Глава 10

Розалин проснулась и, не открывая глаз, провела рукой рядом с собой. Было мягко.

Она резко села и уставилась на свою кровать. Как она здесь оказалась? Когда она засыпала, истощенная слезами, вокруг были только холодные камни и пять метров свободного падения вдоль скалистого склона.

То, что за ночь каменный выступ сменился на мягкую постель, было, конечно, приятно, но подозрения закрались в душу. Во-первых, с какой такой радости дракон решил ее помиловать? Во-вторых, каким образом он занес ее в комнату?

Покосившись в сторону балкона, Розалин убедилась, что резная рама окна, заменяющая стекло, все еще была закрыта и шторы задвинуты так, как она их бросила вчера днем. Судя по бледному сероватому свету за ними, до рассвета оставалось еще около часа.

Встав с кровати, Розалин подошла к двери, открыла ее и выглянула во мрак коридора. Стоило это сделать, как в другом конце тихо защелкнулся замок. Филип.

Похоже, это он уговорил дракона помиловать ее и спустить вниз. Наверное, до кровати ее донес тоже он. От этой мысли стыдливо покраснели щеки, и сердце робко дрогнуло в груди. Она была ему небезразлична.

Розалин вернулась в комнату, задумалась на мгновение, но, решившись, все же вышла на балкон. Взгляд скользнул по мраморным плитам двора в сторону огненной стены. Ни покореженной брони, ни разорванного плаща во дворе не оказалось. Если бы не еще свежие воспоминания, она решила бы, что ничего не произошло. Что ей просто приснился кошмар, и наступило очередное утро в драконьем логове.

Горечь сдавила горло, и Розалин вернулась в комнату. Закрыв лицо ладонями, она судорожно выдохнула. Нельзя было забывать, что она пленница. Что не по своей воле она оказалась здесь, что за нее был объявлен выкуп. Теперь из-за нее пострадали люди, отправленные отцом вернуть ее.

Розалин помотала головой и пошла умываться и переодеваться. Одежда не менялась уже третий день, и от нее начинало попахивать. Выбрав темно-зеленое платье, в котором она встретила первый день в драконьем логове, Розалин подошла к зеркалу.

На нее уставилось отражение осунувшейся девушки с опухшими прозрачными глазами, огромными мешками под ними и красным носом. Растрепанные волосы топорщились во все стороны.

Разочарованно поджав губы, Розалин переплела косу и уставилась на браслет. Снимать его не хотелось. Он удивительным образом дарил ей успокоение, будто заверял, что не все так уж и плохо. Каждый раз, когда она смотрела на него, сердце согревала мысль, что это подарок от парня, который заставлял ее сердце трепетать от влюбленности, и который, кажется, тоже испытывал к ней чувства.

Розалин спустилась на кухню в полумраке предрассветного часа и вгрызлась в яблоко. Рагу стало несъедобным, а для готовки не было никакого настроения. Даже сил поставить кипятиться воду не наскреблось.

Розалин отстраненным взглядом пялилась в узкое окно, за которым солнечные лучи скользили по скалам и стенам сокровищницы. Не было ни малейшего желания выходить наружу и попадаться на глаза дракону. Да и он не спешил звать ее.

В голове раз за разом прокручивались события вчерашнего дня. Мысли вернулись к разговору с Филипом о том, что никого не спасали, что, только заплатив выкуп, отец сможет получить ее обратно. Розалин прекрасно понимала, что тягаться с драконом — это не то же самое, что в джостре поучаствовать. То, что этого не понимали ее отец и его чугунноголовый друг, было для нее непостижимо.

Как они могли отправить молодых парней на смерть? Неужели они искренне надеялись, что два юноши смогут отбить ее у дракона? Розалин, может, и сбежала из дома, но их смерти были на них, на ее отце и его друге. Это они позволили им отправиться в эту заранее обреченную на провал миссию. Оставалось надеяться, что теперь до них дойдет вся серьезность ситуации, и отец заплатит, наконец, выкуп.

