Пропасть

Пропасть

1

— Вставай, салага!

Кто-то заорал у меня прямо над ухом.

— Быстрей! Скелетоны рядом!

— Какого чёрта тебе нужно?! — прокричал я, стоявшему напротив запыленному солдату с винтовкой в руках.

— Что-о?! — с остервенение заорал он, а затем со всей силы ударил меня прикладом в плечо.

— Давай за мной! — он жестом указал на дверь и быстро шмыгнул в проём.

Я находился в какой-то комнате, с блеклыми голыми стенами, и затхлым медицинским запахом. Откуда-то слышался непрекращающийся грохот, сотрясавший всё здание. Что-то случилось с моей памятью — я не помнил, как здесь очутился. Всё было словно во сне.

Ничего не понимая, я поплёлся вслед за солдатом и оказался в узком тёмном задымленном коридоре. Сквозь стоявшую столбом пыль, смутно виднелись неподвижно лежащие тела, которые постоянно приходилось перешагивать. Со всех сторон доносились жалостливые всхлипывания, бессвязное бормотание и пугающий вой.

Машинально ухватив винтовку, лежавшую рядом с каким-то трупом, я побежал вслед за солдатом, пытаясь не потерять его силуэт из виду, петляя по узким проходам. Подобранное мною оружие было довольно мощным, это я помнил из теории перед учениями. Вот только, был ли я на этих учениях, и главное, умел ли стрелять? Что-то явно было не так.

Вскоре мы оказались возле дверного проёма на другом этаже, где прячась от обстрела, нас уже ждали несколько ребят. Они сидели на корточках вдоль стены, чумазые, как шахтёры, с измождёнными лицами, судорожно переглядываясь между собой безумными, полными обречённости, глазами.

— Они на верхнем этаже! — закричал нам один из бойцов. — Придётся лезть напролом.

Тут же началась дискуссия о текущем положении дел. Мне же, это было не интересно. Мысли, по обыкновению, путались в голове, от чего она болела всё сильнее. Тем более, что всю эту военщину я недолюбливал уже очень давно. Мне категорически не нравилось, что правительства разных стран тратили безумные деньги на бессмысленную показуху с военными учениями, покупкой оружия, созданием боевой техники и хвалились этим каждый божий день. А ведь все эти вояки были бы не нужны, не будь люди столь алчными и высокомерными существами.

И теперь я солдат! Что-то здесь не так.

— Ты слышишь, придурок?!

На меня уставились все шесть бойцов отряда сопротивления. Они смотрели на меня как на безумца.

— Чего надо? — злобно спросил я.

— Давай к нам и понеслась, — сказал один из ребят, находившихся напротив.

Я быстро перебежал на другую сторону, и мы, по сигналу, одновременно рванули вверх по лестнице.

Следующей минуты для меня будто и не было. Открыв глаза, я увидел множество убитых инопланетян и плавно вздымающийся дымок из ствола моей винтовки. Солдаты, тем временем, хором кричали мне что-то о главарях скелетонов и жестами указывали на красивую, обитую красной кожей, дверь. И я медленно, пошатываясь, побрёл к ней, чувствуя при этом, как стремительно усиливается головокружение.

Собрав все оставшиеся силы, я вышиб дверь и мгновенно оценил обстановку — по центру комнаты у окна, четверо мерзких тёмно-синих скелетонов смирно сидели за столом и с удивлением смотрели на меня. Недолго думая, я, с диким воплем, выпустил в них всю обойму, и с кошачьей проворностью отскочил за шкаф, чтобы перезарядить оружие. Тяжело дыша, я машинально вставил обойму и слегка выглянул. Они сидели, как ни в чём не бывало! Все четверо.

Я повторил свой манёвр ещё раз, изрешетив всё пространство у окна. Затем перезарядил и снова выглянул из-за укрытия. Они всё так же сидели и смотрели на меня.

— Пациент сорок шесть, успокойтесь, иначе мы вызовем санитаров, — прозвучал сухой спокойный голос.

В коридоре, тем временем, завязалась какая-то заварушка. Прерывистые дикие вопли сопровождались глухими ударами.

Я не понимал что происходит. От начала и до конца. Я выглянул ещё раз, и тут, сзади меня схватил санитар, заломал руку и мастерски быстро надел смирительную рубашку.

