Глава 6

“И кто ты есть, если твои лучшие друзья — мухи?!”

Один из любимых аргументов против Зельборна.

— Ты хоть осознаешь, — цедила сквозь зубы я, еле сдерживая нахлынувшие эмоции. — Что произойдёт, если я вдруг перестану сдерживать свой гнев?! Хватит уже дурака валять!

Я зачерпнула ложкой остывающий суп.

— С тобой разве можно не валять? — отозвался Зельборн, вяло размешивая сметану в тарелке.

— Со мной не нужно валять! — я метнула на него свой предгрозовой взгляд. — Хотя бы иногда!

Битый час приходилось объяснять все тонкости предстоящего мероприятия, а из слушающих мои речи — только мухи, и те, как оказалось, лишь притворялись живыми.

— Ты напрасно беспокоишься, — проговорил он, очаровательно улыбнувшись. — Никаких сложностей я не вижу.

Ну как тут устоять перед такой обворожительной улыбкой? Я и растаяла, чуть-чуть.

Завтрашний день многое мог прояснить для нас. Однако мои опасения насчёт нашего затянувшегося пребывания в Гонкоралле не были пустыми страхами. Люди охотно пользовались моими услугами, и менее охотно услугами Зельборна, и я видела и ощущала, насколько страх перед нами вытесняет всё то доброе, что таилось в их сердцах. А страх рано, или поздно рождает ненависть. И как только её наберётся достаточно, нас отправят на эшафот по любому вымышленному поводу. Таких историй нам знакомо не мало.

Нет уж, пусть Гонкоралл хоть трижды лучше остальных городов в своей сдержанности относительно магов, а рисковать больше мы не можем.

— Я никогда не беспокоюсь напрасно! — задумчиво озвучила я свои мысли.

Зельборн лишь презрительно фыркнул. У меня перенял, не иначе.

Вообще переходить в открытый конфликт с Зельборном — себе дороже. И вовсе не потому, что этот бледный гусь столь злопамятный.

Видят Боги, у меня есть, чем ответить на многие выходки как Зельборна, так и кого бы то ни было. Мой арсенал заклятий лишь пополняется с каждым прожитым годом. Я уже переступила тот предел, когда помощь учителя была так необходима. Теперь и наша книга для меня не более направления, куда следует держать свой путь.

Обилие проклятий в моём распоряжении — моя гордость. Зельборн прекрасно знает, на что я способна. От чесотки и забывчивости, до пугающих метаморфоз в сознании, или теле.

И всё же, порой его довольно простые манипуляции с жизненной энергией меня впечатляют не меньше. Впрочем, кому понравится нашествие мёртвых насекомых в кровать среди ночи?

А рой лесных шершней, что кружат вокруг и не дают и шага ступить?

Зельборн мастер подобных проделок, но пугает меня не это. Ни насекомые, что обращаются в пепел по мановению хорошо поставленных рук. Ни шершни, что, так или иначе, не осмелятся меня ужалить, ведь в противном случае мой внутренний демон вырвется наружу, и всех, кто оказался поблизости сметёт его яростный шторм смертоносных проклятий.

Пугает меня одиночество, с которым остаёшься, если вдруг наши разногласия выходят за рамки обыденного. Та пропасть, что заглядывает в меня и словно тянет ко мне свои тёмные руки. Уже не первую сотню лет мы вместе. И никого ближе, чем он, у мен нет, и никогда уже не будет.

Именно поэтому я встала из-за стола и изрекла:

— Иногда тебя хочется просто придушить!

— И тебя тоже! — отозвался он, но завидев мой недобрый взгляд, уточнил. — Люблю.

— Проклятье ты моё! — уверила я Зельборна.

— А ты — моё! — убедительно ответил он.

Начинающаяся ночь крадучись переступала через порог дома. За окном стало совсем темно.

— Пора спать, — сказала я, убирая со стола. — Всё ли у тебя есть?

— Думаю да, — ответил он, показывая мне две колбы.

Одна колба была почти доверху набита чем-то, вроде серых крошек. Так может показаться издалека, но если взглянуть ближе, то можно обнаружить целую стаю мёртвых комаров. В другой колбе упокоились мухи. Их было меньше раза в два — их Зельборн держал на всякий случай. И я совсем не сомневалась, что это далеко не все его подданные, что он держал при себе, но показать мне весь свой арсенал он не удосужился. Более экзотических насекомых он обычно не использовал, так как комары и мухи встречались почти везде. Да и внимания почти не привлекали, в отличие от тех же ос, или бабочек. Или, не дай Боги, стрекоз!

— О, хорошо! — одобрительно кивнула я.

Оставив гореть лишь несколько свечей, мы отправились спать.