Сердце сдавило от тоски. Если он это сделает, Розалин больше никогда не увидит Филипа. Даже если отец согласится заплатить выкуп и за него, то он никогда не позволит ему даже приблизиться к ней. Он спихнет ее замуж за лорда Ругера, отправив к столице, подальше от герцогства и драконьих гор.

Очередные слезы набежали на глаза, и Розалин нервным движением смахнула их. Теперь ее душа разрывалась между желанием избежать излишних неоправданных смертей и тем, чтобы остаться здесь навсегда с Филипом. Только здесь, в этом логове, у нее появился шанс познать, что такое настоящая любовь, был шанс самой определить свою судьбу. Если бы только этот выбор зависел от нее одной.

Розалин закончила свою нехитрую трапезу, когда свет озарил кухню, проникая внутрь сквозь узкие окна. Ни одного звука не доносилось ни из дома, ни снаружи. Желания выйти во двор так и не появилось. Хотелось надеяться, что сегодня она не понадобится дракону.

Розалин прошла в гостиную и уселась на диван. Глаза бесцельно скользили по интерьеру. До этого она уделила комнате от силы минут пять, когда изучала дом, теперь же у нее появилась возможность по достоинству оценить убранство и отвлечься от гнетущих мыслей.

В дальнем углу стояло что-то высокое, скрытое плотной темной материей, чтобы не пылилось. Розалин заинтересованно подошла и сдернула покрывало. Под ним обнаружилась необыкновенной красоты арфа из красного дерева с утонченным узором на корпусе, продолжающимся на изящной колонне. На короне поблескивали агаты. Розалин восторженно коснулась холодной рамы, однако желания играть не появилось.

Отойдя от роскошного музыкального инструмента, она захватила какую-то книгу с полки и уселась в глубокое кресло, надеясь отвлечься от реальности, забывшись среди строчек и букв.

Розалин прочитала весь день о приключениях какого-то мореплавателя из Брондольфа, который обогнул практически всю Большую Землю, чтобы добраться до островов, лежащих к северу от Империи Небесной Реки на востоке, и вернулся обратно, привезя с собой удивительных зверей, невиданное оружие и специи. Несколько раз она наведывалась в кладовую, перекусывала фруктами, не желая готовить, ведь для этого пришлось бы выйти наружу за водой. А там был дракон.

Солнце опустилось за горы, и вскоре пришлось зажечь свечи, расставив подсвечники по гостиной. Розалин вернула книгу на полку и посмотрела на арфу. Она так давно не играла. Сначала отец запер ее в покоях, потом дракон утащил в свое логово.

Поддавшись порыву, Розалин уселась на мягкий стул. Наклонила инструмент к плечу, подняла руки и, едва касаясь, перебрала пальцами струны, заставляя инструмент запеть.

Насладившись звучанием, она подтянула несколько колок и уже уверенно провела по струнам, наполняя дом божественной музыкой. Переливчатые звуки, похожие на капли дождя, струились из-под ее пальцев, складываясь в единую убаюкивающую мелодию.

Розалин играла долго, полностью отдавшись музыке и не замечая ничего вокруг. Были только она и арфа. Переживания и тяжелые мысли утекали из-под ее пальцев вместе с мелодией, позволяя успокоиться и отпустить чувство вины, даря надежду на исполнение потаенных желаний и мечтаний.

***

Филип сидел в глубоком кресле и с замершим от восторга дыханием наблюдал за Розалин, перебирающей струны арфы тонкими пальчиками. Она не заметила, когда он спустился в гостиную. Она настолько глубоко погрузилась в себя, что ему удалось подойти совсем близко и занять одно из ближайших к арфе кресел.

Музыкальный инструмент, оставшийся от матери, долгие годы молчал, скрытый под покрывалом. Теперь же ему подарили новую жизнь. Божественно прекрасные звуки звенели в воздухе, но они не могли сравниться с той, кто творила их.

