Так по-человечески (пунктуация на выбор: {?},{ ...}|,{ - .})

Человеку доступно множество механизмов восприятия действительности. Это и зрение, и обоняние, и осязание, и, конечно, слух. Причем, в состоянии сна последнее чаще всего становится основным. Как же здорово пробуждаться от тихого шелеста ветра, или шума дождя, или ласкового шепота близкого человека! Тогда вместе с тобой в душе просыпается тепло, радость и счастье. Насколько это приятно? Наверное, настолько же, насколько неприятно вскакивать от дикого грохота. Когда тебя буквально подбрасывает на матрасе неясная тревога, порождающая в душе ужас. И ты, еще толком не проснувшись, уже сидишь с широко распахнутыми глазами и бешено колотящимся сердцем. А если сидящий на подоконнике мужчина резво оказывается рядом и, вручив тебе ребенка, командует: 'Охраняй', а потом хватается за нож и разворачивается к двери, то все становится еще хуже. Ведь кто-то отчаянно ломится в комнату. И вот-вот ворвется: хлипкая дверь при таком напоре не выдержит и минуты. Так и вышло.

Как только дверь распахнулась от очередного удара, Ворон, не мешкая, метнул нож. Однако железка лишь печально звякнула об пол, отбитая хитрым финтом рогами. Издав воинственное 'му-уу', корова пригнула голову и пошла в атаку. Для полуэльфа это было, видимо, полной неожиданностью, так как единственное, что он сумел сделать — схватил буренку за рога, не дав ей себя проткнуть. Впрочем, я тоже не сразу вышла из ступора. То ли спросонья, то ли от дикости происходящего. И только лишь когда Ворон оказался прижатым к стене, а проснувшийся ребенок заорал во все горло, я вмешалась в ситуацию, крикнув:

— А ну тихо!

К счастью, подействовало. И самое интересное, что на обоих. Ребенок замолчал, а корова ослабила натиск и, мотнув головой, отошла на полшага назад. В этот же момент в комнату вбежал бледный, как полотно, конюх с вилами в руках, а за ним показался хозяин таверны с заряженным арбалетом. Обернувшаяся на звук корова внимательно уставилась на оружие, чуть склонив голову набок. Сообразив, что может случиться дальше, я поскорее встала с кровати и, встав на возможной линии огня, поспешила снять напряженность, покачивая собирающегося заплакать ребенка.

— Все в порядке! Все целы!

Однако хозяина, похоже, это не особо интересовало, хотя арбалет он опустил. А затем окинул взглядом испорченную дверь и обратился ко мне:

— Твоя живность?

И хотя тон был не совсем вопросительный, я все же кивнула, а он продолжил:

— Стоимость ущерба включу в счет, а ты, — взгляд на конюха, — сам решай, что стребуешь. Бумаги для судьи подготовим. Совсем вы, люди, обнаглели! Мало того, что из-за ваших зверей мне дополнительный персонал держать приходится, так они мне еще его пугать будут и имущество портить! Твоя собственность, тебе и отвечать за ее дела! Каждый год из-за этой ярмарки дребедень какая-нибудь случается! Богатенькие идиоты своих чад развлекают, а мы тут мучайся!

И продолжая ругаться в том же духе, хозяин пошел прочь. Я же перевела взгляд на конюха. Его бледный дрожащий вид красноречиво свидетельствовал: напуган здорово. А первое средство в таком случае — выговориться.

— Что случилось? — как можно мягче поинтересовалась я.

— Я совершенно не понимаю, как это вышло! — пролепетал парнишка, опираясь на вилы и внимательно смотря на замершую статуей корову. — Не знаю, что на нее нашло! Стояла себе тихонько, как вдруг в окно глянула и взбесилась! Разломала коновязь, чуть хозяина не пришибла. Мне, конечно, говорили, что потерявшие разум звери — это страшно. Но я даже не представлял насколько! Я так испугался, что даже о магии забыл! Напрочь!

— Давай и об этом забудем, ладно? — в тон мне сказал Ворон, подходя к конюху и протягивая ему небольшой мешочек.

Взвесив на ладони подношение, эльф мигом обрел душевное равновесие. И, на мой взгляд, даже чересчур хорошее. Скорчив скорбную мину, он выдал:

— Да как же я об этом забуду? Как...

— По-хорошему, — холодно оборвал его Ворон.

Я не видела лица полуэльфа, но по его тону и виду конюха смогла представить жесткость черт и взгляда. Видимо, они были достаточно убедительными, ибо парнишка коротко поклонился и, уверив, что все уже забыл, поскорее убрался восвояси. Ворон же кое-как приладил покосившуюся дверь к косяку и обернулся к нам.

— Ну? — спросил он, скрестив руки на груди.

Интересно, какие именно вопросы и упреки были на этот раз заключены в этом емком междометии? В устах братца это обычно звучало как синоним фразе 'во что ты опять вляпалась?' Здесь же подтекст мне был не особо ясен, но, правда, и не столь важен. Поэтому, сев обратно на кровать, я рассказала полуэльфу все, что могла по поводу нашей внезапной 'гостьи'. Которая, кстати, так и простояла, не шелохнувшись, весь рассказ, скромненько потупив глазки. Когда же я закончила, Ворон полез в сумку и, достав оттуда связку кристаллов, повернулся к корове:

— Поговорим?

Однако ответом ему было гневное 'му' и угрожающе склоненная голова.

— Это всего лишь транслятор мыслей! — поспешил объяснить полуэльф. — Могу поклясться чем угодно, что он тебе не навредит!

Пару секунд подумав, корова все-таки кивнула, а едва связка камней коснулась ее лба, как в комнате зазвенел мелодичный, хоть и раздраженный, голос:

— И тебе еще хватило наглости припереться сюда, мерзавец остроухий! Или тебе удовольствие доставляет жизнь другим портить?! Мало ты потешился?!

Так как мысленные реплики сопровождались гневным раздуванием ноздрей и притопыванием копытом, то эффект был впечатляющим. Ворон даже не сразу нашел, что сказать, однако чуть дрогнувшим голосом выдал:

— А Вы, собственно, кто?

— Не важно! — буркнули в ответ. — Забирай своего ребенка и катись на все четыре стороны! Так всем будет только лучше! Или твой природный эгоизм задушил в тебе все имеющееся благородство?

Никто не любит обвинений. Независимо от их справедливости. И полуэльф исключением не был. К тому же, похоже было, что слова его задели. Зато голос вмиг обрел ледяную твердость. Распрямив спину и скрестив руки на груди, Ворон спросил:

— По какому праву ты меня обвиняешь?

— По праву рыцаря короны! — в тон ему ответила корова. — Чей повелитель из-за тебя сейчас работает в шахтах! По праву жителя королевства, власть в котором по твоей милости узурпирована тираном! Да и по праву женщины, чей любимый из-за тебя сейчас неизвестно где!

Не знаю, как у Ворона, а у меня картинка не сложилась. Хотя стало интересно, а разломанную дверь она ему такими темпами не предъявит? Однако, полуэльф весьма удивил меня, ни с того ни с сего рассмеявшись.

