ГЛАВА 9. Рамал

Последнее, что сделала Вилисана перед тем, как потерять сознание, — самым твёрдым из своих голосов сказала «Мартина, нет!». Подруга собиралась провести слияние, чтобы рана принцессы затянулась за полминуты, но светловолосая друидка была уверена, что достаточно будет нужных отваров и порошков из волшебного мешочка леди Миранды, резервов её собственного организма и целительской магии друзей, чтобы выздороветь. Слияние — слишком важное умение, чтобы тратить его на такую мелочь, ещё и отнимает много силы. А вдруг на них внезапно нападут? Конечно, вслух она ничего подобного не сказала, но Мартина поняла и не ослушалась. Не из-за приказа принцессы — просто подумала о том же, о чём и Вилисана. Её действительно можно было вылечить другими способами, тем более что самая большая проблема была именно в потере крови, а значит, друидку просто нужно часто и много поить и постоянно кормить. На следующее утро можно будет продолжить путь.

Наверное.

Некроманты, например, были уверены, что нужно сделать привал не меньше чем на пять дней. Правда, Дарк уже знал, как умеет лечить Мартина — помнил, как она зарастила ему дыру в плече и как он потом бегал по всему лагерю, а за некоторые действия даже было потом неловко. Колдун был уверен, что и сейчас девушка справится, да и Мару поможет, вдвоём они живо поставят Вилисану на ноги. Но Мин, Игнис и даже Китара, которая наблюдала когда-то сцену исцеления Дарка, сильно сомневались, что нужно спешить. Хараи вообще почти паниковала, почему-то начала считать себя виноватой, сильно обиделась на Фоташа и не отходила от золотоволосой друидки ни на шаг, реагируя на каждый её взгляд.

Сам Фоташ был абсолютно спокоен. Его не волновало, что он пребывает в опале у своего великого эсира, он не переживал, что ранил невинную девушку. Он как будто забыл обо всём этом — сидел вдалеке от отряда на жарком песке, под палящим солнцем, и подбрасывал на ладони то самое красное орудие, которым так просто было проделать в любом живом организме множество отверстий.

— Я ему не доверяю, — сказал Дарк, в который раз глянув в сторону красноволосого.

— Скажи чего пооригинальней, — буркнул Аксель, который ещё сегодня с утра дружески беседовал с магнахэдом, а теперь почти ненавидел его. — Этим ты никого не удивишь. Ему никто не доверяет. И я не понимаю, почему…

Парень запнулся, явно не договорив конец фразы, и Дарк, Китара и Игнис посмотрели на него.

— Почему что? Почему мы не прогнали его? — уточнила Китара.

— Как ни странно, нет, — ещё более недовольно проговорил Аксель. — Думайте что хотите. Но я не понимаю, что остановило меня и не дало его убить.

Хорошо, что рядом не было друидов. Все они сейчас были с Вилисаной, поэтому не могли отреагировать на крамольные слова. Некроманты ограничились малым — всего лишь пооткрывали рты и вытаращили на Акселя светлые глаза.

— Да! — рассердился Аксель. — Я думал именно об этом! Я был готов это сделать! Потому что… — он погрустнел, вздохнул и махнул рукой. — Как мы можем дальше двигаться бок о бок с этим человеком? Он непредсказуем, я вообще не знаю, что у него в голове! Я не хочу видеть его в нашем отряде. Пусть Хараи его прогонит…

— По-моему, она запретила ему применять чародейство без особых причин, — вспомнила Китара. — Она сама сказала, что он будет двигаться вдалеке и пользоваться магией только для защиты эсира, как он сначала и собирался.

— Чёртов красник! — не унимался Аксель. — Вот тебе и славный телохранитель! Сказал же, что должен охранять. Охранять, а не заниматься глупой самодеятельностью! Отвратительный из него телохранитель, вот что…

— Мне кажется, я знаю, в чём его проблема, — Игнис глянул на Фоташа. — Он действительно её защищал. Будь они в пустыне вдвоём, и Фоташ убил бы зверя, чтобы он не напал на Хараи.

— Но нас тут целая толпа, и друиды!.. — начал было Аксель, но Игнис перебил его.

— Да. В этом и дело. Он не принимает нас в расчёт. Мы — как неизбежные спутники, как комары вечером у болота. Хочет Хараи нас тащить с собой — её дело, в которое он вникать не должен.

— Но это глупо, — поморщилась Китара. — А если выскочат некроморфы? Их нельзя убить прямыми атаками, а ведь магия крови именно атакующая, — так что же, он всё равно бросится вперёд, не подумав спросить нас, и они высосут его дух? А если мы будем сидеть при этом в сторонке и смотреть, даже не подумает, что мы злодеи, потому что мы ведь всё равно ничего не можем по сравнению с великим ним?

Конечно, Китара выбрала для примера самых опасных для людей, лишённых возможности пользоваться тёмной магией, существ — по слухам, последний раз некроморфы нападали на людей лет сто назад, и где-то далеко на юге. Но вдруг они водятся и здесь? Нельзя этого исключать.

— Да, этот безмозглый красник именно так и сделает, — обречённо кивнул Аксель.

— А он мне сначала даже понравился… — покачала головой Китара, и все присутствующие посмотрели уже на неё.

К вечеру Вилисана уже смогла сидеть и выглядела почти здоровой, только чуть бледнее, чем обычно. Мартина и Мару всё время находились рядом с ней, делясь живительной энергией, Хараи тоже предлагала, причём три раза, и каждый раз приходилось объяснять ей, что энергию нельзя передать — можно только отдать свою, если умеешь. Тогда песчаница просто начала вести с Вилисаной беседы на разные темы, которые потом как-то случайно сошли к теме дворцовой жизни. Тогда же Хараи и узнала, что Вилисана — тоже в своём роде наследник, хотя, конечно, далеко не настолько священный, как Фантасэда. Мин сначала крутилась возле раненой, а потом вызвалась вернуться обратно к горам и пополнить запасы воды — после нелепого события со зверем (которого Вилисана и Мару, качая головами и приговаривая, что «надо книжки читать», нарекли «лев» и напомнили, что такие водятся на юге за Солнечным краем) её пришлось потратить очень много. Некромантка взяла с собой Анубиса, минут за двадцать убедила Игниса, что давать ей в сопровождение ни пять, ни четыре, ни даже одного зомби не нужно, что она управится ещё даже до темноты, что с ней будет Анубис и ещё один, менее материальный, но гораздо более мощный спутник. Китаре и Дарку она тоже запретила идти с ней: девушке — потому что та медленнее бегает и придётся её ждать, а парню — чтобы сидел тут и защищал этих слабаков (конечно, это было сказано шёпотом и пока не слышали те самые слабаки).