Одухотворенная Розалин была расслаблена. Ее глаза были прикрыты, и на пушистых ресницах играли отблески свечного пламени. На пухлых губах притаилась едва уловимая улыбка. Светло-рыжие волосы снова были заплетены в низкую косу, но вокруг лица непослушные пряди вылезли из прически, игриво завиваясь. На запястье, сверкая золотом, красовался его подарок.

Розалин снова наклонилась вперед, обнимая стан арфы. Филип прикрыл глаза, чувствуя, как жар растекается по телу. Сердце гулко застучало в груди, волнуя кровь. Пламя прокатилось по венам и подобралось к горлу, едва не сорвавшись с губ дымом. Ему безумно хотелось, чтобы это его она обнимала так крепко, чтобы его касались ее тонкие пальчики.

Розалин сводила его с ума. Она была такой разной. Дракону она дерзила, периодически захлебываясь страхом, переходящим в злость. С мужчиной она ощущала себя довольно расслабленно, без конца провоцируя, соблазняя. Она вела себя совершенно не так, как можно было бы ожидать от девушки, воспитанной в строгих нормах аристократии центральных долин. Рядом с ней весь его самоконтроль трещал по швам. Если бы она только знала, что делала с ним.

Филип снял очки, чтобы протереть запотевшие стекла, когда жаркое дыхание все же вырвалось из груди. Опустив глаза, он не сдержал улыбки. Эта девушка была опасна, распаляя жар в его сердце. Он уже давно отчаялся снова ощутить драконью сущность с заходом солнца, но Розалин смогла сделать невозможное. Ее появление в его жизни зажгло искру надежды в нем, которая угасла много лет назад.

— Филип? — удивленный шепот охрипшим от долгого молчания голосом зазвучал вместе с последним аккордом.

Он резко вскинул голову, выныривая из волнующих мыслей.

Светло-карие глаза в ужасе расширились, и зрачок резко сжался. Судорожное дыхание вырвалось из девичьей груди, и она добела сжала пальцы на корпусе арфы.

— Твои глаза… — едва слышно прошептала Розалин.

Горечь скрутила горло, мгновенно ставя крест на всех его мечтах. Филип зажмурился и надел очки. Пальцы сжались на колене, до боли впиваясь в кожу ногтями. О как же он ненавидел себя в этот момент! Как можно было быть таким неосторожным? Одна досадная оплошность будет стоить ему всего, о чем он даже не смел мечтать всего неделю назад.

— Филип, ты дракон? — голос Розалин дрогнул. Ее голова низко опустилась, скрывая выражение побледневшего лица.

— Боишься? — как исправить произошедшее, он не представлял.

Розалин отвернулась и обхватила себя руками. По ее телу пробежала дрожь, и она зажмурилась. Сердце в ее груди лихорадочно заколотилось, и к упоительному аромату меда и розы примешался приторный запах страха.

Все доверие, которое установилось между ними, испарилось в тот же миг, как она увидела его глаза. Именно поэтому он прятал их за очками. Люди ненавидели драконов. Филип был драконом, Розалин — человеком. Между ними не могло быть ничего, кроме ненависти и страха. Никто и никогда не полюбит дракона. Никто и никогда не исправит того, на что он сам обрек себя.

— Я не понимаю, — тихо прошептала она.

— Пожалуйста, Розалин, не бойся, — Филип сжал подлокотники кресла в пальцах. Это не те эмоции, которые он хотел, чтобы она испытывала рядом с ним. — Я не причиню тебе вреда. Я уйду.

Филип резко поднялся и направился прочь. Он не знал, как исправить то, что произошло. Никакая магия не могла обернуть время вспять. Все, что ему оставалось, это оставить ее и больше не попадаться на глаза. Чувствовать ее страх было хуже жизни в одиночестве, на которую он был обречен.

За спиной раздался глухой удар, и арфа нестройно зазвенела.

— Нет, стой!

