Глава 6. Ритуал

Дарим, закрыв глаза, сидел в своей комнате в общежитии с оголённым торсом. В помещении стоял запах воска от свечей, немного тянуло потом ввиду довольно жаркой для весны погоды.

— Теперь подними левую руку, — раздался рядом голос Семунда.

Дарим сделал, как ему велели. Семунд вот уже полчаса изучал клановое покрытие своего лидера. Поначалу Дарим переживал, что его отношения с северянином могут пострадать ввиду того, что он, как выяснилось, происходил от Кровавой зари, но всё прошло достаточно гладко. Как признался потом Семунд, он почувствовал какой-то укол обиды в момент, когда увидел, что его друг на самом деле избранный и молчал всё это время, однако быстро смекнул, что Дарим тоже об этом не знал.

— Ну, что там? — спросил Ривер, сидящий рядом на кровати со своей саблей, начищенной до блеска.

— Та-ак, — протяжно выдохнул Семунд, видимо, решая, с чего бы начать. — Уж не знаю, кто наносил на тебя покрытие, но это явно был не шаман Кровавой зари. Узоры и символы напоминают оригинальные лишь в общих чертах, но если разобраться, то написана полная белиберда. Я удивлён, что оно вообще работает.

— А если обобщить? — спросил Дарим.

— Если обобщить, то твоя сила избранного неполноценна. Она менее эффективна, жрёт в разы больше маны, да и вдобавок не может активироваться только по твоему желанию. Ей нужна подпитка от твоих эмоций, желательно ярости. То есть, ты не сможешь, как любой воин Кровавой зари, взять и использовать свои силы.

— Значит смесь нанёс кто-то другой… Такое вообще возможно?

— Теоретически, — подумав, кивнул Семунд. — Если тому, кто это сделал, удалось каким-то образом поприсутствовать на ритуале изготовления смеси и её нанесения на тело. Хотя обычно туда не пускают посторонних.

— А это можно как-то исправить? — вставая, спросил Дарим. — Дорисовать правильные символы там, например.

Семунд задумался, а затем сказал:

— В кланах севера покрытие можно принудительно снять. Обычно такое делают с изгнанниками. Если сделать это с тобой, а потом правильно нанести новую смесь, тогда она будет работать как надо.

— Дай угадаю — такого ещё никто никогда не делал.

— Ага, — вздохнул северянин. — Но ты избранный. К ним в Кровавой заре особое отношение. Может, они разрешат тебе так сделать. Единственный способ узнать — поехать туда и попробовать.

— К тебе на родину?

— Да. Когда сдадим экзамены, у нас будет свободно целое лето. Я поеду домой к родителям. Можешь отправиться вместе со мной, там попробуем разобраться с твоим покрытием.

— Что-то не нравится мне, как это звучит, — вставил Ривер, садясь поудобнее на кровати. — Это не понравится лидеру клана. Очевидно, что он хочет, чтобы все избранные были под его влиянием или прямым подчинением. И тут заявишься ты, вдобавок начнёшь выдвигать свои требования.

— Не думаю, что у нас есть выбор, — Дарим пожал плечами. — Мне нужна эта сила.

— Как знаете, — Ривер поднял руки в жесте, означающем ни что иное, как “умываю руки”.

Вечером того же дня Дарим сидел на крыше клуба фехтования, где он упражнялся с Онтарией, и писал письмо бабушке Хильге, придерживая листок бумаги, чтобы тот не улетел от очередного потока ветра. За всё время обучения он ни разу так и не отправил домой ни весточки. Почему-то Дариму хотелось напомнить семье о своём существовании только в статусе королевского рыцаря, при звании, имении и выплатах от короны.

В какой-то момент Дарим вдруг задумался и понял, что никогда особо не интересовался судьбой своих родителей. Хильга ещё в детстве сказала ему, что их не стало почти сразу же после его рождения, и он решил оставить их в прошлом. Однако сложившаяся ситуация разожгла в нём неподдельный интерес и желание во всём разобраться.

Через несколько недель Дарим уже сидел на том же месте и распаковывал ответное письмо. Увидев на бумаге знакомый почерк, юноша вдруг ощутил укол ностальгии и лёгкой теплоты. Согласно написанному, Хильга знала не сильно больше Дарима.

В те времена от Кровавой зари отделилось несколько семей, образовав небольшой независимый клан. Лидер северян сразу решил действовать решительно и послал за предателями небольшой отряд, однако те успели бежать на юг и укрыться на территории королевства Эденвер. Согласно закону, воины Кровавой зари не имели права разгуливать по территориям своего сюзерена в невоенное время. Однако оставлять предателей в покое лидер клана не хотел и обратился к королю с просьбой выгнать беглецов с чужих земель. Для решения проблемы был выделен один полк от регулярной армии, размещённой в ближайшем городе. Северяне оказали ожесточённое сопротивление и разбили военных в сражении за деревню, выбранной беглецами целью для грабежа и временного лагеря. После боя многие солдаты оказались в плену. Хильга писала, что уверена в том, что среди пленников был отец Дарима.