Дарк, конечно, был польщён и согласился, что его пребывание в отряде делает отряд более стойким. И всё же не настолько он был самоуверенным, чтобы просто считать себя сильным и ловким, не подвергая это сомнению. Свои силы нужно постоянно проверять. И чтобы сделать это, Дарк выждал почти до вечера, раздумывая и прикидывая варианты (а может, ждал, пока станет не так жарко), а потом, не прибегая к услугам Хараи в качестве переводчика, направился к Фоташу и показал ему знаками, что хотел бы провести бой в формате тренировки. Было важно объяснить Фоташу именно это — турнир, соревнование, зарядка — что угодно, но донести до чародея понятие «не насмерть».

Сначала, конечно, невольные зрители удивились, что такой недоверчивый Дарк, который первым поддержал Акселя в вопросе изгнания Фоташа из отряда, первым же и попытался вступить с ним в контакт на товарищеском уровне. Сам колдун тоже немного удивлялся себе. Но потом вспомнил, каким было начало общения с друидами, и понял, что у всех свои странности. Если разгадать этого краснокожего мага, с ним, скорее всего, можно будет общаться. А загадки Дарк любил.

Ближе к ночи, когда вернулась Мин с новыми запасами воды, которые (как и саму Мин) тащил Анубис, безволосый некромант отдыхал под синим звёздным небом, прямо на песке, подложив под голову свёрнутый спальник. На скуле у него красовалась яркая, с запёкшейся корочкой ссадина, на лбу расплывался широкий синяк (как раз под одним из паучков), нос чуть подпух, так что Дарк был не очень-то похож на себя. И судя по тому, как он старался не шевелиться, под одеждой тоже было довольно маленьких, не смертельных и не опасных для организма в общем, но довольно неприятных и болезненных травм.

Игнис, который заметил Мин издалека, получив сигнал от патрулирующего зомби, побежал навстречу и успел по дороге рассказать про Дарка-авантюриста. Фоташ не жалел, не старался смягчить удары, ничего не объяснял, как это делал сам Дарк, когда учил Игниса. Фоташ просто бился, стараясь одержать победу как можно быстрее. Было такое чувство, что красноволосый тренировал именно это — скорость боя, некромантом он просто воспользовался, решив, что раз тот сам подставляется — тем лучше, живой противник гораздо интереснее.

Когда Дарк доковылял до места отдыха, избитый, но почему-то довольный, его поджидало разочарование. Аксель сразу же развёл руками, наверное, даже злорадствуя. Попёрся с врагом тренироваться — получи, не буду я тебя лечить. Что значит злой? Я просто больше этого не умею! Мартина рассердилась и даже не подумала лечить некроманта, который просто так взял и наставил себе синяков, понадеявшись на магию друидов, в то время как их сила гораздо больше требуется Вилисане. Мару было дёрнулся, чтобы хотя бы свести следы боя с лица друга, но друг отмахнулся длинной рукой — мол, ну вас, раз вы такие.

И всё равно он почему-то оставался крайне довольным.

— Чего ж ты так не радовался, когда я тебя отмутузил? — угрюмо спросил Аксель, присев на песок возле товарища.

— Когда это ты меня отмутузил? — Дарк возмущённо повернул голову. — Да я тебе сейчас покажу…

— Лежи уж, бледная немочь, — Аксель хлопнул колдуна по плечу, отчего тот поморщился, но жаловаться и ныть не стал. — Я ж тебе говорил — этот парень воин, он нас всех одновременно может победить врукопашную.

— Откуда ты знал?

— Да по нему же видно, — Аксель указал подбородком вдаль, где всё на том же месте, что и в полдень, почти в той же позе, подбрасывая на ладони кровавый шарик, сидел Фоташ. — На рожу его глянь. Уж на что твоя мне казалась страшной, но по сравнению с ним даже ты красавчик.

— Святой Исток, Аксель меня похвалил! — восхитился Дарк. — Но при чём тут рожа? Ты вместе с магией Земли получил магию Истины или что-то вроде того?

Бессмысленный разговор прервался с появлением Мин. Она плюхнулась на песок возле друзей и заявила:

— Дарк самоубийца!

— Было. Это Игнис сказал, — будто не принимая ответ на экзамене, покачал головой Дарк. — Аксель… ну, Аксель много говорил, но всё сводилось к тому, что я дурак, что у меня гнилые ветки в голове и что-то ещё про разлагающийся мозг. Китара спросила, на что я рассчитывал. Мару…

— А Мартина? — спросила Мин.

— Мартина промолчала… — невесело признался Дарк.

— Кстати, вопрос Китары я бы повторил, — заметил Игнис. — Ты выглядишь так, будто добился, чего хотел. Неужели хотел именно… этого? — и черноволосый некромант, приподняв брови, очень скептически посмотрел на валяющегося на песке, разукрашенного кровоподтёками друга.

— А вот смотри, — Дарк указал в сторону Фоташа и хитро улыбнулся.

А посмотреть было на что. Невозмутимый красноволосый телохранитель эсира двигался к отряду определённо с какой-то целью. Акселя это встревожило и он хотел вскочить, но Дарк схватил его за руку и попросил подождать и просто посмотреть. Возле Вилисаны насторожились Мартина и Мару, Хараи поднялась с намерением идти к Фоташу и напоминать, что он должен держаться подальше. Китара недобро прищуренными глазами наблюдала за парнем, за её спиной колыхался в воздухе сердитый изначальный призрак.

Но Фоташа не интересовал отряд. Он шёл к Анубису, который уже отдал воду друидам и сейчас, по своему обыкновению, стоял как столб, глядя куда-то в тёмную даль.

Песчаник приблизился, чуть приподнял голову — всё же до роста Анубиса он не дотягивал — и серьёзно спросил:

— Жэк лэж ктэджек рхэджм?