Филип недоуменно обернулся, чтобы увидеть застывшую на середине шага Розалин с поднятой ему вслед ладонью. За ее спиной валялся упавший табурет. Розалин покачнулась на пятках, отступая назад, и спрятала руки за спину.

— Пожалуйста, не уходи, — тихо попросила она, избегая смотреть на него.

— Розалин, я не хочу, чтобы ты боялась, — так же тихо ответил Филип и отвернулся.

Сердце больно сжалось в груди, и казалось, кровь в венах застыла, превратившись в остывшую лаву. Все, что ему оставалось теперь, это стереть ее память прежде, чем он вернет ее домой, когда герцог заплатит выкуп за свою дочь. К сожалению, свою собственную память он стереть не мог. Розалин станет очередной тенью в его бесконечно долгом одиноком существовании под горой, очередным доказательством того, что спасения от его проклятия не было.

— Я не боюсь, — вздохнула Розалин и опустилась в ближайшее кресло у камина. — Я не понимаю. Я хочу понять.

— Что? — Филип вынырнул из собственных мрачных мыслей и недоуменно посмотрел на нее, сжавшуюся на сидении и спрятавшую лицо в ладонях.

— Я хочу понять, почему ты дракон? Почему сейчас человек? Почему не сказал мне раньше?

— Я проклят, Розалин. Будет лучше, если я сейчас уйду.

— Кому лучше? — вскрикнула она и подняла на него раздраженный взгляд. Ее зрачки сжались от гнева, хотя в комнате было довольно темно, когда зажженные с вечера свечи догорели.

— Тебе.

— Мне станет лучше, когда ты объяснишь, что все это значит! — Розалин раздраженно вскочила из кресла и указала пальцем на соседнее, — Сядь и расскажи. Или я не заслуживаю объяснений?

Филип отрицательно покачал головой и прошел к креслу, невольно улыбнувшись. Эта девушка постоянно заставала его врасплох. Он никогда не мог предугадать, что она скажет или сделает дальше. Даже сейчас на смену ее страху, пришел гнев, осев едкой горечью на языке. Интересно, какой будет ее следующая эмоция?

Розалин заметила его улыбку и недовольно насупила нос. Любая другая на ее месте уже уносила бы ноги или билась в истерике, но никак не возмущенно пыхтела, в упор глядя на дракона, выглядящего как человек.

— Что ты хочешь знать?

— Почему ты дракон?

— Я родился драконом, — пожал плечами Филип и поймал на себе заинтересованный взгляд исподлобья.

Она попыталась спрятать его за нахмуренными бровями и раздраженно откинулась на спинку кресла, закинув ногу на ногу. Ее пальцы погладили длинную юбку, расправляя складки.

Это темно-зеленое платье было надето на ней в первый день, когда она проснулась в его логове. В день, когда он впервые в жизни увидел, как, захлебываясь страхом, крохотная, по сравнению с ним, девушка нагло хамила огнедышащему дракону. Казалось, прошла целая вечность с тех пор — столь многое изменилось. Взбалмошная герцогская дочка ворвалась в его жизнь, всколыхнула его унылое существование и зажгла искру в его давно остывшем сердце.

Филип отвернулся и посмотрел на высокие окна, закрытые тяжелыми шторами. Кованные рамы, заменяющие стекла, были созданы его отцом и старшими братьями. Он был тогда еще слишком мал, поэтому просто сидел рядом и наблюдал за их работой. Взгляд скользнул по каменным стенам, на которых висели гобелены с изображениями гор, вышитые матерью.

— Это дом моей семьи. Я здесь вырос.

— Ты сказал, что проклят. Что это значит?

— Все драконы вольны изменять свою ипостась, когда захотят. Я нет. Днем я дракон, ночью человек.

— Почему? — Розалин подняла ноги на кресло и обхватила колени руками.

Филип проследил за ее неосознанным движением и криво усмехнулся, понимая, что его проклятие останется с ним навсегда. Хоть Розалин и пыталась храбриться, но приторный привкус страха из ее аромата никуда не ушел. Похоже, правда о нем разрушила все другие чувства, которые вспыхнули между ними позапрошлым вечером.