Манипулируя солдатами в плену, отделившиеся северяне требовали независимости, и чтобы им выделили территорию, на которой они смогли бы спокойно жить. На время переговоров пленников держали в одной из разорённых деревень. В это время, если верить словам Хильги, отец Дарима встретил его мать, северянку из Кровавой зари. Они полюбили друг друга. Трудно наверняка сказать, как и почему, Хильга лишь упоминала, что мама Дарима была невероятной красавицей.

Переговоры и вся ситуация с отделившимися северянами затягивались. В это время мать Дарима уже вынашивала внутри себя своего сына. Спустя примерно восемь месяцев терпение короля лопнуло, и он отправил против северян четыре батальона королевских рыцарей и одну дивизию регулярной армии, усилив всё это небольшими отрядами магов из разных кланов. С подобной силой беженцам из Кровавой зари уже было не совладать, поэтому они стали отступать на север, решив предварительно убить всех пленных. Под этот приказ попал и отец Дарима. Его мать же, в свою очередь, понимала, что, когда её сын родится и все увидят, что он не северянин, соклановцы признают её предательницей и казнят.

Бежать к армии Эденвера тоже было нельзя, для них она была не больше, чем бунтовщицей одной из провинций. Поэтому мама Дарима решила убежать в неизвестном ей направлении. Трудно сказать, как ей удалось преодолеть такое расстояние, будучи беременной, но факт оставался фактом — отрываясь от погони солдат в течение месяца, она добралась до деревни Садлер, самостоятельно родила ребёнка, а затем сумела провести ритуал по нанесению на Дарима клановой смеси. Правда это стоило ей слишком многих сил и времени — солдаты прибыли в деревню с собаками и начали везде её искать.

Тогда мать Дарима решила поступить наилучшим для её сына образом — отдать мальчика незнакомцу и надеяться, что всё будет хорошо. Выбор северянки пал на дом Хильги. Когда ещё довольно молодая будущая воспитательница Дарима открыла дверь, перед ней стояла тощая, бледная, грязная, но даже так, невероятно красивая северянка с длинными русыми волосами. У неё в руках, замотанный в ткани, спал младенец. Она сказала всего две вещи: что ребёнка зовут Дарим и попросила Хильгу позаботиться о нём. Прежде чем домовладелица пришла в себя, у неё на руках уже был младенец, а его матери и след простыл.

В этот же день к Хильге в дом наведались солдаты регулярной армии, собаки которых чуяли от Дарима запах его мамы, скорее всего, от ткани, в которую он был замотан. Военные перевернули вверх дном весь дом и требовали отдать им мальчика, но хозяйка не позволила этому случиться. Хильга воспользовалась опытом жизни в столице и пригрозила военным, навскидку назвав имена их командиров и заявив, что отлично с ними знакома. После этого солдаты быстро удалились и больше в деревне не появлялись.

Дарим медленно вздохнул и лёг на спину, открывая своему взору бескрайнее небо, которое, подобно комнате с только что зажжённой внутри свечей, начинало окрашиваться закатными оттенками оранжевого. Он долго обдумывал прочитанное и решил, что из всех возможных в той ситуации исходов, ему достался один из немногих, которые можно было назвать благополучными, но даже так… Даже так, ему было невыносимо жаль, что он с рождения лишён права узнать, что такое родительская любовь, услышать, как звучат их голоса, почувствовать, какие на ощупь их взрослые руки. Дарим ощутил, что его глаза становятся мокрыми и быстро отбросил навязчивые мысли.

Вернувшись домой, он надёжно спрятал письмо рядом с тем, которое Хильга написала своему воспитаннику перед отправлением в столицу. В очередной раз мысленно поблагодарив ту, которую ласково называл бабушкой, Дарим вышел из дома и направился в Академию, на одной из тренировочных площадок которой он нашёл Ривера и Мавра, упражняющихся в фехтовании. Студенты горячо поприветствовали своего лидера и одобрительно кивнули, когда он сказал, что хочет присоединиться к тренировке. Можно было бы отправиться в заброшенный клуб фехтования, но он вызывал воспоминания о совместных занятиях, поэтому Дарим решил на первое время лишний раз не приближаться к нему.

После ухода Онтарии Дарим осознал, как много времени проводил в её компании, как многому она его научила и как сильно он к ней привык. Первые дни ему было невероятно одиноко, у него почти полностью отсутствовало настроение и аппетит. На помощь пришёл Вильям, который на время восстановления Дарима от переломов освободил его от “Плача”, но увидев затем, что юноша из-за одиночества перестал к чему-либо стремиться, в том числе и к борьбе с гиенами, начал постепенно возобновлять работу заклинания. Душераздирающие крики в голове не смогли полностью замотивировать студента вернуться к привычному темпу жизни, но хотя бы подтолкнули к тому, чтобы он начал делать хоть что-то.