Анубис секунд пять молчал, потом ответил:

— Нэс гджей фкэттим.

Ещё Мин пыталась понять, что означали эти реплики на странном щёлкающем языке и верно ли она перевела последнее слово Фоташа; ещё Хараи складывала у себя в голове то, что расслышала; ещё наблюдающие некроманты и друиды соображали, что нужно песчанику от химерала; ещё улыбался довольно Дарк — а Анубис уже широко распахнул пасть и что есть сил всадил острые зубы в красное плечо с татуировкой змеи.

Химерал был не из тех, кто станет медлить. Ему предложили тренировочный бой, как когда-то сделал Мару. Но с друидом было не так: как вёл себя с Анубисом Мару, так старался вести себя с напарником химерал. Другое дело — Фоташ. Слуга Мин не видел боя чародея с Дарком, но стиль угадал: никаких поблажек — просто не убивать.

Фоташ не ответил. Выпад Анубиса был быстрым, плечо оказалось качественно прокушено, на плече появились капельки, которые быстро превратились в ручейки и потекли вниз, пачкая белую рубашку.

— Рхэджм, — даже с каким-то наслаждением (вероятно, впервые он получал от произношения слов удовольствие) сказал Анубис.

— Кровь… — теперь Мин точно знала, что перевела правильно. Фоташ, странный песчаник себе на уме, додумался предложить некросозданию бой до первой крови. И крупно просчитался.

— А он у тебя хорош… — Аксель расплылся в довольной улыбке. — Я был уверен, что этого воина нельзя застать врасплох.

— Если перед ним человек — может быть, и нельзя, — пожала плечами Мин. — А по Анубису как поймёшь, что он собирается делать? У него нет этих рефлексов вроде расширяющихся зрачков, он не дышит…

— На это я и рассчитывал, — теперь Дарк просто лучился счастьем, даже его синяки и ссадины сияли радостно. — Пусть перестанет чувствовать себя лучшим бойцом в отряде.

— Кажется, он обиделся… — тихо заметила Мин. И не ошиблась. Фоташ, по принципу «не пропадать же добру», вытягивал из дырок в своём плече кровь и собирал её в сгусток перед собой. Лицо его стало напряженным, он сделал шаг назад и недобро смотрел на Анубиса. Анубис так же недобро смотрел на него, вытащив из ножен меч.

— Стой, Фоташ! — крикнула Хараи. На своём языке, но перевод и не требовался.

Однако Фоташ не остановился. Создавалось впечатление, что он понял неживую природу своего противника и теперь собирался драться с ним не до первой крови, а до полного уничтожения. И, судя по его виду, песчаник был уверен, что обязательно победит. Потому что он собирался использовать магию

— Он ослушался своего эсира! Вот тебе и преданность… — даже немного удивлённо проговорил Аксель. — На месте Хараи я бы давно его уволил.

Фоташ закручивал вокруг себя красные спирали, будто собирался спрятаться в кровавом водовороте. Крови было не так много, но линии были тонкими и частыми, как нитки распутанного клубка, так что казалось, что вокруг магнахэда кружит не меньше пяти литров.

На Китару никто не обращал внимания, поэтому никто и не заметил, как она сжала в руке амулет «Материалист». Все увидели сразу призрака, который выскочил из песка между Анубисом и Фоташем, повернулся подобием лица к песчанику и начал медленно перевоплощаться.

Сосредоточенная Китара смотрела на призрака, глаза её сияли голубым, а полупрозрачная материя в это время принимала очертания, довольно знакомые Фоташу. Вероятно, именно это он видел обычно в зеркале, если вообще смотрел в него. «Да если бы он видел себя в зеркало, то давно пошёл бы и утопился», — подумал Аксель, представив, что призрак — это отражение песчаника. Хотя, конечно, он как всегда преувеличивал, приписывая внешнее уродство тем, кто был ему несимпатичен.

Сотканного из тумана себя Фоташ, вероятно, никогда не видел и не мог себе объяснить. Лысых близнецов, не чувствующих боли и усталости, чернокожего человека с шакальей головой, даже летящее рядом с высокой светловолосой некроманткой облако с глазами — мог. Почему бы загорным жителям не быть именно такими? Но откровенного копирования себя чародей не вынес, и на этот раз на его лице отразилось искреннее удивление. Он опустил руки, кровавый смерч успокоился и застыл на уровне красного локтя в виде бесформенного, пребывающего в постоянном движении пузыря.

— А она молодец, — Дарк одобрительно посмотрел на подругу. — Как меняет призрака, это надо же!

— Разве это не амулет? — уточнила Мин.

— Нет, амулет просто усиливает материю. Скульптор здесь Китара, — ответил Дарк.

Фоташ нашёл глазами того, кто натравил на него странное существо, скрестились взгляды ярко-красных и сияющих голубых глаз, но никаких действий песчаник не предпринял. Просто развернулся и ушёл туда же, где просидел почти полдня. И только Аксель хотел громко спросить «Он что, вообще не спит?», как чародей улёгся на песок на спину, а потом со всех сторон от него взметнулись кровавые потоки и слились в красную полусферу, купол, отгородивший Фоташа от лишних глаз.

— Заперся там и плачет, — со злорадной надеждой заявил Аксель.

— Мне больше интересно, как он из капли крови вытягивает столько… такой вот купол всего из маленького пузыря! — восхитилась Мин.

— Вполне возможно, у этого купола низкая плотность, — предположил Игнис. — Не для защиты — так, просто отгородиться и… да, и поплакать, Аксель, поплакать вволю, ты прав.

— Слушай, Мин, — спросил Дарк. — Анубис же вначале, после создания, не умел сражаться, да? То есть был просто очень сильным, крепким и выполнял простые приказы. Ты ведь вкладывала в него стандартную программу слуги?

— Да, всё верно, — кивнула некромантка. — Он же самообучаем, главное было — загнать в него основу, а потом он уже сам. Плюс ещё дух, я рассчитывала, что он будет более гибким в понимании приказов. Сработало, как понимаете.

— То есть когда ты приехала в Некроситет, он что, совсем ничего не смыслил в бою?

— Почему же, — насупилась Мин. — Его папа тренировал, Анубис был где-то на его уровне.

Дарк с Игнисом переглянулись.