Филипу было суждено провести остаток своей жизни в одиночестве, так или иначе. Проклятие было его наказанием, и расплачиваться за его проступок ему предстояло до самой смерти. Хотя он уже давно смирился с данным фактом.

— Когда-то давно я погряз в горе и отчаялся настолько, что стал неосторожен и совершенно не думал о последствиях. Я похитил девушку, которая была добра ко мне. Она оказалась дочерью могущественного мага — одного из профессоров Салерновской Академии. Он явился за ней сюда и едва не убил меня. Его дочь вступилась за мою жизнь. Тогда маг проклял меня, лишив свободы выбора. Днем, когда люди бодрствуют, я дракон, чтобы все видели мою истинную сущность. Ночью, когда все сидят по домам, я человек, чтобы никто не сблизился со мной. Если я не буду осторожен, то не смогу защитить себя и умру, — он поднял на Розалин мрачный взгляд.

Она внимательно слушала его. Удивительно, но от нее больше не исходили ни страх, ни злость. Она искренне пыталась понять.

— Ты пробовал снять проклятие?

— Конечно, — Филип выдавил из себя улыбку и прислонился затылком к спинке кресла. — Только это бессмысленно. Люди ненавидят драконов. Был и другой путь, но маг, наложивший проклятие, уже мертв.

— Ты убил его? — едва слышно прошептала Розалин.

— Нет, — поспешил ответить Филип, пока она снова не начала его бояться, — Он умер от старости.

— Хорошо, — Розалин расслабила плечи и облокотилась на подлокотник. Задумавшись на какое-то время, она вдруг усмехнулась и подняла на него глаза, сверкнувшие ехидством, — А ты говорил, что никого не спасали.

— Она была единственной, — не удержался и улыбнулся в ответ Филип. — С тех пор я стал осторожен.

— То есть ты знал, что я дочь герцога? — возмущенно ахнула Розалин.

— Я видел цвета твоего плаща, чувствовал зов украшений, недоступных простой путешественнице. Только не был до конца уверен — лошадь была самая обычная, еще и без седла. Однако ты сама заявила мне, кем являешься, едва я принес тебя сюда.

Розалин покраснела, но отвечать не стала. Она отвернулась и снова надолго замолчала.

— Я сбежала, — Розалин первая нарушила тишину, спустя мучительно долгие минуты.

Филип поднял на нее глаза. Ее щеки полыхали от смущения, руки снова обхватили колени. На него она не смотрела, уставившись во мрак коридора.

— До приезда жениха оставался день, а я не хотела этого. Не хотела оказаться в ловушке, лишенной выбора. Я сбежала из замка перед рассветом. Хотела скрыться в Брегдоле.

— От твоего замка до границы с Брегдолом неделя пути верхом, — нахмурился Филип и наклонился вперед, облокачиваясь на колени. — У тебя с собой не было никаких припасов, только шкатулка и пара шарфов. Чем ты думала, когда собиралась?

— Я не думала, — густо покраснела она и нервно хихикнула, — Я просто отчаялась, разозлилась и сбежала. А потом прилетел ты.

Филип усмехнулся и покачал головой. Безумная наивная девчонка. Если бы он не почувствовал зов драгоценностей, пролетая мимо, с ней могло бы произойти все что угодно. До границы она бы не доехала, это однозначно. В лесах Солбранны, да и не только, хватало шального люда и диких зверей.

— Слушай, а зачем тебе столько золота? — Розалин подняла на него свои прекрасные глаза и заинтересованно прищурилась.

— Большая часть осталась от предков, — пожал плечами Филип и улыбнулся.

Губы Розалин неуверенно дрогнули в ответ, слегка приподнимая уголки. Похоже, она начала расслабляться, принимая его таким, какой он есть. Филип не чувствовал ни намека на страх уже какое-то время.

— Остальное насобирал я сам.