— Так это и есть твое 'по-плохому'? — саркастически выделенное окончание фразы даже меня покоробило.

Корова так вовсе обиженно тряхнула головой:

— Не смешно!

Зато весьма любопытно. Я подошла к Ворону и, понизив голос, чтобы не разбудить задремавшего сына, поинтересовалась:

— Вы что, друг друга знаете?!

— Виделись, — кивнул тот.

Корова же обратилась ко мне:

— Лиона, ты должна немедленно отправиться в шахты! Только ты можешь помочь!

Такая категоричность меня насторожила. Обычно, если ты единственный и незаменимый, то жди беды. Поэтому, чтобы выяснить, какой именно, я аккуратно поинтересовалась:

— И что мне нужно сделать?

Вместо воительницы мне ответил усевшийся обратно на подоконник полуэльф:

— Рыцари Альдэго хотят заставить тебя выполнить за них их работу!

— Ничего подобного! — возмутилась корова. — Нам просто нужна помощь! План побега готов, но если его величество не захочет бежать, ничего не выйдет!

— А он...

— Якобы, не хочет, — закончил за меня Ворон. — По словам нашей уважаемой рыцарши, Леонард вполне счастлив в плену и категорически отказывается из него уходить. Поэтому его доблестная гвардия хочет запихнуть к нему тебя, чтобы ты провела разъяснительную беседу на тему: 'Как плен вредит здоровью'.

Похоже, слова были правдивы, ибо весьма ощутимо задели воительницу, заставив раздраженно бросить:

— Не передергивай!

Вопль получился слишком громким и легко разрушил хрупкий младенческий сон. При первых звуках плача Ворон спрыгнул с подоконника и подошел ко мне:

— Давай успокою.

Однако посмотрев на пищащего дитенка, я вдруг поняла, что не хочу его отдавать. Даже ненадолго. Бывают в жизни мгновения, когда все вокруг будто замирает. Останавливается время, а весь мир сворачивается до размеров того, что в этот момент является единственно важным. Я вдруг осознала, что таковым для меня стал мой сын. Мой сын. Мой. Сын. Интересно, в какой момент становятся матерями? В момент рождения ребенка или в миг понимания его появления? Когда ты вдруг осознаешь, что, то недавно было частью тебя, теперь стало частью твоей жизни. И хочешь ты того или нет, но придется с этим считаться. А может быть, матерью становишься тогда, когда соглашаешься с этим считаться? Но если ты принимаешь произошедшие перемены, то дозволительно ли при этом вычеркивать из своей жизни все остальное? Ворон сказал, что вернулся потому, что не хочет, чтобы его сын рос без матери. Так что же, опять сердце против долга? Или на этот раз сердце против сердца?

— Лиона, отдай мне ребенка, — прервал мои размышления голос Ворона.

— Не хочу, — честно ответила я.

— Вообще-то он и мой сын.

Услышанный ответ, словно отражение моих мыслей, заставил посмотреть полуэльфу в глаза. Вопреки ожиданиям, он не отвел взгляда, и спокойно пояснил:

— Амулет, который я для тебя сделал, еще не отработал свой ресурс. Он все еще может улавливать твои мысли и передавать мне. Но не по моей воле. Так что еще около недели или двух я могу случайно тебя 'услышать'. Прости, но пока с этим ничего не сделаешь.

Не ответив, как и не отдав ребенка, я села на кровать и попросила:

— Объясните-ка толком, откуда вы друг друга знаете.

Полуэльф с коровой обменялись взглядами, затем он сел рядом со мной, а воительница начала:

— Тогда, если позволишь, я опишу всю ситуацию в целом. Чтобы вы оба осознали масштаб бедствия. Первое, что вам нужно знать — кто такие на самом деле рыцари Альдэго. Да, это элитный отряд абсолютно верный королю. Вот только верность эта обеспечивается магией. У Альдэго давно зрела идея подобного поддержания лояльности, но Деодан все никак не соглашался претворить ее в жизнь. После раскрытия заговора теневиков, конечно, стало ясно почему. Когда Леонард взошел на трон, он дал этой инициативе дорогу. Теперь лучшие из лучших подвергаются магическому воздействию и становятся абсолютно послушны голосу своего правителя. Мы физически не можем нарушить приказ короля. А нам их было отдано два. Первый был озвучен Леонардом, как только он понял, что на его трон кто-то имеет вид. Он приказал нам не трогать заговорщиков, пока ему не будут ясны их мотивы или пока не будет прямой угрозы чьей-либо жизни. Второй приказ король отдал в плену. И звучал он так: 'Катитесь отсюда вместе с вашим королевством и не смейте больше сюда приходить!' Но тут, надо сказать, нам повезло. Если бы Леонард в сердцах выдал: 'Не смейте меня спасать', все было бы потеряно. А так мы нашли выход.

— Тебя, — тихо сказал Ворон. — Причем, искали они с должным рвением и усердием, невзирая на преграды и трудности. Когда эта мадам влезла к нам в спальню, я ее чуть не убил.

— Да уж конечно, — буркнула воительница.

Однако полуэльф пропустил ремарку мимо ушей и продолжил:

— Когда же мы с ней все-таки побеседовали и добились определенной ясности в ситуации, мне был предъявлен ультиматум: или я отпускаю тебя на подвиги по-хорошему, или будет 'по-плохому'. Вот, собственно, и вся история нашего знакомства.

Мда… В любом описании ситуации можно найти 'градус бреда'. Где-то он практически равен нулю, где-то на приемлемом уровне, но где-то он, бывает, зашкаливает. Вот сейчас, похоже, был именно третий случай. Только вот интересно, чья это фантазия: воительницы или жизни? Как может человек в здравом уме добровольно желать быть в плену?

— Она не врет, — грустно вздохнул Ворон. — Хотя, я надеялся. Да, транслятор мысли распознает ложь. Ну, извини, по-другому не работает.

— Да я и не против, — отозвалась корова. — Мне скрывать нечего, а так сэкономим время на убеждении.

В ответ полуэльф провел ладонью по лицу и обратился ко мне:

— Тебе придется решить, что делать дальше. Конечно, мне не хочется, чтобы ты во все это лезла, но запрещать что-то я не в праве. Раз ты единственный выход из положения, то выбор делать тебе. Признаться, я надеялся, что все не так плохо. Что тебя просто хотят использовать, чтобы самим не соваться в пекло...

— Да как ты смеешь так думать о нас?! — гневно прозвенело в комнате, и заснувший ребенок снова беспокойно закряхтел.

— Тише! — шикнул на воительницу Ворон и также полушепотом пояснил. — Я предпочитаю приятные сюрпризы разочарованиям, поэтому стараюсь не думать о людях лучше, чем они обычно бывают. Ладно, пойдем попробуем вернуть тебе нормальный вид, а ты, Лиона, как раз пока спокойно подумаешь.

