Чудовища среди теней

Мы спешно выключили фонари, и глаза впились в черноту заброшенной комнаты. Револьвер чуть подрагивал в руке, а Весельчак, улыбаясь, был готов прыгнуть вперед. Бежать некуда. Я бы хотел верить, что это всего лишь упал камень, или какой-нибудь зверек пробежал над входом… Но вскоре убедился, что мы слышали Искаженного. Значит, как минимум один из них бродил по этим подземных коридорам.

Он остановился прямо у входа в столовую — наверняка почуял нас. До ушей донеслось нечленораздельное бормотание, а затем — плач, почти человеческий. Искаженный немного потоптался на месте, но потом пошел прочь, нашептывая старым стенам свои секреты и всхлипывая, как маленький ребенок. Звуки неуклюжих шагов потерялись где-то в холле госпиталя, утонув в пыли и темноте. Весельчак медленно выдохнул:

— Жуть. Похоже, рано или поздно придется с ним сразиться, если, конечно, мы хотим все здесь исследовать.

— А мы хотим?

— Еще как. Это же госпиталь! Практически нетронутый! Уму непостижимо, сколько всего можно отыскать… Ты закончил с едой?

— Да.

— Тогда я вытащу энергетический блок и пойдем.

Весельчак принялся колдовать над холодильной машиной, пытаясь тихо извлечь блок батарей. Он отсоединял проводок за проводком, пока, наконец, устройство размером с ладонь не оказалось у него в руках. Весельчак положил его в свою небольшую походную сумку, которая пряталась под плащом, и кивнул мне.

— Готов?

— Да, — я взвел курок револьвера и, не выключая фонарь, встал у самого выхода в холл. Набрав в грудь побольше воздуха, я резко выскочил из столовой, подняв оружие. Но стрелять было не в кого — холл оказался пуст. Фонарь осветил лишь нашу веревку, слегка покачивающуюся в темноте подземелья.

— Ушел…

— У нас есть только один путь — к палатам, — прошептал мой компаньон.

За дверным проемом оказалась полуразрушенная лестница. Пыль и осколки камней устилали ее ступени, а я шел по ним, стараясь не шуметь. Во мне еще таилась надежда на то, что Искаженный уйдет вглубь здания, и мы с ним так и не повстречаемся. Нас встретил широкий коридор, наполовину заваленный обломками; дверей в палаты давно не было на месте, лишь одна из них, изготовленная из неизвестного мне материала, болталась на одной петле. Полустертая надпись слева гласила нечто вроде «Душевые». Я осторожно заглянул туда — пустая комната с голыми стенами, никакого оборудования уже не осталось — видимо, эта часть госпиталя пострадала сильнее другой. Первая палата вмещала в себя покореженное подобие кровати, какие-то разбитые приспособления и открытый медицинский бокс. Весельчак сразу зарылся в разбросанные детали старинных машин.

— Все, конечно, порядком подпорчено… Но соединительные части еще можно использовать.

Пока мой спутник выбирал детали, я разгонял фонарем тьму коридора, ожидая в любой момент увидеть, как из-за угла выползает масса плоти. Но Искаженный как сквозь землю провалился. Весельчак хлопнул меня по плечу.

— Идем дальше.

Во всех палатах картина была примерно одинаковой. Только в одной из них обнаружился скелет человека, а в последней, на полу, под слоем пыли, Весельчак разглядел странный розовый порошок — может быть, раскрошенные таблетки. Коридор поворачивал в неизвестность, и мы последовали за ним. Операционная. Весельчак улыбнулся шире обычного, хотя я считал это практически невозможным. Потирая руки в перчатках, он с видом знатока принялся осматривать все вокруг. Широкий зал пребывал в запустении, но кое-какие приборы, к моему величайшему удивлению, еще работали, подмигивая нам бледными экранами. Я направился к беспорядочной груде досок, кирпичей и металла в углу — что-то поблескивало среди обломков, отражая яркий свет фонаря.

