Вот такая она, любовь

Мои слезы давно высохли, а мы так и сидели на полу на кухне. Макс — опершись спиной о шкаф, и я — удобно привалившись к его груди. Губы, шея, щеки все еще пылали от нежных прикосновений любимых губ, и совершенно не хотелось шевелиться. Но пришлось.

— Кать, — прошептал демон. — Я есть хочу.

Ни слова не сказав, я дотянулась до лежащей рядом просторной белой футболки. С учетом разницы наших с Максом комплекций вполне сойдет за мини-платье. Надев ее, я поднялась и, подойдя к холодильнику, открыла дверцу.

— У нас есть целых три яйца, — с улыбкой сообщила я. — Могу яичницу пожарить.

— Тебе делать нечего? — усмехнулся Макс, надевая трико и беря в руку мобильник. — Я не для того вкладывал деньги в круглосуточную кафешку, чтобы на ерунду время или магию тратить.

Присев на стол, парень набрал номер и сделал заказ. Пока он разговаривал по телефону я просто не могла оторвать взгляд от его обнаженного торса. Пожалуй, встреться мы на пляже, он меня подкупил бы даже больше, чем волосы. Широкие плечи, умеренно рельефные грудь и пресс выглядели потрясающе.

— Что, нравится? — выдернул меня из задумчивости голос Макса.

Подняв взгляд, я увидела, что парень уже закончил разговаривать по телефону и теперь с улыбкой смотрел на меня. Живо вспомнив, что на людей пялиться неприлично, я, поскорее отвернулась и вновь уставилась в пустой холодильник, который даже не подумала закрыть. Макс же подошел и, встав за моей спиной обнял меня за талию. Затем, положив голову мне на плечо, он уточнил:

— Сюда смотреть интереснее?

— Ну тебя! — смутилась я, закрывая холодильник.

На это демон рассмеялся и, чмокнув меня в щеку, спросил:

— Давай чай заварим, пока заказ ждем?

Высвободившись из его объятий, я подошла к шкафу и поставила так и недонесенный до плиты чайник на конфорку. Макс тем временем собрал с пола лишнюю одежду и унес ее в комнату.

Через полчаса мы вновь сидели на кухне, но на этот раз за столом, поедая ароматно дымящуюся солянку. Рядом, ожидая своей очереди, стояли пластиковые контейнеры с картошкой и пюре. Поздний ужин прошел в тишине. Лишь когда я выкинула опустевшую посуду и налила нам чай, Макс наконец заговорил.

— Ну, рассказывай, кого мне нужно разнести на атомы? — спросил демон, кладя себе сахар в чашку.

— Его, — указала я на шкаф.

Посмотрев в указанном направлении, Макс усмехнулся:

— Смешно. Но смею заметить, тебе не два годика, чтоб из-за шишек реветь, — и размешав сахар совершенно серьезно велел. — Давай, рассказывай.

— А если мне нечего рассказать? — спросила я, глядя демону в глаза.

— Я все равно узнаю, — пожал он плечами. — Меня, между прочим, говоря земным языком, повысили. Я теперь целиком и полностью несу ответственность за хаос в этом мире.

— Поздравляю с повышением, — улыбнулась я, отпивая глоток. — А по поводу рассказать: как ты верно заметил, мне не два годика, и даже не пять лет, чтобы ябедничать.

— Как пожелаешь, — развел руками Макс, а затем щелкнул пальцами. В ту же секунду на кафельном полу материализовался Василь. Глянув на Макса, он тут же опустил глаза и нервно затеребил поясок.

— Ну? — грозно зыркнул на домового демон.

Под его взглядом Василь буквально съежился в мохнатый шарик, вжавшись в кухонный шкаф. Мне это очень не понравилось. Поднявшись, я встала перед домовым, загородив его от Макса и жестко сказала:

— Не смей!

В этот миг за моей спиной раздался потрясенный вздох, а демон поднялся на ноги и встал передо мной. На долю секунды в карих глазах промелькнула его истинная сущность, и я почувствовала, что мне страшно.

— По какому праву ты мне что-то запрещаешь? — неестественно ровным голосом спросил Макс.

Непоколебимая уверенность в собственной правоте вновь придала сил, и взяв себя в руки, я ответила в тон ему:

— По которому ты вмешиваешься в мою жизнь.

Еще три секунды демон буравил меня взглядом, а затем вернулся за стол и, залпом допив чай, тихо сказал:

— Кать, не делай так больше. Ладно?

— Если ты не будешь, — ответила я, тоже вернувшись на свое место и спрятав руки под стол: они чуть-чуть дрожали.

Встав, парень налил себе еще чашку чая и, вернувшись за стол, вполне мирно обратился к домовому:

— Докладывай о выполнении задания.

От такого обращения Василь ожил: отлип от шкафа, поднялся на ноги и одернув подол «рубахи», начал:

— Ох, тяжко с невестой вашой было! С утра до ночи проподает где-то, горницу не метет, одежу не штопает, стряпать еле заставишь!

— У нас на работе аврал, — на всякий случай пояснила я.

Макс же, сжав и разжав кулаки, попросил:

— Катюш, принеси мне рубашку. Она должна на стуле в комнате висеть, — и проведя ладонями по голым плечам добавил. — Прохладно.

Поняв, что меня выпроваживают, я на всякий случай уточнила:

— Ты ж его не тронешь?

— Мне просто холодно, — развел руками Макс.

