Глава 14

Новая дверь прямо напротив покоев судьи вела в темную комнату, которая освещалась всего парой источников тусклого света, отчего Рери пришлось немного постоять в проходе, пока глаза не привыкли к окружающему их полумраку. Множество колб, каких-то механизмов, банок с законсервированными зародышами в разной стадии развития говорили о том, что Перворожденный оказался в чьей-то лаборатории. Хозяин этого кабинета отличался излишней аккуратностью. Каждый реагент был подписан, банки помечены, все расположено по местам, согласно назначению.

Мальчик осмотрелся и хотел уже, было, уходить, понимая, что в таком месте лучше не задерживаться, как вдруг почувствовал каждой клеточкой кожи наблюдающий за ним пристальный взгляд. Он исходил из дальнего наименее освещенного угла лаборатории. Но от этого взгляда не поступало никакой агрессии. Напротив, существо в углу, судя по всему, было очень испуганно, увидев в дверях силуэт незнакомца. Юный Рери направился к нему, пытаясь не шуметь и не потревожить то, что там находилось. Вот уже проступили некоторые очертания существа, которое сидело, съежившись и забившись в угол. Оно прерывисто дышало, и, казалось, при каждом шаге Перворожденного у него все больше начинало колотиться сердце.

— Пожалуйста, не подходи. Что тебе нужно? Кто ты?

От этого голоса мальчик вздрогнул. Он то возрастал, то понижался до шепота. Казалось, одновременно в существе говорит несколько голосов. Это как будто первое слово произнес огромный монстр, потом он перерос в тихий ласковый шепот, а затем неожиданно перешел в детский голос. Перворожденный замер на месте.

— Меня зовут Юный Рери, — сказал он как можно спокойнее, сам стараясь унять нотки подкрадывающегося волнения в голосе. — Я ищу выход из этого места и непреднамеренно забрел в эту комнату. Прошу, не бойся меня. Я ответил на твой вопрос?

В ответ тишина.

— А теперь скажи мне, кто ты? — не сдавался мальчик.

— Я не знаю, — произнесло существо несколькими голосами. — Я не знаю, кто я такая. Отец называет меня Бести.

— Но ведь у тебя есть прошлое? Нельзя же совсем ничего не помнить о себе, так не бывает.

Бести вся напряглась, вызывая в себе забытые воспоминания, и тихим шепотом произнесла:

— Иногда, во время утреннего пробуждения, я вижу какие-то обрывочные видения, которые, как может показаться, являются продолжением ночных сновидений. Тьма окружает меня, вокруг множество незнакомых существ, которые обращаются ко мне на неведомом языке. Я пытаюсь вспомнить хоть что-то, постоянно мысленно напрягаюсь, копаясь в себе. Когда уже начинает казаться, что вот он, ответ на все мои вопросы, нить, ведущая к правильному ответу, обрывается, оставляя только призрачные видения и куски непонятных фраз. И так каждый день, все безрезультатно.

— А кто твой отец, Бести?

— Мой отец, — задумчиво произнесло существо из темноты. — Мой отец создал меня. Как он мне сам рассказал, он взял душу из самого темного уголка, заключил ее в мертвую плоть, и получилась, — существо ненадолго замолчало, задумавшись о чем-то, — и получилась я. Это все, что я знаю о своем происхождении.

— Но как? Разве возможно из мертвой плоти создать что-то живое? — удивленно спросил Перворожденный, сам не осознавая того, что своими словами может глубоко ранить собеседника.

— Я перед тобой как доказательство того, что возможно все, — сказала Бести, выходя из тени.

От увиденного мальчик отшатнулся, но, справившись с волнением, подошел поближе. Он положил руку на изуродованное лицо, которое было начисто лишено кожи. Часть головы с редкими волосами была смята, будто на нее пришелся удар чудовищного молота. Бести смотрела на Юного Рери немигающими белками глаз, оскалившись в вечной улыбке, состоящей из неровного ряда желтых крошащихся зубов.

Она поднесла руки к нему и осторожно с опаской прикоснулась к его лицу. При этом ее дыхание участилось, выдавая непрекращающуюся бурю эмоций:

— Ты выглядишь точно так же, как отец. Только он намного старше тебя.

Наступила пауза. Они оба изучали друг друга, открывая все новые подробности, пока мальчик первый не решил нарушить затянувшееся молчание:

— Что ты можешь мне рассказать про этот Замок?

— Я ничего не знаю. Отец не позволяет мне выходить за пределы этой комнаты, — сказала она, постоянно меняя тембр своего голоса. — Он говорит мне, что без его постоянного присмотра я умру. И что я не такая, как все.

— Но зачем… Зачем отец тебя создал?

— Я не знаю. Я ничего не знаю! — внезапно закричала Бести в порыве неизвестно откуда взявшейся ярости.

— Послушай, я не хочу причинить тебе вред. Возможно, я могу чем-то помочь? — спросил мальчик как можно более тихим голосом, пытаясь ее успокоить.

— Нет, — произнесла уже совсем детским голосом Бести. — Ты ничем не можешь помочь. Посмотри на меня. Я видела себя. Видела в зеркало. Я не знаю, что я, но мне не место на этой земле.

Она сжала руки, пытаясь унять бурю проскакивающих эмоций.

— Он не рассказывает, зачем создал меня. Но я слышу, как он часто бормочет, называя меня своей ошибкой. Он не понимает, что со мной делать! А я… А я могу только слушать и гадать, чем же помочь ему.

— И чем же ты можешь ему помочь, Бести?

— Я не знаю как, но мне необходимо исчезнуть, испариться, чтобы навсегда освободить его от этого тяжелого бремени в виде неудавшегося эксперимента.

— Отец так важен для тебя? Ты его любишь? — спросил Перворожденный.

Бести, ни секунды не сомневаясь, ответила мальчику:

— Конечно. Почему ты это спрашиваешь? Разве ты не любишь своих родителей?

Юный Рери запнулся:

— Я не знаю. У меня нет родителей. Но у меня есть, вернее, была моя названная мать. По крайней мере, я считал ее своей матерью.

— И где она сейчас? Почему ты ее оставил? Ведь родителей нельзя покидать, так говорит мой отец, — вопросительно посмотрев на Рери, спросила Бести.

— Она мертва, — дрожащим голосом сказал мальчик. — Ее убили.

— Нельзя лишать жизни кого бы то ни было. И ты сейчас ищешь его? Того, кто сделал это с ней?

— Да.

— Что ты сделаешь с ним, когда найдешь? — спросила она.

— Я не знаю. Все, что я сейчас хочу сделать, это посмотреть в его глаза и задать единственный вопрос: «Зачем?»

— Я бы, наверное, поступила так же, — сказала Бести после недолгой задумчивости. — А теперь прошу тебя. У меня есть вот это.

Она протянула Перворожденному тетрадь с какими-то записями. На ее обложке чернилами было выведено: «Бести».

— Здесь есть всё про мое рождение. Я чувствую это. Отец оставляет здесь все свои мысли. Но я не умею читать. Прошу тебя, умоляю, прочти эти записи, — сказала Бести, вцепившись в руку мальчика. — Я так же, как и ты, пытаюсь найти ответы на вопросы. И главный: почему он считает меня своей ошибкой?