Немаловажную роль сыграла тётя Сара, которая легко заметила отсутствие настроения у одного из своих постояльцев и стала постоянно звать Дарима выпить чаю и поговорить по душам. Она готовила ему вкусную еду и постоянно интересовалась его самочувствием. Должное стоило отдать и Семунду с ребятами. Парни постоянно приглашали Дарима прогуляться, пойти выпить или посетить какое-нибудь заведение, вроде театра или какого-нибудь популярного клуба фехтования. Юноша в кратчайшие сроки вернул себе боевой настрой и принялся за учёбу и свои обязанности лидера группы львов.

* * *

Ирида, Нора и Оливия, вскоре после остальной группы, также были посвящены в историю Капеллы и Иладара. И если первые две отреагировали сравнительно спокойно, соответствуя своему характеру, то вот Дитя полей пришло в абсолютнейший восторг от услышанного. Оливия и так готова была бросаться к Капелле на шею чуть ли не при каждой встрече, а тут ещё добавился Иладар, который в её глазах выглядел героем, что рисковал жизнью и сражался против, как она выразилась, “всего мира”, защищая свою сестру. Младший брат от такого внимания был не в восторге. Неестественная эмоциональность откровенно пугала юношу, поэтому он тут же отдавал сестре контроль над телом, стоило девушке приблизиться к нему ближе, чем на расстояние вытянутой руки.

Капеллу ситуация с нелюдимостью её младшего брата не устраивала от слова совсем, но как-то изменить это было крайне тяжело. А когда Иладар в воспоминаниях увидел, в каких отношениях его сестра без спроса состояла с Дросидой, он перестал разговаривать с Капеллой на несколько дней.

Дополняло далеко не радужную картину ещё и отношение младшего брата к учёбе. Нет, всё, что касалось боевой магии, особенно её практического применения, хвала богам, он с огромным удовольствием брал на себя, но вот остальное его не интересовало от слова совсем. Вид математических формул вызывал у Иладара неконтролируемые приступы скуки, а присутствие на лекции по истории действовало на него сильнее любого снотворного.

Однако даже такое распределение обязанностей сильно облегчало как всю учёбу в целом, так и сдачу экзаменов в частности. Когда наступил май, преподаватели, по обыкновению, устроили выпускникам сладкую жизнь, уделяя лишь малую часть своего внимания остальным курсам. Капелла занималась всем, что не касалось магического искусства и легко закрывала экзамены на высшую оценку, а Иладар своим мастерством ошарашивал любого преподавателя магии, оставалось только вовремя отбирать у него контроль над телом, когда дело доходило до разговоров. В вопросе уважения младший брат ни во что не ставил ни возраст, ни опыт, ни звание человека, только мастерство. И если оно было, на его взгляд, недостаточным, он переставал подбирать выражения и проявлял откровенную незаинтересованность во мнении преподавателя, что, несомненно, могло оскорбить любого из них.

По итогу четвёртого семестра всё окружение Капеллы, благодаря ей и её брату, хорошо сдало экзамены и начало спокойно строить планы на грядущее лето.

* * *

Дарим и его группа, даже несмотря на загруженность преподавателей выпускниками, столкнулась с определёнными трудностями на экзаменах. В период времени, в которой группа пыталась восстановиться после сражения с Кровавой зарёй, студенты частично пропускали теоретические занятия и частенько не являлись на практические, порой и полным составом. Нет, они пытались подходить к преподавателям и объяснять ситуацию, но большинству нужен был лишь видимый результат, и отговорки о причине его отсутствия мало кого интересовали.

Было много пересдач. Некоторых грозились отчислить. С некоторыми преподавателями, в попытках получить желаемую оценку, приходилось очень долго и нудно торговаться. Не забыла припомнить время бездействия и мисс Мия, которой пришлось даже хуже, чем её студентам. Руководитель устроил всей группе экзамен по физической подготовке, основу которого составил бег на дальние дистанции на время. Мия Гауф специально подбирала нормативы таким образом, чтобы они всем оказывались не под силу, смягчая их на последующих пересдачах.

Под конец первой недели июня Дарим, как и вся его группа, получил последнюю оценку и смог вздохнуть с облегчением. Экзамены были позади. Однако отдохнуть вышло всего несколько дней. В то время, пока в Академии начинался новый турнир выпускников, в котором победил какой-то маг из Вечного нарцисса, все из группы Дарима начали в быстром темпе собирать вещи и отправляться в места, где они планировали провести по меньшей мере большую часть лета. Близнецы, по обыкновению, собрались в какой-то тренировочный лагерь, Ривер заявил, что ему нашли отличного инструктора по фехтованию в королевстве Стоуд, а Шон высказал желание вернуться на родину в статусе свободного человека.

Дарим и Семунд же в это время собирались для отправки на север. Хотя не то, чтобы у кого-то из них было очень уж много вещей. Единственное, что Дариму нужно было сделать перед отъездом — предупредить тётю Сару. Домовладелица заявила, что, как и в том году, не будет брать с него плату за месяцы отсутствия, но и сдавать комнату кому-то другому тоже не будет, чтобы её постояльцу было, куда вернуться.