2

Это была галлюцинация. Такого со мной раньше не случалось, хотя не сказать, что я был шокирован произошедшим. Вполне естественно, что рано или поздно, нечто подобное должно было случиться, учитывая то, как работает мой измученный мозг, и каким испытаниям он подвергается. Удивительно, что он хоть как-то работает. Каждый день я страдаю от нескончаемого потока бессвязных мыслей, перескакивающих с одной на другую чуть ли не каждую секунду. Ничего не могу поделать с этим. Так было всегда, с самого детства.

После этого инцидента я на две недели угодил в специальную палату для буйных пациентов. И там, прикованный к кровати и напичканный всевозможными препаратами, промучился от диких болей и бесконечных мыслей. Лучше бы я умер.

В сумасшедшем доме я находился уже около десяти лет, и это было, можно так сказать, добровольное лечение. Я сам пришёл сюда и напросился остаться, стараясь спрятаться от общения, суеты жизни, обязанностей перед близкими… Всё потому, что в какой-то момент пришло уверенное понимание того, что эмоциональных мучений было предостаточно и пора с этим кончать. Я хотел одиночества, и здесь его получил.

За время моего пребывания в психиатрической лечебнице, в мире случилось невероятное событие. Человечество получило то, чего так долго искало и жаждело — контакта с внеземным разумом. И они прилетели, и поработили всю планету без единого выстрела, сработав синхронно по всем точкам земного шара. Уж не знаю, чего они там выдумали, но люди безропотно приняли новых жителей не только как товарищей, которым нужно помочь обжиться на новом месте, но и как полноправных хозяев планеты Земля. У пришельцев была некая высшая каста, насчитывающая примерно тысячу душ и именно они, чуть ли не в один день, втёрлись в доверие ко всем президентам самых высокоразвитых стран мира. Какие у них были отношения, как они распределяли обязанности и кто вообще, на самом деле, руководил? Для обывателей эти вопросы оставались загадкой. Народу было известно только то, что при каждом главе государства был свой помощник-инопланетянин.

При этом всё было тихо-мирно, никаких восстаний или несогласий со стороны местного населения. Причина столь благостного смирения землян, видимо крылась в особой убедительности слов и обещаний пришельцев. Они с постоянством выполняли все свои обязательства по поддержанию уровня жизни всех жителей, включая сто тысяч новоприбывших пришельцев — поэтому земляне им верили. К тому же, общественность была поражена уровнем технологического развития гостей, привёзших с собой уйму уникальных приборов и неизвестных ископаемых, а так же массу полезнейшей информации о тайнах Вселенной.

Я особенно не вдавался в подробности жизни за стенами сумасшедшего дома, но поговаривали, что люди уживались с новыми соплеменниками вполне мирно. Новоприбывшие вели себя очень учтиво, никому не мешали и были на удивление уступчивы по отношению к землянам.

Люди нарекли их скелетонами, сами же они называли себя мистиряне. Внешне их невозможно было отличить друг от друга. Все они были как клоны — чуть ниже двух метров ростом, худощавые, с пропорциональным строением тела, тёмно-синего цвета с бордовыми, просвечивающимися полосками по всему туловищу и вдоль конечностей. Глаза у них были чёрные, как уголь. Но, признаться, я видел их только по телевизору, и то мельком.

Вот так мы и жили. Я спокойно сосуществовал вместе с психами за высокими стенами больницы, а по другую сторону — люди интегрировались с новым типом существ.

Устоявшийся ход вещей нарушился, когда в один прекрасный день, один из пришельцев, представлявший высшую касту, заглянул в нашу скромную обитель, для того чтобы пообщаться со мной.

3

Мы сидели напротив друг друга в маленькой серенькой комнатке. Я пытался различить в больших однородно-чёрных глазах хоть какие-то подсказки, позволяющие понять его настроение или причину столь нежданного визита. Но там не было видно ничего, абсолютно. Он сидел как первоклассник, сложив руки перед собой и держа спину неестественно прямо.

— Говорят, что у тебя настоящая каша в голове, — убаюкивающе сказал он.