— У тебя же папа не воин, — напомнил Игнис.

— Но умеет не попасть мечом себе по колену! — нахмурилась девушка. — Ну да, мало умел. Но вы же его потом научили. И потом весь Орден Аркатуса его учил. А потом…

— Да помним, помним, его весь мир учил, — ухмыльнулся Дарк. — Просто я хотел прикинуть, на каком он сейчас уровне. Победит Фоташа или нет?

— Однозначно, — кивнула Мин. — Фоташ живой. И если не будет использовать магию, он быстро проиграет.

****

Лев ещё несколько раз приближался к отряду вечером — видимо, хотел вновь почувствовать тех странных людей, с которыми почему-то нравится быть рядом. Вилисана даже встала и подошла к нему, потрепала по гриве, что-то рассказала, сидя рядом на песке. Мартина неотступно следовала за ней, порываясь поддерживать каждый раз, когда ей казалось, что принцессе тяжело идти. Хотя она сама прекрасно чувствовала, что Вилисана всего лишь слаба, но у неё ничего не болит и рана полностью срослась. Фоташ смотрел на льва и беседующих с ним друидок совершенно равнодушно, не выказывал желания убить зверя, но и не удивлялся тому, каким преданным выглядит хищник рядом с маленькими девушками.

Ночь прошла совершенно спокойно, ни звери, ни вражеские отряды не потревожили отдыхающих. А утром многие вскочили со своих спальных мест из-за вопля Хараи — девушка визжала, в ужасе указывая пальцем на Мартину, на груди которой сидел ястреб и недовольно крутил головой, встревоженный криком, но не улетевший. Мартина увидела птицу, машинально провела рукой по перьям, внимательно вгляделась в зоркие глаза. Потом кивнула, подставила предплечье, чтобы ястреб уцепился за укутанную в халат руку, высунулась из-под навеса и подбросила крылатого в воздух. Тот взмахнул крыльями, снялся с руки друидки и, отдаляясь от земли, прокричал что-то — то ли хорошее для Мартины, то ли обидное для людей, которые вдруг начинают орать. Фоташ лишь проводил ястреба взглядом, решив, что если он сейчас выстрелит, это, скорее всего, опять вызовет возмущение этих странных друзей Хараи.

— Ну и чего было орать? — недовольно проговорила Мин, которой, как выяснилось, снился какой-то интересный сон. Судя по тому, как смущённо она посмотрела на Игниса, — сон про него. Мартина ничего не сказала, просто хмуро уставилась на песчаницу.

— Я… — Хараи попыталась оправдаться. — Я проснулась, а на Мартине сидит огромная птица и выклёвывает ей глаз! Мартина, я испугалась, прости, я забыла, что друидов никто из животных не тронет! Ручейка я бы узнала, но это был кто-то другой…

— Правильно, это его новый помощник, — кивнула Мартина. — Ручеёк попросил его помогать в патрулировании. Он иногда берёт под своё командование несколько птиц, если считает, что так будет лучше.

— Но Ручеёк вроде бы такой маленький… меньше этого, — Хараи махнула рукой в сторону, где исчез ястреб. — Как он им командует?

— Друзья друидов обычно воспринимаются другими животными иначе, — попыталась объяснить Мартина. — Теоретически мой друг кролик мог бы приказывать обычному волку… хотя с таким я сама никогда не сталкивалась. Просто наши близкие друзья становятся чуть умнее, понятливее, особенно если долго общаются с нами. Я говорю не о каждом звере, с которым я говорила, а о лучшем друге, обычно он один, ну, может, два…

— А ещё они им наращивают трёхслойную кожу, которую не пробивает арбалет, — хрипло добавил Дарк. — Или железные перья, например.

— Не делаем мы железные перья! — Мартина хотела пихнуть друга, но он лежал через два спальных места от неё, да ещё и откатился в сторону, так как спал с краю. — Просто изменяем их немного, чтобы они были сильнее, выносливее и дольше жили.

— Мартина… а когда он хватал тебя за руку когтями, он же тебя поцарапал, да? — спросила Хараи. — И так каждый раз? У тебя ведь нет кожаных наручей…

— Я привыкшая, — друидка пожала плечами и усмехнулась. — Да и кожа у меня там менее чувствительная, я так специально сделала, по совету учителя. У него тоже птица друг, больше Ручейка раза в три, так он боли почти не чувствует от его когтей — специальную мазь использовал вначале, а потом так и сохранилось. А ранки я очень быстро затягиваю, если они остаются.

— А у тебя, — резко встряла Мин, переключая общее внимание на Хараи, потому что Игнис откровенно смотрел, дёргал бровями и в шутливой форме пытался выяснить, что же такого некромантка видела про него во сне. — Ты ведь используешь свою кровь, и она у тебя выскакивает через кожу. Тебе больно при этом?

— Каждый раз, — кивнула песчаница. — Но, как и Мартина, я привыкла. Боль притупляется со временем.

— А где Китара? — вдруг спросил Дарк, и все обратили внимание, что колдунья исчезла. У неё было такое обыкновение — вдруг куда-то пропадать. Аксель считал, что это потому, что колдунье достаточно встать за жердью — и её уже никто не увидит. Но на самом деле достаточно яркая (особенно по меркам туманников) девушка просто умела вести себя незаметно и ловко ускользать, пока все отвлекались.

Китара уже сидела рядом с Фоташем. Увидев это, Аксель возмущённо сделал вдох, забыв произвести выдох, Дарк машинально потёр плечо, которое со вчерашнего боя ещё ныло, Хараи нахмурилась, а Игнис замер, не донеся до плеча Мин острый костлявый палец, которым собирался ласково ткнуть девушку и продолжить допрос про сон.

— Вот говорят — я авантюрист, — пробормотал Дарк. — Но я в упор не могу представить, что она такого задумала.

— Выглядит так, будто хочет просто поговорить с ним, — поделилась предположением Вилисана.

— Она же не знает языка, — напомнила Хараи.

Китара между тем положила перед Фоташем что-то тёмное и маленькое, и Мин узнала тот полуразложившийся трупик суслика, что ей притащил Анубис. Беловолосая некромантка указала на трупик, а потом взмахнула рукой, и зверёк поднялся на задние лапы. Фоташ наблюдал, поглядывая на Китару — вероятно, он тоже не понимал, чего девушка от него хочет.