По своему опыту Семунд решил, что проще и безопаснее всего добраться до севера будет в составе торгового каравана. Дарим не смог предложить никаких альтернатив, поэтому согласился и студенты отправились в долгую дорогу. Караван состоял из десятка повозок, в одной из которых находился замаскированный отряд наёмников, на случай нападения разбойников или ещё кого похуже.

В одной карете со студентами находился торговец, который и согласился взять попутчиков. Он был из Авалонии и обладал поистине удивительной способностью — болтать без умолку. Поначалу Дарим и Семунд были не в восторге от такой компании, но мужчина в итоге оказался довольно интересным собеседником. Вдобавок, в его карете находилось несколько настольных игр, подобных которым студенты до этого не видели. Помимо этого, торговец знал, как язык Кровавой зари, так и Сиреневой розы, поскольку, видимо, не в первый раз ехал торговать на север.

Чем дольше Дарим находился в пути, тем холоднее становилось на улице. Он всегда думал, что север — земли, в которых круглый год лежит снег, однако это оказалось далеко не так. В какой-то момент пейзажи лесов, холмов и полей сменила огромная и вездесущая тайга со своими исполинскими хвойными деревьями. Всё вокруг буквально пестрело зелёным, отовсюду доносилось птичье пение, несколько раз караван проезжал мимо широких рек.

Вскоре торговцы прибыли на территорию Природного начала. Их поселения, словно острова в бескрайнем море, вырастали прямо посреди плотных рядов деревьев. Большинство из них караван проезжал без остановок, но в одном особенно крупном городе торговцы остановились на пару дней.

Дарима поразило гостеприимство северян. Они отлично знали, что как минимум Семунд был из Кровавой зари, но, даже так, на студентов с каждого угла сыпались приглашения зайти к какой-нибудь семье вместе пообедать или принять участие в одном из множества ритуалов, которые представляли из себя хоровое пение, во время которого участники впадали в подобие транса, восхваляя тайгу и благодаря её за предоставленные дары.

Из особенностей Дарим также отметил для себя, что все члены Природного начала выглядели очень здоровыми и полными энергии. Никто не хромал, не выглядел больным, даже мешков под глазами у них не было. Старики, хоть и выглядели дряблыми, на деле оказывались крайне крепкими и прыткими. В городе царила всеобщая атмосфера взаимной любви друг к другу. За три дня Дарим ни разу не увидел, чтобы на улице кто-то дрался, ссорился, да и просто разговаривал друг с другом на повышенных тонах. А ещё все члены Природного начала, за исключением детей, отлично знали общий язык, а их акцент, если не вслушиваться, был совсем не заметен.

Когда настало время уезжать, Дарим поймал себя на мысли, насколько же ему было комфортно среди спокойных и приветливых северян. Вспомнив, как люди в столице постоянно спешат и кидают друг в друга косые взгляды, его передёрнуло. А в Академии дела обстояли и того хуже. Дарим даже не помнил, когда в последний раз спокойно прогуливался там, не беспокоясь, что его в любой момент могли пырнуть в спину.

Территория Кровавой зари находилась севернее Природного начала и лежала в тайге лишь частично. Семунд говорил, что чуть больше половины их территории занимала тундра. Дарим был сильно ошарашен, когда его взору предстал бескрайний простор холодной земли, покрытой мелкими кустами, мхом и карликовыми деревьями. “Здесь вообще можно жить?” — проскочила мысль в его голове. Тундра, словно пытаясь сильнее ухудшить первое впечатление о себе, ударила по Дариму невероятно холодным потоком ветра.

Вскоре караван прибыл в конечную точку — столицу Кровавой зари. Дарим спрыгнул на холодную землю и тут же увидел множество различий между этим кланом и Природным началом. Отличалось буквально всё. Архитектура была куда менее уютной и буквально кричала о том, что единственная цель её существования была в выполнении определённых задач, вроде защиты от холода. Самым большим отличием было отношение людей. Члены Кровавой зари ничего не говорили Дариму, лишь молча изучали его, не отводя взгляда даже при длительном зрительном контакте, словно бросая вызов. Отовсюду была слышна ругань, споры, драки были нормальным явлением. Дополнял картину факт того, что практически никто не знал общего языка, а те, кто представлял из себя исключение, делали это с таким сильным акцентом, что понимать их речь было крайне тяжело.

Порой среди северян Кровавой зари, которые всем своим поведением показывали свою заносчивость и пылкость, мелькали незаметные люди со взглядом, направленным себе под ноги. Члены Сиреневой розы встречались довольно редко, зачастую предпочитая отсиживаться в своих домах. Они старались говорить между собой исключительно шёпотом, никогда не спорили с кем-то из Кровавой зари, покорно терпели избиения и унижения, никогда не смотрели в глаза. Их тела почти всегда были тощими, хрупкими, покрытыми синяками, ссадинами, порезами и шрамами, причём в равной степени как у мужчин, так и женщин.