Тембр голоса был настолько приятный и завораживающий что я, в первое мгновение, обомлел. Казалось, скажи он мне самую обидную гадость, я бы ничуть не расстроился и смотрел бы на него с обожанием и восхищением.

— Вы мне льстите, — сказал я, — там скорее мюсли.

— Моё имя Сор, — представился он.

— Очень приятно. Пациент номер сорок шесть.

— Наслышан о ваших подвигах месячной давности, — сказал он. — Хотелось бы отметить тот факт, что мы никогда не провоцировали представителей вашего народа на негативную реакцию по отношению к нам. Мы мирная нация и хотим сосуществовать с вами в спокойной, дружественной обстановке.

— Ничего не имею против такого положения вещей, — спокойно сказал я.

— Доктор сказал мне, что это была лишь галлюцинация, но всё же, хотелось бы уточнить ваше отношение к нашей расе.

— Мне нет до вас дела, да и до всех остальных в целом.

— Любопытно — сказал он. — Собственно, хочу быть с вами откровенным, друг мой. Я знаю о вас всё, всю подноготную вашей жизни и отношения к оной.

Мне было наплевать, что он там знал, и для каких целей ему понадобилась информация о столь скромной персоне. Появились мысли о том, что неплохо было бы поесть мороженого и завалиться спать.

— Какие обстоятельства сподвигли вас так поступить со своей жизнью? Вы ведь не сумасшедший, в полном земном понимании этого слова?

— Мне нравиться быть одному, вот и весь секрет.

— Дело не может быть только в этом. Вы не любите людей? Ленитесь работать? Боитесь ставить себе цели? Не верите в собственные силы?

— Всё вместе взятое, — позёвывая, сказал я.

— Это довольно странно. Тем не менее, замечу, что после нашего появления на вашей планете, уровень жизни людей вырос во много раз. Мы восстановили промышленность, наладили производство экологически чистых товаров и пищевых продуктов, наконец, подарили всем веру в счастливое будущее. Теперь Земля — это оплот благодушия, чести, взаимовыручки и добра.

— Выходит, вы захватили нас, руководствуясь только благими намерениями? — полюбопытствовал я.

— Мы не захватывали вас, — ответил он, сидя всё так же неподвижно и спокойно. — Мы желаем счастья всем без исключения, и даём всё самое нужное в подходящее время. Жизнь без войн, конфликтов, ссор и прочих негативных моментов, и всё благодаря взаимопониманию.

— Допустим, я клюнул на вашу уловку и что дальше? Как ваше пребывание на Земле повлияет на моё существование?

— В большинстве случаев, бытие среднестатистического индивида довольно однообразно, к тому же, оно вам навязывается внешними факторами. Вас угнетает выполнение скучных обязанностей день за днём, и вы не видите выхода из сложившейся ситуации. Жизнь становиться обязанностью, и спустя определённый срок, начинает восприниматься как мучение. Человек свыкается и смиряется, потому что не видит выхода. Он перестаёт верить. И тут, прилетаем мы! Наш прилёт взбудораживает сознание масс, и мы, не теряя времени, берём дело в свои руки. С помощью собственных прогрессивных технологий, в кратчайшие сроки, начинаем помогать всем разуверившимся и обречённым. Возьмём вот вас, например. Стоит вам только согласиться, и мы вычислим все ваши таланты, склонности и возможности, после чего, дадим толчок к их развитию — вам станет интересно жить! Представляете?

— А если я ничего не умею и учиться не желаю?

Меня поражало спокойствие этого существа. Он был похож на ангела, благостно расположенного ко всем на свете. Чистейшее создание, без какого-либо грязного мусора стереотипов и предубеждений в голове. Вера в собственную значимость подкрепляла и вдохновляла его на великие свершения, и похоже, ему это действительно было по душе. Подумать только, инопланетяне прилетели и принесли с собой одно добро, ничего не взяв в замен.

— Вы лукавите, друг мой...

— Ладно, — прервал я его, — зачем вы явились сюда?

Он немного помолчал, а затем сказал:

— У меня к вам деловое предложение. Если позволите, я изложу его суть.

— Будьте так любезны.