Так меня оставили наедине с сыном и мыслями. Интересно, о чем, по мнению полуэльфа, я должна была думать? Хватит ли у меня совести бросить своих? Не хватит. Доказано и не раз. Буду ли я подыскивать разумные аргументы кроме 'не хочу' или 'боюсь'? Не буду. Потому что их нет. Хотя что-то во всем этом мне отчаянно не нравилось. Вот только я никак не могла сообразить, что именно. Поднявшись, я заходила кругами по комнате, уже по привычке покачивая спящего младенца. Что же не так?.. Конечно, неприятно оказаться в ситуации 'придется тебе, потому что больше просто некому', но это не то, что меня на самом деле тревожило. И с каждым шагом становилось все хуже. Какое-то гадкое липкое чувство, словно пузырь, надувалось в душе. Казалось, еще чуть-чуть и лопнет… Я резко остановилась посередине комнаты. Вот что меня мучило! Эрл!!! Все разговоры были только о короле. О его телохранителе же не было сказано ни слова. А если мне отчаянно пытаются навязать явно чужую роль единственного воспитателя… Страшно ли терять близких людей? Страшно. Но еще хуже пребывать в неизвестности относительно их судьбы. Отчаянно надеяться на лучшее, но вместе с тем запрещать себе это. Потому шанс на 'хорошо' очень маленький, а боль от 'плохо' очень большая. Едва я осознала это, как ноги сами собой подкосились. К счастью, рядом со мной весьма вовремя обнаружился стул. Я сидела в комнате четыре долгих часах, заставляя себя вопреки совету полуэльфа не думать. Ни о чем. Просто смотрела вперед, отсчитывая секунды, и ждала. Переживать неизбежное — все равно, что зуб дергать. Чем резче и быстрее, тем лучше. Поэтому едва отодвинулась так и непочиненная дверь, я сразу задала единственно важный вопрос:

— Что с Эрлом?

Ответы бывают разные. Можно соврать, можно сказать полуправду, можно сказать правду, а можно просто отвести глаза. Именно это и сделали оба вернувшихся, статуями застыв на пороге. Полуэльф смотрел вниз влево, а высокая красноволосая женщина в просторном белоснежном балахоне — вниз вправо. И хоть мне все было ясно, я все же попросила:

— А словами?

Полуэльф молча прошел к своей сумке и начал что-то тщательно в ней разыскивать. Воительница же посмотрела на меня своими огромными зелеными глазами и тихо ответила:

— Нам неизвестно, где он. Их с королем продали разным хозяевам. Пришлось расставлять приоритеты. Мы потратили все доступные ресурсы на поиски его величества.

Фраза вызвала у меня нервный смешок. И за что меня так жизнь не любит? Вот зачем ей это? Почему, когда ты уже готов принять любую правду, она устраивает тебе пытку надеждой? Хотя с другой стороны, может это своего рода плата? За то, чтобы все в итоге оказалось хорошо. Ведь пока что-то неизвестно, оно может быть каким угодно. И если верить и надеяться на лучшее, то, может быть оно таким в итоге и окажется? А если нет, всегда можно обвинить жизнь во всех своих неудачах. От нее же не услышишь в ответ: "Сам виноват — плохо надеялся". Ладно, если жизнь этого хочет, я буду верить в лучшее. В конце концов, Эрл покрепче величества будет. А раз тот жив, авось и тут надежда не без основания. Хотя и призрачного, но когда лучшего нет, и такое сгодится.

— Лиона, что ты решила? — полуэльф оторвался-таки от своей сумки и тоже посмотрел на меня. Но едва наши взгляды встретились, как он отвел свой.

В другой ситуации излишний пафос вопроса меня бы развеселил. Решила… Как будто у меня есть выбор! Хотя, если подумать, номинально есть: дороги-то две. Один сложный путь и легкая, но неприемлемая альтернатива. Вот только я такое уже выбором не считаю. "Если выбрал путь — он судья тебе. Если веришь — верь, только не судьбе." Надо же, кажется, только сейчас до меня дошел смысл этих строчек. Возможно, не авторский, но понятный. Когда-то я выбрала судьбу боевого мага. И не надо говорить, что, мол, за меня все решили. Раз принял путь, значит выбрал. И если уж идешь по нему, то не проклинай. И не сомневайся, ибо иначе ничего хорошего не выйдет. В жизни много дорог и тропинок, только, увы, карта не составлена. Но если какую-то из них ты назвал своей, и она тебя приняла, то не отпустит. На любой дороге есть ямы и камни. Но только на твоей можно встретить счастье. И не то, которое считается правильным, а то, которое будет твоим. Пока ты идешь своей дорогой, ты определяешь свою судьбу. Но стоит свернуть на тропу-обманку, как она начинает определять тебя. Подстраивать под себя, менять, чтобы соответствовала. Жизнь, что тот же лес. В ней очень легко заблудиться. И предать. Сначала других, потом себя. Когда твой путь труден, другие всегда кажутся легкими. Однако расплата обычно бывает в конце. Как часто мы слышим: "Я не хочу напрасно потратить свою жизнь. Спустить ее на ветер." Но что значит в данном случае "напрасно"? На мой взгляд, любая жизнь, прожитая человеком, не напрасна. Если, конечно, он действительно проживает ее сам, а не позволяет сделать это другим. У всех свое понятие о напрасности. Равно как и о счастье. Кстати, об этом. Что есть счастье? Для себя я его определила так: счастье — это когда ты знаешь, что все правильно и когда в твоей душе мир. Тогда у тебя не будет желания на что-то злиться или ругаться. И когда-то у меня так и было. Ведь пока Ворон не появился на пороге моей комнаты, да и на пороге моей жизни, я принимала свою судьбу такой, какая она складывалась. Вопросы были решаемыми, а трудности выглядели очень даже преодолимыми. Я шла по своему пути, не жалуясь ни на него, ни на жизнь. Ибо твердо понимала, что если кто-то и виноват в бедах, то только я сама. Когда же на меня ни с того ни с сего дважды свалилось "правильное счастье", что я получила в итоге? Сомнения, смятение, метания, да и злость на судьбу и жизнь. Интересно, не поэтому ли полуэльф вновь избегает моего взгляда? Или его гложет вина за что-то другое? Любопытно, конечно, но припирать к стенке не в моих правилах. Захочет, сам повинится.

— Лиона, так что? — на этот раз вопрос задала воительница.

В отличие от Ворона она не отводила взгляда, хотя первоначальное поведение свидетельствовало о чувстве вины. Оно и понятно. Туманная формулировка "расставлять приоритеты" запросто могла быть прикрытием банальному "забыли". Но у рыцарей с этим, видимо, проще: во имя долга можно без зазрения совести забыть о многом. И ловко перед собой оправдаться. Правильно это или нет — не знаю, но, как бы там ни было, у меня были свои приоритеты.

— Да я решила. Завтра утром мы отправляемся на поиски Эрла.

— Но как же король?! — возмутилась воительница.

