Глава 7. Тиминская крепость

Первая мысль, которая пришла в голову молодому человеку, когда, проснувшись, он открыл глаза, была «где я и что тут делаю?» Сквозь паутину толстых нитей лёжника просвечивало солнце — значит, уже давно рассвело. Было душно, тело покрылось потом.

Высунув голову из-под теплого одеяла, Фридерик несколько раз вдохнул ртом чистый горный воздух, и лишь затем попытался сесть, потягиваясь и моргая слипшимися ото сна глазами. Первое, что он увидел, был весело потрескивающий костерок.

Отогнав остатки сна, хоббит огляделся вокруг. Ни приятелей, ни собаки видно не было. Пробежав пару кружков вокруг костра (чтобы кровушка побежала по жилам), он обнаружил еще горячий казанок, который его приятели приютили меж камней. Поплескав на ладони холодной водой из бурдючка, протерев кое-как лицо и тщательно промыв глаза, хоббит присел на ближайший камень и принялся за еду.

Меж тем, вернулись его спутники. Вначале Фридерик услышал знакомое сопение, и через мгновение Альфа уже толкалась мордой под локоть, требуя, чтобы ее погладили и уделили хоть малость внимания. Затем послышались голоса приятелей, о чем-то негромко споривших. Хоббит решил, что лучше всего затолкать остатки пищи за обе щеки.

— А-а… Проснулся? — произнес Томми, присаживаясь к костру.

— Мм… — только и смог выдавить Фридерик.

— Ты только погляди, Мерик, каков барсук расселся на лужайке! Щеки растолстенные, глаза на выкате, на голове чёрти-чё… Глянь — дрожит весь, пыхтит! Знать боится, что мы у него жратву отберем… — Томми похлопал приятеля по плечу. — Не бойся, барсучишко, мы уже давно позавтракали!

— Я не боюсь, — промолвил Фридерик, корочкой хлеба выуживая из казанка остатки утренней трапезы.

— Не боишься? Вот и ладненько! В самый раз, значит, паковать торбы и мотать отсюда. Солнце-то да-авно уж взошло, еще пару часиков — и наступит полдень…

— Что ж вы меня раньше не разбудили?

— Так у нас и без тебя дел хватало! Мы с Мериком, как бы это сказать… э-э… исследовали… Нет, обследовали древние руины, возведение которых некоторые, можно сказать, умные люди приписывают неким древним племенам…

— Это Старик сказал. А я за что купил, за то и продал! — буркнул Фридерик.

— Мы тебя и не имели в виду! — ехидно ухмыльнулся Томми.

— Естественно, — парировал Фридерик. — Разве от вас, оболтусов, доброго слова дождешься?

— Это кто тут оболтусы? — возмутился Мерик.

— Это тоже Старик сказал. Про вас, кстати…

— Сам он…

— Ладно-ладно! — примирительно произнес Томми. — Поспорим по дороге, а сейчас давайте-ка собираться! Времени и так немало потеряли… Будем надеяться, погоня нас не настигнет!

— Ты же сказал, что никакой погони не будет!

— Я сказал, что это маловероятно. Но кто их знает…

Хоббиты заторопились. Укладывали поклажу, прилаживали походные мешки, не забыли и про костерок: затушили его всем известным способом.

— И как там ваши обследования? — поинтересовался, между делом, Фридерик.

— А… — Мерик махнул рукой. — Ничего интересного! Вчера вечером всё выглядело куда загадочней и интереснее. Арка сделана, конечно, мастерски и место выбрано что надо! А круглая площадь в конце прохода — просто груда камней, и башня — никакая ни башня…

— То есть?

— Я думаю, это жертвенник какой-то древний…

— Или амбар полуразрушенный, — вставил Томми.

— Или амбар, — согласился Мерик. — Но, похоже, всё же жертвенник с плоским, как стол, камнем посредине!

— И кого же там в жертву приносили?

— Откуда я знаю? — возмутился Мерик. — В общем, я разочарован! Можешь сам взглянуть, если хочешь…

— Не хочу…

— И правильно! Плохими они строителями были, эти местные! Неудивительно, что всё у них поразвалилось!

— Почему ты так решил? — удивился Фридерик.

— Да потому, что они даже раствором не пользовались! А просто сложили одни камни на другие, как попало…

— Может быть, наоборот, они были искусными строителями, раз даже раствором не пользовались? — предположил Фридерик.

— Вот доберемся до настоящей крепости, посмотрим!.. — мечтательно произнес Мерик.

— В жисть не доберемся, коль не будем шевелить ногами, — заметил Томми.

И хоббиты двинулись в путь. Миновали «груду камней» с полуразрушенным сооружением невыясненного назначения посредине и ступили на древнюю дорогу, выложенную каменными плитами, на которых отпечатались глубокие колеи от телег.

Впереди, попахивая трубочкой, шествовал Томми, следующим плелся Фридерик, понуро глядя себе под ноги и поминутно вздыхая. Завершал процессию Мерик, жестикулируя руками и рассуждая вслух о глубоких рвах, неприступных стенах и уходящих в самое поднебесье башнях. Он постоянно норовил наступить на пятки Фридерику, потому вскоре молодой хоббит пропустил приятеля вперед. Альфа же бегала кругами, заглядывая в глаза то одному, то другому путнику, явно не понимая, в каком направлении следует двигаться.

Оказавшись за спинами приятелей, Фридерик почувствовал себя увереннее. Немного, правда, раздражала неприкрытая спина, но он решил, что Альфа не даст его в обиду в случае чего. Или, по крайней мере, заблаговременно предупредит об опасности.

Денек, между тем, выдался прелестным. Так часто бывает в разгар короткой северной осени.

Солнышко ласково согревало плечи. Прохладный воздух был неподвижен. Камни древней дороги приятно холодили ступни босых ног. Небо над головой было чистым и свежим, легкие перистые облачка лишь добавляли глубины синеве. Впрочем, было кое-что и непривычное. Очень скоро Фридерик понял, что именно. Тишина! Удивительная тишина окружала одиноких странников. Ни щебета птиц, ни жужжания насекомых, ни шелеста листьев… Только изредка осыпающиеся ручейки каменьев нарушали идиллию полнейшего одиночества.

Ландшафт, надо сказать, тоже был необычным. Хоббиты, понятное дело, привыкли к видам лугов, холмов, рек и перелесков родного закоулка. Величественные горы лишь обступали небольшую долину, и Фридерик, глядя на них со стороны, невольно представлял себе отвесные скалы, узкие каньоны, гранитные склоны, лишенные всякой растительности, а тропа, по которой им предстояло пройти до самой крепости, представлялась узкой, извилистой и крайне опасной. Действительность же оказалась полной противоположностью. Справа, сколько хватало глаз, простиралось плоская, однообразная равнина, покрытая пожелтевшей низкорослой травой. Лишь вдали, на севере, виднелись невысокие гранитные хребтики, напоминавшие, почему-то, застывшие в камне кости древних исполинских чудовищ. Унылую картину лишь слегка разбавляли отдельные, покрытые лишайником камни, рощицы уже знакомых хоббитам колючих деревец да редкие, сплошь сухие и покореженные стволы горного дуба. Впереди, у самого горизонта, недвижно нависали над плоскогорьем снежные вершины величественных гор, казавшиеся от этого еще более далекими.