— По прибытии, мы сообщили, что являемся лишь гостями и вскоре улетим домой, но на самом деле, мы прилетели к вам для того, чтобы найти дорогу ведущую в Пропасть. Каждый мистирянин знает легенду об этом священном месте, и все мы стремимся туда, ради спасения от своих слабостей, на встречу светлому, столь желанному участию в великом всепоглощающем ничто. Это участие обогатит каждого всеобъемлющим осознанием величия своей сущности. Только в Пропасти можно познать настоящую правду и обрести настоящий смысл. Мы крайне ответственно относимся к исполнению этой миссии, и именно поэтому занимаемся поисками дороги каждый день, не привлекая внимания людей и не раскрывая им информацию на этот счёт, дабы не вызывать сомнения в сердцах ваших сородичей, дорогой друг.

— А мне зачем рассказали? — спросил я, впервые за долгое время по-настоящему заинтересовавшись словами собеседника.

— Мне почему-то казалось, что услышав о столь священном и чистом месте, вы отправитесь с нами, — ответил он. — И именно вас хочу попросить об услуге. Дело в том, что координаты дороги ведущей в Пропасть, может знать один из мистирян, живущий уединённо в одной дряхлой хижине. Он не похож на нас и отличается крайней озлобленностью на всех живых существ. Понимаете мой друг, мистиряне испокон веков стараются не конфликтовать с представителями своей расы, поэтому мы не можем воздействовать на него ни убеждением, ни силой или угрозами для получения нужной информации. Вот и приходится просить людей, сходить к нему и узнать координаты. Но пока никому это не удалось. К тому же, никто не вернулся.

— В чём подвох? — спросил я.

— Он один их самых уважаемых представителей нашей расы. Если говорить о его возрасте, исходя из вашего летоисчисление, выходит что он живёт уже около трёхсот лет. Я уверен, что он знает местоположение Пропасти, но не считает нужным, с кем бы то ни было общаться на эту тему. Более того, руководствуясь какими-то своими принципами, он убивает всех, кто задаёт ему какие бы то ни было вопросы.

4

Мы договорились с Сором, что я попробую выведать информацию у Чёрного — а именно так звали этого одиночку — любым безопасным способом, и ни в коем случае не буду забывать, что любые вопросительные предложения могут спровоцировать его на агрессию.

Меня высадили за два километра до жилища Чёрного, всучили подробную карту местности и пожелали удачи. Машина осталась ждать на том же месте, а я отправился в путь.

Признаюсь, было непривычно ступать по каменистой мостовой, оглядываясь по сторонам в поисках чего-нибудь необычного. Я шёл мимо разукрашенных во все цвета радуги витрин, навстречу мне то и дело двигались прохожие, а справа по дороге проезжали автомобили. К унылому городскому пейзажу я утратил интерес довольно быстро, а вот люди, их маски, навеяли в моей душе то же уныние, что и в былые времена.

Я нашёл в себе силы сбросить маску, они — нет. Они даже не признаются себе в том, что маска одета. Они веселятся, пьют в компаниях, общаются с друзьями, тратят заработанные деньги на шмотки и побрякушки, а потом приходят домой, ложатся на роскошный диван и, снедаемые чувством одиночества, плачут от невыразимого отчаяния. К тому же, мало кому удаётся отшвырнуть маску и, после, не сдастся. Мне вот, не удалось.

В унисон моему настроению закрапал дождь. Прохожие побежали прятаться под навесы, кто-то раскрыл зонтик, я же замедлил шаг и неспешно, сверяясь с картой, направился по тонкой тропинке навстречу череде обветшалых маленьких домиков, находившихся чуть поодаль от города. Под стук капель, разбивающихся о сырую землю и заглушающих одна другую, я почувствовал некое облегчение и уже более спокойно взглянул на серое небо. Оно было однотонное, такое же, как и вчера и десять лет назад. Ничего не меняется. Всё по-прежнему.

Найдя нужный дом, я, без колебаний, открыл гнилую калитку и направился к грязной двери. Уже хотел было постучать, когда, увидел, что грязь на двери — это бесчисленные брызги крови. Ошеломленный я простоял пару секунд, а затем постучал.

Ответа не было.

Тогда я дёрнул за вялую ручку, и дверь со скрипом распахнулась, открыв моему взору маленькую тёмную комнатушку с голыми стенами, в центре которой, за столом, склонив голову, сидела грузная фигура, накрытая чёрным плащом с капюшоном. Справа на столе стояла пепельница с дымящейся сигаретой.

