Глава 12

Это был первый вечер, когда они не просто ужинали вдвоем, но и готовили тоже вместе. Не говоря уже о том, что это был первый день, который Филип провел не в одиночестве, а с той, кто знала, кто он такой, кто не боялась его и смотрела не на его облик, а в его душу.

Филип со счастливой улыбкой на губах посмотрел на припорошенную мукой и довольную Розалин. Она выкладывала зажаренные в кляре овощи на тарелку и разливала травяной напиток по кружкам.

Половина кухни погрязла в полном хаосе с разбросанными повсюду овощными очистками, рассыпанной мукой и даже парочкой разбитых яиц, но это того стоило. Он уже и не помнил, когда так веселился. Наверное, в те далекие времена, когда был ребенком, его родители и старшие братья были еще живы, а в Столетней войне наступил период краткого затишья.

Розалин подняла лицо, ставя перед ним тарелку, и звонко засмеялась. Она осторожно протянула руку и сняла с его волос веточку укропа. Филип фыркнул и, не удержавшись, посмеялся.

Розалин уселась напротив него и заинтересованно потыкала вилкой в запеченные овощи.

— Никогда бы не подумала, что мне придется готовить еду.

— Для той, кто ни дня в жизни не работал, у тебя хорошо получается.

— Устраивать хаос? — она снова засмеялась и обвела рукой разруху в кухне.

— И это тоже, — согласно улыбнулся Филип. — Ты не устала? Это были долгие дни, и ты практически не спала.

— Устала, — смущенно кивнула она, — но я не хочу уходить. Мы только сели ужинать.

— Я и не выгоняю, — посмеялся Филип и укоризненно посмотрел на нее. Она смешно наморщила нос в ответ.

— Филип, а ты знаком с другими драконами?

— Когда-то давно я общался с несколькими, но после того как меня прокляли, это стало слишком опасно.

— Почему? — недоуменно нахмурилась Розалин, поднимая голову. В светло-карих глазах застыло обеспокоенное выражение.

— Драконы очень территориальные. Мы не терпим присутствия других драконов на своих землях. Исключение делается только для родственников и близких друзей. Для защиты владений нужно быть сильным. Я же уязвим. Я не смогу сменить ипостась ночью, чтобы отразить нападение, если кто-либо сюда заявится.

— Ты ведь владеешь магией, — не понимая, Розалин помотала головой.

— Как и другие драконы. В их венах кипит то же пламя, — улыбнулся Филип.

Ему нравилось, что Розалин интересовалась тем, кем он был, переживала и искренне пыталась понять его. Прошедший день только доказал, что она была той единственной, с кем он был готов поделиться всем и провести жизнь.

Филип влюбился. Окончательно и бесповоротно. Розалин зажгла его драконье сердце, вернув ему жажду жизни, и теперь оно пылало только ради нее. Он не мог ее потерять. Она была его парой. Половинкой его души, посланной ему богами, ветром и пламенем.

Может, пришла пора предложить ей остаться здесь навсегда, стать его?

— То есть у тебя совсем нет друзей? — расстроенно прошептала Розалин, нарушив повисшую тишину.

— Это было бы слишком опасно пытаться сблизиться с другими драконами. Кто-нибудь мог бы решить воспользоваться моей слабостью. Во внешнем мире много врагов, и не все они люди. Другие драконы могли бы попробовать отнять мои владения. Они бы не пощадили меня, так что мне пришлось оградить свои земли магией, не пропускающей никого извне. Даже если бы кому-нибудь из драконов удалось преодолеть горы, окружающие мою долину, то подобраться к логову они бы не смогли. Здесь стоят сильнейшие чары, на которые я только способен. К сожалению, они не действуют на людей. Поэтому да, у меня нет друзей. Я не могу никому доверять.

— Мне так жаль, — тихо прошептала Розалин и отправила в рот кусочек запеченной моркови, уставившись в тарелку отстраненным взглядом.