Потом суслик пошёл к песчанику. Сделал несколько шагов, приблизился вплотную к ботинку парня, посмотрел в красные глаза — и начал ползти по штанине.

К чести Фоташа, он не стал дёргаться и пытаться стряхнуть зверька, хотя у Китары был довольно серьёзный и решительный вид. Она довела суслика до колена магнахэда, потом заставила поклониться, как после циркового выступления. Фоташ опять посмотрел на Китару. Та указала подбородком на суслика. Парень подумал — и взял его в руку. Подержал. Глянул на Китару. Она пошевелила пальцами, улыбнулась. Фоташ прищурился, потом поднёс суслика к лицу и понюхал его.

— Уэ-э… — сказал Аксель, высунув язык и скривившись.

— Надеюсь, есть не заставит… — проговорил Дарк, и в этот раз Мартина до него таки дотянулась.

Фоташ прислушался к себе и покивал — мол, да, никакой мертвечины, вроде бы пахнет цветами. Вилисана подумала, знает ли чародей, что такое жасмин. Китара что-то сказала, Фоташ что-то ответил.

— Два дурака. Они ж языков не знают, — напомнила Мин.

— А ты ему что говорила, когда пыталась из акселевой песочной горы освободить? — прищурилась Мартина. — И он тебе — что?

— А что он говорил? — тут же заинтересовался Игнис.

— Какой-то «туж», — вспомнила Мин. — Да мне было всё равно, поймёт он меня или нет. Я думала, до него дойдёт интонация.

— «Туж» переводится как «его», — зачем-то сказала Хараи и замялась. — Дойти интонация, может, и дошла, но Фоташ… Он странный. Я не могу его разгадать…

— О, до эсира дошло, что её телохранитель странный тип! — обрадовался Аксель. — Хараи, гони его прочь. Он ведёт себя как ходячий труп некромантов! Само по себе это неплохо, будь он этим самым трупом, но он же, гнилые ветки ему в… — не найдя слов, каменный маг глянул на Игниса. — …в ноздри, живой человек! У вас все такие в Раскалённом Городе?

— Нет, не все, — покачала головой песчаница. — То есть… ну как я могу сказать, разве много людей я знаю? Я совсем не знаю своего народа…

— Довольно, — Вилисана положила руку на плечо Хараи, прося друзей не тревожить её понапрасну. — Смотрите, что делает Китара.

Китара позвала призрака. Весь он не пошёл — отделил примерно четверть, и эта четверть в виде классического сгустка устремилась к колдунье. Девушка начала показывать Фоташу, какие формы может принимать призрачная материя. Показала, как эта субстанция может проходить через песок и даже через живых людей — на примере самого магнахэда. Это было не опасно — по крайней мере сейчас, ведь призраки должны были как следует сконцентрировать в себе тёмную энергию, чтобы нанести вред человеку. Фоташ, приняв какое-то своё решение, начал показывать Китаре фигурки из крови.

Со стороны они выглядели, как старые друзья, которые после долгой разлуки показывают друг другу, чему научились: он — в Башне, она — в Некроситете.

После завтрака отправились в путь. Вилисана настаивала на том, что будет идти сама и сможет не отставать, но послушали всё равно не её, а Хараи. Девушка продемонстрировала спутникам, насколько полезна может быть магия крови. Песчаница слегка развела руки в стороны, от её запястий потянулись нити крошечных красных капелек, слились в шарик на уровне груди девушки — а потом она стала производить очень странные действия руками, будто пытаясь придать нужную форму воздуху: растягивала, сжимала, оглаживала края, переворачивала — и скручивала, опять растягивала, соединяла… кровь при этом постепенно превращалась в решётку из тоненьких ниточек — почти кусок ткани, полупрозрачный и сверкающий на солнце. Решётка растянулась не более чем на полсажени в длину и была где-то в два раза уже в ширину. Хараи совершила ещё какое-то движение, и вся конструкция стала жёсткой. Песчаница поместила её над песком, стараясь держать параллельно поверхности, а потом вызвала ещё несколько крошечных сгустков — и растянула их в плоские, невероятно плоские, вплоть до того, что со стороны ребра они казались едва заметными линиями, диски с маленькими зазубринами. Диски слегка изогнули края и стали похожими на миски, чтобы не увязать в песке, потом прилепились к решётке с четырёх концов, и образовалась импровизированная тележка для раненого.

Отказаться Вилисана уже не могла — всё таки Хараи потратила кровь и силы, она действовала искренне, от души желала помочь, поэтому солнечная принцесса осторожно уселась на красную конструкцию. На ощупь застывшая кровь была прочной, как металл. Колёса же продолжали пребывать в постоянном движении — будто дышали.

— Ты что, всё время будешь ею управлять? — спросила Мартина, увидев, что Хараи растопырила пальцы, и тележка сама поехала вперёд. Вилисана вздрогнула, вцепилась в края решётки, но движение было очень плавным: магические колёса изгибались, подстраиваясь под неровность местности.

— Да, — Хараи улыбнулась. — Это не требует много сил — всего лишь крутить колёса.

— А кровь? Ты же потеряла столько крови! — встревожился Мару, протягивая девушке флягу.

— Это не страшно, запас крови в организме любого песчаника очень большой, — пояснила Хараи, принимая воду и делая маленький глоток. — В нас чрезвычайно много воды, чтобы мы могли долго не пить, если засуха, например. Я быстро восстановлюсь.

— А почему она такая крепкая? — спросил Игнис, наклоняясь и щупая решётку, потом подставил палец под крутящееся колесо, но быстро его отдёрнул. — Крови не так много…

— Тренировка, — пожала плечами Хараи. — Ну и… может, дело в том, что я не использую чужую кровь. Когда чародей начинает забирать кровь у других, он постепенно теряет возможность творить тонкие формы. Копьё, щит, стрелы — это да, но маленькие вещи с множеством деталей, широкое полотно из капли крови — нет, не сможет. Или сможет растянуть, но плотность будет, как у тончайшего стекла. Как я и говорила, возможности людей, использующих доноров, ограничиваются: они остаются сильными, но работают только в одном направлении. Например, я смогла понять ваш язык через кровь, но это очень тонкая задача, не думаю, что на это способны те, кто берут материал из доноров.

