Глава 19

Процессия из десяти всадников добралась до широкой поляны недалеко от излучины реки в четырех часах езды верхом от замка.

Солнце ярко светило в пронзительно-голубом небе, практически подобравшись к горизонту. Легкий ветер шелестел листвой и охлаждал разгоряченное тело.

Торжественная часть бракосочетания закончилась около полудня. Затем молодожены должны были присутствовать на пиру, который только набирал обороты с каждым минувшим часом.

Филип не планировал оставаться в замке, желая вернуться в свое логово вместе с Розалин. Ее отец, казалось, понял его невысказанное желание и предложил проводить их. Когда Филип поинтересовался, а как же пир и гости, герцог только отмахнулся, заявив, что и без них будет весело. Не осталось даже малейших сомнений, от кого Розалин унаследовала такой взбалмошный характер.

Сборы заняли около часа, но молодоженам все же удалось сбежать с торжества, организованного в их честь. Пусть это и выглядело немного невежливо, но Филипу не терпелось оказаться в своем логове со своей парой. Бригитта, Маркус и герцог с сопровождением отправились вместе с ними, решив проводить в удаленное от оживленного замка место.

Филип слез с коня и помог спуститься Розалин. Она была одета в красивое дорожное платье и плащ с его цветами на плечах. Розалин была его парой. Она стала его женой по всем законам этого мира и всегда будет с ним.

Он коснулся ее пухлых губ в легком поцелуе и поймал счастливый взгляд в ответ. Ее щеки вспыхнули, и она крепко прижалась к его груди. Сладкий аромат меда и розы стал ярче, когда жар прокатился по ее телу, будоража его собственное.

Филип прикрыл глаза, стараясь не думать сейчас о том, что ждало их по возвращении домой. Он не мог потерять контроль и сменить ипостась. Пока было еще слишком рано — людей требовалось подготовить, пусть они и сами изъявили желание посмотреть на дракона.

Бригитта и Маркус спешились, оставили лошадей с рыцарями и отошли в сторону. И если во всей фигуре дракона из рода Хольст читалось явное недовольство, то подруга была явно в предвкушении посмотреть на лица простых смертных.

Герцог Грондальский, его друг-граф и несколько доверенных рыцарей спустились на землю. Последние забрали поводья коней и отвели животных под кроны деревьев.

Пожилой герцог подошел к дочери и, забрав из рук Филипа, крепко обнял. Его руки гладили ее волосы, растрепывая широкую косу. Губы поджались, он тяжело вздохнул и выпустил ее из своих объятий.

— Я так рад, что ты обрела свое счастье, пусть и не такое, какое я планировал для тебя.

— Спасибо, папа, — улыбнулась ему Розалин и смахнула слезы.

— Я надеюсь, вы покидаете нас не навсегда. Я все-таки хочу понянчить внуков, — герцог вскинул требовательный взгляд на Филипа.

Опешив, он неосознанно кивнул и почувствовал, как пламя поднимается по венам при мысли о том, каким образом они будут выполнять это обещание. Розалин, стоящая рядом с ним, часто задышала. Ей снова становилось жарко, и Филип ее не винил. Он и сам с трудом сдерживался. Но ему, по крайней мере, были известны причины подобного самочувствия.

— Ну что, я могу, наконец, увидеть, как выглядит мой зять? — требовательно нахмурился герцог, хотя в его карих глазах искрилось веселье.

Филип кивнул и тихо попросил Розалин оставаться спокойной и глубоко дышать. Она смешно наморщила нос, но согласно кивнула.

Он отошел на несколько шагов назад и выпустил пламя на волю. Прошла уже неделя, как было снято проклятие, но он до сих пор наслаждался тем, что мог снова контролировать процесс. Белоснежный огонь пробежал по коже, окутывая коконом.

Люди ахнули, и некоторые попятились в суеверном ужасе. Герцог заинтересованно прищурился и нервно сжал пальцы, оставаясь на месте рядом с дочерью.

Белоснежное пламя сменилось на золотисто-желтое с черными вкраплениями, разрослось, и Филип отряхнулся, качая рогатой головой. Хвост излишне нервно дернулся за спиной. Слишком много здесь было тех, кого он еще недавно считал врагами. Еще и Маркус стоял и ехидно ухмылялся. Тем не менее его присутствие дарило небольшое чувство безопасности.