— У тебя остались друзья дома? — благодарно улыбнулся Филип, заодно пытаясь выяснить, насколько она была привязана к своей прошлой жизни.

— Я дочь герцога, — забавно насупила нос она. — У меня нет друзей. Равных мне по сословию девушек моего возраста в королевстве нет. С парнями дружить не выйдет: во-первых, отец не позволит; во-вторых, их только турниры и войны интересуют. Те же, кто ниже меня по сословию, лебезят и пытаются с моей помощью занять позицию в обществе получше. Это противно.

— Я рад, что мы познакомились, — осторожно заметил Филип. Сердце в груди замерло в ожидании ее ответа.

— Я тоже, — она широко улыбнулась и одарила его счастливым взглядом.

Кровь вскипела, и ему стоило огромных усилий успокоиться и не напугать ее. Дым застрял в горле, не в силах вырваться наружу сквозь плотно сжатые губы. Пальцы больно впились в колено. Филипу потребовалась вся его выдержка, чтобы не вскочить со стула и не притянуть ее к себе.

Розалин стала всем, о чем он грезил в последние дни. Мысли о ней вытеснили все прочие из головы. С ее образом перед мысленным взором он засыпал и просыпался.

Все, о чем Филип мог думать с момента, как она решилась обнять его, это так ли мягки ее губы, какими кажутся. Он каждый раз останавливал себя, опасаясь, что Розалин не поймет его порыв. Она выросла не просто среди людей. Она воспитывалась в жестких рамках аристократии центральных королевств, где многие вольности были под запретом.

— Ты должна отдохнуть сегодня, — Филип буквально заставил себя отпустить Розалин, пока он не преодолел черту, после которой обратного пути не будет ни для нее, ни для него.

— Но мне хорошо с тобой, я не хочу уходить, — быстро протараторила она.

Затем смысл ее слов дошел до нее, и Розалин густо покраснела. Полные губы поджались, и она напряглась, ожидая его реакции. Прекрасные светло-карие глаза с опаской смотрели на него. Очередное доказательство того, насколько она была невинна.

— Мы можем завтра слетать к реке, если захочешь, — улыбнулся Филип, делая вид, что не заметил скрытого смысла в ее словах. — Поэтому я хочу, чтобы ты выспалась и не свалилась с моей спины, как сегодня.

Розалин вспыхнула от смущения и спрятала лицо в ладонях. До острого слуха донесся приглушенный смех.

— Я уже извинялась за это, — она подняла задорный взгляд. — Уж прости, что пришлось подергать тебя за рога. Это было лучше, чем плюхнуться в реку.

Филип посмеялся, поднялся и осмотрел грязную кухню скорее для того, чтобы успокоиться и отвлечься от мыслей о соблазнительной девушке. Розалин проследила за его взглядом и недовольно насупила нос.

— Эта часть самостоятельной жизни не нравится мне больше всего, — протянула она.

— Иди к себе, я нагрею и принесу тебе воду. Здесь я приберу сам.

— Спасибо, — Розалин подарила ему изящный реверанс и убежала наверх.

Филип заставил себя отвернуться и сосредоточиться на работе, иначе он просто поднимется за ней следом. Розалин этого не оценит, и он напугает ее, оттолкнув навсегда. Уборка позволит ему отвлечься и прочистить голову.

Он давно открыл для себя этот отличный способ не свихнуться от одиночества и безысходности. Уборка и еще книги, которых в библиотеке его рода сохранилось вдоволь. За прошедшие тридцать семь лет, как он остался один, он еще и половины не перечитал. Зачастую книги были единственным, что позволяло ему не сгинуть в пучине отчаяния.

Затем внезапно обрушившееся на него проклятие встряхнуло его жизнь, но и попытки снять его постепенно превратились в рутину, в которой он вскоре перестал видеть смысл. В итоге случайно похищенная девушка стала той, кто распалила пламя его драконьей сущности. Теперь ему оставалось убедиться, что она действительно любила его и была готова разделить с ним жизнь. Уже затем он найдет способ снять чары.

