Глава 11

Рери проснулся от громкого голоса, раздававшегося откуда-то сверху. Мальчик поспешно собрал выпавшие из сумки во время сна вещи и перешел в самую темную часть залы. Поборов волнение, он с удивлением и любопытством стал наблюдать за разворачивающимися на его глазах событиями.

Посреди залы в верхней части из открывшейся ниши в стене бесшумно выехала платформа, на которой восседал собственной персоной судья Тартус. Доехав до середины, она неподвижно зависла в воздухе без использования каких-либо поддерживающих приспособлений. Это обстоятельство вызвало бурный восторг у Юного Рери, сопровождавшийся потиранием ладоней. С потолка на веревках опустилось прямоугольное стекло, которое остановилось напротив платформы с Тартусом. Оптический эффект в разы увеличил фигуру судьи, создав устрашающий образ и позволив мальчику подробнее его рассмотреть. Одет судья в те же одежды, в которых он был изображен на стене тюрьмы и на своде зала суда. Однако его внешность была сильно приукрашена художником, убравшего все дефекты старой дряблой кожи, покрытой темными пятнами и прыщами. Вживую судья выглядел гораздо старше и уродливее.

— Введите обвиняемого, — произнес Тартус, и его голос отразился от стен, усиливая устрашающий эффект от присутствия в этом зале.

Одна из дверей открылась, и в нее вошел согнувшийся пополам заключенный. Связанные одним ремнем через металлические обручи шея и ноги не давали разогнуться в полную меру. Таково было требование судьи Тартуса, которое применяли ко всем без исключения заключенным. Приговоренные могли лишь немного поднять голову, выгнув шею, чтобы рассмотреть самого судью через увеличительное стекло, но потом неизменно опускали ее из-за невероятного напряжения мышц шеи. Подсудимым оказался старик, одетый в рваные холщовые штаны. Его лицо не выражало никаких эмоций, кроме желания, чтобы все это поскорее закончилось и его наконец оставили в покое, предоставив доживать свою жизнь в стенах тюрьмы в надежде на легкую и безболезненную смерть. Прошел старик ровно до того места, где фокусировались падающие из витражных окон лучи света. Именно на этом месте ему было велено остановиться и не двигаться до самого окончания процесса над ним.

— Прошу адвоката обвиняемого приступить к процессу, — громогласно объявил судья.

Дверь в залу открылась, и в нее, громко стуча каблуками по зеркальному полу, вошел адвокат Мастиус.

Одет адвокат был так же, как и на картине, в красный шелковый плащ, обрамленный белой меховой окантовкой. Позвякивая украшениями, он прошел мимо сидящего в тени мальчика, даже не заметив того, настолько Мастиус был погружен в мысли о предстоящем процессе.

Встав напротив заключенного, он занял выжидательную позу.

— Вы готовы выстраивать свою защиту? — обратился судья к вошедшему.

— Да, мой господин, — покорно склонив голову, ответил ему Мастиус.

— Обвиняемый, назовите свое имя, — обратился судья к стоящему.

Тот попытался поднять голову и разглядеть, кто же его сегодня будет судить, но яркий свет ослепил старика, не дав шанс рассмотреть сидящего на платформе человека.

— Тай, мой господин. Мое имя Тай, — прошептал старик. Но его голос многократно усилился в этих стенах, отчего Тай и Юный Рери одновременно вздрогнули.

— Тай, знаешь ли ты, в чем тебя обвиняют?

— Нет, мой господин. Все, что я знаю, это то, что несколько людей в черных балахонах ворвались ко мне в дом, надели мешок на голову и увезли сюда.

От этих слов старика судья расплылся в улыбке, обнажив белоснежные зубы, украшенные драгоценными камнями:

— Тай, тебя обвиняют в том, что ты не преклонил колени перед светлейшим Карнели, — судья сделал жест, указывающий на фигуру в черном балахоне, располагающуюся по центру картины, — во время всеобщего праздника любви и благоденствия.

Старик попытался распрямиться, но натянутые ремни сделали свое дело, причинив боль его измученному телу. От услышанного он тихо засмеялся. Смех постепенно перерос в кашель, отчего адвокат и судья поморщились, выразив свое недовольство топотом ног.

В разговор наконец решил вмешаться адвокат Мастиус. Его татуированное лицо побагровело, приняв цвет плаща:

— Тишина, старик! Что смешного сказал достопочтенный судья Тартус?

— Мои колени больны вот уже много циклов. Мне физически больно это сделать, поэтому я принял решение преклонить только голову и тело, — пробормотал старик. Он с большим усилием повернул голову, встретившись взглядом с адвокатом. — К тому же, разве вы здесь не для того, чтобы защищать меня, достопочтенный господин?

Взбешенный от таких слов Мастиус подбежал к Таю, схватил его за горло и закричал истеричным голосом:

— Что ты себе позволяешь, червь? Перед тобой Мастиус, величайший адвокат. Это честь для тебя, ничтожества, что я трачу свое время и выполняю роль защитника на этом процессе.