На это я ответила предельно спокойно и убедительно. Авось и сама поверю:

— Он прекрасно жил в плену все это время. Поживет и еще немного. В любом случае, без брата я ни в какую петлю не полезу.

На самом деле, последний аргумент и был основным. У меня в голове все равно не укладывалось, как Лео может желать быть в плену. Это наводило на нехорошие мысли о состоянии его рассудка и могло означать все, что угодно. Например, то, что выйдя на волю, он вместе со своими рыцарями кинется разбираться с царством, а Эрла мне придется искать в одиночестве. Вот уж чему меня научила жизнь, так это тому, что чувства иногда надо задвигать куда подальше. Для общего блага. И, как бы это ни было трудно, уступать место трезвому, пусть и циничному расчету. Поэтому, скрепя сердце, я решила: если ты кому-то нужен, старайся получить максимум выгоды, пока есть возможность. Пусть рыцари Альдэго достанут мне Эрла, а мы им тогда вытащим короля. Воительница спорить со мной не стала, хотя свое несогласие выразила всем видом. Но не более того. Поменявшись со мной одеждой и сухо попрощавшись, она ушла, пообещав вернуться к утру с информацией о местонахождении Эрла. Ворон же, хотел было задвинуть за воительницей дверь, но вдруг передумал и обернулся ко мне:

— Пойдем, пройдемся по магазинам?

— Зачем? — не поняла я.

— Во-первых, вам с малышом надо погулять, — ответил Ворон и, подойдя к окну, принялся отвязывать подхват шторы. — Во-вторых, я хочу договориться, чтобы нам таки починили дверь, а это будет шумно и пыльно. В-третьих, тебе нужна нормальная одежда.

Сказав это, полуэльф подошел ко мне и попросил:

— Встань, пожалуйста, — а едва я поднялась с кровати, завязал подхват на манер пояса. Отойдя на шаг назад, полуэльф придирчиво оглядел полученный результат и удовлетворенно кивнул. — Вполне сойдет за дизайнерское решение. По-моему, нечто похожее я сегодня где-то видел.

Чисто из любопытства я подошла к шкафу и, открыв дверцу, оглядела себя в висящее на ней зеркало. Результат меня впечатлил. Надо же, как одна маленькая деталь может кардинально изменить восприятие вещи. Темно-красный узорчатый «поясок» легко превратил непонятный балахон-безрукавку в весьма милое платье. А если еще рукава, ворот и подол такой же материей оторочить, вообще будет песня.

— Мы все равно идем к портному, так что если хочешь, можем захватить штору, — сказал Ворон, подойдя к шкафу и закинув в него сумку. — За дверь нам все равно платить, так что можно и стоимость шторы включить в счет. Скажем, что корова сжевала.

— Кстати, как тебе удалось так быстро собрать ингредиенты? Ведь, насколько я помню, там был ложноцвет, а он растет только в болотистой местности. Да и плевуна изловить днем не так просто, даже если примерно знать, где его логово.

В ответ на это полуэльф усмехнулся:

— Я дурак что ли где ни попади лазить? Мы же в торговом городе. Тут можно купить все на свете! Так что, снимать занавеску?

Прикинув примерную стоимость превращения воительницы, а также приняв во внимание тягу полуэльфа к совсем необязательным тратам, я поинтересовалась:

— Откуда у тебя… деньги?

Сперва я хотела добавить во фразу «такие», но все-таки удержалась.

— От родителей, — ответил Ворон, отгораживая шкаф защитными амулетами.

Вспомнив, что сказал полуэльф об отеческом напутствии, я уточнила:

— Так поэтому твой отец грозился тебя убить, если вернешься? Потому что ты их ограбил?

Ворон подошел к кровати и, осторожно взяв на руки спящего младенца, ответил:

— Во-первых, не ограбил, а взял то, что причитается моему сыну. Не больше, но и не меньше. Во-вторых, если бы отец об этом узнал, он не обещал бы убить, а убил.

И совсем уже раздраженным тоном добавил:

— В-третьих, какая разница, откуда у меня деньги? Главное, что они у меня есть. Так что пошли за покупками. Или ты в шахты в этом платьице лезть собираешься?

Занятно, но к этому моменту полуэльф уже не отводил глаз при пересечении взглядов. Похоже, планомерное решение им моих проблем потихоньку притупило чувство вины, если не убило его совсем. Как бы там ни было, устаканив отношения на удовлетворительном уровне, мы спустились вниз. Там полуэльф вручил мне ребенка и подойдя к стойке, договорился с хозяином о приведении комнаты в порядок к нашему приходу, а также предупредил, чтобы не трогали шкаф «во избежание нежелательных магических последствий».

На улице нас встретил теплый погожий день, а точнее уже почти вечер. Все те же домики, все те же улочки, вот только общемагический фон поменялся. Если раньше я буквально кожей чувствовала ненависть, то теперь ощущала…нет, вы серьезно? Ох, хорошо хоть вслух не ляпнула. Ибо настолько дика была перемена, что я даже не сразу в нее поверила. Эльфы меня привечали, ну или испытывали что-то в этом роде. Как бы там ни было, более подходящего слова мне подобрать не удалось. Если вдруг мой взгляд случайно встречался с чьим-то, его владелец не отводил глаз и не поджимал губ, как часто было раньше. Он приветливо улыбался и мог даже чуть склонить голову. И вроде бы сейчас я была тем же самым человеческим магом, что и утром…

— Сейчас ты не просто человеческий маг, — тихо сказал Ворон, обнимая меня за плечи. — Ты совершила поступок, причем такой, на который не каждая эльфийка в наше время согласится. Не то что отважится.

— Так это же не за день произошло. С утра ничего не поменялось, — также тихо ответила я, поудобнее перехватывая малыша.

— Не скажи, — шепнул Ворон и улыбнулся, поклонившемуся нам эльфу. — Утром этого не было видно.

Ну да, все как у людей: не важно, что ты есть, важно, что ты показываешь.

— Не совсем, — сказал полуэльф. — Если бы ты шла с чужим ребенком на руках, люди бы этого не почувствовали.

— То есть, если иду с чужим ребенком — чувствуют, что не мой. Иду без ребенка — не чувствуют его наличие в принципе?

— Примерно так. Но, например, сильные телепаты, такие, как хозяин лавки или мои родители, почувствовали бы. Почему, ты думаешь, он к тебе так хорошо отнесся? Именно потому, что увидел — ты продолжила эльфийский род. Меня всегда забавляла эта сторона нашей психологии. Если человек, а тем более маг, не принес нам потомства — он причина всех наших бед, в частности, упадка и вымирания расы. Если же человеческая женщина родила эльфийского ребенка, тем самым фактически обеспечив вымирание расы, она — «герой».

Фраза заставила меня ошарашено остановиться и уточнить:

— Подожди, как это я обеспечила вымирание расы?

Ворон тоже остановился и ответил:

— Я утрирую, конечно, но по факту все к этому идет. Пошли, мы уже почти на месте. Нам во-он туда.