Весельчак с тихим смехом извлек из автоматического хирургического бокса набор инструментов.

— Вот это находка! Да еще и в футляре! Да только ради этого и стоило сюда зайти…

Я удивленно хмыкнул и принялся разгребать обломки, положив фонарик на пол. В принципе, он был здесь даже не нужен — экраны приборов озаряли все тусклым светом. Все эти годы они работали, повинуясь неиссякаемой энергии батарей эпохи Расцвета, но некоторые все же поддались времени — на пыльных экранах невозможно было разобрать и слова, так смазана и испорчена была картинка. Спустя несколько минут я подобрал фонарик и направил его на груду мусора под ногами, чтобы разглядеть все в деталях. Там, совершенно нетронутые, лежали аптечки, наборы таблеток, шприцы — пустые и полные… Настоящий клад для искателя знаний! Я уже начал вовсю фантазировать, как обрадуется Артур, когда я принесу в деревню такую находку, как вдруг со стороны стены меня обдал поток воздуха. Сощурившись, я осветил фонарем древнюю кирпичную кладку.

— А у тебя там что, Магнус? — заправляя бокс в сумку, Весельчак подошел ближе. — Бог ты мой, лекарства?! Берем все, потом будем разбираться! Куда это ты уставился?

Мертвец поднял блеклые глаза. В стене зияла дыра диаметром примерно метра в полтора. Изгибаясь в толще земли, тоннель вел куда-то вбок, туда, откуда мы с Весельчаком пришли. Он подозрительно напоминал нору, и затхлый воздух подземелья лениво гулял по нему, шевеля мои волосы.

— Понимаешь, что это такое?

Словно в ответ на мой вопрос, до нас донеслись плач и хныканье. Звук приближался, эхом отражаясь от стен палат — если Искаженный был там, то точно уже заметил свет фонарей. Я медленно выдохнул и приготовился встретить чудовище. Оно не заставило нас долго ждать — через несколько секунд Искаженный выполз из-за угла. Тварь, которой не должно было существовать на этом свете. «Пациент» был длиной в добрых три метра — на толстых мясных обрубках, похожих на руки, он передвигался, держа на весу длинное тело. На нас смотрели три огромных глаза, из которых ручьем лились слезы. Рот косой рваной раной шел через все уродливое «лицо», заканчиваясь где-то на середине тела, у самого пола. Мясистый «хвост» покрывали иссохшие человеческие ступни, пальцы которых непрерывно дергались, будто от спазма или судороги, а лицо монстра усеивали кривые, торчащие в разные стороны человеческие зубы. Завидев нас, чудовище подняло голову.

— А-а-а! — завопил Искаженный жалобным голосом и невероятно быстро бросился вперед, вздымая клубы пыли.

Я со скоростью молнии высадил в него все шесть патронов. Выстрелы гремели один за другим, наполнив комнату гулким эхом и пороховыми газами. Пули, свистя, выбили чудовищу один глаз, а остальные с хлюпаньем зарылись в мускулистое тело. Тварь взвыла, но, казалось, даже не замедлила бег. Махнув «хвостом», она сбила меня с ног.

Я тяжело упал прямо на острые камни; перевернувшись в воздухе, «Конкистадор» с глухим стуком упал на пол. В глазах запылали звезды — мне «посчастливилось» сильно приложиться головой об один из особенно крупных обломков. Вся операционная ходила передо мной ходуном, как будто я катался на какой-то жуткой карусели. К счастью, ни один из моих противников за всю жизнь даже не догадывался, как трудно меня вырубить. Сплюнув, я вытянул из кобуры «Ноктюрн» и постарался прицелиться. Тварь свалила с ног Весельчака — мертвец отползал к стене, раз за разом вонзая шпагу в лицо Искаженного. Тот плакал и кричал, но упорно шел вперед.

— Магнус, ты что, уснул?! Он же меня сейчас разорвет!