Существенным различием, по сравнению с Природным началом, являлось ещё и отношение к старикам. Если быть точнее, в Кровавой заре их нигде не было. Самому старому северянину, которого видел Дарим, было максимум лет пятьдесят, однако даже так он был высоким и крепким, возраст выдавала в нём разве что седая борода. Как объяснил впоследствии Семунд, когда человек в Кровавой заре становился настолько старым, что терял способность постоять за себя, его попросту убивали. Ни о каком почтении и речи не шло, единственный, кому было позволено доживать до старости, были шаманы племени. В Сиреневой розе ситуация была чуть лучше. Там людям позволяли жить до тех пор, пока они могли работать.

Помимо этого, Дарим отметил для себя образ девушек в трёх разных кланах. В Природном начале женщины были красивыми и довольно утончёнными, с узкими плечами и гладкой кожей, почти все имели длинные каштановые волосы. Девушки Кровавой зари же, наоборот, были широкими и крепко сложенными. Они ничуть не уступали мужчинам в росте, на их головах росли разных оттенков русые волосы, которые зачастую были либо короткими, либо заплетались в косы и отсутствовали на висках и задней части головы. Что же касается Сиреневой розы, то их девушки казались маленькими и хрупкими. Они почти все сутулились, боясь ходить в полный рост, кисти их рук по размерам мало отличались от детских. Свои блондинистые волосы они предпочитали заплетать в пучок и прятать под головными платками.

Пока Дарим осматривал окрестности, он краем глаза вдруг заметил, что Семунда окружило несколько ровесников из Кровавой зари. Юноши что-то говорили в угрожающей манере, изредка толкая свою жертву.

— Отвалите от него, — сказал Дарим, подойдя к развернувшейся сцене.

Самый крупный из них развернулся, кинул на чужака оценивающий взгляд и криво ухмыльнулся:

— Твоя подчинённый?

— Не подчинённый. Он мой друг. И у нас, как и здесь, за друзей принято вступаться. Поэтому уйдите по-хорошему.

Северянин ничего не ответил и быстро махнул в сторону Дарима большим кулаком. Студент Академии долго ждал повода, чтобы наподдать кому-нибудь из Кровавой зари. На их отношение к клану Семунда было противно смотреть. Поэтому Дарим ничуть не растерялся, увернулся и ответил усиленным красными символами ударом в корпус. Северянин попятился и упал на колено. Его друзья тут же вступили в бой, применив клановую способность, к ним, особо не разбираясь, присоединилось несколько проходивших мимо зевак. На благо Дарима, сила Солнечного клыка проявила себя, уравняв шансы своего носителя в сражении против небольшой толпы. Северяне, увидев, что имеют дело с избранным, вскоре отступили и стали внимательно наблюдать на расстоянии. Вдруг из собравшегося вокруг столпотворения вышел тот мужчина, которого Дарим опознал как самого старого в клане и заговорил мощным голосом:

— Зачем приходить к нам?

Дарим говорил через Семунда, чтобы ускорить и упростить процесс. Как выяснилось в ходе разговора, пожилой северянин был лидером клана, хотя об этом не говорила ни его одежда, ни то, как свободно он ходил среди людей своего клана.

— А с чего ты взять, что мы тебе помогать?

— Я избранный, — громко ответил Дарим. — И я тот, кто убил Ульвара Погибель, боги мне свидетели.

Лидер тут же изменился в лице. Если до этого в его взгляде читалась лишь небольшая заинтересованность, то теперь он внимательно смотрел на чужака, стараясь не выдавать настороженности. Он перекинулся парой слов с Семундом, после чего некоторое время задумчиво расчёсывал бороду.

— Хорошо, — ответил наконец лидер. — Идти за мной.

Дарим в сопровождении Семунда следовал за лидером Кровавой зари. Пройдя через часть города, они вдруг вышли к большому холму, на вершине которого располагалось огромное старое сухое дерево. Путь к нему был лишь один — по тропе, вдоль которой стояли северяне из Кровавой зари, причём по правую руку были только мужчины и юноши, а по левую — женщины и девушки. Они находились на небольшом расстоянии друг от друга, мелодично раскачивались и пели какую-то воинственную песню на родном языке. Их глаза были закатаны, но они безошибочно следили за шествием Дарима даже пустыми белыми яблоками.

Само дерево тоже было окружено кольцом из поющих людей, кроме места, где в мощных корнях располагался вход, перед которым Семунда остановило двое здоровяков, очевидно, являющихся стражами. Зайдя внутрь, Дарим понял, что находится в храме. Дерево изнутри было полым, его внутренняя поверхность была исписана уже знакомыми символами, повсюду стояли различные миски с разными порошками, костями и даже кровью. В нос ударил запах горечи, пепла и чего-то мятного. В центре храма, судя по виду, располагался ритуальный круг. На каменном полу были вырезаны переплетения многих символов, фигур и отдельных слов.