— Я ведь спросила не об этом, — фыркнула она и удобнее устроилась в кресле.

— Если интересно, покажу завтра.

Розалин, не задумываясь, кивнула. Филип тепло улыбнулся и с удовольствием отметил, как расцвел румянец на ее щеках. Возможно, еще не все было потеряно. Возможно, Розалин не станет обращать внимания на их различия, доверится ему и откроет свое сердце. Свое Филип был готов подарить ей хоть сейчас.

За прошедшие два десятка лет в этом доме побывала не одна девушка, но ни к кому из них он не испытывал ничего подобного. Ни одна из них не заставляла его сердце биться быстрее, не распаляла пламя драконьей сущности, не дарила надежду на спасение. И если в первые годы Филип еще пытался узнать их лучше, найти общие интересы и познакомиться, то со временем отчаялся. Юные аристократки королевств были либо истеричными, либо самовлюбленными, либо запуганными до смерти девушками.

С одной стороны, Розалин тоже имела невыносимый характер, но с другой, за всей ее избалованностью и язвительностью скрывалась добрая и любопытная личность. К тому же это именно она сделала первый шаг к нему навстречу и заставила Филипа покинуть комнату. Ее навязчивое любопытство и дерзкая самоуверенность пробудили в нем интерес и зажгли искру в его сердце.

— Зачем тебе темные очки?

Филип вздрогнул и вернулся в реальность.

— Чтобы прятать глаза. Такого цвета радужки у людей не встречается. Я не хочу пугать их.

— Можешь снять очки? Я не стану бояться, — робко попросила Розалин, с мольбой глядя на него.

Филип снял очки и отложил на широкий подлокотник. Он поднял глаза на Розалин и отметил, как участилось ее дыхание. Вовсе не от страха. Упоительный аромат меда и розы стал ярче, оседая сладостью на языке.

Его собственное сердце ускорило ритм, распаляя кровь. Пламя прокатилось по венам и обожгло горло. Глубоко вдохнув, Филип не позволил дыму сорваться с губ.

— Я считаю, они красивые, — тихо прошептала Розалин, и на ее щеках расцвел румянец.

— Спасибо, — Филип с трудом контролировал голос, чтобы не напугать ее случайным рыком. Он не мог позволить себе потерять ее доверие снова.

— А ты тоже магией владеешь? Или только дракон?

— Я и есть дракон, Розалин.

Она виновато улыбнулась и заинтересованно подобралась на кресле, слегка наклонившись в его сторону.

— Покажешь?

Филип кивнул и протянул ладонь к камину. Взмахнув пальцами, он выпустил пламя, которое каждый раз кипятило его кровь, стоило взглянуть на эту прекрасную девушку, которая совершенно не боялась его.

Поленья в камине вспыхнули, ярко освещая гостиную. Розалин восхищенно ахнула и широко улыбнулась.

— Поразительно! Так, погоди, — она вдруг резко повернулась к нему и нахмурилась, — получается, что тогда это было не огниво… Филип, прости меня, — вдруг в ужасе прошептала она. — Твои ладони. Это из-за меня они были перебинтованы!

— Я не обижаюсь, Розалин, — он нежно улыбнулся ей и покачал головой, — Ты должна гордиться собой. Ты сразила дракона вилками.

Розалин фыркнула, покраснела и, не удержавшись, громко засмеялась. Это был самый прекрасный звук, который Филип когда-либо слышал. Он зазвенел в его крови вместе с пламенем, которое яростно вспыхнуло в его сердце. Если бы не проклятие, Филип мог бы сменить ипостась прямо сейчас.

Он широко улыбнулся счастливо смеющейся Розалин. Она задорно прищурилась, глядя на его губы. Затем она подняла глаза, встречаясь с его взглядом, и виновато сложила ладони перед собой в мольбе.

— Прости. Обещаю, что больше не стану устраивать засаду на дракона вилками.