Я вошёл и медленно закрыл дверь, сделал два шага в сторону стола и оказался в метре от пришельца, который всё так же неподвижно, ссутулившись, сидел за столом.

— Здравствуйте, — сказал я.

Он молчал. Будто глыба навис над столом, неподвижный, громоздкий и страшный, готовый в любую секунду раздавить своей мощью.

— Ну и дрянная же погодка сегодня, — снова произнёс я минуту спустя. — Вот, зашёл к вам в гости, погреться у огонька.

Только сейчас я заметил дробовик, стоявший у ножки стола. Одно движение, и он мгновенно бы оказался в руках хозяина.

— Ты что, очередной псих? — неожиданно спросил Чёрный.

На секунду я опешил от его голоса, он был будто из преисподней — мрачный, глухой и пропитанный злобой.

— Обычный путешественник. Гуляю, знаете ли, любуюсь местными достопримечательностями.

— Чего надо? — спросил он.

— А у вас домишко-то совсем убогонький, — чуть поколебавшись, сказал я.

— Я только что закопал одного любопытствующего.

— Сочувствую вашему горю.

— Влажная земля очень приятно пахнет, — сказал он. — Но копать мне лень, поэтому я, обычно, рою небольшую яму, затем, забрасываю туда тело и рублю его лопатой.

— Лично мне не нравится копаться в грязи, — отвечал я ему, — лучше уж поспать и очистить сознание от мерзких помыслов.

— Знаю, что ты от Сора. Ответь мне, зачем ты ему помогаешь, зачем ввязываешься во всё это?

— А на днях вот, был свидетелем спора представителей наших рас. Спорили они о том, кто кому больше помогает, кто кому нужнее и так ли необходимо сохранять нынешний благостный союз. Человек утверждал, что он и так неплохо жил, несмотря на страдания, его жизнь была вполне сносной, а инопланетяне ничего нового нам не показали. Мистирянен же, придерживался мнения, что именно он привнёс в наш мир частичку надёжности, уверенности и вообще, он ратует за всеобщее счастье.

— И?

— Я очень смеялся потом. Ведь они оба мыслят, по сути, в одном ключе, радея лишь за собственные выгоды и пополнение своего неиссякаемого сосуда тщеславия.

— Врёшь! — рявкнул он. — Такого разговора не могло быть в принципе. Людям нравится их нынешняя безмятежная жизнь, и никто из моей расы не будят столь прямолинейно и надменно говорить о себе.

— И вот ещё что, — продолжал я, — на самом-то деле мистиряне, это те же люди, прикрывающиеся благими намерениями, для достижения личной выгоды в угоду своим собственным низменным желаниям.

— Какого чёрта. Я и без тебя знаю всё это, жалкий червь. Наверняка Сор, старался произвести на тебя впечатление, чтобы ты согласился придти ко мне и узнать координаты. Только вот, он и понятия не имеет, какие последствия произойдут, когда новость о массовом исходе мистирян, дойдёт до ушей толпы.

Мне не было дела до скрытых устремлений инопланетян, обманных способах порабощения коллективного разума, хитрых замыслах и прочей инопланетной ерунде.

— Называя меня жалким червём, вы только подтверждаете, что ваша раса на самом деле относится к нам с предубеждением и люди являются для вас не целью, а средством.

— Ишь ты, теоретик выискался, — сказал Чёрный. — Ты ведь, типичное ничтожество с полным отсутствием понимания реальности и захламлённым, разной чушью, сознанием. Мой тебе дружеский совет — засунь свой мелочный пессимизм в задницу, выйди во двор, и там, на деревце, увидев петлю — вздёрни себя и не мучайся.

Около минуты мы провели молча. Я слушал, как дождь барабанит по крыше и вспоминал свою такую же уединённую, полную злобы несчастную жизнь до психушки. С алкоголем, сигаретами и мыслями о петле. Мне стало грустно за нас обоих.

— Вы меня позабавили, — прервал молчание я. — В некотором роде я уже воспользовался вашим советом, лет десять назад.