Пять выстрелов заставили чудовище чуть замедлиться, а шестой выбил второй глаз. Я быстро встал и подхватил второй револьвер с пола. Пустые гильзы со звоном посыпались на обломки кирпичей под ногами, а я доведенными до автоматизма движениями загонял новые патроны в каморы, не спуская глаз с Весельчака. Мертвец отчаянно сопротивлялся, но изрезанное и изрешеченное пулями чудовище, проливая горькие слезы из последнего глаза, наконец прижало его к стене. Искаженный распахнул свой необъятный рот и высунул наружу длинный липкий язык, на конце которого красовалась человеческая голова. Стоило ей приблизиться к Весельчаку, как пустые глаза распахнулись, и голова разжала челюсти, готовясь вонзить ровные белые зубы в шею жертвы.

Я забежал сбоку и направил сразу оба ствола на чудовищное создание. Выстрелы револьверов громом прокатились по пустому госпиталю. Голова на конце отвратительного языка с мокрым хлюпаньем разлетелась на куски, обрызгав Весельчака своим содержимым.

— А-а-а-а-а-а! — Искаженный отступил на шаг, и ступни на его хвосте задергались в агонии.

Весельчак вскочил на ноги и начал взмахами шпаги отсекать от уродливого монстра кусок за куском. Хищник и жертва поменялись местами. «Пациент» медленно отступал в коридор, хныча, крича и беспорядочно размахивая конечностями. Внезапно, увернувшись от очередного выпада, он практически выстрелил своим языком, метя Весельчаку прямо в голову. Но мертвец отреагировал мгновенно — рассеченный на несколько кусков, язык дождем посыпался на пол. Последний глубокий выпад — и третий глаз твари пронзила шпага. Извиваясь, как дождевой червь, сотрясая хвостом пол, Искаженный побежал прочь, громко вереща. Он совершенно ослеп и с грохотом врезался мордой в стены, обезумев от боли.

— Быстрее! — подскочил ко мне Весельчак. — Хватай таблетки и бежим!

Я поспешно сгреб в охапку всю ту кучу, что лежала под норой Искаженного и, судорожно сбросив вещмешок, запихал внутрь. Коробки мялись, а таблетки жалобно хрустели, засыпая крошками все мои вещи. Я выругался и как можно туже затянул узел, чтобы ничего не выпало по дороге. Весельчак уже свернул за угол и теперь звал меня за собой, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Веревка все еще свисала из дыры в потолке — к счастью, монстр ее не тронул. Мой спутник высоко подпрыгнул и, ухватившись за нее, ловко полез наверх, подобно бледной мартышке.

— Чисто, давай, вылезай скорее! — крикнул он, свесившись вниз.

Надо мной сверкало звездами ночное небо — звало к себе, подальше от этого подземного ужаса; только физиономия Весельчака загораживала лунный свет. Я услышал топот — Искаженный носился по госпиталю и теперь бежал из столовой в холл. Прыгнув еще выше Весельчака, я быстро полез на поверхность, то и дело посматривая вниз. Туша «пациента» пронеслась подо мной, задев край веревки. Наконец, моя рука коснулась края разлома — еще одно усилие, и я упал на траву, вдохнув полной грудью свежий ночной воздух. Ни пыли, ни трупной вони, ни угнетающего хныканья в непроглядной тьме. Весельчак сидел у останков кирпичной кладки, улыбаясь, как обычно.

— Без тебя я бы уже стал частью этой… Мерзости.

— Для этого ты меня и нанял, — отозвался я, перебирая содержимое вещмешка; все лекарства, которые удалось вынести, нужно было сложить ровно и аккуратно, чтобы дотащить до деревни хоть что-то полезное.

— Пожалуй, я никогда к ним не привыкну, — задумчиво промолвил Весельчак, заглянув в щель — туда, где все еще бесновалось ослепленное чудовище.