Когда Розалин сняла проклятие, Филип вернулся в свое логово. Маркус отправился вместе с ним. Старший дракон из рода Хольст долго и настойчиво объяснял Филипу всю ситуацию, в которой существовали сейчас горные драконы. Филип был шокирован, узнав, что их уцелело всего девять родов. Маркус порицал его за то, что он отвернулся от остальных, решил, что никому не было до него дела. Когда Филип попробовал возразить, Маркус довольно грубо объяснил ему, что старые порядки больше не действуют, что отныне горные драконы держатся все вместе. Только так у них был шанс построить будущее и не сгинуть в реке времени, присоединившись к предкам по ту сторону горизонта.

Так что присутствие сильнейшего и опаснейшего дракона среди горных здесь сейчас и его полная поддержка дарили уверенность, что однажды люди смирятся с тем, что они не одни населяют Дрэмон. Путь к мирному сосуществованию двух видов лежал через маленькие шаги. Брак Филипа с Розалин стал одним из них.

Филип сложил крылья вдоль боков и опустил голову, наклоняясь к герцогу.

Тесть был бледен, но держал лицо. Он внимательно скользил взглядом по его телу, рассматривал рога, крылья, когти, хвост. Затем вернул свое внимание голове, невольно задержав его на клыках, кончики которых выглядывали из-под закрытых губ.

— Да уж, шкура хороша, ничего не скажешь, — усмехнулся герцог и вдруг охнул, получив острым локотком в бок от любящей дочери.

— Даже не думай об этом, — прошипела она, прожигая его взглядом ярких светло-карих глаз.

На их дне вспыхнули яркие искры, и Филип зарычал. Розалин повернулась к нему и недоуменно вскинула брови.

— Дыши, Розалин, — пророкотал он, раздувая ноздри и заставляя ее повторить за ним. Ее грудь поднялась, когда тело рефлекторно последовало его примеру.

— Каким бы большим и страшным ты ни был, парниша, — прохрипел лорд Ханч, подходя к герцогу и кладя ладонь на его плечо. Его глаза неотрывно смотрели на драконьи клыки, но он отважно продолжил, — обидишь нашу леди — найду и сверну шею.

Филип фыркнул и покачал рогами, поворачиваясь к своей паре.

— Я думаю, она и сама справится. Розалин, иди сюда, — он любяще посмотрел на нее.

Она послушно подошла к нему и остановилась в шаге от его груди. Филип опустил голову и коснулся ее плеча кончиком морды. Она тут же положила ладошку на него, нежно скользнув пальцами по чувствительной чешуе у губ.

— Ты готова узнать цену, которую заплатила за мое спасение? — тихо, только для нее пророкотал он.

— Да, — улыбнулась она, даже не подозревая, что он имел в виду.

— Мы разделили мою жизнь на двоих. Теперь ты хранишь половину моей души, моего пламени. — Розалин недоуменно нахмурилась. Филип нежно коснулся ее живота носом, — Поэтому тебе так жарко. В твоих венах теперь течет пламя. Пришло время выпустить его наружу, принять свою новую свободу. Не бойся, здесь все свои. Мы не дадим тебя в обиду.

— Что ты имеешь в виду? — она помотала головой и нервно сжала пальчики на его морде.

— Ты теперь дракон, огонек мой, — улыбнулся Филип. — Призови пламя, отдайся ему и все поймешь.

Розалин забавно насупила нос, явно не понимая, о чем он говорил. Филип вздохнул и выдохнул белоснежный огонь, окутывая ее им. Она вспыхнула от возмущения и ахнула. Пламя тут же скользнуло в ее рот. Она закашлялась и отшатнулась. В ее глазах появилось столько ужаса, что Филип почувствовал укол совести за то, что спровоцировал смену ипостаси, а не стал дожидаться, пока она сама примет свою судьбу.

— Закрой глаза и не бойся. Это совсем не страшно.

Оставалось только надеяться, что Розалин его услышала за своим частым судорожным дыханием. Она была вся объята белоснежным пламенем, и пути назад уже не было.

За ее спиной нервничали герцог и его друг. Они попытались подойти к ней, и Филипу пришлось остановить их, перегородив путь хвостом. Оба мужчины возмущенно покраснели. Рука графа скользнула к ножнам. Герцог перехватил его запястье, не позволяя вытащить меч, когда Филип обнажил зубы в предупреждающем оскале.

Розалин испуганно всхлипнула, и Филип повернулся к своей паре. Пламя на ее коже начало менять цвет, желтея, пока не стало темно-янтарным в тон ее глаз. Затем оно разрослось во все стороны, вспыхнуло и резко развеялось, оставляя на поляне рядом с Филипом миниатюрную горную драконицу. Она оказалась на целую голову ниже него, совсем как в человеческой ипостаси.