Выйдя из кухни, я задержалась в дверях. Не зря. Демон протянул руку, и ворот футболки Василя вмиг оказался в его ладони. Парень пристально посмотрел домовому в глаза, а затем просто разжал пальцы. Однако до пола Василь не долетел, растворившись в воздухе гораздо раньше. Все произошло настолько быстро, что я даже не успела вмешаться. И мое возмущенное «Макс!!!» раздалось, когда на кухне остались лишь мы с демоном.

— Да не тронул я его, — вздохнул парень, обернувшись. — Просто объяснил, зачем именно он к тебе был послан. Кать, можно все-таки рубашку, а?

Вернувшись с одеждой на кухню, я налила себе чай и, сев за стол, решила прояснить то, что давно собиралась.

— Кстати, по поводу послан, — осторожно начала я, кладя себе сахар. — Мы же вроде договорились, что я живу без конвоя.

— Так это не конвой, — ответил Макс, надевая рубашку и застегивая пару пуговиц. — Предполагалось, что это домработник. Только я не подумал, что он окажется настолько бестолковым, что не поймет этого.

— А женщина в балахоне? — опрометчиво уточнила я.

Лицо Макса вмиг помрачнело.

— Что произошло? — спросил он, пристально посмотрев мне в глаза. — Катя, только правду! Или узнаю у берегини.

Под его взглядом я стушевалась, ругая свой не в меру длинный язык. Пришлось признаться:

— В воскресенье в небольшую аварию попала, а в понедельник на стаю бродячих собак набрела.

— И ты мне будешь рассказывать про «живу одна и ничего»? — возмущенно спросил парень.

— До встречи с тобой действительно ничего не было! — огрызнулась я на претензию. Терпеть не могу, когда я не права и мне об этом сообщают!

— Мне уйти? — поинтересовался Макс, сцепив руки в замок.

— Как хочешь, — пожала я плечами, и, поднявшись, пошла к раковине, ополаскивать его опустевшую чашку.

— Чего ты на меня злишься? — мягко спросил парень, подходя ко мне и обнимая сзади за плечи.

— Я не на тебя злюсь, — вздохнула я, закрывая воду, и честно ответила. — Я злюсь на то, что ты прав.

— Ай-яй-яй! — шутливо укорил меня демон. — Жажда вечной правоты нехорошая штука!

— Знаю, — снова вздохнула я, поворачиваясь и обнимая парня.

В ту ночь поспать мне удалось всего пару часов: когда мы закончили чаепитие уже приближался рассвет. Сначала я совсем не хотела ложиться, но Макс уговорил меня поспать, пояснив, что ему все равно надо проверить рабочую почту. Утром парень сам отвез меня в универ, поприсутсвовав на занятии у «Я-щерицы» и этим сильно ее расстроив. Затем, дождался окончания моих занятий и повез меня на работу. Правда, узнав куда именно мне нужно, очень удивился. Когда кабриолет остановился у нашего пристроя и мы вышли из него, Макс, присев на корточки у капота, посмотрел под днище и сказал:

— Я здесь на буераках, наверное, всю защиту ободрал.

Напоминание о буераках заставило меня усмехнуться и сказать:

— Мы тут фотки смотрели с прошлой осени. В период больших дождей тут лужа растекается от вон того дома до нашего крыльца. Машины, как корабли по капот в воде плавают. Так что придется к осени высокие резиновые сапоги купить.

Внимательно посмотрев на меня, парень перевел взгляд на пристройку и риторически уточнил:

— Вы, значит, сидите здесь?

И не слова более не сказав, двинулся к крыльцу. Поспешив за ним, я предупредила:

— Только дверь дергай сильнее. Дом осел, ее перекосило чуть-чуть, и она на порожке застревает.

Без видимых усилий, резким рывком отворив дверь, демон вошел в здание. Пройдя в рабочую комнату, он остановился на пороге. Выглянув из-за его спины, я увидела, что отдел мы застали как раз во время обеда. Окинув взглядом помещение и чуть задержав взгляд на Анином контейнере быстрорастворимой лапши, Макс грозно вопросил:

— Начальник кто?

— Ну, допустим, я, — ответил Артем, вытирая рукой рот и выходя на середину помещения. — А вы, собственно, кто и по какому вопросу?

Посмотрев на трафарет на футболке, Макс ничего не ответил. Просто достал мобильный и кого-то на нем набрал. Когда трубка ему ответила, парень коротко велел:

— Жду через пятнадцать минут у офиса новой разработки.

И развернувшись, вышел из комнаты, попутно прихватив меня с собой. Усадив меня в кабриолет, Макс остался снаружи, опершись на капот. В этот момент мне прилетела смс от Ани: «Кать, а это кто был?» В ответ я честно написала: «Руководитель фирмы». От Ани через пару секунд прилетело: «о_О». Но написать что-либо я не успела: к нам подъехал серый паркетник-зузука и из него вышел Сергей Иванович. Ни слова не сказав, Макс направился в здание и вновь прибывший, сжав кулаки, двинулся за ним. Через четверть часа на крыльцо буквально вылетел бледный, как полотно, Артем, а за ним выскочил контрастно красный Сергей Иванович.

— Дядя Сережа! Ну я ж как лучше хотел! Я ж для семьи! — заголосил парень.