— Они же всегда разные. Иногда похожи на зверей, а иногда, — я тоже подполз к краю провала, — исчадия ада. Доппельгангеры, например, или голодные «акробаты». Интересно, что у них в голове? Они понимают, что делают? Или остались только инстинкты?

— Не знаю, Магнус, но хорошо, что сегодня инстинкты подвели «пациента».

Весельчак открыл сумку и осторожно вынул футляр с медицинскими инструментами. Защелки откинулись, и крышка плавно отъехала в сторону, открывая глазам искателя свое сокровище. Скальпели, инъекторы, зажимы, щипцы и другие устройства неизвестного мне назначения — в руках мертвеца лежало целое состояние, за которое в некоторых человеческих городах убили бы без угрызений совести. Интересно, что Весельчак хотел сделать с этим добром? Оставить себе или обменять на что-нибудь?

Разобравшись с лекарствами, я приступил к изучению еды — первой мое внимание привлекла банка консервов. Даже этикетки целы! Длинные надписи мелкими буковками на старом человеческом языке — до чего же его иногда трудно понять и разобрать! Что-то, вроде бы, про мясо — только вот чье? Я пожал плечами — это ведь ели люди во времена Расцвета! Значит, съедобно. Порывшись в своих вещах, я извлек небольшой раскладной ножик и вонзил его в тонкий металл. Вырезав широкую дыру, отбросил в сторону крышку и с подозрением взглянул на содержимое — с мясом оно не имело абсолютно ничего общего. Розоватая каша в странной жиже, очень жирная и маслянистая. По крайней мере, пахло приятно. Повернув голову, я обнаружил, что все это время за мной с любопытством наблюдал Весельчак.

— Ну давай, пробуй! Интересно, что будет.

Я подцепил кончиком ножа комок розовой массы и критически его осмотрел. Ладно, рискнем. Соединившись со слюной, вещество разбухло и стало твердеть за считанные секунды. Вскоре я уже жевал нечто, по вкусу и консистенции напоминающее самое настоящее мясо.

— Вкусно?

— Не королевский ужин, конечно, но очень даже ничего, — ответил я. — Поразительно. Найти бы побольше таких…

Мой спутник хохотнул и показал пальцем на мешок:

— Давай-ка рассмотрим улов медикаментов.

— Да брось, я только все разложил как надо!

— Поверь, я знаю очень много разных лекарств эпохи Расцвета. Мы сейчас быстро определим, что стоит нести назад, а от чего лучше избавиться.

Я, вытирая губы, разложил на траве таблетки и шприцы.

— Помнишь наш уговор, Весельчак?

— Конечно, — вздохнул он, — забирай, что угодно.

— Я возьму все таблетки. Шприцы можешь оставить себе. Как пустые, так и полные.

Весельчак, как хищная птица, набросился на шприцы и, освещая их фонариком, вгляделся в содержимое.

— Так сразу и не скажешь, что за сыворотки… Ладно, в Риме разберемся, — задумчиво пробормотал он и осторожно убрал лекарства в сумку. — Смотри, Магнус, почти во всех стандартных коробках с таблетками всегда есть маленький голографический проектор. Вот он, нажми сюда!

Я щелкнул по небольшой кнопке, и в воздухе повисла голограмма с названием и инструкциями. С горем пополам мы смогли разобраться, что в моих руках оказались средства от кашля, от головной боли, жаропонижающие препараты и антибиотики. Ценность такой находки в наше время сложно переоценить — все болезни лечились травами и отварами в лучшем случае. В худшем — заклинаниями шаманов.

— Ну что ж, мой друг! — воскликнул Весельчак. — Не зря я тебя нанял! В первый же заход — и такие богатства! В Риме нас встретят с распростертыми объятиями.

— Договор был до университета и не дальше, — улыбнулся я, — таблетки я отнесу в деревню. Они нужны жителям как воздух.

— Ой, да ладно тебе! — махнул мертвец рукой. — Отправиться за знаниями и не заскочить в Рим? Сам же потом передумаешь!

