знаменитые сторожевые башни слепы?! Я вскочил на ноги и бросился к полыхающему дому Артура. У него есть то, что мне нужно. Едва войдя в комнату, я увидел и самого хозяина — со спокойным выражением лица Артур лежал на полу, пронзенный копьем солдата. Огонь не успел сожрать его хрупкое тело. Сжав зубы, я распахнул еще целую кладовую и схватил увесистый кузнечный молот.

— Прощай, друг, — я закрыл глаза Артуру и, почувствовав, что искусственная кожа начинает перегреваться, вышел назад.

Весельчак укрылся за углом дома, наблюдая за черным роботом.

— Чем они вооружены?

— Выдвижные копья и силовые щиты, как обычно. Пулей щит не пробить, какое-то мощное поле останавливает любой снаряд.

— Тогда как мы…

Но я уже не слушал мертвеца и направился к «сородичу». Копье выдвинулось из руки робота, а обруч, вмещавший щит, заискрил всеми оттенками фиолетового. В мгновение ока солдат просканировал меня и вновь перешел в наблюдательный режим. Из его динамиков донеслось:

— Доложите ситуацию.

Я вскинул молот. Мне еще никогда не приходилось этого делать. Но теперь уж не отступлю! Пусть я сам — машина, но они лишили меня всего, чем я так дорожил. Снова.

— Противник сзади!

Робот молниеносно повернулся. Вот он — блок управления, примерно под правой лопаткой. Я размахнулся и со всей силы ударил кувалдой по защитной крышке.

— Дол… Доло… Доложите… — робот задергался и упал на колени.

Второй удар разбил ему голову. Искря и содрогаясь, машина упала на землю среди трупов жителей.

— Он умер? — Весельчак неслышно подошел сзади.

— Почти. Отключен и ослеплен. Скоро его дополнительные контуры возьмут на себя контроль и перезапустят тело — убить его можно, только разобрав по частям.

Удар за ударом опускался на черное угловатое тело солдата. Я вкладывал всю силу своих рук в каждый взмах молота. Вскоре робот обратился грудой металлолома.

— И сколько же здесь бродит таких?!

— Не знаю. Они не приходят одни. Тут нечего больше искать — мы опоздали. Все жители мертвы, а люди остальных островов обречены. Это просто наблюдатель, армия машин сейчас вырезает оставшиеся деревни. И у меня теперь нет преимущества — солдат наверняка успел передать данные о том, что встретил меня. Плато знает, что это я сокрушил робота и разбил на части. Нам нужно скорее попасть в Рим — я помогу тебе донести чертов вирус! Хватит с меня смертей!

Весельчак кивнул.

— Это нужно взять с собой, — я поднял с земли обломок «лица» солдата, — иначе нам не поверят.