Филип посмеялся и покачал головой. Розалин снова захихикала и посмотрела на огонь. Пламя отразилось в ее прекрасных светло-карих глазах, отчего радужка еще больше стала похожа на янтарь.

Филип глубоко вдохнул, успокаивая драконье пламя, бушующее в его крови. Он всеми силами старался не дышать дымом. Розалин этого явно не оценила бы. К сожалению, она не была драконицей, чтобы понять все особенности его сущности.

— Ты не устала?

— Нет, а ты?

Филип отрицательно покачал головой. Розалин довольно улыбнулась и снова разгладила складки на юбке.

— Расскажи мне о драконах?

— Что ты хочешь знать?

— Все.

— Тогда это история не на один вечер, — посмеялся он.

— Я никуда не ухожу, — нежно улыбнулась она и положила подбородок на колени.

Филип откинулся на спинку кресла и заставил себя расслабиться. Если бы она только знала, что делала с ним, была бы осторожнее в словах.

Золотой браслет блеснул на ее запястье, когда она обхватила колени руками, готовая слушать. Розалин так и не сняла его подарок, и Филип был благодарен всем богам за это. Золотая лента с агатовым узором укажет любому, кто знал о драконах, что девушка находилась под его покровительством. Пусть это и не было кольцо, но все равно не менее значимо для него.

Филип заставил себя пока не думать об этом. Еще было слишком рано. Розалин была человеком, а значит, воспитана по их нормам. Она не поймет, если Филип пропустит этап долгих целомудренных ухаживаний. Он просто спугнет ее. Ее сердце не было таким же горячим, как у драконов. Люди были более сдержаны. А раз она не боялась его и была готова принять тем, кем он был рожден, если верить ее горящему от любопытства взгляду, Филип был готов рискнуть и открыть свое сердце ей. Возможно, она даже примет его, согласится разделить его судьбу, его жизнь.

Филип улыбнулся заинтересованной Розалин и перевел взгляд на огонь, решив начать свой рассказ с начала. По крайней мере, с того, о котором ему было известно из книг, хранящихся в библиотеке его рода.

— Дрэмон с самого начала времен населяют два разумных вида: люди и драконы. Люди — создания из плоти и крови. Драконы — создания из плоти, крови и магии. Никто не знает, откуда они появились и почему разделили земли между собой. Точнее, мы не знаем.

— Мы? — эхом отозвалась Розалин.

— Горные драконы, — улыбнулся Филип и указал на себя. — Возможно, другие уцелевшие расы знают больше нашего.

— Уцелевшие расы?

— Драконы бывают разные, Розалин.

Она изумленно моргнула, и на ее губах появилась вымученная улыбка.

— Еще неделю назад я считала, что драконов не существует вовсе, а все истории про них — сказки. Теперь же оказывается, что я сижу рядом с драконом, который совершенно не похож на огнедышащего ящера, и веду беседы об истории нашего мира. Возможно, те менестрели, которые расписывают вас мудрыми созданиями, в чем-то и правы.

Филип посмеялся и покачал головой.

— Я бы не сказал, что я мудрец. Для этого мне еще жить и жить.

Розалин фыркнула и снова прижалась щекой к коленям.

— Почему ты сказал «уцелевшие»? Вас осталось мало?

— Сейчас идет 1127 год Новой Эры. Все это время люди и драконы живут во вражде. Некоторые из нас пытались изменить это в ходе Столетней войны, но провалились.

Горечь сдавила горло, не позволяя сказать больше ни слова. Пусть и прошло столько лет, но боль от потери родных была все еще сильна.

— Филип?

В тихом голосе Розалин отчетливо слышалось беспокойство. Словно она могла чувствовать его боль.

Филип открыл глаза и выдавил из себя улыбку. Розалин поджала губы, но ничего не сказала.

— Ты хотела узнать о драконах все. Что ж, я расскажу ту историю, которую знаю. Задолго до нового летоисчисления была Эпоха Пламени — расцвет Древних драконов. Мир тогда был иным, поделенный между драконами и людьми…