Радуясь успеху и болтая о пустяках, мы разбили лагерь под надежной защитой холмов и руин, а через несколько часов утро осветило нас своими ласковыми лучами, пытаясь помочь забыть плач Искаженного.

***

— Черт, Весельчак, посмотри-ка туда!

Мы лежали в траве на холме, наблюдая за незваными гостями. Высокие желтые стебли хорошо скрывали мое цветастое серапе, но вот черное одеяние Весельчака выделялось довольно сильно. Меж холмов, в долине, усеянной невысокими деревцами, шли трое принудителей, которые никак не хотели оставить нас в покое. Значит, мерзавцам все-таки удалось вырваться из муравьиного логова! Один из преследователей сильно хромал, а нога была наспех перебинтована каким-то тряпьем.

— Недолго ему осталось идти, — присвистнул я. — Интересно, это его рабочий так цапнул?

Храмовники то и дело озирались, угрожающе поводя дулами ружей — наверное, обнаружили следы нашей стоянки у входа в госпиталь. Внутрь они, разумеется, не полезли, зато теперь, как собаки, шли по свежему следу. Яркое полуденное солнце слепило их — тем лучше для нас, меньше шанс быть обнаруженными. К тому же, надо полагать, маски не очень-то способствуют широкому обзору. День выдался особенно жаркий и солнечный, не по сезону; тихо перешептываясь между собой, мы недвижно лежали, прислушиваясь к жужжанию насекомых. Маленький алый цветок склонился к моему лицу и несильно укусил за щеку.

— Лучше бы ты жуков ловил, приятель, — стараясь не выдать себя, я осторожно вырвал его из земли и отбросил подальше.

Лишенный насиженного места, цветок пополз куда-то вниз по склону холма. То здесь, то там виднелись останки человеческой цивилизации — что госпиталь, что университет находились, по всей видимости, в одном и том же городе или крупном поселении. По уверениям Весельчака, наша цель лежала как раз за тремя высокими деревьями, что стояли на самом дальнем холме.

— Там, за холмами, еще сохранились древние дороги. Университет стоит чуть в стороне, — сказал мой спутник, тыкая пальцем в карту, понятную только ему одному.

Я был лишь нанятым стрелком, поэтому молча соглашался с его планом действий — так или иначе, по нашему договору я мог забрать из университета все, что пожелаю, а дорога к зданию и план подхода меня не сильно интересовали. Теперь же мне предстояло в который раз выполнять свою часть сделки — с принудителями пора было что-то делать. Я мог бы застрелить их прямо сейчас, но никогда не угадаешь, что может случиться в бою — кто знает, а вдруг мне не удастся убить каждого одним выстрелом?.. Мне могут отплатить дробью. Или стальной пулей. Или бог знает, чем они там еще заряжают свои ружья. Сомнительное удовольствие...

Я сохранял ледяное спокойствие, но на самом деле меня с самого утра терзали сомнения. Вновь и вновь возвращалась мысль о том, чего же на самом деле хочет Весельчак, ведь найти диск — архисложная задача, а провернуть то, что он вскользь упомянул, и вовсе практически невозможно. А если вируса там и вовсе нет? И как он собрался определить, где вирус все-таки есть? Вопросов немало. Как мертвец собрался проникнуть прямо на плато машин? Я знал не понаслышке — это трудно, очень трудно. Впрочем, мне не стоило так забивать себе голову, я же не собирался идти с ним туда. Если Весельчак хочет так сильно рискнуть — что ж, его дело. Прогулка была приятной, но лучше просто вернуться в деревню, причем поскорее. Хотя, наверное, стоит дать небольшой крюк и обойти стороной лес…

Мыслей было так много, что я и не заметил, как принудители подошли еще ближе. Весельчак дернул меня за край серапе:

— Что делать-то будем? Если они нас найдут — точно не отпустят. Тебя они успели запомнить, увидят — начнут стрелять без лишних слов. Я-то нужен им живым — точнее, как сказать… В сознании. Они ведь не знают, куда я запрятал их книгу. Уверен, принудители готовы в лепешку разбиться, чтобы это выяснить.