— Садиться внутрь, — приказал лидер клана.

Дарим сделал, как ему велели и в храм тут же вошла сгорбленная и дряблая фигура давно облысевшего шамана. Он опирался на уродливый деревянный посох, всё его тело, за исключением внутренних сторон ладоней, было покрыто какой-то вязкой жидкостью, которая сильно напоминала кровь. Для себя Дарим отметил, что, судя по запаху, шаман не мылся последние несколько лет.

Старик кинул на посетителя косой взгляд и хриплым голосом что-то прогудел лидеру. Они быстро переговорили, после чего шаман на родном языке завопил на Дарима и сильно ткнул его посохом в лоб.

— Он говорить закрыть глаза, — пояснил лидер клана.

— Бить было не обязательно, — рыкнул Дарим, смотря на шамана, но тот лишь залился хрипучим смехом, который перерос в неконтролируемый кашель.

Вскоре начался и сам ритуал. Для начала шаман снял с Дарима нанесённой его матерью покрытие. Трудно сказать наверняка, ведь глаза были закрыты, но по ощущению, ему по телу водили каким-то колючим клубком, судя по всему, металлическим. Благо шаман особо не беспокоился за болевые ощущения чужака и сделал всё быстро.

Затем же он начал наносить на тело Дарима покрытие клана. Шаман делал это пальцами, но в отличие от снятия, в тот раз его движения были плавными и выверенными. Когда же Дарим ощутил, что всё его тело покрыто какой-то вязкой вонючей субстанцией, вдруг вспыхнул огонь. Не буквально, конечно же, но боль была нестерпимой. Всё покрытие невероятно жгло, сначала только на поверхности кожи, постепенно перерастая на мышцы, а затем и кости с органами. Только невероятным усилием воли Дарим удержался от того, чтобы не вскочить и не начать лихорадочно пытаться стереть с себя жидкий огонь.

Агония длилась несколько минут, в течение которых Дарим пару раз чуть не потерял сознание. Боль прекратилась так же резко, как и началась. Дарим открыл глаза и посмотрел на свои руки. На них ничего не осталось. Будто пару минут назад на нём и не было никакой жгучей смеси. Он вопросительно посмотрел на лидера клана, тот кивнул, а затем сказал:

— Хорошо держаться. Чем старше, тем сильнее боль от ритуал. Детям не больно. Молодец.

— Спасибо, что ли, — неуверенно бросил Дарим. — Но я не ожидал, что вы так просто согласитесь. Думал, будет испытание там какое.

— Испытание не для избранных, — лидер махнул рукой. — Если им стать, значит все испытания уже пройти. Но плата всё же есть.

— Какая же?

— В случае война, ты приезжать и сражаться за Кровавый заря. Понимать?

— А если откажусь? — спросил Дарим.

— Король обещать помогать выполнять традиции клан. Если я просить, он искать предатель. Лучше не проверять.

— Хорошо, но я приеду помогать, только если нападут на вас. Думаю, когда вы атакуете первыми, вы рассчитываете свои силы и помощь вам не нужна.

Лидер клана что-то проворчал на родном языке, судя по интонации, исключительно матерное и грубое, но вздохнув, сказал:

— Договориться. Ты один из нас. Всегда помнить об этом.

— Даже несмотря на то, что я полукровка?

— Любой, кто может использовать сила, один из нас. Особенно избранный.

Уже скоро Дарим был на пути от храма и во всех подробностях рассказывал Семунду детали ритуала и ощущения от него. Северянин внимательно слушал, лишь изредка добавляя что-то про свой опыт из детства, который тот каким-то чудом помнил.

Юноши пробыли в Кровавой заре совсем недолго. Прошла всего неделя, как пришла пора возвращаться. Путь, как-никак, был неблизким. Стоило Дариму промедлить, как он упустил бы свой шанс вернуться в Академию до начала третьего курса.

* * *

— [А ты уверен, что это хорошая идея?] — спросила Капелла.

— [Иначе я бы не предлагал,] — ответил Иладар.

Брат с сестрой вот уже который час сидели в своей комнате и спорили на тему того, как лучше провести лето перед началом нового учебного года. Капелла предлагала множество вариантов, многие из которых включали поиски всяких невероятно талантливых магов-отшельников и обучение у них, но внезапно Иладар предложил нечто совсем другое. Он считал, что при помощи Оливии кого-то из них можно было превратить в Дитя полей.

— [И вообще, почему только одного из нас?] — Капелла продолжала сыпать вопросами, явно недовольная тем, что именно ей выпала честь принять на себя роль человека с неконтролируемыми эмоциями.

— [Я долго изучал этих созданий. И если они появляются именно так, как мне думается, то это что-то вроде мощного заклинания, которое оказывает сильное влияние на душу человека, а не его тело. А раз так, значит оно попросту не сработает сразу на нас двоих.]