Возможно, для этого придется рискнуть и покинуть безопасность его владений, но если Розалин согласится стать его, то он был готов рискнуть и столкнуться с другими драконами. Если кто-нибудь еще уцелел во внешнем мире.

Филип помотал головой и подхватил ведра, направляясь к источнику. Не могли все погибнуть. Он не мог остаться совсем один в этом жестоком мире. Судьба просто не могла быть настолько беспощадна. Как минимум южные рода должны были уцелеть, ведь они и до Столетней войны сотрудничали с власть имущими людьми из южных долин.

***

Розалин стояла по колено в прохладной воде и с восторгом смотрела, как мелкие рыбешки сновали над плоской разноцветной галькой. Солнечные лучи сверкали на поверхности удивительно чистой и прозрачной воды. Гладкие камни приятно ощущались голыми ступнями.

Она постояла какое-то время в реке, наслаждаясь жарким летним днем, и пошла на сушу. Ветер шелестел листьями в густой кроне леса. Невидимые птицы весело щебетали со всех сторон. Чуть выше по течению журчала вода, перекатываясь через крупные валуны.

Филип лежал на берегу, и его размеренное дыхание говорило о том, что он заснул. Голова слегка завалилась набок под весом длинных рогов. Крылья расслабленно раскинулись вдоль тела. Костяной кончик хвоста окунулся в воду, но, похоже, его это не заботило. Лапы были поджаты под огромное тело, совсем как у кота. Золотисто-желтая шкура сверкала, когда солнечные лучи пробивались сквозь густую листву у них над головами.

Розалин натянула сапожки и оправила юбку закрытого платья. Она подошла к Филипу и села рядом с его грудью. На мгновение замешкавшись, она все же пододвинулась ближе и прижалась к горячей шкуре, приятно пахнущей жженым деревом и кардамоном. Это было так странно, что дракон пах пряностью, а не зверем.

Драконье сердце гулко билось под ее ладонью, и жар волнами касался кожи. Розалин прикрыла глаза, наслаждаясь.

Она влюбилась в Филипа окончательно и бесповоротно. Розалин молилась всем богам, чтобы отец не заплатил за нее выкуп и больше никого не отправил, смирившись с тем, что дочь умерла. Она не хотела возвращаться домой. Хотела навсегда остаться с Филипом. Он был удивительным: добрым и нежным, внимательным и спокойным.

Филип стойко терпел все вспышки ее дурного нрава и сглаживал их. Да и в целом, прожив рядом с ним всего десять дней, Розалин стала спокойнее. Ей уже не хотелось закатывать истерики, бить мебель и столовую утварь. Не хотелось кричать и заставлять всех вокруг делать так, как она желала. Филип странным образом сумел усмирить ее нрав, но при этом он никогда не давил на нее, не ругался и не пытался исправить. Вдобавок им всегда будет о чем поговорить, судя по его библиотеке. Она даже была готова ради него научиться вкусно готовить и убираться.

— Розалин, — нежно позвал ее Филип.

Грудь под щекой завибрировала от низкого рокочущего голоса. Розалин вздрогнула и села, осознав, что задремала на ней. Потерев глаза, она обернулась, чтобы буквально уткнуться в драконий нос. Филип выдохнул, обволакивая ее жарким пряным дымом.

Розалин засмеялась и, замахав руками, попыталась избавиться от белых облачков. Возмущенно насупившись, она поймала взгляд с яркими искрами вокруг суженного зрачка.

— Ты меня подкоптить решил?

— Ты и так достаточно аппетитная, — хмыкнул Филип и поднял голову. Он окинул ее оценивающим взглядом и покачал рогами.

Розалин почувствовала, как сердце забилось где-то внизу живота. Волнительные мурашки пробежали по спине. Дар речи куда-то пропал.

Узкие черные ноздри раздулись, и Филип неожиданно поднялся. Розалин лишилась опоры и рухнула на спину, возмущенно вскрикнув. Мгновенно вскочив на ноги, она гневно прожгла Филипа суженными глазами.