«Дядя Сережа» ничего не ответил, лишь схватил его за ухо и, доволочив до своей машины, буквально швырнул на заднее сиденье. Схватившись рукой за пострадавшее ухо, Темыч высунулся в окно, собираясь что-то еще проголосить дяде, но увидел меня. Лицо его вмиг преобразилось. Зло ощерившись, Артем выдал:

— Ах ты гадина! Довольна?! Су…

Докончить фразу парню не дали. Резко побелевший Сергей Иванович, покосившись на распахнутую дверь пристроя, подскочил к племеннику и чувствительно заехал ему по физиономии, затем распахнув дверь, нырнул к нему на сидение и что-то тихо, но зло втолковывал.

Через пару минут он вышел из машины, громко хлопнув дверцей и подошел ко мне с явным намереньем извиниться за племенника. Однако сказать что-либо не успел: на крыльцо вышли Макс и близнецы с коробками в руках. Глянув на Сергея Ивановича я, на всякий случай, шепнула:

— Я ничего не слышала.

Еле заметно кивнув мне, мужчина поспешил к крыльцу. Забрав у Макса коробку вместе с указанием погрузить ее в багажник машины, он подошел к нашему кабриолету. Близнецы последовали за ним. Открыв с брелока багажник, Макс запер дверь пристроя. Велев близнецам сесть в кабриолет, он спустился с крыльца и подойдя к своему заместителю уточнил:

— Вопросы есть?

— Макс, я… — начал было Сергей Иванович, но демон прервал его.

— Вопросы есть? — грозно повторил руководитель.

— Нет, — ответил заместитель.

— Вот и ладно, — кивнул Макс и, усевшись в машину, завел мотор.

Когда кабриолет, развернулся, я увидела, как Сергей Иванович сел в свою машину и зло треснув по рулю, уронил голову на руки.

— Куда вас вести? — между тем спросил Макс у близнецов.

Аня назвала адрес.

— Хорошо, — кивнул водитель. — Значит, смотрите, сейчас где-то неделю все будет утрясаться. Потом с вами свяжутся и вернетесь на работу. Пока же считайте это отпуском за счет фирмы.

— А что случилось-то? — рискнула я задать интересующий всех вопрос.

— Да ничего особенного, — пожал плечами Макс, выруливая из переулка на главную дорогу. — Просто поставили вам руководителем оленя, надеясь, что «мальчик за ум возьмется». А мальчик мою фирму обокрал. Теперь у Сереги есть неделя, чтобы все исправить. Справится, я забуду про его родственничка. Нет — будут отвечать. Оба.

— Как обокрал? — подал голос Петя.

— Очень просто, — ответил Макс. — Снял помещение, дешевле, чем ему велено было. Затраты вам на обеды себе в зарплату скинул. Ну и еще всякие подобные мелочи. Так что КАК РУКОВОДИТЕЛЬ фирмы я мягко говоря в бешенстве. И соответственно этому и приму меры.

Называя себя руководителем, Макс глянул на меня. Поняв, что таким образом мне намекают, мол, «не волнуйся, никого не трону», я чуть улыбнулась в ответ.

С тех пор моя жизнь еще больше преобразилась. Вместе с властью над Землей Макс получил возможность телепортироваться по эпохам вместе с оболочкой, и появляться буквально в любом месте и в любое время. Правда, и работы у него прибавилось, так что виделись мы очень редко. Иногда, когда Макс не мог прийти сам, он присылал мне подарки из разных эпох, которые просто материализовывались у меня на столе. Я по-прежнему жила в своей квартире, где домовой исправно помогал по хозяйству. Нельзя сказать, что я скинула на Василя все домашние заботы, но в период активной работы над дипломом он мне очень помог. Еще одной приятностью для меня стало то, что Наську взяли ко мне в отдел: она специализировалась на других языках и мы с ней прекрасно дополнили друг друга. В новом офисе нам выделили отдельный кабинет, который всечело принадлежал нам двоим. Реализуемый проект оказался весьма успешным и повлек за собой увеличение численности штата и, как следствие, расширение площади. И вроде бы все было хорошо, да даже замечательно, но увы. Когда-нибудь все заканчивается. И моя счастливая жизнь не стала исключением.

Последним радужным вечером для меня стал вечер вторника. На улице вовсю цвело лето, по улицам гуляли влюбленные парочки и от взглядов на них тоска по Максу становилась все сильнее. Последнюю неделю я вообще не могла думать ни о чем, кроме него, с нетерпением ожидая каждую встречу. Поэтому едва часы пробили шесть, я быстро покидала в сумку вещи, собираясь как можно скорее добраться до дома. Почему-то сегодня я была совершенно уверенна, что он придет!

— Кать, ты куда? — удивилась сидящая за соседним столом Наська.

— Домой, — ответила я, поднимаясь с места.

— А как же концерт? — испуганно спросила подруга, тоже встав со стула. — Катька! Ты не можешь мне отказать!

— Могу, у меня дела! — улыбнулась я, направляясь к двери.

— Твой Макс все равно еще неделю в командировке будет! Я в головном офисе узнавала! — подруга преградила мне путь и добавила. — Это же сам Джу-у-у-лиус!!! И у нас места в первом ряду! Ты представляешь, он будет на расстоянии вытянутой руки! А потом по вип-пропуску Иринкиному вип-пропуску можно будет пройти в его гримерку!

Я изо всех сил обняла Наську и прошептала:

— Прости, не могу! Пора!