— Но ты говорила, что Рамал может проткнуть нас иголками, которых мы даже не заметим! — возразила Вилисана. — А сейчас говоришь, что те, кто использует доноров…

— Это Рамал! — перебила Хараи и кивнула принцессе, чтобы показать, что повторять недавно сказанное не нужно, она помнит. — Он… как бы это… из всех, кто ограничен, самый сильный. Самый искусный. Думаю, что лучше, не пользуясь своей кровью, магнахэд быть просто не может…

— А как насчёт чужой крови, которая не вытягивается? — задумчиво спросила Китара. — Вот Фоташ взял кровь Вилисаны, но он её не отнимал… это считается?

— Не знаю… — протянула Хараи, глянув на телохранителя. Но спрашивать не стала.

— А Сауд! — вдруг вспомнила Мин. — Выходит, Сауд не брал чужую кровь, тянул из себя. Он ведь знал наш язык в совершенстве, то есть сделал, как Хараи!

— Наверное, — согласился идущий рядом Игнис.

— И высшая магия, — вздохнула Хараи. — Недоступна. Я теперь могу точно сказать это, я знаю, будто… ну, будто во мне некая память, которая даётся Тресфаллой каждому, кто носит имя Фантасэда. Может быть, она и подсказывала мне мысли о том, что творящееся в Башне — неправильно, что нужно навести там порядок. И она же уверяет, что мы не сможем достигнуть высших ступеней, если будем придерживаться запретной…

— А ты говоришь, только в двести лун! — восхитилась Мин. — Тебе ещё нет двухсот, но ты уже имеешь особое чутьё.

Хараи улыбнулась, но не особенно весело.

— Как-то у вас всё иначе с запретной ступенью… — задумался Аксель. — Ну то есть… у некромантов и друидов она — как высшая: появляется у кого-то, и человек учится её контролировать, управлять… — он не раскрывал секрета жнецов и тем более гипнотиков, не говорил конкретно — просто упоминал, рассуждая. — Вот Мару вдруг понял, что может обращаться медведем. А у вас: захотел — используй, не хочешь — не надо. И так каждый, — парень глянул на идущего чуть спереди Фоташа. — Да, я тоже думал об этом, — согласился Дарк. — А может, мы просто всего не знаем? Допустим, у магнахэдов тоже есть некая запретная ступень — как у нас. Которая может появиться вдруг. А у нас есть та, которую может использовать каждый, но это нежелательно.

— Упаси Древо, чтоб у вас, некромантов, была такая магия, — ехидно покачал головой Аксель.

— Про тебя, кудряш, нам вообще ничего не известно, — парировал Дарк. — У тебя что сейчас — высшая запретная магия некродруидов — или просто банальная магия Земли на уровне ученичков?

Тотчас же Дарк вошёл в стену песка, внезапно появившуюся перед самым его носом. Стена была мягкой, так что колдун протаранил её, не задержавшись, зато набрал в рот и глаза песчинок.

— Ученичков или нет, но про мою магию вы вообще ничего не знаете, — задрав нос, заявил кудрявый парень. — Да стой, стой, возьми вот воды, промой глаз…

— Хараи, — вкрадчиво начала Мин. — А какие у вас высшие ступени магии? Если это, конечно, не…

Мин не успела договорить, потому что отряд поднялся на очередной песчаный холм, из которых последнее время и состоял путь, и все заметили, что за насыпью, в самой нижней точке, на плоском камне сидит человек. Последовала краткая немая сцена. Краснокожий незнакомец осознавал, что Фантасэда, которая предательски сбежала из под его носа и которую он безуспешно ищет, сама вдруг выскочила обратно ему под нос. Спутники песчаницы не могли определиться: атаковать сразу и насмерть, бежать или же попробовать поговорить, как с Фоташем. А сама Хараи растерялась, потому что давно представляла, что это когда-нибудь случится, что ей придётся нос к носу столкнуться с Рамалом, — но всегда надеялась, что очень нескоро, а ещё лучше — никогда.

Мужчина подсказал верный ответ. Быстро окинув взглядом стоящих на холме людей, он размахнулся и веером швырнул в них едва видимые тонкие диски, по несколько на каждого врага.

Только что ребята вели разговор о том, что Рамал способен за доли секунды воткнуть в неугодных почти незаметные шипы, и остановить его никто просто не успеет. Поэтому на миг они оцепенели, решив, что этот приём мужчина и применил, но ошиблись. Возможно, так бы и случилось, стой магнахэд ближе: всё же чародеи — маги ближнего боя, и чем дальше от них враг, тем сложнее его атаковать. Но отряд был пока довольно далеко от Рамала, да ещё и сверху.

Фоташ вскинул ладонь перед собой, и перед ним и Хараи возник щит из крови, мутноватый, но частично прозрачный, так что через него можно было смотреть. Щит очень узкий, он был призван защитить саму Фантасэду и её телохранителя. Но в них как раз диски и не были нацелены — Рамал хотел вывести из строя этот десяток лишних загорных людей. Был ли Фоташ заодно с Рамалом, специально ли он указал отряду именно этот путь, или он просто берёг силы — но ответных дисков он старшему магнахэду не отправил, просто стоял, закрывая Хараи и себя щитом.

Хараи не бездействовала. Взмахом рук она вызвала новую кровь, которая облачками выбилась из запястий, предплечий и, судя по довольно внушительному облачку, ещё откуда-то, возможно — из ног. Материал стремительно вырвался из тела и в один миг растянулся перед девушкой, которая старалась закрыть как можно больше своих товарищей.

Щит Хараи был существенно шире щита Фоташа. Раза в четыре. В него врезались, ничуть не повредив, диски, предназначавшиеся Вилисане, Мару, Мин, Акселю, Анубису и двоим зомби. Мартина, Игнис и Китара вовремя сдали назад и упали в песок, чтобы летящие по прямой орудия их не задели. Дарк каким-то образом увернулся сам, те же диски, что всё-таки попали, не смогли пробить квадахитин, а потом парень быстро затянул чёрным доспехом голову и отступил назад, под прикрытие песчаного горба. Троим зомби досталось, но слабо — диски лишь застряли в их телах, не нанеся существенного вреда, остальные три тела показались на самой высокой точке насыпи уже позже.