— Пока просто лежи спокойно и постарайся не елозить по траве. Понаблюдаем. Лучше скажи мне вот что — ну, войдем мы в университет, предположим, доберемся до компьютеров. Возможно даже, ты найдешь старые диски. Что дальше? Как ты узнаешь, какой диск — нужный? А если они все будут сломаны? А если вируса на них нет? А если…

Весельчак прижал палец к бледным губам, и я замолчал.

— Этот университет — почти что единственный шанс раздобыть нужную мне вещь. Если вируса там не окажется… Тогда я найду другой путь. Одна идея потерпит провал — невелика потеря. У меня времени много, второй раз умирать не собираюсь. Я ведь даже не знаю, как эта вредоносная программа может повлиять на машины Зеленого плато! Вдруг они стали устойчивы к такому типу воздействия? Что же до поисков нужного диска, у меня есть это.

Мертвец извлек из сумки какое-то небольшое тонкое устройство. Палец щелкнул по маленькой кнопке, и крышка плавно отъехала в сторону, обнажая паз для диска.

— Проигрыватель, — ответил Весельчак на мой немой вопрос. — Старого типа, остался с эпохи Расцвета. Он электронный, управляется программой, как и роботы. Идея такова: если очередной диск испортит его, значит, есть повод полагать, что там — вирус.

— Это все равно, что выбирать наугад. Пальцем в небо.

— Ага. Но, признай, идея интересная...

Весельчак осекся и многозначительно кивнул мне. Принудители подошли на расстояние примерно шагов в двадцать-тридцать и могли нас услышать. Теперь главное — не шевелиться.

— Братья, я больше… Не могу идти, — раненый храмовник осел на землю и, застонав от боли, схватился за ногу.

Двое других переглянулись. Убрав ружье за спину, один попытался было помочь товарищу подняться, но жест лидера остановил его. Он и не думал опускать обрез.

— Нам нельзя останавливаться. Священная книга в лапах мерзавца-мертвеца. Мы уже наступаем ему и его дружку на пятки — они точно бродят где-то здесь, поблизости. Замедлимся сейчас — потеряем их в руинах.

— Но моя нога… — бедняга размотал старые тряпки, и я скривил лицо — муравей своими жвалами серьезно его покалечил. Точно, рабочий. — Я истекаю кровью! Бинты и отвар плохо помогают…

— Значит, — холодным голосом продолжил храмовник, — ты отказываешься от священного долга преследования нежити?

— Что?! Нет! Я всегда был верен идеалам храма!

— Тогда вставай и иди дальше.

— Разве ты не понимаешь?! Я просто не могу, мне нужно отдохнуть и обработать ногу…

— Тогда твое время среди нас вышло.

За маской раненого храмовника блеснули страхом глаза. Второй принудитель, поколебавшись пару мгновений, схватил сидящего, заломив тому руки. Безуспешно бедняга пытался вырваться. Лидер храмовников достал откуда-то маленький ключик.

— Возрадуйся, брат…

— Нет, стойте!

— Ибо твое время и служба…

— Прошу!

— Подошли к концу.

Силой принудитель вставил маленький ключ в механизм на маске собственного собрата. Щелчок — и раздалось громкое тиканье. Раненый храмовник отчаянным усилием вырвался и отполз в сторону. Ногтями он скреб маску, но та сидела на голове слишком крепко. Еще один громкий щелчок — и голова принудителя дернулась. Он затих.

— Идем дальше. Надо спешить, — двое преследователей, как ни в чем не бывало, быстро пошли в сторону университета.

— Звери, — выдохнул Весельчак.