И поцеловав подругу, я как можно скорее выскочила за дверь. На улице было не по-летнему прохладно. Небо затянули свинцовые тучи, накрапывал дождь. Но это были такие мелочи! Я буквально летела домой, окрыленная ожиданием. Интересно, что будет сегодня? Позавчера я нашла на подоконнике розу и чуть опаленную по краям записку. Вчера он забегал сам, но совсем ненадолго. Получить короткую передышку и снова ринуться в свою войну. А что же будет сегодня? Перебирая в уме варианты событий, я совершенно забыла об окружающем мире. Я не замечала ни ветра, ни сгущающихся сумерек, ни холодных капель дождя. В моей душе было солнечно и радостно.

Квартира встретила меня тишиной и темнотой, однако едва я переступила порог, как поняла: он здесь. И не может быть иначе! Не раздеваясь, я быстро прошла в комнату и действительно увидела сидящую на подоконнике фигуру. Когда он чуть обернулся на шум, свет фонаря обнажил безобразную рваную рану на левой скуле. Если бы не неровные края, она была бы незаметна на черной от сажи коже. Охнув, я подбежала к нему и протянула руки его к лицу. Однако он перехватил мои ладони и начал осторожно их целовать.

— Я так соскучился, — чуть хрипло прошептал он.

— Тебе больно?

«Вот идиотка! Сказать больше нечего!!!»

— Уже нет...

Он мягко улыбнулся и, посмотрев мне в глаза, прижал мою ладонь к ране. Легкий холодок пробежал по моему телу и его плоть тут же излечилась. Не осталось даже шрама.

— Где ты сегодня был? — спросила я, пристраиваясь рядом с ним на подоконнике.

Вместо ответа он, закрыв глаза, провел рукой по воздуху. Перед моим взором возник прекрасный зал с высоченным потолком, тонкими мраморными колоннами и большим фонтаном в центре. На бортике сидел маленький мальчик, что-то высматривая в воде. Вот он чересчур наклонился и, не удержав равновесие, упал в воду.

— И после этого ты хочешь, чтобы я поверила, что ты злой, — улыбнулась я, наблюдая как он достал из воды ребенка.

Легким мановением руки он убрал видение и, посмотрев мне в глаза, спросил:

— А если я скажу, что через полвека этому ребенку суждено перерезать жителей семи государств, поверишь?

Я смотрела в его бездонные бордово-карие глаза, честно пытаясь увидеть в них зло и не могла. Он же грустно улыбнулся и посмотрел в окно, так и не дождавшись ответа.

— Расскажи мне что-нибудь еще? — робко попросила я, уткнувшись носом в его плечо.

— Про что ты хочешь услышать? — улыбнулся он, обнимая меня.

— Не знаю, выбери сам.

— Хорошо. Давай я расскажу тебе про викингов...

Легкий пасс и перед моим взором вновь возник мираж. Я видела море и корабли. Я видела на них отважных и беспощадных воинов севера, одетых в меховые плащи и шлемы с полумасками. Я видела кровавые битвы, где никогда не брали пленных и видела пиры, где вино лилось рекой, а веселье не прекращалось ни на мгновение… Перед моим взором прошли тысячи жизней и смертей, управляемых им. И ничего другого я и не могла увидеть. Ибо воин знает лишь о тех битвах, в которых участвовал сам. Я не видела, чьи именно жизни оборвались по его воле, но знала — они есть. Всегда были и всегда будут. Таков его проклятый путь. Путь воина хаоса.

Я сама не заметила, как уснула, убаюканная его миражами. Видимо, когда это случилось, он перенес меня на кровать и бережно укрыл одеялом. Ибо утром я снова проснулась в своей кровати совершенно одна и тут же улыбнулась, увидев на подоконнике прекрасный букет из роз. Впечатление портили лишь чуть обожженные края лепестков, но да это были мелочи. Огромным усилием воли я заставила себя встать и начать собираться на работу. Нужно было по максимуму забить время заботами, чтобы оно пролетело незаметно. Ведь едва я освобождалась, как день как будто замирал в вечности. Минуты тянулись медленно-медленно. Каждая чуть ли не по часу. Забавно, а ведь еще четыре месяца назад мне такого и в голову не могло прийти! Эх, ведь действительно ровно четыре месяца, а как будто целая жизнь.

Рабочий день снова тянулся беспощадно медленно. Я чувствовала себя мухой, застывшей в янтаре. Меня раздражало все. Даже щебетание Наськи о вчерашнем концерте. Но вот наконец часы пробили шесть и я, невежливо прервав сотый круг рассказа подруги о Джууулиусе, поспешила домой.

Я снова летела на крыльях любви, не замечая ничего вокруг. Ни темноты, ни ветра, ни крайне подозрительной личности, бредущей следом. Но стоило мне войти в подъезд, как некто цапнул меня за шкирку и, грубо развернув, схватил за горло. Совершенно без усилия он поднял меня над полом, прижав к стене. Я всмотрелась в его безупречно красивое, но чересчур холодное, почти белое лицо, но не увидела на нем никаких эмоций. Чуть подернув сложенными за спиной белоснежными крыльями, некто чистым мелодичным голосом произнес:

— Передай своему дружку, что он вышел за рамки. Ребенок должен был умереть, ибо он станет погибелью тысячи невинных душ, а это значит нарушение равновесия...

В этот миг за его спиной возник Макс.

— Отпусти ее, — велел он, грозно расправив плечи и сжав кулаки.

— Или что? — усмехнулся напавший, глядя мне в глаза.