— Оставь эту лирику для сентиментальных особ, — сказал Чёрный. — Спроси у меня что-нибудь. Задай вопрос.

— В детстве был один случай занятный. Шёл я как-то вечером и увидел бродячего музыканта, он не играл — просто сидел, закрыв глаза, и крепко сжимал гитару перед собой, а обтрёпанная шляпа перед ним, была полна монет и купюр, некоторые даже валялись возле неё...

— К чему этот бред?!

— Так вот, я остановился и бросил ему монетку. Он тут же открыл глаза, с ожесточением взглянул на меня и сказал: "Ты что не видишь, мне ничего не нужно".

Чёрный усмехнулся. И тут же серьёзно сказал:

— Я бы дал ему в рожу, а затем вздёрнул бы на ближайшем суку.

— А я просто забрал у него шляпу.

— Ты мне надоел со своими историями — сказал Чёрный, всё тем же загробным голосом. — Как же меня всё это достало...

— Это бывает.

Дым из сигареты всё клубился, неиссякаемой густой струйкой.

— А к дьяволу всех, провалитесь! — сказал он и медленно, не поворачиваясь, протянул в мою сторону правую руку. В ней была маленькая бумажка с цифрами.

Я молча взял листок и медленно прикрыв дверь, вышел на улицу, где, после тёмной каморки Чёрного, тусклый свет дождливого дня можно было сравнить с самым солнечным утром. Как-то нехотя, я пошёл обратно, чувствуя какую-то неудовлетворённость этим визитом. Было немного досадно оставлять этого одинокого волка вот так, в расстроенных чувствах.

Пройдя шагов десять от дома, я резко повернулся, быстро возвратился к порогу, слегка приоткрыл дверь и крикнул что есть мочи:

— Как жизнь-то у тебя вообще?!

Практически одновременно с тем как я захлопнул дверь и рывком ушёл в сторону, прозвучал выстрел и несколько дробинок просвистели у меня над ухом. Я как ошалелый побежал прочь, хохоча и дрожа от волнения. Позади меня, выбежавший на улицу Чёрный, чертыхаясь и матерясь, стрелял мне вслед.

Боже, никогда ещё я не был так счастлив.

5

Спустя две недели после того как я отдал координаты Пропасти Сору, в сумасшедшем доме, среди персонала, начались некоторые волнения. Врачи, санитары и уборщицы периодически бегали к телевизору и что-то там внимательно высматривали. В мире явно было неспокойно и это не на шутку тревожило весь психически здоровый коллектив больницы.

Я наблюдал за их беспокойными взглядами и, признаться, был чуточку заинтригован, что же там такое приключилось, ведь ничего подобного не случалось со времён прилёта инопланетян. И вот сейчас, как и десять лет назад, общественность была взбудоражена. Устоявшееся привычное существование менялось.

И ночью, спустя шестнадцать дней после моего визита к Чёрному, меня разбудил мой старый товарищ Сор. В первые мгновения я его даже не узнал, он не был похож на уверенного и спокойного в любых ситуациях представителя мистирян — у него был страдальческий и раздавленный вид. Мне даже стало его жалко.

— Здравствуй, сорок шестой, — поприветствовал он меня дрожащим измождённым голосом.

— Неважно выглядишь.

— Да, — присаживаясь на кровать, промямлил он, — я думаю, ты уже в курсе, что мы с тобой натворили. Это конец.

— Что случилось? Вы нашли дорогу?

— Ах да, ты ведь ничем не интересуешься. В общем, стоило мне объявить о Пропасти во всеуслышание, как вся раса мистирян будто с катушек слетела, — понурив голову говорил он. — Это немыслимо… Они не хотят исполнять свой долг, не хотят больше верить в легенду о спасительной Пропасти, а ведь вся наша жизнь доселе была подчинена лишь тому, чтобы оказаться там.

— Так кто-нибудь уже ушёл туда?

— Ещё нет. Вот-вот разразится война. В некоторых городах множество погибших, все конфликтуют и уже сложно понять, кто чего хочет. Мистиряне в верхах не хотят и слышать о Пропасти, другие наши раскололись на несколько лагерей: одни намереваются свергнуть зазнавшееся правительство, другие воюют с людьми за ресурсы, третьи ратуют за соблюдение приличий в культурном обществе и никто, никто не хочет отправиться в Пропасть.