Чуть выждав, я осторожно приподнялся и посмотрел вслед уходящим храмовникам. Уже далеко — не услышат и вряд ли заметят. Ползком я подобрался к лежащему человеку в маске; мертвее мертвого — голову пронзил шип, таящийся в механизме. Печальная судьба — но он ее выбрал сам. В стороне остались лежать походная сумка с патронами и ружье — слишком неудобное и громоздкое, чтобы тащить с собой. Наверное, принудители подумали точно так же, поэтому не забрали с собой ничего из вещей собрата. Весельчак подошел сзади и наклонился над маской.

— Что за урод это придумал… — сказал он сам себе.

Я лишь пожал плечами.

— Оставь его. Нам тоже пора идти. Мы должны держать этих извергов в поле зрения, чтобы они не смогли преподнести нам какой-нибудь неприятный сюрприз.

Весельчак безуспешно пытался снять маску с погибшего. Наконец, он махнул рукой и кивнул.

— Ладно, ты прав. Пойдем.

Обогнув холмы, мы вышли, наконец, к цели нашего путешествия. Трава уступила место каменистому грунту, на котором с удобством расположились старые развалины. Дома и бывшие магазины, покосившиеся знаки и гнутые фонарные столбы — все навевало тоску. Атмосфера запустения, как теплое одеяло, окутала это место. Чувство было такое, будто вошел на кладбище в самый разгар похорон.

— Как назывался этот город? — спросил я, напряженно осматриваясь.

— Не знаю, Магнус. Как-то никогда не интересовался… — прошептал Весельчак, обнажив шпагу.

Искаженные могли встретиться прямо здесь — «прохожие», бредущие по улицам без всякой цели. Как мы ни старались, как ни пытались преследовать храмовников и держать дистанцию, они все же сумели каким-то образом скрыться, раствориться в мертвом городе. Из охотников мы опять обернулись жертвами, и хищники в масках рыскали где-то тут, меж скелетов зданий, что тоже не давало расслабиться. Народная мудрость гласит, что иногда лучше встретиться лицом к лицу с Искаженным, чем с обладателем новенького обреза.

Университет угадывался безошибочно — он возвышался среди всех окрестных зданий, распространяя зловещую ауру, будто замок темного колдуна из старых книжек. В каком-то смысле так оно и было, раз двое искателей пали жертвой его обитателей, а все остальные люди обходят это место стороной. Какую форму примет обитатель университета? Что, если их там много? Ведь университет оказался куда больше, чем я себе представлял; судя по всему, у него даже имелся внутренний двор. Если никто не притронулся к сокровищам этого места, то нас ожидала просто кладезь древних знаний и технологий. Но в новом мире старое правило все еще действовало — чем больше добыча, тем труднее ее достать.

Пока мы просто стояли за одной из уцелевших стен, опасливо озираясь по сторонам. Беда могла прийти откуда угодно — обернуться клыками монстра или пулей негодяя. И, будь я хоть трижды лучшим стрелком, каждый шаг нужно делать с особой осторожностью.

— Вроде бы… — начал Весельчак спустя несколько минут наблюдений. — Вроде бы чисто. Следов принудителей тоже не видно. Как все устроим?

Я хмыкнул.

— Давай подойдем к проблеме рационально. Ты уже мертв — так что, если нас ждет засада, то пусть лучше стреляют в тебя, верно? Я бы провернул все так: ты побежишь вон до тех колонн, — я указал на вход университета, — а я возьму на себя любого, кто решит тебе помешать.

— Что-то вроде ловли на живца?

— Именно, только на мертвеца. Если же никакой опасности нет, то я присоединюсь к тебе, а потом быстро войдем в холл. Осмотримся, убедимся, что никто нас не сожрет в первые же минуты, организуем небольшую стоянку и наметим маршрут.

— Идет, — шепнул мертвец. — Я пошел!

Весельчак припустил к университету. Надо отдать ему должное — бегал он быстро, особенно для того, кто уже умер. К счастью для нас, на рывок моего спутника обратил внимание разве что ветер да эхо. Руины казались безжизненными и забытыми. Настала моя пора бежать; через несколько секунд мы уже стояли перед высокими воротами.