Да, на лице его не было эмоций. Зато во взгляде они были с избытком. В его глазах было не просто зло. В них были ненависть, холод, презрение...

— Вот ведь какая штука, — усмехнулся он. — Мы, вроде, оба бессмертны, то есть считай неуязвимы. Вернее, ты был таковым, а я остался...

С этими словами овилонец резко расправил крылья, и окружающий меня мир погрузился во тьму. Когда мои глаза вновь смогли видеть, то моему взору предстала круглая белоснежная площадка под звездно-черным небом, со всех сторон окруженная стеклянными сталагмитами. В двух шагах предо мной стоял овилонец, а перед ним лежал Макс, корчась от боли. Вытянув вперед руку, ангел непрерывным энергетическим потоком терзал демона.

— Я знал, что ты за ней сунешься! — злорадствовал овилонец. — Я специально сотворил этот мир для тебя! Давным-давно! Здесь у тебя нет неуязвимости, и я могу, наконец, развеять тебя по Вечности!

Все, произошедшее дальше, было как в тумане. Я до сих пор не знаю, что руководило мной в тот момент, но поднявшись на ноги, я схватила лежащий неподалеку осколок сталагмита и ни капли не сомневаясь, вонзила его в спину ангела, точно между крыльев. Резко обернувшись, он с удивлением посмотрел сначала на меня, а затем на торчащий из своей груди светящийся осколок. Через мгновение сталагмит раскрошился, а вместе с ним на исчез и овилонец, озарив меня нестерпимо ярким светом и заставив зажмуриться. Когда я, наконец, смогла открыть глаза, то увидела, что на площадке остались только мы с Максом. Подбежав к демону, я опустилась рядом с ним на колени и кое-как перевернула на спину. Увидев широко раскрытые глаза, землистые щеки и мертвенно-бледные губы, я взвизгнула и отползла назад, пока не уперлась спиной в холодный сталагмит. «Нет!!! Этого не может быть!!! Я не хочу так!!!» — застучало в голове. Мне стало трудно дышать. Но вдруг, поднеся руку груди, я наткнулась на что-то маленькое и шуршащее, даже сквозь джинсовую ткань нагрудного кармана. В моей памяти возникла давным-давно забытая встреча и старческий наказ: «Когда будет совсем плохо, съешь карамельку». И теперь, сидя на белоснежной площадке под звездами, я выполнила его. Просто потому что это была единственная соломинка, да даже не соломинка. А невесомый волосок, за который я изо всех сил поспешила ухватиться. Потому что больше было не за что! Да, наверное, именно так и выглядит «совсем плохо».

Нашарив в кармане джинсовки благополучно забытую там конфету, трясущимися руками я развернула ее, практически не видя ничего из-за горячей пелены слез. Засунув конфету в рот, я спрятала фантик обратно в карман и загадала желание: «Я хочу, чтобы он жил!» Долгое время ничего не происходило. Я просто сидела на холодной поверхности, прижавшись спиной к холодному сталагмиту. По моим щекам текли слезы, а во рту был противный приторный вкус клубники. Но когда последняя крупица леденца растворилась, тело Макса вдруг выгнулось дугой и, резко вдохнув, он открыл глаза. Подбежав к парню, я обняла его, позволив судорожно схватиться за мои плечи. Приступ боли длился несколько секунд, а затем лицо Макса приобрело нормальный человеческий цвет. Еще через секунду парень закрыл глаза и обмяк, повиснув на моих руках. Но глубокое ровное дыхание сообщило мне самое главное: жив!

Я не знаю, сколько мы пробыли там, на крошечном ледяном островке под холодным звездным небом. Наверное, долго, потому что несколько раз мне приходилось вставать, чтобы размять затекшие ноги. Но наконец Макс открыл глаза.

— Что со мной? — хрипло спросил он, удивленно таращась на свои руки, так, будто видел их впервые.

— Уже ничего, — улыбнулась я, обнимая его и помогая сесть.

— Катя, что произошло? Расскажи мне все!

В его голосе так отчетливо звучал испуг, что я без колебаний выполнила просьбу, рассказав без утайки и про исчезновение овилонца, и про ужасное бездыханное тело, и про карамельку.

— Так вот оно что, — потрясенно выдохнул Макс, едва закончился мой рассказ. — Я живой…

— Ты не рад? — встревожилась я, заглядывая ему в глаза.

Парень еще раз оглядел свои руки и прошептал:

— Кать, я стал человеком! Не знаю, кто дал тебе эту карамельку, но твое желание выполнилось на все сто процентов! Ведь только у людей есть понятия жизни и смерти. И живыми могут быть только люди.

Единственным, что пришло мне в голову была фраза:

— Прости, я не подумала.

— Прости?!!! — Макс удивленно уставился на меня и вдруг рассмеялся, заключив в объятия. — Катька! Ты самое чудесное существо во всей Вселенной! Мало того, что уничтожила овилонца, так вместо того, чтобы захотеть отправиться домой, истратила свое желание на меня!

— Что мне дома без тебя делать-то? — тихо спросила я, прижимаясь к нему. Забавно, но ведь мысли о доме до этого момента у меня даже не возникало.

— Ну да, застрять со мной неизвестно где, конечно, лучше! — проворчал Макс, целуя меня в макушку.

— А что мы теперь будем делать? — спросила я, подняв голову и посмотрев на него.