— Может, многих смущает и отпугивает название, — отшутился я.

— Все мистиряне знают, что это за место, — серьёзно сказал он. — Как только люди узнали всю эту историю, мир всколыхнулся от недовольства. Грядёт кровопролитная война. Похоже, этого не удастся избежать.

Я хотел похлопать его по плечу — видел где-то в фильмах, что это помогает в качестве утешения — но быстро передумал. Для меня случившееся не имело большого значения, я уже привык абстрагироваться от всего происходящего в обществе.

— Знаешь, сорок шестой, — прервав молчание, заговорил Сор, — мы ведь довольно-таки долго следили за вами, перед тем как явиться с «дружеским» визитом. Была проделана огромная работа, множество вычислений ваших личностных характеристик, и в итоге, мы поняли, что наше появление на Земле не может закончиться провалом, ни при каких обстоятельствах. И вот итог… Стоило только проколоться один разок, и люди восстали. Видите ли, их ничтожные мелочные эго были нещадно поранены и ущемлены. Способен ли хоть кто-нибудь из нас на что-то большее…

— Сор, — прервал я его стенания, — скажи, почему вы покинули родную планету? Не только ведь в Пропасти дело.

— Потому что нам там стало скучно, — ответил он, чуть погодя, — не было перспектив. Не было смысла.

— Так есть ли между нами разница? — спросил я, с иронией.

Он взглянул на меня, в задумчивости, а потом снова опустил голову и уставился в пол, смотря в никуда.

Мы молчали минут пять, а затем я спросил:

— Зачем ты пришёл, Сор?

— Я хочу попросить тебя об услуге, — сказал он, и жалостливо посмотрел на меня своими большими глазами. — Отведи моих детей и родных в Пропасть. Будь для них проводником, вместо меня.

— И сколько всего у тебя родных и детей?

— Дело в том, что там не только мои дети. Где-то около сорока мистирян. Я сам не могу их отвести, меня просто-напросто не пропустят через контрольные посты.

Делать было нечего, я кивнул в знак согласия. Всё-таки Пропасть, сама по себе, вызывала у меня любопытство, да и в нынешней ситуации, грех было бы не попробовать что-то сделать, тем более помочь раскрутить до конца ту заварушку, катализатором которой я невольно стал.

6

На следующий день я, вместе с гурьбой мистирян, от мала до велика, загрузился в самолёт и отправился в указанное место. Спустя шесть часов полёта, нам сообщили, что на место мы прибудем через десять минут, и как назло, незадолго до этого у меня началась жуткая тошнотворная головная боль. Только в этот момент я вспомнил, что подобная мигрень у меня была накануне моей галлюциногенной войнушки в лечебнице. Это было не к добру.

Прибыв в указанный на карте город, мы на автобусе добрались до нужного места и оттуда пошли пешком. Согласно карте, дорога ведущая в Пропасть начиналась посреди глухой густой чащи. Тёмной и неприветливой чащи, где не видно ни конца, ни края, где небо, в самый солнечный день, не озаряет усыпанную хвоей землю.

Я шёл первым, пытаясь разобраться в каракулях на карте и борясь с приступами рвоты, вызванными всё усиливающейся головной болью. За моей спиной ни на секунду не прекращались шептаться многочисленные мистиряне, причём каждый пытался высказать свою точку зрения по поводу нашего путешествия. Я пытался сосредоточиться и понять, о чём они судачат, но силы были на исходе, а разум погружался в туман.

К вечеру мы добрались до небольшого кургана, за которым, судя по карте, начиналась дорога.

— Здесь, — сказал я и, пошатываясь, присел на корточки.

Все мистиряне обошли меня и с нескрываемым любопытством начали заглядывать в заросли, а те, кто посмелее, даже полезли сквозь них. Я же почувствовал, что проваливаюсь — всё стало нестерпимо тяжёлым, всё материальное превращалось в густую однородную тёмно-зелёную массу, отвратительную и мерзкую переливающуюся жижу.

И вот уже гадкие существа дёргают меня за рукав и тянут вперёд, показывая что-то корявыми закорючками-пальцами и издавая громкие бессвязные звуки. Я не хочу вставать, но чувствую, что утопаю в тёмно-зелёной массе, которая пожирает меня, растворяя в себе кусочки моего тела.