Слева от дороги горное плато ограничивалось кромкой отвесной пропасти. Древняя дорога то проходила у самого ее края, то уходила вглубь нагорья. Хоббит, поначалу, не мог отвести глаз от чудной картины сказочной, покрытой легкой дымкой долины. Сейчас, при свете дня, она казалась еще прекрасней, чем ночью. Легко угадывались знакомые места: реки, холмы, леса. Замедлив шаг, он подумал, что, если давешнее ночное пожарище не было наваждением, то где-то там, меж знакомых оврагов должен клубиться характерный сизый дымок над пепелищем. Но дыма видно не было...

Увлекшись созерцанием мирной долины, Фридерик с размаху налетел на острый камень. Резкая боль заставила его даже вскрикнуть.

— Смотри под ноги, растёпа, а не по сторонам! — услышал он окрик Томми. — Свалишься — костей не соберешь…

Фридерик покорно кивнул и стал внимательней приглядывать за дорогой.

Неторопливый ритм путешествия навевал дремоту, и чтобы хоть как-то отвлечься, хоббит стал вспоминать старую песню, которую очень любил отец:

«Уже не виден отчий дом,

и хоть камин пылает в нем,

мы всё ж торопимся уйти,

и может, встретим на пути

невиданные никогда

селенья, горы, города.

Зовут на отдых вечера,

но нам с друзьями в путь пора!»

Фридерик приободрился. Оказывается, под знакомые слова песни шагать было куда легче и веселей. И он негромко стал напевать в такт шагам:

«Поляна, сад, усадьба, дом

безмолвно ускользнут за холм.

Нам только б на часок прилечь,

и снова в путь, до новых встреч!

Быть может, на пути нас ждет

подземный путь, волшебный взлет,

и если мимо мы пройдем,

то завтра снова их найдем,

и облетим весь мир земной

вослед за солнцем и луной!»

Молодой хоббит заметил, что Мерик замедлил шаги и стал прислушиваться к песне. Поэтому запел громче:

«Весь мир уснул, но путь не ждет —

зовет дорога нас вперед!

Но знаем мы, что ждет нас дом,

вернемся и камин зажжем.

Туман и мрак, и мгла, и ночь

пусть навсегда уходят прочь!

Светло, и ужин на столе —

заслуженный уют в тепле…»

Песня закончилась.

— Ух-ты! — восторженно воскликнул Мерик. — Я и не слыхал такой песни! Научишь меня?

— Конечно, — радостно согласился Фридерик. — На первом же привале…

Уже на третий день путешествия сложился определенный ритм движения.

Вставали затемно. Быстро завтракали, не разводя костра, и отправлялись в путь еще в предрассветных сумерках — светлая часть суток становилась всё короче. Шли часа три, потом делали недолгий привальчик, чтобы подкрепиться. Потом топали до самого полудня. Далее следовал добротный, часовой привал. Разжигали костерок, Мерик варил привычный походный супец, состоявший из небольшого количества особым образом замаринованной баранинки и картошечки, сдобренной фасолью и зеленым лучком со специями. Помидорчики с огурчиками быстро закончились, но ржаной хлеб, присыпанный крупной солью, был, по-прежнему, мягким и душистым. Завершала обеденную трапезу «полная» трубка душистой острожской махры.

Следующий короткий «перекус» устраивали часа через три, а затем шли до самых сумерек, заранее присматривая возможные места для ночевки.

Местность, тем временем, изменилась. Невысокие скалы закрывали обзор, и узкая тропа частенько терялась меж ними. Нередко приходилось преодолевать пренеприятные, каменистые осыпи. Раз или два путникам даже казалось, что они сбились с пути, заблукав в лабиринте скальных уступов. Но Томми каждый раз находил выход из положения: он взбирался как можно выше на окружавшие скалы и вскоре отыскивал их «путеводную звезду» — древнюю, выложенную растрескавшимися каменными плитами дорогу. Так и двигались — несколько миль по дороге, несколько миль — меж гранитных утесов.

Несколько раз на пути им попадались брошенные кострища. Фридерика они чрезмерно тревожили; однако Томми успокоил хоббита, уверенно заявив, что это, по всей вероятности, лишь следы Кроловых обозов.

Первым, как и повелось с самого начала, шествовал Томми. Оно и понятно: он был прирожденным следопытом, поскольку родился и большую часть жизни провел в лесах Восточного удела. Хорошо знал деревья, травы, лесных животных и птиц. И хотя ничего подобного на пустынном плоскогорье не наблюдалось, природное чутье не покидало хоббита, и он уверенно отыскивал кратчайший путь среди однообразных, серых скал.

Следующим плелся Фридерик. К своему удивлению, он обнаружил, что оказался куда менее выносливым в походе, чем его приятели. Уже через пару часов пути он начинал заметно приотставать, а ко времени очередной ночевки и вовсе выбивался из сил. Особенно тяжело давались ему переходы по скальным участкам. Возможно, поэтому Томми предложил делать привалы почаще, останавливаясь почти каждый час «на перекурчик». Правда, Фридерик заподозрил, что приятель тоже устает (слишком тяжело и шумно тот дышал), и потому отнюдь непрочь лишний разок присесть да передохнуть.

Последним шагал Мерик. Казалось, что дневные переходы и вовсе не отнимали у него сил, хотя и был он среди приятелей самым низкорослым и щупленьким. Именно Мерик на одной из стоянок, пока друзья отдыхали, разыскал длинную палку и вооружил этим посохом Фридерика. Тот начал было сопротивляться, но Мерик с гнусненькой ухмылочкой сообщил, что, либо его разлюбезный друг будет помогать себе посохом сам, либо Мерик будет этим самым посохом его подгонять. Фридерик посопротивлялся (для приличия), но, в конце концов, согласился. И действительно, с посохом в руках идти стало намного легче. Скоро подобной палкой вооружился и Томми. Мерик же презрительно сообщил, что ему-де «костыли не нужны». Потом подумал и добавил: пока…

Альфа, как оказалось, также не блистала выносливость. Видать, ее короткие, кривые лапы не были предназначены для долгих переходов и, особенно, для скалолазания. Первое время она постоянно плелась в хвосте колонны, натужно сопя и высунув длинный язык. На стоянках же сразу заваливалась набок, представляя на всеобщее обозрение свой лысоватый живот. Тяжело дышала, отчего бока ее ритмично вздымались, и жадно лакала воду из сложенных чашечкой рук Фридерика.

Но псина оказалась не в меру сообразительной и вскоре научилась не задерживать движение путников. Она «забегала» вперед, не теряя приятелей из виду, и устраивалась на ближайших камнях, отдыхая и наблюдая, как усталые путники бредут мимо ее «лежки». Когда же процессия уходила от нее ярдов на пятьдесят-шестьдесят или скрывалась за очередным каменистым массивом, собака срывалась с места и с диким сопением (пару раз — чуть не опрокинув хоббитов) неслась вперед, к очередному «наблюдательному пункту».

Фридерик краем глаза наблюдал за псиной. После того памятного вечера, когда Альфа неожиданно с ним заговорила, его частенько подмывало пообщаться со странным животным. Но приятели постоянно крутились рядом, а хоббиту почему-то совсем не хотелось делиться с ними своими секретами. К тому же — рассудил молодой человек — она может и не захотеть разговаривать в присутствии друзей.