— [Хорошо, но почему тогда это именно я?] — не унималась Капелла.

— [Капелла…] — мысленно вздохнул Иладар. — [Тебе не хватает мощи в плане боевых заклинаний. Если контроль у тебя неплохой, то вот убойная сила просто мизерная. Если ты правда не хочешь оставлять все сражения на меня, то тебе необходимо стать сильнее. И вдобавок, ты ведь не единственная душа в теле. Если ты будешь терять контроль, я смогу попробовать тебя успокоить. Не поможет — тебя всегда можно отдёрнуть от тела. Да и вообще, есть огромная вероятность, что в твоём поведении ничего и не изменится. А вот заклинания станут мощнее.]

— [А разве Дети полей владеют не только огнём?]

— [Я тоже думал об этом и пришёл к тому, что всё дело попросту в том, что ими становятся обычные люди, которые никогда не изучали магию. Вследствие этого, получив огромный магический потенциал, они подсознательно обращаются к самой интуитивно понятной стихии — огню. Я практически полностью уверен, что, если Дитём полей станет обычный маг, усилится весь его арсенал, не только огненный.]

Капелла не могла спорить со своим братом в вопросах боевой магии. Он мог быть бесконечно ленивым и безалаберным практически во всём, с чем ему предстояло сталкиваться, но сколько бы раз они не начинали говорить про сражения или подготовку к ним, Иладар по итогу оказывался прав. Что уж говорить — его тело было настолько натренировано для сражений, что было способно само по себе на уровне рефлексов отражать средней мощности заклинания, что неоднократно спасало Капелле жизнь до пробуждения брата. Поэтому спорить с Иладаром было почти бесполезно и Капелле пришлось согласиться.

Оливия, само собой, оказалась в восторге от подобного предложения, даже учитывая, что она понятия не имела, как помочь Капелле с Иладаром. Дело в том, что она совсем не помнила, как стала Дитём полей. Троица магов наняла карету и отправилась в глубину множества деревень родного королевства. Они долго обсуждали и ломали голову о том, как же провернуть задуманное.

— Если подумать, то последнее, что я помню перед… — Оливия задумалась в выборе выражения. — Изменением? В общем, это была обычная мирная жизнь в деревне. А потом, уснув однажды, я проснулась в совершенно ином месте.

Иладар не воспринял слова девушки серьёзнее обычного предположения, однако уже через несколько дней он, одетый в лохмотья, помогал случайной семье крестьян возделывать землю на огородах и сеять там картофель, морковь и репу. Как и всегда, он хотел сначала спихнуть эту обязанность на Капеллу, но та дала ему такого нагоняя, что он не смел ослушаться. По всей видимости, она долго сдерживалась, чтобы не послать брата куда подальше и тоже взять продолжительный отдых.

В очередной раз засыпая в старом деревянном амбаре в обнимку с Оливией (Капелла была не против, а её брат был лишён права отказаться), Иладар мысленно задавался вопросом о том, как долго это будет продолжаться. Хоть они вместе и сошлись на том, что стоит попробовать просто пожить жизнью крестьян и подождать, пока “что-нибудь не произойдёт”, но юношу не покидало ощущение, что они потратили впустую уже целый месяц. С другой стороны, варианта лучше он тоже не придумал, поэтому закрыл глаза и вскоре провалился в сон.

— Иладар! — раздался над ухом возбуждённый шёпот. — Вставай!

Юноша с трудом удержался от того, чтобы не отпихнуть Оливию куда подальше и постараться уснуть обратно:

— Чего тебе?

— Начинается! — Оливия сжала кулачки. — Давай, вставай!

Иладар с трудом поднялся на ноги и немного качнулся от внезапно накатившего головокружения. Не успел он толком прийти в себя, как Оливия схватила его за руку, вытащила на улицу и, не отпуская, побежала по пшеничному полю. Иладар хотел было отдёрнуться и сказать, что это уже чересчур, как вдруг заметил одну важную деталь — они бежали невероятно быстро. Слишком быстро. Человек не мог бы развить такую скорость даже под ускоряющим покрытием из ветра. Да что уж там, избранные Кровавой зари двигались на порядок медленнее. Вдобавок, хоть они и были босыми, Иладар не ощущал в ногах какой-то боли или дискомфорта от голой и грубой земли. Юноша поднял голову и увидел необычайно красивое небо, усеянное огромны количеством неестественно ярких звёзд.

— [Я ведь не один это вижу?] — решил удостовериться Иладар.

— [Не один,] — подтвердила Капелла. — [Дай-ка я побегу, а то ты еле плетёшься.]

Иладар не успел возразить, как его отдёрнули от тела. Капелла немного ускорилась и поравнялась с Оливией. Глаза девушки горели оранжевым, она выглядела невероятно счастливой. Трудно сказать, сколько они так пробежали, что в плане времени, что расстояния, но в итоге прибыли к большой берёзовой роще. Капелла заметила среди бело-чёрных стволов деревьев языки пляшущего вдали пламени.