Стало ясно, что беседы не выйдет. Кроме того, диски, оказывается, могли летать не только по прямой. Это сначала они разогнались так сильно, чтобы поразить наверняка, но теперь те, что пролетели мимо, разворачивались, чтобы атаковать с тыла, а отражённые щитом отлетали обратно к магнахэду, чтобы опять взять разгон. Или перестроиться во что-то более жуткое.

Хараи, издав странный звук, напрягла руки сильнее, растопырила пальцы. Её щит изогнулся, растянулся и стал заворачиваться, видимо, чтобы превратиться в купол. Она старалась накрыть всех, но сил её не хватало. Фоташ не помогал — лишь следил за Рамалом.

Отряд тоже не дремал. Игнис бросил всех зомби в лобовую атаку, заставив их двигаться как можно быстрее и стрелять на ходу. Теперь Рамалу приходилось ещё и отбивать стрелы — с чем он, кстати, справлялся довольно успешно, даже не выстраивая купол или хотя бы стену. Он окружил себя теми самыми острыми дисками, которые развернулись плоской стороной к Сапфировой армии и постоянно пребывали в движении, каждый раз оказываясь точно на пути стрелы.

Китара, рискуя получить кровавый снаряд в лоб, высунулась из-за самой высокой точки холма и, увидев врага, махнула рукой своему призраку. Сейчас нужно было использовать амулет по максимуму — сделать призрак материальным, чтобы он мог нанести магнахэду физический вред. Или заставить его пройти через тело, забрав часть физических сил.

Дарк, старательно подавляя страх, храбро шагнул вперёд, к Рамалу, с жёстким намерением использовать-таки свой дар жнеца по назначению, а не только как пищу для дурацких шуток Акселя. После того как Хараи выдохнула «Это Рамал!..», каждый из отряда перестал сомневаться. Возможно, мужчину убил бы и Мару, если бы тот посмел покуситься на его новую розовоглазую подругу.

Одновременно с Дарком вниз с холма, в ту же сторону, что и некромант, рванул очертя голову Аксель — Мартина, почти схватившая его за локоть, чтобы напомнить о том, что им нужно сделать, ухватила только пустоту.

В этот самый момент справа от обороняющихся появилось новое действующее лицо — женщина с длинной, почти до колен, толстой красной косой. Песчаница, будто змея, выкатилась из-за неприметного с виду горбика песка, чуть приподнялась над землёй, упёршись в неё ступнями и ладонями (как делал Мару перед тем, как превратиться), и коса её изогнулась, как хвост скорпиона. Прямо из волосяной кисточки стали вырываться кровавые диски, такие же, как у Рамала. Выпустив пару десятков, женщина скрутила косу, так же быстро и ловко упала на землю и скрылась — вероятно, в загодя приготовленном углублении.

Диски Рамала атаковали отряд с обратной стороны только один раз — мужчине пришлось отвлечься на зомби, изначального призрака и Акселя. Правда, эти диски отвлекли Дарка, которому пришлось развернуться и отбить их своей плетью. Отбил два, четыре застряло в Анубисе, пятый химерал поймал рукой и раскрошил.

Женщину с косой заметили лишь тогда, когда закричала Мартина. Китара едва не поймала один из дисков, поскольку находилась к враждебной песчанице ближе всего, да и была сосредоточена на изначальном призраке и даже не успела подняться с земли, чтобы отскочить. Но Фоташ неожиданно помог — соорудил низкий длинный щит вдоль земли, буквально по размеру самой Китары, и половина дисков, ударившись в него, отскочила и попадала на песок. Эта женщина не так хорошо управляла кровью, как Рамал, чтобы заставлять орудия двигаться на большом расстоянии.

Мартина спаслась только потому, что быстро среагировала и перекатилась к Китаре, прибившись к ней боком и прижав некромантку к щиту Фоташа. Орудие прошло прямо возле плеча друидки и над головой, но ничуть не задело.

Зато оно задело Игниса, который, сосредоточенный на управлении зомби, всё ещё находился существенно позади полукруглого щита Хараи. Всё, что успел черноволосый некромат, — прыгнуть в сторону и, оскользнувшись на насыпи, упасть на спину, взмахнув рукой. Один диск всего-навсего поцарапал парню плечо, но три последних, движущихся поочерёдно друг за другом, врезались в запястье и разрубили руку почти до самого локтя на куски, которые попадали на песок рядом.

Вскрикнула Вилисана.

Дарк не видел, что случилось с его другом, но уничтожение Рамала и так стояло первым в его списке дел. Дарк побежал. Увидел, как прячется за гладкой стеной из остекленевшего песка Аксель, стараясь подобраться ближе к Рамалу, как старший магнахэд хлещет длинными плетьми — не чета тем, что когда-то обездвижили ноги Дарка в бою с первым встреченным им чародеем. Аксель рычал, глаза его светились, как тогда, когда его сильно разозлил Фоташ. Пока что он был цел, успевая защищаться от каждого прилетающего к нему орудия. Их, кстати, было немного, потому что основную силу Рамал направлял на зомби — те стреляли со всех сторон, окружив красного чародея. Правда, чем ближе они подходили, тем более сильные повреждения получали. Два зомби бессмысленно ползали где-то правее, лишившись голов и некоторых прочих частей тела, у одного из Сапфировой армии отсутствовала рука, у другого что-то торчало в глазах, отчего он не мог видеть врага, третий был обмотан красной верёвкой, которая потихоньку разрезала его на части. Судя по виду Рамала, они доставляли ему лишь досадные неудобства, и расправиться с мёртвыми слугами — лишь дело времени.

Призрак Китары благодаря амулету действительно стал материальным — непрозрачным и почти белым, — но это означало не только то, что он может наносить физический вред, но также то, что он не может больше проходить сквозь материю. Щиты из крови теперь действовали и на него. Правда, не действовали плети, диски и стрелы — они увязали в нём, как в киселе, и падали на землю, что раздражало Рамала. В остальном призрак сражался почти наравне с зомби, разве что был быстрее их, парил в воздухе и не мог быть ранен. Магнахэд перестал атаковать его, поняв, что это бесполезно, и лишь держал вдалеке от себя, отбрасывая щитами.