Надо сказать, размышления о странной природе собаки более всего занимали свободное (а его было вдосталь!) время Фридерика. Надо также заметить, что после их единственной, сумбурной и не слишком продолжительной беседы, хоббит, невольно, перестал воспринимать Альфу как животное. Но что, или кто скрывается в собачьем теле? Может быть, Альфа — заколдованная принцесса? Но, как ни старался, молодой хоббит не мог припомнить, чтобы в любимой Алой Книге или возле уютного камина во время долгих зимних вечеров когда-либо упоминалось о том, чтобы кто-нибудь кого-нибудь «заколдовывал» или во что-либо превратил. Хотя, для чего еще тогда нужны волшебники? Наверняка, подобное им по силам. А Старик, кстати сказать, оказался таки волшебником!

Ясно, что Альфа знала Старика — она даже сообщила хоббиту его имя. Причем — следует обратить особое внимание! — сообщила в первую очередь! Не исключено, что говорящая псина была уверена, что имя Саари должно быть знакомо хоббиту, но тут она ошиблась.

Старик — он этого и не скрывал — много путешествовал по Средиземью. Значит ли это, что прежде, чем «прибиться» ко двору Фридерика, Альфа также повидала свет? Если так, то сведения, которыми она обладает, могут оказаться ценными для дальнейшего путешествия! Возможно, псинка уже бродила в тех краях, по которым, петляя, брели усталые путники. Возможно, она знает кратчайший путь к Тиминской крепости? А что еще она может знать? Как попала в Залучье? Сколько ей лет? Чем готова поделиться с хозяином?

Фридерик невесело усмехнулся про себя. «Хозяин! Какого мы о себе, однако, мнения!» И тут же заметил, что продолжает, по привычке, называть Альфу собакой, хотя его отношение к животному и изменилось. «Я ее побаиваюсь, — признался себе Фридерик. — Потому, что не могу понять ее природу. А как отнеслись бы к этому его приятели?»

«Интересно, — подумал хоббит, отдыхая после очередного подъема на скальную гряду, — захочет ли, вообще, Альфа со мной общаться? Может быть, она уже сказала всё, что считала нужным, и теперь не видит смысла в дальнейших разговорчиках? По крайней мере, ведет себя она именно так! Ни малейшего намека на желание продолжить беседу…» Вот и сейчас, проносясь, в очередной раз, мимо прислонившегося к валуну хоббита, она даже не взглянула в его сторону. Кажется, Мерик интересует псину куда больше. Похоже, Альфа вознамерилась застать друга врасплох и таки свалить его с ног! Что это — обычные собачьи «развлекушки» или сознательно выбранная тактика?

Фридерик вздохнул и вернулся к своим вялым рассуждениям.

Похоже, Альфа не возражала (в свое время) против того, что она «не совсем собака», и даже готова была объяснить, кто она такая, но «позже»… Когда наступит это «позже»?

Она первой заметила призрачных всадников… Почему друзья их не видели? Были заняты «выпивончиком» и «перекурчиком»?

Почему так настойчиво Альфа советовала хоббиту покинуть родные места? Забота о нем, свои собственные мотивы или… задание Старика — как можно скорее отправить Фридерика с Книгой в поход подальше от насиженных мест? О нет, это уже полнейший абсурд!

Но «вопросы-загадочки» оставались! «Найду ли я на них ответ?» — вздохнув, подумал Фридерик, пытаясь заставить себя хоть какое-то время ни о чем не думать.

Но, не пройдя и ста шагов, хоббит вновь погрузился в хоровод невеселых размышлений. Особенно способствовало этому то обстоятельство, что брели приятели большую часть времени молча.

Томми и Фридерик молчали сознательно: каждый хоббит знает, что разговоры при ритмичной, долгой ходьбе сбивают дыхание, и ты быстрее устаешь. К тому же сказывалась давняя хоббитская привычка — двигаться как можно тише и незаметнее.

Мерик же поначалу балагурил, приставая то к одному, то к другому приятелю, требуя, чтобы его хотя бы выслушали. Первым на него нашипел Фридерик: мол, следует вести себя потише, мало ли чего… Но Мерик не угомонился. Вскоре терпение иссякло у Томми, и тот обругал приятеля последними словами. Мерик надулся, как индюк, но приставать к приятелям прекратил таки.

Впрочем, привалов это не касалось. Стоило друзьям ненадолго остановиться, как Мерик тут же начинал о чем-либо разглагольствовать.

— Никогда и никто не скажет про нас, что мы «правильные хоббиты!» — заявил он на очередном привальчике.

Фридерик только покосился на приятеля. Томми же, повинуясь, возможно, годами отработанной привычке, устало спросил:

— Это почему же?

— Мы всё делаем неправильно! — весело откликнулся Мерик. — Судите сами: разве видано, чтобы хоббиты путешествовали днем?

Томми фыркнул.

— Щас, попрусь я ночью по этим скалам! Дурень ты, Мерик! Ночью путешествовали лишь в древние времена, к тому же не от хорошей жизни! В изначальном Средиземье, где раньше жили наши предки, по другому и нельзя было: каждый встречный готов был хоббита унизить, обидеть и вообще…

— Сам ты дурень! — перебил Мерик. — Лиходеи были и будут! Дело совсем не в этом…

— Ой, а в чем же?

— На самом деле, всё на-амного проще! Вам, дорогие друзья мои, известно, надеюсь, что ночи всегда прохладнее жаркого дня. Следовательно, когда путешествуешь ночью — не так потеешь! И, следовательно, не привлекаешь своим запахом всех стервятников в округе!..

Фридерик громко расхохотался и промолвил:

— Ну, приятель, и уделал ты Томми! Поделом ему! Не следует относиться ко всему серьезно…

«Уделанный» Томми, хоть и улыбался (кисло), но, похоже, не разделял мнения Фридерика. Впрочем, на друга он не обиделся. И Томми, и Фридерика никогда не обижали бесхитростные издевательства Мерика. Они к ним давно привыкли. Обидно бывало лишь, если не удавалось найти достойного ответа и поставить зарвавшегося приятеля на место.

— Ты, милый друг, — ответил Томми через некоторое время, — что днем, что ночью пахнешь одинаково! И к нашей ситуации это не имеет никакого отношения. Поскольку здесь, в этих горах, что днем холодно, что ночью!

— Слабый, оч-чень слабый контраргументец! — воодушевленный первым, несомненным успехом, воскликнул Мерик, наставительно подняв указательный палец. — Но и эт-та еще не всё! Вы, судари милостивые, умудрились отправиться в опасное путешествие, даже не прихватив с собой примитивнейшего оружия!

Томми опять фыркнул; но, видать, опасаясь очередного подвоха, решил промолчать.

— У меня есть примитивнейшее оружие! — заявил Фридерик и покосился на лежащий у ног посох.

— Ах! — сокрушенно покачал головой Мерик. — И что ты будешь делать с этой хворостинкой, если встретишь на пути парочку вооруженных до зубов головорезов?

— То же, что и ты! — ответил Фридерик. — Ноги в руки — и наутек!

— Верно, — поддержал друга Томми. — Мне, к примеру, бестолку, что палкой махать, что мечом…

— Да и где нынче меч-то взять!

— Возможно-возможно, — согласился Мерик, по-прежнему качая головой. — Однако отметим и эту-с недоработочку в нашем плане…

Теперь фыркнул Фридерик:

— Надо же, словечко-то какое каверзное выдумал — «недоработочка», видишь ли…

— Но и это не самое страшное, друзья! — радостно заявил Мерик.