Посмотрев в указанном направлении и приметив в конце улочки невысокий дом с вывеской: «Швейных дел мастер», я двинулась к нему. Полуэльф же продолжил свое объяснение:

— В нашем мире чистокровных эльфов-мужчин осталось хорошо если пара дюжин. Чистокровных браков и того меньше. В каждом новом поколении все больше и больше человеческой крови. А если учесть, что у меня ее уровень уже был критическим, то наш с тобой сын почти чистокровный человек. И так когда-нибудь будет с каждым. Если наши дамы не пересмотрят свои взгляды на жизнь, эльфы, как раса, окончательно вымрут. Однако пока они рады любой новой жизни, если в ней есть хоть капля их крови.

К сожалению, или к счастью, но обдумать услышанное мне не дали. Мы дошли до требуемой лавочки и Ворон галантно распахнул передо мной тяжелую дубовую дверь. Интересно, если бы я была одна с ребенком на руках, как бы я ее открыла?

— Тут есть колокольчик, — сказал полуэльф. — Ты бы позвонила, и к тебе бы вышел хозяин лавки.

На этом мое терпение лопнуло. Остановившись на пороге, я весьма гневно попросила:

— Слушай, я готова смириться с тем, что ты читаешь мои мысли. Но ты можешь на них не отвечать?! Оставь мне хотя бы иллюзию личного пространства!

— Прости, — виновато ответил Ворон.

В лавке было довольно уютно. Небольшая полутемная комнатка вмещала в себя стеллаж с тюками тканей, длинный стол для раскройки, небольшой столик со швейной машинкой, а также мужской и женский манекены. Хозяина мы заметили не сразу. Лишь когда откуда-то сверху раздалось: "Минуточку-минуточку", я подняла голову на звук и увидела весьма пухлого субъекта, отчаянно пытавшегося запихнуть тюк на самый верх стеллажа. Сверток лезть на место категорически отказывался, а лестница от усилий опасно подрагивала. Прикинув, что ловить дядю мне совершенно не хочется, я попросила Воздух помочь несчастному и, тюк сам легко впорхнул, куда требовалось.

— Ох, спасибо огромное! — тяжело дыша, сказал хозяин лавки, спустившись на пол. — Помощник сегодня выходной взял, вот один я тут и выкручиваюсь. Ох, без него, как без рук. Ух, сейчас отдышусь и все сделаю. Если желаете, вон там у меня детская, можете пока положить ребенка в люльку.

Кивнув в ответ, Ворон увлек меня к указанной двери. За ней оказалась небольшая комнатка с люлькой и пеленальным столом, на котором обнаружилась россыпь разноцветных игрушек-погремушек. Взяв у меня сына, полуэльф сам положил его в люльку.

— Мадам, давайте начнем с Вас! — раздался голос хозяина лавки. — Подойдите, пожалуйста, ко мне.

Обернувшись на зов, я увидела, что в помещении стало гораздо светлее: несколько огромных золотистых кристаллов, засиявших на потолке, буквально солнечным светом озарили полутемную комнату. И дали мне возможность рассмотреть хозяина пристальнее. Я первый раз видела такого эльфа. Вроде бы, все как должно: бледнокожий, остроухий блондин, однако вместо стройности и грациозности — тучность и неуклюжесть. При этом, абсолютно никаких сомнений, что передо мной именно эльф.

— Мамочкино наследство, — буркнул портной, доставая из жилетного кармана мерную ленту. — Та еще особь была: два мужика не обхватят. Мир ее праху.

Я еще толком не поняла произошедшего, как хозяин, испуганно охнув, уставился на Ворона и бухнулся на колени.

— Простите великодушно, я сам не понял, как это вышло! Я всегда "читаю" только то, что касается заказа, а другое — ни-ни! Поверьте, и в мыслях не было, оскорбить Вашу супругу такой бестактностью!

Во фразе меня зацепило только одно слово, отодвинув все прочее на задний план. То есть, мы все еще женаты? Надо же, а я себя в разведенки записала… Хм, а интересно, кстати, как у эльфов происходит развод, если...

— Лиона, пожалуйста, не думай ни о чем постороннем, — тихо шепнул мне Ворон, глядя на отчаянно зажмурившегося и схватившегося за голову портного. — Если хозяин лавки услышит что-то совсем ему неположенное, мне придется его убить. Из милосердия. Чтобы ему не пришлось самому накладывать на себя руки.

— А почему он должен будет это сделать? — не поняла я.

— Потому что условие его работы — допустимое чтение мысли. Если он залезет куда-то, куда ему не положено, это оставит на нем магический отпечаток и у него просто не будет клиентов. К нему никто после этого не придет. Его лавка прогорит, а сам он пойдет по миру. По идее, мне за его убийство ничего не будет, кроме мук совести, потому что совершится оно по праву оскорбленного мужа. Но все равно, я очень расстроюсь по этому поводу. Так что пожалей нас обоих! Думай, пожалуйста, исключительно о том, какой наряд ты себе хочешь.

— Хорошо, — ответила я и подошла к портному. Тот тут же поднялся на ноги и живо принялся за дело, ловко орудую лентой. Видимо решил, что чем скорее избавится от проблемной клиентки, тем лучше. Интересно, а почему он не выгнал нас вообще?

— Потому что обязан обслужить любого, кто переступил порог моей лавки, — вздохнул портной и добавил. — Мадам, о наряде, пожалуйста, только о наряде!

Извинившись, я сосредоточилась. Целенаправленно думать о чем-то гораздо легче, чем целенаправленно о чем-то не думать. Я без проблем справилась с поставленной задачей, представив себя в черной мягкой куртке с кожаной оторочкой, капюшоном и зачем-то нескольким петлями для метательных ножей. Так же мне почему-то захотелось темно-синюю рубашку и такого же цвета штаны.

— А обувь какая? — спросил портной, снимая мерки моих босых ступней. — И опережая Ваш вопрос: да, обувь я тоже делаю. Думайте о ней!

Мне представились высокие сапоги на шнуровке. Всегда о них мечтала! Но Эрл никогда не разрешал мне купить такие. Ну да, из них резко не выпутаешься и быстро не наденешь. Пришлось отогнать ненужную мысль и представить обычную походную обувь.

— Готово, — сказал портной, занеся последнюю мерку в свои записи. — Мадам, побудьте пока в детской, пока я занимаюсь Вашим мужем.