Старик стряхнул одним движением его руку со своей шеи, при этом оцарапавшись о его перстни. Кровь тоненькой струйкой брызнула, окропив руки Адвоката. Тот, уже вне себя от безумия, ударил несчастного ногой в живот, отчего старик упал на пол.

В дело наконец решил вмешаться судья, которого весьма забавляла эта ситуация:

— Адвокат Мастиус, возьмите себя в руки. Нам уже нужно заканчивать с этим делом. Сегодня Гаспар должен приготовить зажаренного на углях делистера. А запивать это мы будем божественным пенным рихтом в компании четырех новеньких наложниц. Думайте об этом и не поддавайтесь эмоциям.

Адвокат склонил голову в знак согласия, вытер окровавленную руку об штаны старика и вернулся к себе на место. Тай сделал над собой усилие и в конце концов смог подняться на ноги.

— Какое дело мне до правосудия, которого нет уже много циклов? — сказал он твердым голосом, убеждая этими словами в большей степени себя, чем присутствующих в зале суда. — Все, кого увозят на процесс в Замок Асмаунт, в итоге остаются в нем и никогда уже не возвращаются. Оправдательный приговор, говорите вы? Защитник подсудимого? — старик сплюнул кровавый ошметок в сторону. — Вы сами-то верите во все это? К чему этот спектакль? Бросьте меня уже доживать свои дни в тюрьме, мне и так немного осталось. Но я умру с улыбкой на устах, поверьте мне. В своей жизни я сделал все задуманное. Вырастил троих сыновей и двух дочерей. И все они покинули эти края, которые с недавних пор оказались прокляты. А я, несмотря на их уговоры, остался здесь в надежде увидеть наконец, как расцветет моя деревня, когда такие, как вы, сойдете со своих насиженных мест и покинете ее навсегда. Видимо, не судьба увидеть все это. Но поверьте мне, старику, прожившему много циклов, что все меняется в этом мире. Когда-нибудь и вам придет конец, и вас сменят другие. Ваши имена размажутся во времени, ваши тела сожрут черви, а люди будут поклоняться другим куклам, которых они сами же себе и слепят.

С верхней платформы раздались одинокие хлопки.

— Старик, какая проницательная речь. Я отсюда слышу, как у адвоката заурчало в животе. Видимо, он, надо отдать ему должное, старается сдержать рвотный рефлекс, слушая твою речь. Только я могу сказать одно. Все твои дети здесь, старик, гниют в этих стенах. Никто, запомни, никто не может уйти просто так от правосудия.

От этих слов Тай упал как подкошенный на колени, не веря ушам. А потом несчастный зашелся в рыданиях, сотрясаясь в безвольных муках о судьбе своих детей.

— Ну вот, — указывая пальцем на старика, произнес адвокат Мастиус, — видите, достопочтенный судья. Подсудимый с легкостью встал на колени, что полностью доказывает его вину.

— Я согласен с вами, адвокат. Подсудимый Тай. Суд признал вас виновным и приговаривает к пожизненному заключению в тюрьме Замка Асмаунт.

Но старик уже не слышал приговор. Другой, более высший суд вынес свой милосердный приговор, подарив ему быструю и легкую смерть от разрыва сердца. Судья и адвокат удалились к себе в покои, а Юный Рери стоял на коленях перед телом старика и плакал, благодаря за подаренную мудрость и осознание того, что помимо названной матери есть еще на свете люди, способные не только что-то забирать, но еще и отдавать.

***

— Итак, достопочтенный судья Тартус и адвокат Мастиус, разрешите начать судебный процесс. В роли защитника и судьи буду выступать сегодня я. Я не знаю, к какому мнению приду после сегодняшнего процесса над двумя уважаемыми господами, поэтому прошу помочь мне в этом, несомненно, важном и нужном деле. К тому же во всем этом прослеживается прямая ваша заинтересованность. Господа, вы обвиняетесь в том, что не преклонили колен передо мной, своим господином. Что я сказал смешного, подсудимый Мастиус? Я вижу, что это забавляет вас. Возможно, вот так, со своими драгоценностями во рту, будет менее смешно? Вижу, вижу по глазам, что подсудимый со мной согласен. Это большой прорыв в налаживании коммуникации между нами. Я всегда стараюсь идти навстречу пожеланиям. К сожалению, судья Тартус, подсудимый Мастиус вынужден преждевременно покинуть наш процесс, как покинул его подсудимый Тай. Вижу, что вам уже стало не так смешно, как раньше. Ничего, судья, у нас с вами много времени. Сейчас я никуда не тороплюсь. Итак, продолжим наш процесс, где всем заведует самый гуманный и справедливый судья и голос разума, который, похоже, совсем не на твоей стороне, судья Тартус.