— Давай возвращаться, — он усмехнулся, оценив ее попытку прожечь его взглядом, и посмотрел куда-то над лесом, — Солнце скоро сядет.

— Я же только задремала, — она недоуменно посмотрела на небо.

Краски дня действительно начали меркнуть, и пушистые облака подсветились оранжевыми и красноватыми оттенками. Температура тоже немного упала, давая передышку после знойного дня.

— Ты заснула. Я не хотел тебя будить. Ты была такая милая.

Розалин прижала ладони к щекам, пытаясь остудить жар, опаляющий ее лицо. Что ответить ему, она не знала. Это было впервые, когда комплименты выбивали почву у нее из-под ног. Будь на месте Филипа кто-либо другой, она бы уже давно поставила его на место. Вот только этого дракона она любила. И совершенно не представляла, как себя вести. Он стал первым, по кому трепетало ее девичье сердце.

Филип вдруг подхватил ее передними лапами, крепко прижал к широкой груди и оттолкнулся задними ногами от земли, взлетая. Крылья шумно хлопнули, набирая высоту. Он поймал ветер и стремительно понесся к горам, к пещере, где их ждал дом в гроте.

Розалин счастливо улыбнулась и уткнулась носом в пахнущую пряностями золотисто-желтую шкуру, спрятавшись от резких порывов воздуха.

Во внутренний двор логова они вошли с последними лучами солнца, и Филип буквально на ходу сменил ипостась. Он схватил Розалин за руку и потащил на кухню, где, усадив за стол, заставил плотно поужинать тем, что осталось после вчерашних кулинарных экспериментов.

Розалин старалась не смеяться, глядя на хозяйничающего Филипа. Он был таким милым, когда чувствовал себя виноватым за то, что не кормил ее целый день. Хотя с такой жизнью, она уже как-то привыкла есть раз в день, перебиваясь яблоком на завтрак.

— Ты хотела узнать, что я делаю с золотом? — убедившись, что она сыта, заинтересованно прищурился он.

Розалин кивнула, стряхивая крошки с юбки и вставая на ноги. Филип довольно улыбнулся и снова взял ее за руку.

— Идем.

Он притянул ее к себе, заставляя обхватить его предплечье. Жаркая ладонь накрыла ее пальцы, и Розалин почувствовала, как краснеют щеки.

Черно-золотые глаза обжигали взглядом. Таким, что она могла бы поспорить, что Филип никогда не отпустит ее. Да она и сама не захотела бы уйти.

Когда Филип перестал скрывать, кто он, она узнала о нем столько, что казалось, знала его всю свою жизнь. Он был внимательным, заботливым и нежным, независимо от ипостаси. И пусть ей предстояло узнать о нем еще немало, но она доверяла ему, сердцем чувствуя, что он не обманет ее, не предаст, как это часто бывало в союзах между людьми.

Розалин нашла свою любовь. Лучше, чем во всех романах, прочитанных за недолгую жизнь.

*

Филип завел Розалин в сокровищницу и прикоснулся к колонне. Пламя с его руки перекинулось на стены и подсветило магический узор. Огромное помещение озарилось светом. Он, не останавливаясь ни на миг, пошел куда-то в самый дальний угол, огибая горы сокровищ. Здесь Розалин еще не была.

За невысокой аркой оказался еще один зал, гораздо меньше, чем центральный. Филип коснулся колонны у входа. Вспыхнувший свет заставил Розалин ахнуть и зачарованно шагнуть вперед, выпуская его горячую руку.

Все помещение оказалось заставлено золотыми статуями разных размеров. Не веря своим глазам, Розалин ходила между ними и трепетно касалась кончиками пальцев. Это было больше чем искусство, это была сама жизнь, мгновения которой Филип сумел запечатлеть в драгоценном металле. Казалось, что она ходит по сказочному саду.