Кивнув, я подошла к люльке и позволила Ворону закрыть за собой дверь. С полуэльфом портной справился за каких-то десять минут, поэтому уже через четверть часа мы, забрав квитанцию на заказ, покинули его лавку. Теперь ребенка нес Ворон, а я шла рядом, размышляя, наконец, не о чем велено, а о чем хочется. Хотя, если по-честному, думать об этом совершенно не хотелось. Но мысли сами лезли в голову. Завтра на рассвете придется отправиться неизвестно куда, лазить где не попади и, скорее всего, снова с кем-то сражаться. От этих мыслей вдруг стало так тоскливо. Надо же, а раньше они не вызывали абсолютно никаких эмоций. Каждый новый поход был просто одним из многих. Что же изменилось сейчас? Наверное, то, что я не только увидела альтернативу, но и "попробовала ее на вкус". Ведь, положа руку на сердце, даже в няньках я была вполне себе счастлива. Конечно, сперва, в промежутках от встречи до встречи с Леонардом, но позже и они перестали меня задевать. Еще одна любимая шутка жизни: показать тебе, как бывает иначе, а потом вернуть обратно. Если это "по-другому" тебе не понравилось, сразу начинаешь ценить свое существование, находя в нем незамеченные ранее плюсы. Но если это "иначе" пришлось по душе, то возвращение обратно, как приход с шумного бала в пустую, обшарпанную коморку. Или как пробуждение после прекрасного сна, в котором осуществились все твои мечты. Только несбывшийся сон — это не так обидно, как не сбывшаяся реальность.

— Прости, но по-моему, ты преувеличиваешь, — сказал Ворон и поспешил объяснить. — Никто не заставляет тебя, говоря твоими словами, "вернуться на старый путь". Тебя всего лишь просят помочь. Если ты думаешь, что после того как вы с Эрлом вытащите Леонарда, они велят тебе еще и возглавить армию, чтобы вместе спасти королевство, то глубоко заблуждаешься. Даже если ты сама этого будешь хотеть, тебя запихнут куда подальше. Потому что это уже будут не шутки в виде какого-нибудь полудохлого плевуна или шайки пьянчуг-отморозков. И, кстати, если бы ты когда-нибудь заикнулась, что не хочешь лазить с мечом по лесам, вряд ли бы тебя туда потащили силой. Ты всю жизнь делала только то, что тебе нравится. И брат тебя поддерживал, ограждая от особо опасных ситуаций. Даже если ты это и не замечала, поверь, это так. Когда-то я думал также как ты. Размышлял о правильных и неправильных дорожках, считал весь судьбу злюкой, специально выкапывающей на них ямы, но потом понял — ерунда это все. Жизнь не имеет ничего против тебя лично. Как и против кого бы то ни было. А ты ее рассматриваешь, как врага с извращенным чувством юмора. Это не так. Все, что не делается, все к лучшему. Причем, и не и ни тут одинаково уместны. Все, что с тобой происходит — результат цепочки событий. Выкини любое из них и результат изменится. Так что любое твое счастье — последствие происходящих с тобой несчастий. Вопрос в том, как ты к ним относишься: как к вкладу в светлое будущее или как к кошмару, портящему настоящее. Да, это так. Те, кто говорят, что надо жить только настоящим неправы. Бывают моменты, когда нужно жить будущим. Поверь старому умному мне и не накручивай себя всякой ерундой. Будешь нервничать — молоко пропадет, а малыша им еще как минимум пару недель кормить надо. Потом уже можно будет давать коровье.

Окончание воспитательной речи чуть прояснило мне понятие "любить только как мать моего ребенка": помогаю, не чтобы тебе хорошо было, а чтобы ребенку плохо не было. Над самим же содержанием сказанного хотелось основательно подумать, но мне не дали.

— Кстати, — продолжил Ворон, направляя меня к входу в магазин с туманным названием "Тысячи вещей". — С чего это ты решила, что мы куда-то идем на рассвете? Наша рыцарша же сказала, что вернется через несколько дней, а то и неделю.

— Как так? — опешила я, останавливаясь перед магазинной дверью.

— Вот так. Я не знаю, с чего ты решила про утро, — пожал плечами Ворон и, кивнув на дверь, поинтересовался. — Не откроешь?

Вздохнув, я взялась за ручку. Мда, когда же это кончится?! Раньше была неадекватность мышления, теперь неадекватность восприятия. И ведь запросто может быть, что ни Ворон ни воительница никакой вины передо мной вовсе не испытывают. Просто я сама их считаю за что-то виноватыми, вот и приписываю им того, чего нет. Всякие там отведения взглядов и, якобы, не те интонации. Впрочем, может быть неадекватность восприятия тут вовсе не причем. Люди часто выдают придуманное за действительное.

Я знаю, что ты меня слышишь. Ответь, пожалуйста.

— Хорошо, — кивнул полуэльф. — Только давай отойдем с дороги и поговорим, раз уж тебе это настолько важно.

В паре шагов от входа как раз удобно располагалась лавочка, на которую мы и присели.

— Покорми заодно ребенка, — сказал Ворон, протягивая мне малыша.

— Здесь?! — опешила я.

— Да, а в чем проблема?

Вот как бы ему поделикатнее объяснить, что конструкция моего балохоноплатья совершенно не предусматривает возможности обеспечения доступа ребенка к его еде?.. Не раздеваться же мне посреди улицы!

— Об этом не беспокойся, — улыбнулся Ворон. — Позади тебя на спинке есть кристалл, нажми на него.

Едва красный гладкий камень «утонул» в дереве, как раздался уже знакомый мне безэмоциональный голос:

— Какой уровень приватности Вам обеспечить?

Я обернулась к Ворону. В ответ на мой непонимающий взгляд он перечислил:

— Минимальный — тебя не видят прохожие. Средний — ни ты не видишь прохожих, ни они тебя. Максимальный — ни ты никого не видишь, ни тебя никто не видит. Но в этом случае мы не поговорим. Так что, выбирай какой-то из двух, а я просто отвернусь.

Если бы я не была знакома с магическими контурами, то выбрала бы второй вариант. Потому что крайне сложно было бы убедить себя, что некто, проходящий мимо тебя и в упор на тебя смотрящий, на самом деле ничего не увидит.

— Минимальный, — ответила я и, дождавшись появления в воздухе знакомой ряби, развязала поясок и скинула платье.

Ворон, честно закрыв глаза, передал мне ребенка. Такое поведение меня развеселило, и я даже еле сдержалась, чтобы не ляпнуть что-то вроде «чего ты там не видел».

— Мы больше не женаты, поэтому некоторые вещи я для себя считаю недопустимыми, — сказал полуэльф, отодвигаясь на край лавочки и поворачиваясь ко мне спиной.

Вот оно как. Значит все-таки разведенка. Ворон между тем начал:

— То, что ты приняла за чувство вины, — небольшая пауза, вздох и продолжение. — На самом деле обычный стыд. За свои мысли и желания. Знаешь, какое чувство я испытал, когда появились пираты? Радость. Нет, я честно делал все, чтобы они меня не обнаружили, но когда это произошло… Примерно такое же чувство я испытал, когда узнал, что случилось с Леонардом. И пока ты сидела в таверне, обдумывая свое решение, я всем сердцем желал, чтобы оно оказалось отрицательным. Сейчас же в глубине моей души живет подлая надежда на смерть твоего брата. А еще на то, что пока мы тратим время на решение побочных проблем, Леонард тоже… — пауза и снова продолжение, но все с ускоряющимся темпом. — Но знаешь, что самое подлое? То, что я всего этого хочу не для того, чтобы кто-то стал по-настоящему счастлив. Нет. Просто ваши отношения с Леонардом напоминают мне мою любовь, которую я потерял по собственной глупой рассеянности. И теперь мне хочется, чтобы ты пережила нечто похожее. А после, от безысходности, осталась со мной. Потому что единственная истинная любовь дается только раз в жизни. Никаких вторых шансов… Да, Лиона, вот такая я сволочь.