— Идём! — Оливия дёрнула её за руку и потащила в сторону света.

Они выбежали к огромному костру, вокруг которого, словно один большой организм, держась за руки, кружились девушки в белых платьях и юноши в белоснежных рубахах и штанах. В воздухе приятно пахло костром, деревом, смолой и какой-то неестественной свежестью. Пока Капелла пыталась понять, что же происходит, Оливия молча подбежала и легко присоединилась к танцующим. Вскоре девушки и юноши распустили хоровод и бросились в какой-то странный, но при этом невероятно красивый и захватывающий танец. Они кружились, скакали, улыбались и смеялись, свет от горящего костра плясал на их коже оранжевым светом или тёмными тенями на земле подле них.

Чем больше времени проходило, тем стремительнее становился танец. Вскоре все танцующие стали красиво петь в один голос. Среди всех сильно выделялась Оливия, которая буквально сияла счастьем, а её пение больше остальных захватывало дух. Дети полей вновь схватились за руки и закружились в быстром хороводе.

Капелла, ошарашенная зрелищем, продолжала стоять на месте, с трудом сдерживаясь, чтобы не броситься в пляс вместе с остальными. Оливия, увидев, что её подруга до сих пор так и не решилась, очаровательно улыбнулась и поманила её пальцем, не переставая танцевать и петь.

— [Ты точно не хочешь сделать это сам?] — нетерпеливо спросила Капелла.

Иладар молча взирал на неописуемое зрелище. Пускай он ничего и не видел, но буквально чувствовал, как в пространстве вокруг скапливалось огромное количество маны, опьяняя рассудок каждого, кто был поблизости. И если сначала он подумал, что она исходит от Детей полей, то потом ощутил, что она буквально льётся на костёр… Откуда-то сверху, невероятно высоко, из-за облаков, а может и выше. Ему тоже хотелось плюнуть на всё и присоединиться к общему танцу, но он всё же сумел сохранить самообладание:

— [Точно. А вот, почему ты до сих пор стоишь, я понять не могу. Иди к ним.]

Капелла, не сдержавшись, широко улыбнулась и бросилась к Оливии. Крепко взяв подругу и ещё какого-то юношу за руки, она интуитивно смогла попасть в стремительный ритм Детей полей, а затем присоединилась к ним и в пении. Если наблюдение за танцем со стороны само по себе казалось чем-то невероятным и захватывающим, то стать его частью, оказалось в разы приятнее и удивительнее. Капелла никогда не ощущала такой лёгкости в движениях и теле, никогда до этого не было такого внутреннего спокойствия и настолько чистого разума. Казалось, что вся предыдущая жизнь была длиннющей пыткой, которая наконец закончилась. Капелла не сдержалась и стала плакать от радости.

Костёр разгорался лишь сильнее, танец только набирал обороты, пение не затихало ни на миг, а время будто замедлило свой ход, чтобы Дети полей смогли подольше насладиться чувством неописуемой эйфории. Иладар наблюдал за танцем со смесью неподдельного восторга и сильной настороженности, с трудом сохраняя самообладание и следя за обстановкой вокруг.

Трудно сказать, сколько по итогу длился танец. С одной стороны, явно больше суток, но с другой, всего мгновение, за которое едва ли можно было вдоволь насладиться новыми ощущениями. Что случилось в итоге, тоже непонятно. Тело Иладара в какой-то момент оказалось настолько истощённым, что брат с сестрой одновременно потеряли сознание, а очнулись утром посреди какого-то пшеничного поля.

Осмотревшись, Капелла обнаружила недалеко от них Оливию, которая крепко спала. Иладар попросил свою сестру использовать несколько заклинаний и убедился в том, что теперь она была Дитём полей.

На странном перемещении в неизвестное место странности не кончились. Оливия ничего не помнила о произошедшем. По её словам, они уснули в амбаре, а потом она проснулась в поле. Вероятнее всего, Капелла также должна была забыть о произошедшем, но, по всей видимости, ей удалось сохранить воспоминания благодаря Иладару, который наблюдал со стороны, не участвуя в процессе. Либо же его сестра всё же забыла о танце, но тут же вспомнила, взглянув на воспоминания своего брата.

Так или иначе, самая увлекательная часть их времяпровождения летом была только впереди. Студентам предстояло сначала найти деревню, в которой остались их личные вещи и одежда, а затем вернуться в Академию до начала занятий. И если верить первому встречному крестьянину, с которым поговорила Капелла, они находились в другой части королевства, так что путь должен был занять в разы больше времени, чем предполагалось изначально. И это при условии, что Оливия с Капеллой были одеты в лохмотья, а все их сбережения, включая золотые монеты, остались лежать в их одежде, дабы не пачкать их пылью и грязью.

— Ладно, пошли, — вздохнув, сказала Капелла и зашагала в сторону видневшейся на горизонте тоненькой ниточке ближайшей дороги. — Не торчать же тут вечно.