— Ну что, готов? Университет большой. Прочесать надо все, даже если диск найдем сразу — сам понимаешь, почему…

— Конечно. Такие сокровища на дороге не валяются. Пока есть место в сумках — будем рыться в находках.

— Войдем внутрь — будь готов стрелять в любую секунду. Один или несколько Искаженных погубили двоих искателей знаний — и отвадили весь мир от этого места. «Пациент» в госпитале может стать по сравнению с ними небольшой разминкой.

— И не таких на тот свет отправляли. Выкрутимся.

— Тогда… — Весельчак выставил вперед шпагу. — Заходим!

С треском ворота распахнулись, и я ворвался внутрь, сразу прыгнув за ближайшее укрытие. Дуло револьвера перескакивало с полуразвалившихся скульптур парадной лестницы на распахнутые пасти проходов. Никого. Лишь пыль, эхо и запах древности. Солнечные лучи проникали за биостекло внутрь университета, заставляя пыль искриться в воздухе. Биостекло было редкостью даже в эпоху Расцвета — оно не разбивалось и не мутнело со временем. В него можно было хоть из ружья палить — такой материал лишь пропустит пулю, покроется рябью и через пару минут примет прежнюю форму. Технология была настолько совершенна, что некоторыми людьми теперь воспринималась как нечто сверхъестественное. Микроорганизмы, из которых состояло стекло, обладали молниеносной реакцией и поразительной скоростью регенерации; к тому же, они были почти бессмертны.

Весельчак кивнул и в свойственной ему манере сел прямо в кучку пыли. Карты и приборы будто сами прыгнули мертвецу в руки — он принялся изучать древние планы и собственные записи. Я же, держа наготове оба револьвера, поднимался по парадной лестнице, затаив дыхание. Резкий поворот — передо мной предстал длинный коридор, полный сенсорных дверей, свето-таблички над которыми давно угасли. Я обернулся. Дуло «Ноктюрна» хищно уставилось в противоположную сторону; из-за завесы полумрака второго прохода выглядывала лестница. Большую часть холла занимали турникеты и внушительный пост охраны, не хуже наблюдательного пункта где-нибудь рядом с Римом. Прямо напротив нашего маленького привала — дверь с термозамком; стоит вставить в него неподходящий ключ или попытаться взломать, как хитрое устройство спаяет вместе створки дверей. За постом охраны чернел еще один проход, затянутый плотной паутиной — только руинных пауков тут не хватало…

— Насколько я понимаю, — подал голос Весельчак, — там, за термодверью, выход во внутренний двор. Разумеется, нам туда не попасть, пока ключ не отыщем. Проход, что с паутиной — вход на первый этаж, здесь должна быть библиотека, а еще столовая, аудитории… И спортивные залы — конечно, если они не во внутреннем дворе. Наверху, скорее всего, ряды классов и залов занятий. В том числе и вычислительные устройства, — компаньон посмотрел на меня с неизменной улыбкой.

— С чего начнем?

— С поста охраны. Прочешем первый этаж — потом рискнем подняться. Должен быть путь и на верхние этажи…

— Я видел там лестницу, — я указал пальцем туда, откуда только что спустился. — Смотри, а термозамок-то не открывали. Значит, во внутреннем дворе никто не был до нас. Значит, и Искаженный не там.

— Если только где-то нет пробоины, которая ведет внутрь. Или второй двери, открытой.

Внезапно меня кольнуло неприятное чувство, что кто-то смотрит прямо мне в спину. Я молниеносно обернулся и прицелился в один из верхних проходов. На секунду мне показалось, что в темноте блеснули маленькие глазки.

— В чем дело, Магнус?

Я не ответил, уже перепрыгивая через несколько ступеней сразу. Что-то мелькнуло, далеко за рядами дверей и учебных классов. Будто… Будто пробежал ребенок. Или это только свет и пыль играют с моим воображением?