— Ждать, — пожал плечами Макс, тоже подняв голову. — Посмотри на небо. Видишь, звезды потихоньку начинают гаснуть? Когда умирает создатель мира, то угасает и сам мир. Звезды над нашими головами — это иные миры. Сейчас островок, на котором мы находимся, потихоньку тонет в Вечности, удаляясь от других миров. Они исчезают из поля нашего зрения, а нам кажется, что гаснут. Так как мы не являемся частью умирающего мира, то, как только он провалится за границу времени, нас выкинет обратно на Землю. Правда не факт, что в нужное нам время, но точно к людям, ибо мы сами являемся людьми.

Переместившись к одному из сталагмитов, Макс оперся о него спиной, усадил меня на колени и накрыл снятой с себя курткой. Прильнув к его груди, я вновь услышала спокойный стук родного сердца и почувствовала, что совершенно счастлива. И не знаю почему, но мне захотелось поболтать. Просто так, о всякой ерунде. Не хотелось тишины. Хотелось слышать голоса.

— А Наська вчера ходила на концерт Джулиуса, — тихо сказала я.

— И как он ей? — в тон мне спросил Макс.

— Понравился, — улыбнулась я. — Весь следующий день меня пилила, что с ней не пошла.

— И, кстати, ты правильно сделала, — кивнул парень. — Я тебе не говорил, что Ирина на этом концерте задумала тебе подлянку устроить?

— Какую? — удивленно приподнялась я, но Макс уложил меня обратно и продолжил:

— По ее архи-хитрому плану, тебя бы опоили, уложили б в постель к Джулиусу, а потом предоставили бы мне компрометирующие фотки.

— Кошмар какой! — ужаснулась я.

— И не говори, — кивнул Макс. — Никакой фантазии. Даже обидно, что меня за такого лопуха посчитали.

Я не стала уточнять, что под «кошмаром» подразумевала вовсе не это. Зато теперь стало понятно, почему Ирина все эти месяцы так упорно набивалась ко мне в подруги. Хотя, признаться, я на нее практически не обращала внимания — не до того было. Теперь же все встало на свои места.

Так под угасающими звездами мы просидели несколько часов, болтая о ерунде. Вернее, Макс рассказывал мне всякую всячину о различных исторических эпохах, а я просто слушала. Когда на небосклоне осталось лишь две светящиеся точки, парень снял рубашку и привязал меня к себе, пояснив:

— Я не знаю, что именно будет дальше, поэтому пусть будет. На всякий случай.

— Хорошо, — кивнула я, обхватив его торс.

Когда последняя звезда погасла, парень крепко прижал меня к себе. Вовремя: через секунду ледяная площадка под нами разлетелась на тысячу мельчайших осколков, и мы рухнули вниз. Закрыв глаза, я изо всех сил держалась за Макса, чувствуя его сильные надежные руки. Нас вертело и швыряло в пространстве, как пушинку в ураган. Но наконец полет закончился, и мы рухнули на траву. По крайней мере, по ощущениям это было так. И открыв глаза, я в этом убедилась. Хотя, лучше б не открывала: окружающий мир мгновенно превратился в одно крутящееся спиральное пятно. Поэтому я спешно захлопнула глаза, а едва Макс развязал рукава рубашки, повалилась на бок.

— Кать, ты как? — парень участливо обнял меня за плечи, помогая приподняться.

В ответ я смогла лишь неопределенно помотать головой, и тут же об этом пожалела. Самочувствие в разы ухудшилось.

— Так, ляг на бок, — скомандовал Макс, аккуратно опуская меня на траву. — Лежи и просто глубоко дыши. Через пару минут все пройдет. Я пока осмотрюсь.

Рискнув открыть глаза, я убедилась, что мир стал понемногу устаканиваться. По крайней мере, мне удалось понять, что мы находимся на поляне, и увидеть, как Макс подошел к одному из деревьев и, подпрыгнув, уцепился за одну из ветвей. Ловко подтянувшись, он полез вверх. Когда парень спустился на землю, я уже смогла сесть, но встать пока не рисковала.

— Лучше? — спросил он, подойдя ко мне.

— Ага, — вяло улыбнулась я.

Усевшись рядом, Макс уложил меня на бок, головой себе на колени и сказал:

— Полежи тогда еще пару минут и двинемся. На северо-западе отсюда виднеется человеческое селение. Где-то полтора-два часа ходу. Судя по растительности, мы где-то в европейской части Земли, а судя по солнцу, сейчас около семи часов утра, лето.

— Повезло, — пробормотала я. — В Африке или на Северном Полюсе было бы хуже.

— Правильно мыслишь, — улыбнулся Макс, проводя рукой по моей щеке. — Сейчас дойдем до города, а там я сориентируюсь, как нам домой попасть.

— Но у тебя же нет магии, — удивленно напомнила я.

— Зато есть мозги и знания, — пожал плечами парень. — На Земле этого чаще всего бывает вполне достаточно. Ну что, попробуешь встать?

Получив мой утвердительный ответ, Макс встал и подал мне руку. Уцепившись за нее, я хоть и с усилием, но встала на ноги. Взяв меня за руку, парень двинулся между деревьев в сторону города, заботливо раздвигая передо мной колючие ветви и предупреждая о торчащих корнях и ямах. В итоге через четверть часа мы выбрались из леса на широкую пыльную дорогу. Возможно, даже проселочную. Здесь Макс взял меня на руки, пояснив, что теперь ему не особо нужно смотреть под ноги, так что ограничение обзора на сильно помешает.

