ЭПИЛОГ

Друзья из маленького сплочённого отряда веселились, позабыв на время обо всех невзгодах, об угрозе, нависающей над их родными краями. Они просто отдыхали после долгого путешествия, вспомнив наконец, что они всё ещё юные ученики, с какой-то стороны — дети, и имеют полное право подурачиться.

И правильно делали. Потому что угроза исчезла сама собой.

Ребята не знали, что в армии Рамала, оставшейся без предводителя, начались распри. Не знали, что магнахэды чуть не передрались, не сойдясь в вопросах: где сейчас Рамал и почему он так долго не возвращается, стоит ли выбрать нового предводителя, стоит ли плюнуть и вернуться обратно в Раскалённый Город. Не знали, что рассредоточенная на множество отрядов вдоль восточного хребта армия начала собираться в одну снова, и эта одна оказалась как раз по жаркую сторону Хребтов Руганца.

Ребята не были там, когда вдруг задрожала земля, и необычайно высокий чёрный заслон, отвесный и очень ровный, который все называли хребтом, раскололся посередине, оставив людям извилистую, похожу на молнию щель шириной в десяток саженей.

Они не видели, какое лицо было у мистера Афира, когда после оседания пыли он разглядел за щелью вражескую армию краснокожих людей. Впрочем, похожие лица были и у Шцера, который вместе с Афиром вернулся от Истока, чтобы вернуться на свой пост главы Ордена Аркатуса, и у Такадо Макриатуша, и у многих других туманников. Да и лица песчаников были такими же растерянными. Возможно, если бы их увидели юные ученики, они бы долго смеялись.

Не видели, конечно, друзья эсира и того, как перед армией туманников появилась подставная Фантасэда, которую крепко держал за горло один из самых страшных воинов (его долго выбирали Афир с Кфаром, и так же долго готовили к своей роли). И как армия песчаников выставила посла, а некроманты старательно били себя ладонями по лбу, потому что никто из них не знал языка. Как послали гонца за Саудом, как гонец с песчаником неслись назад, ожидая найти возле раскола только останки обеих армий… а нашли мирно переговаривающихся врагов, которые перестали быть врагами. Ведь из-за большого волнения все просто позабыли, что нужна лишь капля крови туманники или солнечника, и искусный чародей выучит язык…

Не слышали они и серьёзной беседы о донорах, которая была неизбежна, ведь принимающая сторона не могла не заметить, что часть людей находится в очевидной неволе. Не видели кратковременных потасовок, случившихся на этой почве, одну из них — между самим Афиром и довольно опытным магнахэдом, причём без всякого применения магии.

Может быть, с большим интересом ребята понаблюдали бы за юным Раскелем, который, увидев ящеров, чуть не лопнул от счастья, ведь он любил змей и им подобных больше всех живых существ. Как друид гонялся за ними, а потом они постоянно преследовали его… и как один из песчаников демонстрировал своё умение выманивать змею из горшка при помощи игры на флейте, а Раскель показал, как без всякой флейты просит змей завязываться чуть ли не в бантики — и они завязываются…

Друзья не видели, как песчаники шарахались от зомби и химералов. Как туманники обходили стороной чародеев, чтобы те не вытянули их кровь. Как один из юных симпатичных магнахэдов попробовал заигрывать с мистрой Каной и схлопотал дважды — сначала по уху, рукой её скелета-охранника, и потом морально, когда узнал, что ей пятьдесят четыре года. Как Афир, Шцер, ещё несколько высших некромантов и четверо магнахэдов отмечали в центральном шатре День победы над предрассудками, а Кфар и прочие, вернувшиеся от Истока чуть позже, обиделись, что веселье началось без них. Как народы делились историями, слухами, знаниями, боевыми навыками, рецептами, как хихикали за одним костром, как недоверчиво тыкали друг друга пальцем и пожимали руки…

Ребята не видели. Но так оно и случилось.