— Ну, что еще?

— Должен сообщить, что обеденного супа более не будет!

— Это почему еще? — в один голос воскликнули Томми и Фридерик. Даже Альфа, похоже, заинтересовалась, подняв голову.

— Водички-с больше нет!

— Что?

— А то! Следует отметить и это упущеньице-с…

— Шуточки? — неуверенно произнес Фридерик.

— Отнюдь, — смиренно пояснил Мерик. — Воды в бурдюках почти не осталось! Возможно, мы слишком привыкли к тому, что, путешествуя по милому нашему сердцу Залучью, всегда можем пополнить запасы воды из ближайшего ручейка… А тут — голые скалы, ни одного родничка-с! И надо заметить, Альфа тоже постаралась: выхлебала половину наших запасов! Так что, и с водой вышла промашечка-с…

— Но ведь горные реки откуда-то берет свои воды! Возможно, мы еще встретим по дороге какие-нибудь ручьи…

— Возможно, но очень маловероятно…

— Ну, и чёрт с ней, с водой, — махнул рукой Томми. — И всухомятку продержимся! Пути до Тиминской крепости — всего ничего…

— А в отношении оружия Мерик, вообще-то, прав, — негромко промолвил Фридерик, с опаской поглядывая на подступающие к самой дороге скалы.

Шел седьмой день, как приятели покинули родные места.

На девятый день славного похода местность вновь изменилась.

Лабиринт скал, похоже, закончился, и чахлая растительность давно осталась позади. Перед приятелями простирался в меру крутой откос, испещренный множеством каменистых осыпей. Верх гранитного массива терялся в серых, тяжелых облаках.

Погода, кстати, тоже заметно изменилась. Теплое солнышко еще вчера растворилось в хлопьях тумана, который спускался по неприветливым горным склонам, подгоняемый слабым ветерком. Временами начинал накапывать холодный дождичек, и скалы покрылись влажным налетом. Морозный воздух окутал озябших путников, заставляя их поплотнее закутаться в свои куртенки. Даже Альфа жалась к ногам приятелей, спасаясь от пробирающей до костей сырости.

— Ты уверен, Томми, что мы не сбились с пути? — в который раз спросил Фридерик. Друзья преодолели к тому времени часть, казалось, бесконечного, изнурительного подъема и передыхали на небольшой, относительно ровной каменистой площадке. Томми оглянулся, критически оглядел проделанный путь, и промолвил:

— Нет, не думаю, что мы сбились с пути…

Фридерик также поглядел назад, отметив про себя, что Мерик и Альфа в самом низу откоса играются — бегают друг за другом, пытаясь, возможно, согреться.

— Сдается мне, — промолвил он, — что по этому откосу подвода, полная поклажи, врядли пройдет… И следов обоза, кстати, тут не видно.

— Следов обоза, приятель, уже давно не видно!

— Не понял! — изумился Фридерик. — Зачем же мы лезем вверх, на эту скалу? Ты, следопыт, потерял след, что ли? И ничего не говоришь!?

— Успокойся, — примирительно подняв руку, промолвил Томми. — Мы давно уже не идем по следу обоза…

— Вот те на! — выдохнул Фридерик. — И ты утверждаешь, что всё нормально?..

— Мы идем по следам тех, кто возвращался назад, — устало пояснил Томми. — А они — те, кто возвращались, спускались по этому откосу. Если по нему можно спуститься, значит, можно и подняться… Я лишь экономлю время!

— Ага! Понял…

— Ну, и славненько!

И хоббиты продолжили свой путь.

Начался десятый день путешествия…

К счастью, оказалось, что чутье не подвело «главного следопыта». Затяжной подъем закончился, и хоббиты вновь вышли на унылое плоскогорье.

Чем-то (за исключением полного отсутствия растительности и присутствием непроглядной стены серого тумана) окружающий пейзаж напоминал Фридерику часть уже пройденного пути.

«Заплутали», — подумал было молодой хоббит. Но Томми, насвистывая известную всем жителям Залучья непристойную песенку, уверенно шагал вперед, вселяя в души приятелей исчезающую временами уверенность. Даже Альфа, похоже, повеселела.

Впрочем, было еще что-то, заставляющее Фридерика излишне нервничать.

— Что-то не нравится мне всё это! — заявил Фридерик на очередном привале, опередив Мерика, который уж было открыл рот.

— Э… Интересно… — лишь промямлил тот.

— Что именно тебе не нравится? — осведомился Томми.

— Вот уж скоро одиннадцать дней, как мы вышли от Чертовых сходен, а Тиминской крепости всё не видать!

— Точно подмечено, приятель, — воскликнул Мерик. — Последний раз Кролова банда ровно в двадцать дней уложилась со своим походом туда и обратно! Могу засвидетельствовать!..

— Вот только твоих свидетельств нам и не хватало! — парировал Томми. — Ты, что ль, за этой бандой следил?

— Следил-следил, будь уверен! — заверил Мерик.

— Я не о том, ребята, — прервал зарождающийся спор приятелей Фридерик. — Может быть, мы проскочили мимо крепости? В таком-то тумане это несложно...

— Не туман это, — возразил Томми. — Облака! Слишком высоко в горы мы забрели…

— Туман, облака… — Мерик хлопнул себя по коленям. — Как по мне — всё едино! Может быть, Фридо прав? Сбились мы с пути…

— Посмотрим… — уныло промолвил Томми. — Следы, вроде, совсем свежие… Еще день пути. Максимум — два…

— Скока? — уточнил Мерик.

— Погодите! — воскликнул Фридерик. — Я вот что сейчас подумал…

— Па-адумал, вишь ли… — процедил Мерик.

— Да помолчи малость! — гаркнул Томми и Мерик замолчал. — Что ж ты надумал? — обратился он к Фридерику.

— Ты только не сбивай меня с мысли…

— Молчу, как рыбка…

Мерик фыркнул.

— Ну, я же просил!

— Так мы ж тебя слушаем…

— Может быть, подумалось мне, и не ездит никуда наш Староста последние годы?..

— Классная мысля! — хлопнув в ладоши, воскликнул Мерик. — Мне нравится!

— Погоди, дай Фридо закончить, — произнес Томми, нахмурив лоб. — Ну, приятель, продолжай!

— Что продолжать-то? — воскликнул хоббит. — Неужели, не понятно? Дурят нас Кролы! Ну, куда, скажите на милость, Старосте нашему разлюбезному по таким-то горам шляться в его-то преклонном возрасте?

— Точно! — согласился Мерик. — Да он бы помер, не одолев и половины Сходен! Что тут говорить про всю остальную дорогу до Крепости! Ан нет, туда же… Громадинам, вишь, бока намял в последнем походе! Тьфу!

Томми пожал плечами.

— Не знаю… Может быть, Кролы и разыгрывают народ малость. Может быть, и не ездит никуда наш разлюбезный Староста последние годы — просто отсиживается со своими престарелыми родственничками за стенами Заставы. А обоз ведет кто-то другой. Сынок его, к примеру… Может быть, так оно и есть. Да нам-то что от этого?

— А то, — пояснил Фридерик, — что путь до крепости может оказаться куда длиннее, чем мы рассчитывали. Может статься, идти нам еще да идти…

— А может статься, и нет тут никакой Тиминской крепости, — заявил Мерик.

Фридерик вздрогнул и покосился на приятеля.