Весь полуторачасовой путь мы проделали в одиночестве: никто не попался ни на встречу нам, ни обогнал нас. Когда в поле зрения появились очертаний домов, Макс поставил меня на ноги и пошел чуть впереди, но все также не выпуская мою ладонь. Пыльная проселочная дорога, поднимаясь чуть вверх, проходила между двумя каменными столбиками, а за ними ее сменяла брусчатка, петляя между фахверковых домов. Подойдя к одному из столбов, мы увидели табличку с надписью: «Willkommen in Wetzlar».

— Мда, — вздохнул Макс. — Не худший, конечно, вариант, но весьма поганый. Германия, конец восемнадцатого века.

И оглядев меня с ног до головы, добавил, указав на что-то за моей спиной:

— Пошли вон в те кусты.

Не особо поняв зачем, я все же подчинилась. Зайдя за заросли, Макс достал из внутреннего кармана куртки небольшой складной ножик и сказал:

— Сейчас будем делать из тебя немецкого подростка.

— Зачем? — не поняла я.

— Затем, что рыжая девушка в непонятной одежде в маленьком городке запросто может быть причислена к ведьмам, — ответил Макс. — Пока я одежду здешнюю добуду, нам придется немного походить по городу. Просвещенное общество — оно разумное, пока с чем-то непонятным не встретится. Дальше же будет одна предсказуемая реакция — сжечь. Без магии же против толпы я ничего не смогу сделать. Так что снимай джинсовку и рубашку.

Справедливо решив, что экс-демону виднее, я подчинилась, скинув белую куртку и черную рубашку. Макс, снял свою рубашку и протянув ее мне велел:

— Надевай, только рукава закатай.

Сам же распорол ножом шов рукава моей рубашки. Затем, подойдя ко мне, аккуратно отрезал штанины джинс, сделав из них шорты, чуть прикрывающие колени. А после отрезал от бесполезного теперь рукава рубашки полоску ткани и связал мне волосы в хвост. В итоге получился вполне милый ансамбль, который Макс еще дополнил «гольфами», заставив меня надеть его носки. Отойдя на шаг назад, парень придирчиво оглядел свое творение и велел:

— Плечи чуть-чуть ссутуль, чтобы грудь в глаза не бросалась и нормально будет. Теперь можно идти в город.

— А ты не будешь маскироваться? — удивилась я.

— Мне не надо, — улыбнулся Макс, тоже завязывая волосы. — Одежду я раздобуду в первом попавшемся доме. Мне главное максимально снизить риск твоего влпяывния в какую-нибудь историю, пока мы до этого первого дома доберемся.

Глянув на обрывки одежды, в которые парень кинул и мою джинсовку, я вспомнила кое-о-чем важном и, подняв куртку, достала из кармана конфетный фантик, пояснив:

— Его велено три года не выкидывать.

— По меркам того мира, где желание исполнилось, прошло гораздо больше времени, — пожал плечами парень. — Так что забей.

Однако я все же переложила бумажку в карман рубашки и еще раз оглянувшись на любимую джинсовку со вздохом двинулась к городу.

— Вернемся домой, куплю такую же, — ободряюще обнял меня Макс и напомнил. — Ссутуль плечи!

Фраза заставила меня улыбнуться, в очередной раз показав, как со временем все может измениться. Ведь все детство мне твердили «Не сутулься», а тут на тебе. Мелочь, а забавно. Все-таки хорошо, когда есть такие забавные бестолковости: они отвлекают от не радужных мыслей. А они уже начинали кружить в моей голове. Ибо я совершенно не представляла, как без помощи магии можно сделать временной скачок на полтора века. Правда, судя по тому, как Макс уверенно пообещал мне новую куртку, можно было надеяться, что он знал, как. И это меня успокоило. Хотя, даже если и не получится вернуться, какая разница? Будем жить здесь. Ведь главное, что мы вместе, а остальное — мелочи.

Макс уверенно вел меня по узеньким улочкам города, правда, на дома пока не покушался. Я же, пользуясь моментом, любовалась красотами исторической эпохи в их первозданном, нереставрированном виде. Раньше фахверковые домики я видела только в кино или на картинках. Мне всегда нравились их красивые реечные узоры на белоснежных стенах. Вживую здания меня не разочаровали, как и сам городок. Чистенькие узкие улочки были безлюдны. Только когда мы вышли к площади я наконец смогла увидеть жителей города Вецлар. Что ж, насчет шорт с гольфами и рубашек с жилетками Макс угадал. Издали я вполне походила на местного подростка, а вблизи никто и не приглядывался. Как и во все времена, люди шли по своим делам не особо обращая внимание на происходящее вокруг них. Поэтому скрывающуюся в проулке пару никто не замечал. Вот мимо нас пробежал мужчина в сером сюртуке, белых «колготках», мышиных штиблетах и дутых штанах-шортах. Видимо, спешащий по делам клерк. А вот степенно прошла пара: он в узких полосатых штанах, темно-синем сюртуке, лаковых коричневых штиблетах с бантами, и она в длинном бежевом платье, белом чепце и с веером в руке.

Вдруг Макс оторвал меня от исторического показа мод, указав на более укромный переулок слева от нас и сказав:

— Кать, побудь там несколько минут. Хочу раздобыть одежду, а заодно пробежать по толпе, стрельнуть нам монет у парочки почтенных бюргеров. Без тебя я все быстрее сделаю. Только не высовывайся и не уходи никуда, ладно? Я быстро!