Среди кустарника, ветви которого были выполнены из железа, а листья из тонких золотых пластин, паслось небольшое стадо золотых оленей. Самец, застывший с высоко поднятой головой, навострил уши и настороженно смотрел на вход гранатовыми глазами. Самки щипали несуществующую траву. Маленький олененок испуганно жался к матери, поджав под живот длинную ногу и опустив ушки.

Чуть поодаль на высоком дереве, выполненном в том же стиле, что и кустарник, сидели золотые птицы. Некоторые из них пели, некоторые только сели на ветку, некоторые, наоборот, взлетали.

Все статуи были выполнены в натуральную величину, и из-за этого казалось, что они вот-вот оживут и сорвутся в безумном потоке жизни.

Филип медленно шел за Розалин, позволяя ей насладиться изумительной красотой. Его присутствие рядом дарило покой и безопасность. Даже мягкий полумрак больше не пугал.

В самом дальнем конце сада оказался пруд, вода в котором была расплавленным в тонкую пленку серебром, под поверхностью которого лежала хрустальная крошка. На берегу у зарослей железного камыша притаился прекрасный лебедь.

Розалин скользнула пальцами по золотому клюву и обернулась, невольно ахнув. Филип был так близко, что практически касался ее своей широкой грудью. Она подняла глаза, желая сказать, насколько здесь красиво, насколько он искусный мастер, но все слова выпали из головы.

Сердце гулко забилось в груди. Живот волнительно затрепетал.

Черно-золотые глаза Филипа вспыхнули, вокруг зрачков заплясали искры, подсвечивая желтые лепестки. Он наклонился к Розалин. Сильные руки обхватили ее за талию и притянули к крепкой груди. Жар его объятий окутал тело, посылая волнительную дрожь до самых кончиков пальцев.

Сердце ухнуло вниз, пропуская удар. Его губы мягко прикоснулись к ее. Сладкая истома прокатилась по телу и растеклась в животе, заставляя Розалин судорожно всхлипнуть. Ресницы затрепетали и опустились.

Губы Филипа плотнее прижались к ее губам, сминая своей страстью. Розалин приоткрыла рот, неумело отвечая на поцелуй. Его язык скользнул по ее губам и ворвался внутрь, покоряя ее в чарующем танце. Жар его дыхания, пахнущий пряностями, одурманил.

Под ладонью гулко колотилось его сердце. Розалин скользнула руками по крепкой обжигающе горячей груди и обняла его за шею.

Филип плотнее притянул ее к себе, практически приподнимая над полом. Его губы ласкали ее, с каждым движением языка посылая волны дрожи.

Розалин невольно застонала, задохнулась жаром, окутавшим ее тело и снаружи, и изнутри, и отстранилась. Хватая воздух ртом, она пыталась привести в порядок разбежавшиеся мысли. Живот трепетал так, что было больно. Сердце лихорадочно колотилось, оглушая. Открыть глаза не было сил.

Щеки коснулись горячие пальцы и нежно очертили ее скулу. Розалин распахнула ресницы и утонула в черно-золотом омуте.

«Я люблю тебя, Филип», — единственная мысль билась в голове.

Розалин трусливо шагнула назад, неготовая к следующему шагу. Страх от одной только мысли пробежал по телу, немного остужая волнительный трепет. Филип выпустил ее из своих рук, не настаивая.

— Спокойной ночи, — тихо прошептала она, опуская голову и боясь снова встретиться с обжигающим взглядом.

— Спокойной ночи, Розалин, — нежно пророкотал он и не стал удерживать ее.

Она неосознанно присела в реверансе и побежала прочь из драгоценного сада, совершенно забыв о том, что боялась темноты.

Пальцы прижались к губам, уже когда Розалин поднялась в комнату и привалилась спиной к закрытой двери. Взгляд застыл на прикрытых шторах, в узкий просвет между которыми виднелся свет из сокровищницы.

Филип остался там. Он не стал давить, позволил ей трусливо сбежать, тем самым подтверждая, что достойнее него мужчины было не найти.

Розалин застонала и села на корточки, пряча лицо в ладони. Она любила его. Он любил ее в ответ. Они целовались…