— Как это нет?

— Уж поверьте мне, — продолжал Мерик, — если бы невдалеке было хоть какое-то жилье, я бы давно учуял! Во-первых, запахи всякие… Во-вторых, звуки. В горах, сами знаете, даже блеяние стада слышно издалека. Должна же быть у них, в крепости, хоть какая-то живность? И строения какие-нибудь, наверняка, на глаза попадались бы: амбары, сараи и прочее. Дороги, опять-таки, проезженные. А тут — форменная пустыня кругом!

— Может быть, Фридо и прав, — рассудительно промолвил Томми, — и до крепости еще далековато…

— Крепость есть, это точно! — уверенно сказал Фридерик. Он припомнил, что рассказывал Старик. — И древний тракт, что ведет через горы от южных княжеств к северным владениям норлонгов, проходит совсем недалеко от крепости. А дальше, по пути на север, надо еще преодолеть два перевала…

— Почем ты знаешь, не выдумки ли это? — скривился Мерик.

— Знаю! — отрезал Фридерик и, перебросив через плечо заметно полегчавший дорожный мешок, первым двинулся вперед. Шли с опаской. Ведь никто с уверенностью не мог сказать, что именно ждет их впереди…

День близился к концу, когда Томми, по-прежнему возглавивший небольшой отряд, радостно вскрикнув, присел на корточки над полоской голой земли. Мерик и Фридерик поспешно догнали приятеля.

— Всё в порядке, друзья! — провозгласил Томми. — Вот они — следы обоза-то! Фух!

— Кто бы сомневался, — съязвил Мерик, но тоже присел, разглядывая неглубокие отпечатки колес на твердой почве. След, казалось, был совсем свежим и вел прямиком к узкой расщелине в скалах. Фридерик тревожно огляделся по сторонам, и вдруг изумленно застыл.

— Что это?..

— Ух-ты! — проследив за взглядом приятеля, восторженно воскликнул Мерик.

Неширокая полоса влажной, серой земли заканчивалась среди мокрых валунов, над которыми возвышался невысокий гранитный уступ. Клочья тумана, совсем серого в свете уходящего дня, медленно ползли вдоль неприветливой долинки, в самом низу которой остановились измученные путники. И вот, словно по мановению волшебной палочки, в разрыве тяжелых облаков возникло видение: темно-серые, сложенные из крупных камней, округлые стены с узкими, вертикальными бойницами нависли над изумленными хоббитами. Вершина рукотворного сооружения, казалось, терялась в небесном тумане.

— Башня… — широко раскрыв глаза, прошептал Мерик.

— Слава Единому! — устало промолвил Фридерик. — Похоже, добрались…

— А вы мне не верили? — улыбнувшись, напомнил Томми.

Хоть и уставшие, хоббиты, не сговариваясь, сбросили наземь свою поклажу и с радостными криками «ура!» вприпрыжку понеслись к загадочному сооружению. Альфа также припустила было бежать вслед за друзьями, но тут же остановилась подле крутого, каменистого откоса, недоуменно крутя головой во все стороны.

Мерик, конечно же, первым добрался по мокрым валунам к подножью долгожданной башни и, упершись руками во влажные, растрескавшиеся от времени камни, задрал голову, пытаясь разглядеть в сгущающихся сумерках вершину величественного строения.

— Это ж совсем другое дело! — возбужденно бормотал он, медленно двигаясь вдоль стены. — Настоящая крепостная башня… Такой я ее себе и представлял!

— Что-то ни крепостных стен не видно, ни рвов… — с сомнением покачал головой Фридерик.

— Ты ничего не понимаешь, — возразил Мерик. — Возможно, это сторожевая башня, стоящая поодаль от крепости…

— Давай, дружище, обойдем ее с другой стороны да посмотрим, — предложил Томми.

Хоббиты медленно двинулись по скользким камням вдоль закругляющейся стены, и вскоре Фридерик заприметил небольшое, рваное отверстие в кладке чуть выше собственной головы. Недолго думая, он зацепился руками (а руки у хоббитов, как всем известно, крепкие) за острые выступы камней и стал осторожно взбираться вверх. Томми молча подставил спину приятелю, и хоббит без особого труда проник в темное, сквозное отверстие.

Стена оказалась достаточно толстой, больше шести футов в глубину, на глазок. Хоббит двигался на четвереньках крайне медленно и осторожно. Наконец, почувствовав под руками, что стена обрывается, он лег на живот, приблизился к краю кладки и осторожно заглянул вовнутрь. К сожалению, в сгустившихся сумерках ничего не было видно…

— Эй! — негромко крикнул хоббит, и тут же до его слуха донеслось отразившееся от стен эхо.

— Ну, что там? — услышал Фридерик нетерпеливый возглас Мерика.

— Ничего не видно, — пожаловался Фридерик, вывернувшись в пол-оборота. — Колодец какой-то… Эх, оно, конечно, днем было бы лучше видно…

— Ну, так вылезай, — предложил Томми.

— Сейчас…

Фридерик еще малость поворочался и улегся на спину. Уцепившись руками за выступы рваной кладки, хоббит еще раз заглянул в колодец башни и разглядел далеко вверху серое, округлое пятно.

— Нет там ничего, — спрыгнув вниз и отряхивая одежду, сообщил он заждавшимся приятелям. — Башня изнутри пустая. Знать, давно ею никто не пользуется… Ох, не похоже, что здесь бывают люди.

— Это ничего не значит, — тут же возразил Мерик. — Может, эту башню забросили за ненадобностью. Вот доберемся до крепости…

— Темнеет, — напомнил Томми. — Если хотим хоть до чего-то добраться, надо поторапливаться.

И хоббиты стали спускаться в долинку, где их поджидала Альфа. Походные мешки вновь оказались за спинами, и друзья двинулись дальше по следам недавно проследовавшего обоза. Но не прошли и четверти мили, как впереди в тумане замаячил еще один, уже знакомый, темный силуэт.

— Опять башня, — растеряно произнес Фридерик.

— И без тебя вижу…

— Тише! — прервал друзей Томми.

— Что? Что такое?

— Тише, говорю! Слышите?

Путники настороженно прислушались.

— Вроде, коза блеет где-то неподалеку… — шепотом сообщил Фридерик.

— Похоже на то…

— И дымком, вроде как, попахивает, — добавил Мерик. — Овсянка… Похоже, с луком. Пойти, что ли, разведать? — безо всякого энтузиазма предложил он.

— Нет, — принял решение Томми. — Идемте все вместе, так будет спокойнее. Мало ли что…

Стараясь не шуметь, приятели приблизились ярдов на десять к подножью таинственной башни. Они даже разглядели в стене темный дверной проем и щелочки, через которые просачивался неяркий свет. И тут Альфа вдруг зарычала и, одним прыжком преодолев расстояние до двери, громко залаяла. Хоббиты замерли, как вкопанные…

В следующее мгновение дверь медленно, но с пронзительным скрипом растворилась, и в светлом прямоугольнике проема притихшие путники увидели сгорбленную, в длинной хламиде, фигуру с крючковатым посохом в худой руке. Фридерик невольно вздрогнул: на какое-то мгновение ему показалось, что перед ним возник Старик. Но иллюзия была лишь мимолетной, поскольку тут же раздался каркающий старушечий голос:

— Кто тут бродит, на ночь глядя? Кому неймется? Если вы почтенные путники и пришли с миром, приблизьтесь к свету, а то я вас не вижу. А коль лиходеи с темными мыслишками, катитесь своей дорогой! Здесь вас привечать не будут… И уберите эту проклятую собаку, не то — как съезжу палкой по башке!