— Хорошо, — кивнула я, боком отходя вглубь переулка и отступая за стоящие там бочки.

Оставшись одна, я от нечего делать продолжила созерцать окружающую действительность. Благо отсюда ее тоже было хорошо видно. Например, я увидела, как мимо пробежала толпа полуголых чумазых ребятишек, чуть не врезавшись в степенно вышагивающую даму в бело-зеленом пышном платье и широкополой шляпе с перьями. Остановившись прямо напротив моего переулка, фрау скорчила брезгливую мину, стараясь уберечь подол платья от грязных детских ручонок, но вдруг, глянув на меня, схватилась за грудь и, испуганно вздохнув, рухнула в обморок. Ох и не понравилось мне это! Особенно когда к даме стал сбегаться народ. На всякий случай присев, я спряталась за бочками и почувствовала, как под ногой что-то хлюпнуло. Ну здрасти! Вляпаться в древнюю бяку! Этого еще только не хватало! Повернув голову, чтобы посмотреть, насколько именно мне не повезло, я уперлась взглядом в темно-вишневую лужу. Пятна того же колера уже украшали нос моего правого кеда. Глянув чуть правее и обнаружив источник происхождения «бяки», я взвизгнула и, вскочив на ноги, бросилась прочь из переулка. Однако буквально сразу же угодила прямиком в чьи-то распростертые объятия. Как оказалось, местной власти. Солдат в красной, отороченной золотом ливрее, резко развернув меня, стянул веревкой руки за спиной и что-то скомандовал напарнику. Перевести дословно было сложно, ибо диалектическое искажение речи все-таки присутствовало, да и в голове моей не наблюдалось ни одной толковой мысли. Но суть я уловила примерно следующую:

— Подозреваемый схвачен. Запиши: обнаружен рядом с трупом, ботинки в крови. Составь опись, а я этого оборванца отведу в тюрьму.

Жесткие пальцы болезненно впились в предплечье и меня поволокли куда-то вверх по улице сквозь толпу зевак. Находясь в шоке от всего происходящего, я даже не пискнула. К тому же, перед глазами все еще маячило виденье лежащего в переулке тела с торчащим из груди ножом. Поэтому я даже не знала, видел ли Макс, что со мной произошло или нет. Все произошло настолько быстро и неожиданно, что меня как обухом ударило. Безвольно опустив голову, я бездумно таращилась на вишневые пятна на своем светлом ботинке и покорно брела вперед, ведомая конвоиром.

Протащив меня около двух кварталов, солдат остановился у каменного здания, неподалеку от входа в город. Постучав в массивную, окованную железом дверь, он дождался, когда откроется смотровое окошко и сообщил дежурному, что привел подозреваемого. Дверь открылась и солдат передал меня двоим конвоирам. Те пошли со мной дальше по узкому темному коридору, затем по обшарпанной каменной лестнице мы спустились в подвал. Там нас снова встретил длинный узкий коридор, по обеим стенам которого располагались камеры. Прильнув к решеткам, узники с величайшим интересом смотрели, как конвоиры с новеньким шли мимо них. Кто-то улюлюкал, кто-то просовывал грязные руки сквозь решетку, а кто-то просил поместить пленника к нему. Солдаты остановился около самой дальней камеры, в темном углу которой кто-то сидел. Один солдат снял со спины мушкет и направил его на дверь. Второй же, не выпуская моей руки, отпер решетку, втолкнув меня внутрь, запер дверь. Упав на холодный пол, я услышала, как один из конвоиров усмехнулся:

— Развлекайся, Ганс! Мальчик как раз в твоем вкусе!

Второй солдат тоже отпустил грязную сальную шуточку и, расхохотавшись, они ушли прочь. Я же поскорее отползла в противоположный от Ганса угол и прижалась спиной к решетке. Едва вдали раздался лязг замка, узник поднялся на ноги и вышел на середину камеры, попав под тусклый свет коридорного светильника. Одноглазый блондин со свернутым на бок носом внимательно окинул взглядом помещение и, зло выкрикнув что-то вроде: «Тоже мне шутники», вернулся на свое место. Я же почувствовала, как кто-то обнял меня за плечи и знакомый женский голос прошептал:

— Не бойся, дитя! Здесь ты под моей защитой. Обещаю, в этой тюрьме никто тебя не тронет! Но едва ты переступишь ее порог, обещанное бесу будет отдано и более в твою судьбу я не вмешаюсь. Пока же ни о чем не тревожься. Забудь печали, забудь заботы. Отдайся сладким объятиям сна. Пусть он восполнит вои силы и излечит твою душу! Спи, дитя! Спи!

Едва голос берегини стих, как мои веки закрылись, и я провалилась в сон. Тихий, спокойный, безмятежный. Мне снилось озеро в березовой роще. На его зеленоватой глади играли солнечные лучи, пробиваясь сквозь листву. Несколько девушек в расшитых узорами балахонах, сидя на берегу, плели венки. Среди них я с удивлением увидела и себя. Через мгновение моему взору предстала другая поляна. В вечерних сумерках на ней догорал костер, и те же девушки, сняв с головы венки, кидали их вверх, стараясь зацепить за ветви деревьев. Я помню, что мой венок остался на ветке с первым же броском. Не знаю почему, но меня это очень обрадовало, и в душе возникла твердая уверенность, что вот теперь-то точно все будет хорошо!