Глава 16

Порой ведьма тащит на себе не только бремя

ответственности, но и не менее ценный и тяжёлый груз…

— Как так вышло, — спрашивал я Анимару, — что мы оказались на волосок от смерти?

Я не тешил себя иллюзиями на тот счёт, что эта схватка не могла закончиться куда более плачевно.

— Предупреждали же нас добрые люди, — отвечала она, — Не ходить в лес по ночам, а то и днём не ходить. Вообще не ходить!

— Чепуха! — отмахнулся я. — Эти предостережения не для нас с тобой! Мы ведь обладаем такими знаниями, что могли бы расправиться и целым полком подобных тварей.

— Что же ты не применил свои знания? — едко спросила она.

— Руки были заняты, — ответил я. — А ты?

— А я побоялась, что не попаду в тебя! — нервно усмехнулась Анимара.

Она, конечно, пошутила, и я улыбнулся, хотя мне вовсе было не до смеха. Огненная вспышка, что на болезненный миг охватила меня, была ужасом во плоти. В очередной раз я понял, что моя другая половина слишком могущественная, даже для меня. И не значит ли это, что однажды она убьёт меня? Какие странные мысли занимали моё затуманенный разум.

— Знаешь что? — я повернул к ней лиц, вглядываясь в кровоподтёки на её голове. — Предлагаю отложить посещение стоков на некоторое время.

— Предлагает он! — проворчала Анимара.

Мы молча брели к главным воротам величественного Гонкоралла, Анимара выкинула давно потухшую трость в траву.

— Ты прав, Зельборн! — продолжила она размышлять над сказанным мною, — Моего огня и, скажем, твоих лучших проклятий хватило бы на целый полк таких тварей. Но мы с тобой зачастую забываем, что наши жизни так же просто оборвать, как и жизнь любого, живущего в этом городе. Нам нужно быть осторожней!

Уже издалека на нас пристально таращились два силуэта у главных ворот, а теперь они прямо с нетерпеньем дожидались, когда мы подойдём ближе.

— Что с ним случилось? — спросил первый стражник, указывая на меня пальцем. — Этого парня словно бы из огня достали.

— Нет-нет, всё хорошо, — отвечала Анимара, вид которой тоже не внушал доверия, но держалась она на удивление стойко. — Это я его подожгла, он слишком мешал мне, да ещё и ножом угрожал, подлец!

— Это правда? — удивлённо спросил второй, обращаясь ко мне.

— Абсолютная, — выдавил я.

Чего не отнять у Анимары — это честность. Ведь и не поспоришь — всё, сказанное ей — правда.

— Так его надо бы за решётку! — нахмурился первый. — Хотите, помогу донести?

— Его совесть, — заметила Анимара. — Лучший судья. А вас, и всех остальных в этом городе наши небольшие разногласия вообще никак не касаются!

И с гордо поднятой головой она потащила меня через входную дверь.

— И да, — перед тем, как затворить дверь, Анимара обратилась к стражникам, — Будьте осторожны, стая хищных голодных до крови чудовищ бродит совсем неподалёку отсюда.

— Зачем же ты это? — спросил я тихо, прекрасно понимая, что эти существа не сунутся в большой город. — Пугать понапрасну!

— Ничего-ничего! — ободряюще ответила она, — Пусть лучше лишний раз будут начеку, да по сторонам смотрят!

Спорить не хотелось — не в том состоянии я находился. Мы молча миновали вторую пару стражи с другой стороны ворот. Те озадаченно глядели на нас, но молчали. Вероятно, они хотели нас расспросить о том, что с нами случилось, но взгляд Анимары заставил их прикусить языки. Да, она умеет так посмотреть.

Медленно мы брели по ночному городу, ловя на себе удивлённые взгляды редких мимо проходящих дозорных.

Вообще я люблю ночной город, но сейчас любоваться пустыми тёмными улочками не было ни малейшего желания. Идти стало нестерпимо тяжело, но дом уже был рядом.

Дверь нашего старого дома приветственно скрипнула, впуская нас в наши покои. Анимара дотащила меня до кровати и в изнеможении скинула.

— Если ты и дальше будешь есть всё подряд, — заметила она, покидая комнату, — то в следующий раз ночевать будешь в лесу.

Раны на груди и плече продолжали болезненно пульсировать. В сосенней комнате раздавались постукивания стекла и тихое ворчание.

— Травница! — донёсся до меня передразнивающий шёпот Анимары.

Вскоре она вернулась с большим платком, завязанным узлом. Ещё один платок красовался у неё на голове.

— Вот! — прокомментировала она. — Приложишь к своим царапинам, авось полегчает.

— Твоё милосердие всегда поражало меня, — отозвался я, принимая платок.

Честно сказать, я был нисколько не удивлён, что от одного прикосновения платка с травами к тёмным бороздам на моём теле сразу стало чуточку легче.

Она сидела рядом и зашивала мой плащ. И пока я погружался в тёмный сон, мне слышалось её тихое ворчание в свой адрес.