Забавно, но если кто-то старше тебя, то априори считается умнее. И в большинстве вопросов это действительно так и бывает. Но иногда случается, что младший оказывается просвещеннее в некоторых вопросах. Просто потому, что, по воли судьбы, у него там опыта больше. Ведь мудрость определяется именно им, а не количеством прожитых лет. Как-то так сложилось, что к вопросу «я сволочь?» судьба прикатывала меня не единожды. Правда, в большинстве случаев это мнение высказывалось не мной, а общественностью, поэтому особого внимания не заслуживало. Со временем я приняла за истину: тебя определяют не твои мысли, а твои поступки. И не чья-нибудь, а лишь твоя оценка здесь имеет вес. Мысли бывают разные, и иногда от них не так просто избавиться. Попадаются ситуации, когда сил хватает лишь на то, чтобы поступать правильно, а уж в мыслях можно позволить себе многое. Причем, виденье того, как правильно, у тебя и окружающих может сильно отличаться. Когда-то в плюс, когда-то в минус, но люди приходят и уходят, а твоя суть всегда остается с тобой. Но тем не менее, на мой взгляд, чтобы считать себя сволочью надо совершить нечто более весомое, чем надеяться на «выигрышный» для тебя вариант. Надежда — чисто человеческое чувство, можно сказать инстинкт. Ей весьма сложно наступить на горло. А вот если ты искренне желаешь кому-то зла, то это уже другая песня. В мыслях тоже есть границы, заходить за которые нельзя.

— Скажи, ты действительно, по-настоящему, всем сердцем желаешь, чтобы я пережила тоже, что и ты? — тихо спросила я.

На это полуэльф, как мне показалось, чуть обиженно ответил:

— Знаешь, я может и сволочь, но уж никак не подонок.

Мда, вот и думай, то ли я такая высокоморальная, что считаю сволочь — моральным дном, то ли на самом деле мы с Вороном в это понятие вкладываем разные смыслы. Как бы там ни было, похоже, мой тезис о превосходстве в некоторых жизненных вопросах оказался ошибочным. Раз полуэльф еще видит рамки, за которые нельзя выходить — значит все нормально. И стыд здесь — чувство созидательное. Именно оно и будет сдерживать, не давать скатиться. Только иногда кроме этого нужно и кое-что еще. Прислонившись плечом к его чуть ссутулившейся спине, я улыбнулась и, тихонько боднув полуэльфа, сказала:

— По-моему, ты совсем не сволочь, а действительно хороший, но сильно невезучий человек. Получше многих.

— Спасибо, — усмехнулся Ворон. — Но знаешь, иногда мне так хочется быть эльфом!

— Знаю, — усмехнулась я в ответ. — Мне тоже иногда хочется жить, как проще. Но меня всегда поддерживает убеждение, что проще, значит скучнее. А скучать я не люблю. Так что не казни себя зря. Ведь, если бы тебя не было, то, что бы я сейчас делала? Сидела на какой-нибудь болотной кочке, выслеживая плевуна и отбиваясь от мошкары.

Картина вызвала у полуэльфа смешок, за которым последовало:

— Вообще-то, на нашем континенте плевуны не водятся.

— Ну значит уплыла бы на охоту в Вайнеру. А что? С меня бы сталось. Так что видишь, как здорово, что ты меня нашел! Да и вообще я очень рада, что ты появился в моей жизни. Вот вспомни, сколько раз ты меня спасал?

— Угу, — вздохнул полуэльф. — Как в той шутке про телегу: «Я за день успел и колеса поменять, и сиденья переобить и даже дверцы новые справить. Когда б я это все успел, если б у меня телеги не было?» Ладно, пошли в магазин, что ли? Или устала и хочешь в таверну?

Посмотрев на резную дверь в каких-то метрах от нас, я решила, что такое расстояние мне вполне по силам, да и никогда не любила разворачиваться в шаге от цели.

— Я, конечно, подустала, но если ты понесешь ребенка, то вполне сможем закончить дела и сейчас.

Высказанная фраза почему-то резанула ухо. Я даже не сразу поняла, что именно меня зацепило в моем же предложении. Но через пару секунд пришло понимание, заставившее поинтересоваться:

— Слушай, а как его зовут?

— По нашим обычаям, ребенок получает чуть измененное имя отца, — ответил Ворон. — Но я бы этого не хотел. Хотя, если придумаешь что-то кроме Амберта и Андерта, то буду совсем не против.

Хотя имена были названы совершенно ровным тоном, я все равно почувствовала, как тяжело далось их произнесение. Передав сына закрывшему глаза полуэльфу, я нацепила платье и, завязывая пояс, сказала:

— Из твоего имени у меня только Конор получается.

— Что ж, пусть будет так, — кивнул Ворон и попросил. — На кристалл нажми еще раз, пожалуйста, чтобы снять контур.

Едва я коснулась камня, как знакомая рябь пробежала по воздуху, и тот же голос пожелал нам удачного дня. После признания Ворона у меня на душе стало спокойно и, судя по всему, у него тоже. Возможно, полуэльф высказался не потому, что мне это было важно, а для того, чтобы сжечь мост к желаемому, но гибельному пути. Конечно, все хотят счастья и все его заслуживают. Но. Счастье — это понятие человеческое. И доступно оно только тем, чья душа не потеряет человеческий облик. Можно сжечь мост к счастью. В конце концов, человеческие возможности безграничны. Пропасть он и перелететь сможет, если очень захочется. А вот если перестать быть человеком, то будет как с той вайнерской казнью: хоть у носа счастье поставь — не достанется.

— Открой, пожалуйста, — отвлек меня от размышлений Ворон, указав на дверь, до которой мы незаметно для меня дошли.

По моим прикидкам за дверью должна была располагаться комнатка размером с швейную мастерскую: одноэтажное белое здание большего не предполагало. Однако масштабы увиденного меня просто поразили. Стеллажи с товарами действительно «простирались до самого горизонта». Избито, но лучше и не скажешь. Между ними степенно прогуливались пары, лениво огладывая ассортимент. Отдельные же личности вели себя иначе: кто-то метался от стеллажа к стеллажу, складывая в плетеный леветирующий короб понравившиеся товары, кто-то ходил со списком в одной руке и какой-то бумагой в другой, попеременно сверяясь то с тем, то с этим, а кто-то сидел на кресле у одного из стеллажей и благодушно кивал, когда слуга приносил ему один из требуемых товаров и отправлялся за следующим. Ворон усадил меня на одно из пустующих кресел и, вручив Конора, ушел, заверив, что скоро вернется. Пока его не было, я имела счастье увидеть во всей красе особенности эльфийского менталитета. С таким презрением на меня не смотрели даже когда я считалась шлюхой и ведьмой. Правда, подобными взглядами меня одаривали лишь особи женского пола. Мужчины же вели себя иначе. Те, кто пришел в магазин с дамой, украдкой поглядывали на меня, когда проходили мимо, и эти взгляды излучали тепло. Те же, кто совершал покупки в одиночестве, казалось, считали своим долгом обязательно подойти и поинтересоваться, не надо ли мне чего. В итоге, после пятнадцатого «посетителя» я вполне точно знала чего мне надо: покоя!!!