Хоббиты переглянулись и, сделав несколько неуверенных шажков вперед, остановились у границы падающего из раскрытой двери света. Альфу отозвали свистом, и та пристроилась за спиной Фридерика, недовольно порыкивая.

Старуха еще больше сгорбилась, разглядывая нежданных гостей.

— А-а… Малорослики… — наконец проскрипела она, распрямляясь. — Иль дети малые?..

Фридерик и Томми одновременно пнули Мерика в бок, и тот, сделав шаг в сторону двери, учтиво поклонился, как того требовал хоббитский обычай.

— Драсьте, сударыня, — произнес он. — Доброго вам вечера, и просим прощения за наше столь позднее вторжение.

Старуха что-то невнятно проворчала. Не дождавшись более никакой реакции со стороны странной хозяйки, Мерик продолжил:

— Мы мирные путники, сударыня! Меня, к примеру, зовут Мерик, к вашим услугам… А это — мои наиближайшие друзья, Томми и Фридерик…

— Можете называть меня Фридо, — промолвил молодой человек. — К вашим услугам… — И тут же получал в бок от приятеля.

— Заткнись, — прошипел Томми.

— Собачку же нашу кличут Альфой, — продолжал Мерик. — Она также сопровождает нас в нелегком путешествии. Она очень милая и незлобная псинка, а то, что она вас облаяла — это от чувства долга, и, так сказать, повинуясь своему собачьему инстинкту. Так что, вы на нее-с не обижайтесь…

Послышалось невнятное бульканье. Не сразу, но хоббиты всё же сообразили, что старуха смеется.

— Да, не дети, не дети… — произнесла она, наконец. — Значит, вы малорослики из Восточной долины! Учтивые и воспитанные, к тому же, что в наше время большая редкость. Все только и умеют, что хамить да ругаться непотребными словами… Кстати, ваши же собратья, в первую очередь! Так что, считайте, вы меня проняли до глубины души. Кто же вас, молодые люди, так воспитал?

— Ах, — смиренно ответил Мерик. — Нашим воспитанием занимались исключительно наши же почтенные родители…

— Передайте им мои поздравления! — прервала его старуха. — А сейчас я вот что скажу: нечего держать дверь моего дома открытой в такую сырую погоду и студить единственную теплую комнату. Решайте сами, либо следуете за мной внутрь, к очагу, либо идете своей дорогой!

— Благодарствуем, сударыня! — воскликнул Мерик. — С превеликим удовольствием!

— И перестань величать меня сударыней! — проскрипела старуха. — Терпеть не могу…

Один за другим хоббиты проскочили под рукой у грозной хозяйки и оказались внутри башни. Быстро привыкнув к яркому, как показалось после ночной мглы, свету, друзья огляделись.

Внутренности «дома» выглядели следующим образом: в центре полукруглого помещения пылал открытый очаг — единственный источник тепла и света, над которым висела пара казанков, покрытых толстым слоем сажи, и в которых, кстати говоря, что-то варилось. Всё пространство меж очагом и голыми, серыми стенами было выстлано пестрым ковром из козьих шкур. Низкий, закопченный, деревянный потолок с округлым отверстием посредине, в котором исчезал сизый дымок, поддерживали толстые, растрескавшиеся балки. В беспорядке, там и сям, валялась нехитрая домашняя утварь. К запаху очага и прелых козьих шкур примешивался приятный аромат незнакомых трав. В дальнем углу виднелась плотно закрытая низкая дверь. Вблизи двери лежала, казалось, беспорядочно набросанная куча шкур. Приглядевшись, Фридерик, к своему изумлению, заметил, что поверх них возлежит тонкая, изящная, человеческая рука.

— Мм… Дочка моя отдыхает — проследив за взглядом хоббита, заметила старуха. — Тяжелый у нее день нынче выдался… Так что не шумите, проходите и садитесь, где хотите. А собаку оставьте на подворье! Нечего ей делать в доме!

Фридерик мельком поймал унылый взгляд блеснувших в свете пылающего очага глаз Альфы, и дверь захлопнулась. «Ничего, — вздохнув, подумал хоббит, — до утра не пропадет…»

Скинув торбы, хоббиты подсели к очагу, невольно протянув свои озябшие руки и ноги к горячему пламени. Старуха, меж тем, ворча себе под нос, скрылась за приземистой дверцей.

— Ты врубился, Мерик? — тут же зашептал Фридерик, — Она про нас, хоббитов, знает! Наверняка, видела и обоз…

— Ты меня, что — за дурня держишь? — огрызнулся в ответ Мерик. — Всё я заметил…

— Тсс… — прошипел Томми, выразительно скосив глаза на неподвижную белую руку в углу. Меж тем, старуха бочком вывалилась из-за дверцы, плотно прикрыв ее за собой. В руках она держала несколько на удивление чистых мисок и ложки.

— Вы, молодые люди, губу-то не раскатывайте, — заявила она. — Щедрого угощения не дожидайтесь, не те нынче времена. Вот вы завтра, к примеру, уйдете восвояси, а мне — одной — здесь жить да жить. Аж до самой весны… Но законы гостеприимства я знаю! Тем более, что сама пригласила… Редко, кого я пускаю в свой дом, это верно… Так что, не очень-то перебирайте!

Фридерик, меж тем, внимательно рассматривал сварливую хозяйку. Конечно же, она была из людского рода. И хоть жизнь, похоже, «согнула старуху пополам» (как говаривал старина Барсукс), была она заметно выше хоббитов. Длинная, серая, замаранная хламида висела на старухе, как старое тряпье на огородном пугале. Тонкие руки светились синими венами и были сплошь покрыты старческими пятнами. Лицо же, лицо! Сплошная маска из морщин с крючковатым носом и тонкими, бесцветными, потрескавшимися губами. Неопрятные комья седых волос торчали из-под жалкого подобия косынки, а густые, спутавшиеся брови не давали возможности даже разглядеть глаза. Ну, прямо ведьма из сказки!

Старуха, продолжая ворчать, разливала густое варево деревянным черпаком по мискам (не более двух черпачков в каждую, как заметил Фридерик). Повеселевший было Мерик загадочно подмигнув приятелям, и вновь обратился к старухе:

— Позвольте, разлюбезная наша хозяюшка-с, э… коль вам так не нравится наше к вам обращеньице-с, узнать, как же вас величать? В смысле, звать…

— Величать?.. — хмыкнула старуха. — А мне всё едино! Зовите, как хотите. Хоть Старухой!

Фридерик закатил глаза. Да что это они, громадины, сговорились все?

— Нет-с, — уверенно заявил Мерик. — Так не положено! Может быть, нам следует обращаться к вам «бабушка?..»

— Ха! — воскликнула старуха. — Тоже мне, внучек нашелся!..

— Или «тетушка…»

— Мм… — старуха, казалось, задумалась ненадолго. — Вообще-то, покойные родители называли меня когда-то Розочкой… Эх! Ну, какая из меня нынче «розочка?» Поди, одни колючки! Так что, не майтесь дурью, молодые люди. Старуха — она и есть старуха…

— Тогда, надеюсь, в свете всего вышесказанного, — продолжил Мерик, — вы, уважаемая, не станете возражать, если мы будем величать вас… э… тетушкой Розалиной!