Шкура цвета темного янтаря заиграла на солнце. Огромные испуганные светло-карие глаза с яркими искрами вокруг суженного по вертикали зрачка уставились на Филипа, требуя объяснений. Крылья неловко дернулись и упали вдоль боков на землю. Хвост взметнулся, и Филипу пришлось ловить его своим, чтобы она не снесла им своего отца.

— Ты дракон, Розалин, — Филип потерся носом о ее щеку, наслаждаясь жаром ее разгоревшегося в крови пламени и сладким ароматом меда и розы. — Половина моей жизни теперь твоя. Мы проживем оставшийся срок вместе.

— Почему мне никто не сказал, что я стану драконом? — зашипела она, и с темно-коричневых губ на землю посыпались клубы дыма.

Розалин в шоке вскинула голову, взмахнув закрученными назад и вверх желто-коричневыми рогами. Ее хвост, зажатый хвостом Филипа, напрягся, но вырваться из захвата не смог. Широкие крылья распахнулись, и ему пришлось сместить свою пару в сторону, подталкивая собственными крыльями, чтобы она в своей милой неуклюжести не затоптала собственного отца.

— Какого черта здесь происходит? — закричал герцог, отходя от шока.

— Ваша дочь подарила свое сердце дракону, — подошла к нему Бригитта и почтительно склонила голову, скорее чтобы спрятать широкую довольную улыбку, чем проявить уважение. — Теперь вашими внуками будут драконы. Поздравляю.

— Она в порядке. Смена ипостаси прошла без каких-либо проблем, как и предполагалось, — пророкотал Маркус и подтолкнул подругу в спину, выводя на открытое пространство, — Ты убедилась, что все хорошо, и никто никого не убивает. Теперь полетели домой.

Пламя охватило его черным всполохом, и всего мгновение понадобилось ему, чтобы сменить ипостась. Люди в очередной раз в ужасе застыли, глядя на гигантского дракона с обсидианово-черной шкурой от носа до кончика хвоста.

Маркус гневно рыкнул, поторапливая Бригитту. Она весело помахала рукой Филипу и Розалин и влезла на загривок дракона не без его помощи. Удобно устроившись в том месте, где гребень становился пологим, чтобы безопасно переносить драконят, она наклонилась, цепляясь пальцами за выступающие пластины впереди.

Маркус кивнул Филипу на прощание и пару раз взмахнул крыльями. Убедившись, что подруга не пострадает, он оттолкнулся от земли одним мощным прыжком и взлетел. Ветер подхватил его, и обсидиановый дракон стремительно скрылся из виду.

— И все-таки он жуткий, — тихо прошептала Розалин и прижалась щекой к шее Филипа, царапнув щеку кончиком рога.

Он осторожно пододвинул ее крылом. Нужно будет потом объяснить ей, что рога были острыми и опасными. Усмехнувшись невообразимым до встречи с Розалин мыслям, Филип повернулся к герцогу.

Лорд Винце заметно побледнел, глядя вслед улетевшим преподавателям Салерновской Академии. Его губы нервно подрагивали. Похоже, он даже не догадывался, что гостивший последнюю неделю в его замке герцог Андароский, приближенный короля Орастана, не кто иной, как очередной дракон.

— Ваша Светлость, не нужно переживать. Ваша дочь в безопасности. Вы можете навещать нас в любое время.

— Вы тоже залетайте иногда, — нервно хохотнул герцог, выходя из ступора. — Но лучше все-таки верхом, по старинке.

— Как скажете, — фыркнул Филип и повернулся к Розалин, — Полетели домой?

— Как? — в ее прекрасных янтарных глазах было столько паники и мольбы, что он не удержался и потерся о ее морду носом.

— Я объясню, — улыбнулся Филип, накрывая ее напряженное тело крылом, и повернулся к людям, — Возвращайтесь. Это займет какое-то время, пока она научится. Можете потом прислать сюда крестьян за лесом, который мы повалим, — посмеялся он и любяще посмотрел на свою пару.

Розалин стала его женой. Случайно похищенная герцогская дочка стала той, кто свела его с ума сначала своим взбалмошным нравом, а потом и чувствами, которые смогла пробудить в нем. Она перевернула его жизнь с ног на голову, заставила выйти из запертой комнаты, найдя ключик к его сердцу. Она вытащила его из пучины безразличия и отчаяния, подарила ему свою любовь и свободу.

Теперь ради нее пылало его сердце, и Филип знал, что ее пылало для него. Их жизнь теперь была общая. Одна на двоих.

Филип нежно прижался носом к щеке своей пары, благодаря всех богов этого мира, ветер и пламя за такой дар, который он будет трепетно хранить и никому не позволит отнять у себя.