— Так используйте кристалл на спинке, — сказал подошедший ко мне блондин в сиреневом костюме. — Да, я телепат. Нет, не думаю, что нас тут много ша-ра-ха-ется. Надо же, какое любопытное слово, запомню. Но в принципе, можете считать телпатом каждого, кто к вам не подошел. Удачного дня, мадам и простите, что потревожил.

Мило улыбнувшись и поклонившись, эльф пошел прочь, я же поскорее нащупала за плечом камень. Какая же это полезная вещь! Окруженная защитным пологом, я, наконец, смогла перестать напряженно глазеть по сторонам, ожидая или волны презрения, или волны заботы. К слову, раздражать они стали одинаково. Я посмотрела на лежащего у меня на руках Конора. Его широко распахнутые миндалевидные глаза и беззубая улыбка живо подняли мне настроение. Видимо, дети с эльфийской примесью развиваются быстрее чистокровно человеческих, потому что взгляд у дитенка, несмотря на возраст, был вполне осмысленным. Ради интереса я немного погримасничала и была удивлена проявлению реакции. В итоге, мы весело провели весьма долгое время. Когда же я, наконец, подняла глаза, то увидела, что прямо передо мной стоит Ворон. Опершись обеими руками о набитые доверху корзины, он растеряно смотрел прямо на меня. Решив, что что-то случилось, я поскорее нажала на кристалл и, едва спал полог, метнулась к полуэльфу.

— Тьфу, напугала, — выдохнул он, как только я поднялась с кресла.

— Прости, но здешняя общественность меня достала. Все, мы можем идти в таверну?

— Да, только кое-что сразу сделаем, — кивнул Ворон, доставая что-то, прикрепленное к дну одной из корзин.

При ближайшем рассмотрении это «что-то» оказалось отрезом плотной металлизированной ткани. Развернув его, полуэльф в буквальном смысле расстелил полотно на воздухе и велел:

— Клади Конора.

Хоть и с опаской, но я все же послушалась. Осторожно опустила малыша на ткань, и убрала руки, готовясь в любой момент вмешаться, если мне что-то не понравится. Однако мне понравилось, да еще как. Полотно подстроилось под ребенка, приняв удобную для него форму, и зависло прямо передо мной. Надо же, как у эльфов все удобно устроено для материнства! Не то что наши передвижные стульчики, весящие больше ребенка!

— Да, у нас сделано все для удобства матерей, — усмехнулся Ворон. — Но наши дамы на эти уловки не поддаются. Ладно, пошли в таверну, а то я жутко умотался, пока отыскал все, что нужно. Хорошо хоть карту не забыл купить, а то бы несколько часов тут пролазил.

Мысленно присвистнув от представленных масштабов, я последовала за полуэльфом к выходу. На улице уже вовсю сгущались сумерки, и в противовес им зажигались огни. Причем, это были не обычные фонари, стоящие вдоль тротуаров, а светящиеся левтирующие шарики. Они зависали над головой каждого прохожего и сопровождали его какое-то время, передавая затем другому. Я была в полном восторге от них, а вот Конор напротив сильно расстроился, когда один из шариков завис над его головой. Видимо, испугался. Пришлось даже брать малыша на руки и успокаивать. Но тем не менее, до таверны мы добрались в весьма позитивном настроении, которое не испортил даже весьма неприветливый взгляд хозяина. Интересно, чем мы ему не угодили?

В нашей комнате все было приведено в полнейший порядок, то есть, на мой взгляд, были полностью выполнены оставленные указания. Однако подойдя к шкафу, Ворон усмехнулся:

— Все-таки пытался вскрыть, шельма! Терпеть не могу гномьих потомков! Запах возможной наживы им полностью разум затуманивает!

— Подожди, ты про хозяина? — не поняла я.

— А про кого же еще? Почему ты думаешь, он себя с тобой так бесцеремонно вел?

Припомнив образ хозяина, я с удивлением обнаружила, что ведь действительно на эльфа-то он и не был похож. Разве что остроконечными ушами. А так классический гномий портрет: красная борода, вертикальные зрачки, абсолютно лысая голова.

— Ты мне не говорил, что эльфы еще и гномих охмуряют, — улыбнулась я, перенося малыша на кровать.

— Потому что это происходит крайне редко: гномы своих дам продают ой как дорого. Не каждому по карману будет, — ответил мне Ворон и уставился на одну из принесенных корзин. — Так, я там куда-то клал складную люльку. Правда, похоже, на самое дно. Придется вынимать все.

Когда полуэльф, в поисках люльки, вытащил вещи из корзин, я, наконец, обратила внимание на состав покупок. Как минимум полторы корзины занимали детские принадлежности. Жизненно необходимые же в походе вещи обнаружились на самом дне. Ворон их даже доставать не стал. Нужно сказать, что как только он нашел детали люльки, окружающий мир для него вообще перестал представлять интерес. Посмотрев на единственный походный комплект, а также на увлеченного сборкой полуэльфа, я все же рискнула его отвлечь, спросив:

— И как мы разделим комплект на двоих?

— Зачем нам его делить? — спросил Ворон, не отрываясь от дела. — Второй у нашей рыцарши у самой имеется.

— А у меня-то нет, — раздраженно пояснила я недогадливому полуэльфу.

— Так тебе-то и не надо, — сказал Ворон, водружая собранную конструкцию на ножки. — Или ты еще и Конора на подвиги тащить собираешься?

— Я не понимаю…

— Чего ты не понимаешь? — спросил полуэльф, застелив люльку простыней и доставая детское одеяло. — Эрла мы и без тебя вытащим. Не думаю, что ему нужен серьезный стимул для возвращения к нормальной жизни. Вы пока поживете здесь. Хотя нет, как только вернется наша воительница, найду вам жилье получше. Не нравится мне все-таки этот хозяин. Так что или в чисто эльфийскую таверну переселю или комнату у кого-нибудь сниму. Последнее даже лучше будет.

Я хотела было возразить, но остановилась. Потому что поняла: сказать-то мне на самом деле нечего. А чуть не вырвавшееся возражение — всего лишь безосновательное последствие уже ненужного настроя. Когда мне пришлось покинуть дом родителей Ворона, я полдороги внушала себе: я одна, мне никто не поможет, я сама за себя в ответе. И до сих пор по инерции продолжала так думать, хотя обстоятельства давно изменились. Но, похоже, только сейчас до меня это окончательно дошло. Посмотрев на укладывающего сына Ворона, я подумала, как же здорово, когда рядом с тобой есть настоящий человек.