— Тьфу на вас! — махнула рукой старуха. — Я же сказала, как хотите, так и зовите. Хоть розовым кустом!

— Хвала Единому, — вздохнув, произнес Мерик, бросив на приятелей красноречивый взгляд. — Теперь, когда мы, наконец, познакомились, можно приступить и к трапезе…

Горячая оловянная миска приятно обжигала руки. Варево, состоящее, в основном, из овсяной крупы (обоняние не подвело Мерика!) с крохотными дольками козьего мяса, сдобренное луком, чесноком и незнакомыми Фридерику травами, казалось на редкость вкусным. Вот только маловато! Фридо вздохнул, вылизывая остатки супца со дна миски и заедая зачерствелым куском ржаного хлеба. «Эх, пивца бы», — подумал он.

— Мм… благодарствуем, тетушка, — причмокивая и облизывая ложку, произнес Мерик. — Достойнейшая трапеза, не знаем, как и благодарить-с… Давно, очень давно так приятно не отобедовали!

Старуха лишь хмыкнула, но было заметно, что она польщена.

— Кстати, — тут же продолжил приятель, — позвольте поинтересоваться… Как мы с моими друзьями поняли из предыдущего нашего разговора, вам приходилось уже общаться с нашими уважаемыми соплеменниками?

Старуха лишь искоса глянула на хоббита и насторожилась.

— Может, и приходилось, а может, нет…

— И кстати, — подмигивая друзьям, продолжал Мерик, — вы, вроде бы, упомянули про наш народец, живущий в… э… Восточной долине, если я правильно понял, и что про него многим известно?

— Кому известно, кому неизвестно, — ответила старуха, насупившись. — Мне всё равно! Я тут одна живу, и только за себя в ответе!

— Но, тетушка…

— Никакая я тебе не «тетушка!» — вдруг заерепенилась та. — Ишь, чего удумали! Я их, видишь ли, подобрала посреди ночи, приютила, накормила… А они тут всякие каверзные вопросы задают! Так-то вас воспитали, оказывается? А кто вы такие и зачем в эти края заявились, о том ни словечка! Буду я всяким проходимцам отвечать…

— Ну, что вы, в самом деле?.. — потупившись, смущенно промолвил Мерик. — Если что не так, извините! А цель нашего, с позволенья сказать, визита ни для кого не секрет. Направлялись мы в Тиминскую крепость с неотложным делом к ихнему князю, да видать, малость заплутали. Что неудивительно, во тьме-то такой, да тумане…

Старуха фыркнула, и Мерик продолжил:

— И уж если мы, помимо своего желания, чем-то вызвали ваше неудовольствие, то единственная наша просьба — укажите нам путь до крепости! И мы смиренно покинем ваш дом.

Старуха лишь усмехнулась, недоверчивая разглядывая хоббитов.

— Тиминская крепость, говорите? Чего уж проще? Это, — она обвела вокруг себя костлявыми руками, — и есть Тиминская крепость! А я, следовательно, местная княжна!

И старуха, всплеснув руками, захохотала, предоставив ошарашенным путешественникам возможность полюбоваться своими редкими, желтыми зубами.

Фридерик, похоже, первым обрел дар речи.

— Вы уверены, сударыня, — робко произнес он, — что это и есть Тиминская крепость? Вы не ошибаетесь?..

— Сказала же, не называй меня сударыней! — рявкнула старуха.

— Шуточки у этой бабки какие-то странные! — озадаченно пробубнил себе под нос Томми, надеясь, наверное, что старуха не расслышит. Но не тут-то было!

— Я, молодой человек, шучу оч-чень редко! — прошипела она, упершись костлявыми руками в бока. (Теперь она чем-то напомнила Фридерику покойную бабку Жебреницу). — Жизнь у меня такая выдалась, разлюбезнейший, что к шуточкам не располагает…

— Погодите минутку, — воскликнул Мерик, примирительно воздев руки. — Мы, похоже, друг друга не совсем понимаем! Достопочтимая тетушка Розалина! Вы, похоже, нам не доверяете и, возможно, у вас есть на то причины. Но поверьте, мы проделали долгий путь через горы…

— Тоже мне, долгий!.. — скривилась старуха. — Мне ль не знать? Дней десять, от силы…

Приятели только удивленно переглянулись.

— Мм… Короче говоря, — продолжал явно растерявшийся Мерик, — у нас ответственное поручение к его светлости князю. Мы должны кое-что ему вручить… То есть, передать… Поэтому нам крайне необходимо достичь крепости как можно скорее. Может быть, вы любезно просветите нас, смиренных путников, как нам найти дорогу?..

— Дурни! — махнула рукой старуха. — Уши у вас, вроде, есть. Да ничего-то вы не слышите!

— Может быть, вы объясните?.. — неуверенно предложил Фридерик.

Старуха вздохнула и прежде, чем удостоить непонятливых странников ответом, наградила всех по очереди тяжелым, неодобрительным взглядом.

— Тиминская крепость, господа, если вы имеете в виду оборонительное сооружение, а не принятое в народе название местности, — произнесла она, наставительно подняв крючковатый указательный палец, — была здесь, на этом самом месте, лет, этак, шестьсот назад. А может быть и больше! Всё, что от нее осталось — руины нескольких башен да остатки рва на западной околице.

— Но нам, определенно, казалось… — завозражал было Мерик, но старуха его прервала:

— Слушайте внимательно, молодые люди, и не перебивайте! Повторять не буду! Так вот…

История, которую поведала старуха, была приблизительно следующей: в очень давние времена князья Северного Арнора надумали подчинить себе малочисленное племя отступников — норлонгов, обосновавшихся на севере и провозгласивших себя княжеством в изгнании. Но северяне оказались крепким орешком, и хоть много доблестных воинов полегло меж этих гор, но ничего-то правители Хордии не добились… Вскоре планы правителей южного княжества изменились, и их взоры обратились в другую сторону. Но норлонги, оказавшись не в меру мстительными, не простили южанам прошлых обид. По диким горным тропам их легкие, хорошо вооруженные воинские дружины пробирались к северным селениям Хордии, сея там страх и панику. Тогда, видимо, и было принято решение о строительстве здесь, на диком горном перевале мощной крепости. Так сказать, чтобы прикрыть спину княжеству от происков враждебно настроенного соседа. Крепость строилась долго, насколько десятков лет… Как она выглядела ранее, ныне уж никто и не помнит. Известно лишь, что в те далекие времена постоянно пребывали в ее стенах полторы тысячи воинов, не считая мирных жителей. Из них только лучников пять сотен! По тем временам — не просто крепость, а непреступная твердыня!

Тут старуха сделала паузу, засунула руку куда-то под наваленные в беспорядке на полу козьи шкуры и, к удивлению хоббитов, проворно извлекла на свет кривую деревянную трубку. Некоторое время гости заворожено наблюдали, как бабуля набивает трубку заморским (по запаху!) табаком, раскуривает ее и с удовольствием затягивается.

— Может быть, уважаемая, вы и нам разрешите поддержать компанию… — спросил Мерик.