Картина моего восприятия стекает как воск со свечи, и всё что я вижу, растворяется на ходу, оставляя после себя глубокую пустоту сплошного всёпоглощающего мрака.

Уродцы тянут меня, спотыкающегося и неадекватного, вперёд, что-то кричат мне, и вдруг я начинаю слышать их мысли. Внешние звуки уходят на второй план.

Вдруг, вместо сопровождавших меня уродцев, я вижу лишь сплошные сгустки энергии — яркие вверху, с тоненькими отростками в предполагаемые места конечностей. Я чувствую, что инопланетяне полны надежд, они осознают всю значимость ситуации, они, чёрт возьми, видят цель! Я медленно смещаю взгляд на своё тело и не вижу там ничего… Ни сгустков энергии, ни даже самого маленького тлеющего огонёчка. Я перестаю ощущать себя, но слышу всю внутреннюю взволнованность окружающих меня инопланетян.

А затем я увидел линию. Линию Пропасти.

Со стороны я наблюдаю, как бесформенные сгустки энергии прыгают от счастья, переполненные восторгом — они веселятся как дети. Неописуемая радость переполняет каждого, в независимости от возраста, и никто не остаётся в стороне. Я слышу смех. Яркий ребяческий смех, среди всепоглощающей ужасной мглы.

Уже в полном исступлении, я подымаю взгляд и вижу, как один из мистирян, подходит к краю и, расставив руки в стороны, медленно наклонятся вперёд.

Он падает вниз, как в замедленной съёмке, красиво и грациозно. А затем, ещё один сгусток света подплывает к краю. Преисполненные невыразимого счастья, от достижения столь желанной цели, той самой к которой они стремились и о которой мечтали с рождения, мистиряне без какого-либо страха и сомнения вдохновенно падают вниз. Один за другим. Убегающие от меня маленькие огоньки надежды.

И от этого мне становится так грустно, как никогда прежде.

И вот я осознаю — остался лишь один! Последний сгусток яркого чистого света! Он медлит и, будто, манит меня за собой. Я же не могу пошевелиться и смотрю на него, не отрывая взгляд, и всё хочу прошептать ему: «Не уходи». Но не могу. Пытаясь поймать его, я умозрительно обхватываю огонёк и сжимаю его… И он ускользает…

Наступает гробовая тишина.

И тут я чувствую, что превращаюсь в одну большую кляксу нестерпимой боли. Ощущая слёзы на своих щеках, рыдаю, от безнадёжности… а затем, затем отключаюсь.

7

Очнулся я утром, и первое что предстало моему взору при свете дня, это низко плывущие тёмно-серые облака. Спустя пару секунд, я уже вспомнил всё случившееся — от чего мгновенно стало тошно.

После пары попыток подняться, мне всё-таки удалось это сделать. Меня всего трясло, руки дрожали, а тело неимоверно ныло.

Я огляделся вокруг — это был обычный лес, с тонкой тропинкой между широких стволов елей, ведущей прямо к обрыву — дальше ничего не было видно, из-за густого тумана.

Как обычно с утра, я был полон скептицизма. Что было делать? Я уже не верил в чудеса Пропасти, и не хотел возвращаться обратно в жалкое сообщество тщеславия, но и здесь оставаться было бессмысленно.

Я с трудом поднялся на ноги и, шатаясь, уже было хотел пойти обратно в больницу, в свою любимую кровать, но, не смог. Мистиряне верили, они столько лет верили в свою легенду, жили этой верой и это не могло оказаться чушью. Не могло! А вдруг всё это ерунда? Чёрный обдурил нас всех, предугадав ход событий, он просто-напросто схлестнул лбами алчных надменных сволочей и послал на верную смерть наивных дураков?

— Проклятье… — пробормотал я, — впрочем, это в любом случае конец.

Я повернулся к обрыву и сделал шаг в пустоту...

В лицо бил страшный ветер, от которого тут же заслезились глаза, а в ушах стоял протяжный глухой гул. Я открыл глаза и, увидев стремительно приближающееся каменное дно, саркастически улыбнулся. Там никого не было.