— Курите, если хотите. Мне всё равно… — кивнула хозяйка. Хоббиты оживленно засуетились. — Только на мой табачок не рассчитывайте, самой едва хватает… Так на чем мы остановились? Ах, да — настоящая твердыня! Вот только надеждам, кои возлагали правителями Хордии на эту крепость, не дано было сбыться… Северяне ведь пользовались обходными тропами через горы, и вскоре набеги на мирные поселения и торговые обозы возобновились с новой силой… Норлонги, надо заметить, всегда славились редкой жестокостью: поселения предавали огню, мужчин убивали на месте, женщин уводили в рабство на север, скот угоняли, а посевы уничтожались. Гарнизон же Тиминской крепости оказался в стороне от хитрых горных проходов и никак не мог помочь жителям княжества. Поэтому земли северных уделов Хордии стали пустеть. Кто мог, уходил на юг за реку Амун и в другие, более спокойные края… Даже хорошо укрепленный город Салихард, рассказывают, в те годы обезлюдил наполовину!

— Удивительно! — воскликнул пораженный Фридерик. — И откуда же вам, бабушка, про всё это известно?

— Откуда мне известно — не вопрос! Удивительно, что вы об этом ничего не знаете. Видать, не шибко вас, малоросликов, учат Истории. Знать, чужие проблемы вас не слишком-то волнуют…

— Почему же? — возразил хоббит. — Мы все читали Алую Книгу Западных Пределов! Она у нас в каждом доме есть!

— А-а… — махнула рукой старуха. — В Алой Книге описаны очень давние времена и события. Нынче уж и не понять, где в ней правда, а где вымысел…

— Какой-такой вымысел?

— А такой! Может вам и неизвестно, но книгу ту неоднократно переписывали всякие проходимцы да пройдохи! Вот я и говорю, что сейчас уж трудно определить, какие события, описанные в Книге, истинные, а какие — плод глупых фантазий и домыслов! Но вернемся к истории Тиминской крепости, если вам еще интересно…

Хоббиты дружно закивали.

— Набеги норлонгов продолжались до времен правления князя Итенемира. При нем с северянами был вначале заключен мир, а позже и военный союз. Случилось это приблизительно в 1840 году по Новому, естественно, Летоисчислению. А может быть и позже… После этого надобность в крепости, и так служившей плохой защитой от северного соседа, отпала вовсе. Гарнизон в ней, впрочем, какое-то время оставался, надо понимать, но он быстро сокращался. Оно и понятно! Содержание воинов в здешних условиях — дело недешевое. Ведь провизию, фураж и даже пресную воду приходилось возить обозами из Салихарда, до которого не меньше месяца пути. Да и война, начавшаяся на юге и растянувшаяся на долгие годы, требовала всё больше воинов. Когда крепость покинули последние жители, мне неведомо. Но известно, что никогда более ее стены и башни не использовались по назначению… Время же сделало свое дело: ветры, дожди и снега разрушили древние стены. Дерево сгнило, хотя кое-где до сих пор видны растрескавшиеся балки старых перекрытий. Башни — единственное, что простояло до наших дней. Думаю, оттого, что их строили подобротней всего прочего… Такая вот история!

Старуха замолчала, раскуривая потухшую трубку. Хоббиты вновь растеряно переглянулись.

— И других крепостей здесь, значит, нет? — недоверчиво поинтересовался Фридерик.

— Уж будьте уверены… — хмыкнула старуха.

— А как же вы, тетушка, здесь живете, одна-то? — спросил Мерик.

— Ну, не одна… — задумчиво ответила старуха, попыхивая трубкой. — Вон — дочка дрыхнет. Меной ее зовут… В соседней башне семь коз заперты на ночь. Днем, ясное дело, они гуляют. А ночью приходится запирать, поскольку много охочих до козьего мясца тут шастает. То одной не досчитаешься, то двух… Собака у меня была… Ну, не собака, а так… собачонка! Только и пользы — всех облаивала. Сдохла два года назад…

— Мм… Я, собственно говоря, не об этом, почтеннейшая, — уточнил Мерик. — Хотелось бы понять, э-э… Видим мы, что женщина вы умная, образованная, начитанная…

Старуха лишь хмыкнула:

— Не подхалимничай!

— Почему же вы, тетушка, поселились в такой глуши? — продолжал юный «подхалим». — Ведь неспроста, надо понимать, оставили вы большой мир и, если позволительно так сказать, обрекли себя на нищенское существование в столь суровых условиях?

— Это совсем другая история, — проворчала старуха. — Ни к месту и, уж точно, ни ко времени. Пора спать ложиться. Что-то я притомилась. День какой-то неспокойный выдался…

Воспользовавшись паузой, Томми толкнул Фридерика под локоть и громко заявил:

— Мне надо до ветру…

— Мне тоже, — поспешно сообщил молодой хоббит.

— Э… прошу простить великодушно, любезная хозяйка, я бы тоже не отказался… — добавил Мерик.

— Валяйте! — старуха кивнула. — Только у самого дома не безобразничайте!

Приятели вскочили и дружно бросились к двери.

Не успела скрипучая дверь отгородить живой, трепещущий свет очага от холодного мрака, а глаза хоббитов привыкнуть к ночной мгле, как Мерик торопливо зашептал:

— Нечисто всё это! Ох, чувствую, врет нам стерва старая! Зубы заговаривает…

— Тише, ты… — прошипел Томми. — Давай, отойдем подальше!

Хоббиты отошли подальше. Знакомая тень метнулась к Фридерику. Хоббит машинально потрепал псину по холке, ощутив под пальцами знакомый металлический ошейник.

— Не договаривает что-то старуха, — продолжил Мерик, — умалчивает, глаза замыливает…

— Я так скажу! — заявил Томми. — Что дело это нечистое, мы и раньше подозревали! Либо родственнички мои, Кролы, действительно, весь наш народ дурят, либо мы сами чего-то сообразить не можем… Надо же, сколько живу, столько и слышу: Тиминская крепость, великий князь Тиминский, тимины!.. Трудно, ох, трудно поверить, что всё это ложь!

— Может быть, тут какая-то ошибочка вкралась, — несмело заметил Фридерик. — Ах, в любом случае, мы очень мало знаем. От того-то, наверняка, и сообразить ничего не можем…

— Точно! — поддержал друга Мерик. — Я завтра с самого утра старуху малость поспрошаю! Авось, и выведаю чего. Хотя… не любит, ох, и не любит отвечать старушенция на вопросы…

— Так и сделаем, — согласился Томми. — Ты займешься старухой! Я прогуляюсь по окрестностям… А тебе, Фридо, особое поручение!

— Какое? — промолвил хоббит, понимая, к чему клонит приятель.

— Придется тебе, друг наш любезный… — Томми по-отцовски обнял молодого хоббита за плечи, — с доченькой старой ведьмы пообщаться!

— Ой, братцы, — взмолился Фридерик. — Если бы вы знали, как я этого не люблю…

— Тебя не свататься посылают, дурёпа, — засмеялся Мерик, — а только получить от милой девушки необходимые для нас сведения!

— Если она такая же милая, как бабуленция…

— Закрой глаза и представь себе принцессу! — посоветовал Томми.

— Ну, не знаю, получится ли…

— Хм… — произнес Томми. — Получится иль не получится, но встречаемся ближе к вечеру у той башни, что первой заприметили в тумане… Тогда и решим, что со всем этим… делать дальше!

И приятели припустили в сторону старухиного дома. Альфа какое-то время уныло плелась сзади, но, догадавшись, видимо, что в «дом» ее не пустят, отстала и неслышно растворилась в темноте.