Нельзя было не восхититься тем, кто в одиночку сдерживает атаки стольких противников и до сих пор не получил ни одной царапины.

Дарк уверенно шёл прямо к Рамалу, внимательно глядя на него. Он не пытался ограничивать себя. Он искренне хотел убить этого человека прямо сейчас.

Рамал повернулся к некроманту. Заметил нового соперника. Вряд ли понял, что это живой человек — ведь он видел только чёрную фигуру. Размахнулся, запустил в него что-то из ладони и тут же переключился опять на зомби. И на Акселя, который пытался атаковать песком — хотя бы для того, чтобы запорошить магнахэду глаза. Но от обычного песка спасал щит, а разверзнуть под ногами Рамала зыбучий водоворот Акселю мешало расстояние.

«Что я делаю не так? — Дарк растерялся. Он стоял не так далеко, чтобы его страшная магия не сработала. Отсюда уже веяло стойким запахом кофе — от каждого из восьмерых зомби Игниса. Дарк заслонился руками от летящего в шею диска, квадахитин выдержал, и диск отскочил. — Почему он не умирает?!»

Колдун подошёл ближе. Думал поделиться с кем-нибудь из зомби силой, но зрелище было таким жалким, что парень понял: бессмысленно. По крайней мере троих Игнис уже никак не восстановит, Рамал просто расчленил их на мелкие кусочки, методично и хладнокровно.

«Интересно, эта кровь и правда холодная?» — почему-то подумалось некроманту.

Дарк пошёл дальше. Вроде бы что-то крикнул ему Аксель, но парень не слышал.

Он был уже слишком близко.

Рамал окружил себя непрозрачным куполом, и четверо способных двигаться зомби упрямо долбились в него, но не могли пробить. «Слишком близко, очень высокая плотность…» — догадался Дарк. Призрак тоже пытался помочь, но ничего не удавалось. Тогда существо перешло в нематериальную форму и начало медленно просачиваться сквозь красную скорлупу.

И тогда купол лопнул. Опять закричал Аксель, пригнулся Дарк, почти чувствуя, как осколки невероятной плотности прошивают его насквозь. Но этого не случилось. Да, осколки попали в зомби, проткнули их и раскидали в стороны на несколько саженей. А в Дарка не попал ни один.

Не попал и в призрака, поскольку Китара успела перевести его в нематериальный вид и отдала приказ — пройти через тело человека и забрать физическую силу. Некоторые призраки, особенно старые, были на такое способны.

Рамал удивился, заметив, что отбросил своим взрывом не всех. Атаковал прозрачное создание, вероятно, чем-то очень плотным, но оно прошло насквозь. А потом призрак полетел на него и, не снижая скорости, прошёл насквозь, остановившись уже позади мужчины. Рамал пошатнулся, поморгал — вероятно, на секунду зрение стало нечётким, и нахлынула слабость. Но ни терять сознания, ни сдаваться магнахэд не думал.

«Хараи не врала, он очень сильный…» — Китара не сводила с врага глаз. Таким образом призрак не мог убить или даже ввести в беспамятство, но мог существенно ослабить. Однако по Рамалу ничего подобного видно не было.

Дарк подошёл ещё ближе. «Будем действовать наверняка», — решил он и провёл пальцем по лицу сверху вниз. Маска разошлась, квадахитин освободил голову. И в этот момент Рамал как раз открыл глаза после атаки призрака и уставился на некроманта. Глаза его были почти чёрными, настолько тёмной была бордовая радужка.

Призрак Китары больше не мог повторить свой трюк с опасным просачиванием через тело, поэтому опять начал становиться материальным. Рамал отреагировал сразу — развернулся и создал перед собой щит, а потом оттолкнул щит от себя, резко и сильно, так, что засвистел ветер. Отбросив призрака, чародей развернулся к Дарку.

И ухмыльнулся.

Дарк смотрел и смотрел в чёрные глаза, почти чувствуя физически, какая сила сейчас атакует Рамала. Но он не умирал. Более того — он, кажется, даже не понимал, что делает этот странный бледный тип. Магнахэд совершил лёгкое движение кистями рук, и все осколки, что валялись рядом, все раскрошенные диски, все орудия, что торчали в зомби, потянулись к нему. Они сминались, перетекали друг в друга, меняли форму, превращаясь в стрелы. Десятки, сотни стрел, сплавленных в колючий таран, от которого Дарка не спас бы никакой квадахитин.

— Да-арк!.. — закричал кто-то с холма — наверное, Мартина. Но парень стоял. Убежать он не мог. Аксель, перестав довольствоваться малыми песчаными вихрями, по-простому бежал в его сторону, воспользовавшись тем, что чародей отвлёкся от защиты, но когда стрелы ринулись на некроманта, друг был слишком далеко.

И все, кто наблюдал в этот момент за происходящим под холмом, видели, как замер в воздухе чудовищный кровавый ком. Остановился, как будто Рамал передумал атаковать, показал, что просто пугал, но не хотел никого убивать. Дарк храбро смотрел ровно в острые наконечники, даже не дёрнувшись, когда орудие полетело в него. Хотя, может, и дёрнулся, но это было простительно.

— Что он делает… — проговорила Китара, прекратившая управлять призраком. Сначала она хотела отправить создание наперерез тарану, но не успела, и теперь прекрасно видела, что фигура держится в воздухе сама по себе.

Мару глянул на Фоташа, но отмёл мысль, что это мог быть он: ребята стояли слишком далеко.

Аксель мог поклясться, что на лице Рамала проступило искреннее изумление.

И только Мин видела, что случилось на самом деле. Красное орудие магнахэда остановилось не перед Дарком. Между юным некромантом и этим гибельным сгустком, чуть сгорбившись, стояло прозрачное создание, развернувшись лицом к Рамалу и не сходя с места. Мин поёжилась — создание даже издалека внушало ужас. Примерно с Дарка ростом, с двумя руками и ногами, тем не менее оно не походило на человека внешне — казалось даже, что у него нет постоянной формы. Существо мерцало, не в силах принять окончательный облик, и выглядело это жутко даже для некромантки Мин. Удлинённая зубастая морда придавала человеческому телу химерический вид, чуть разведённые в стороны руки заканчивались пальцами с длинными кривыми когтями.

Мин, будто могла ловить чужие желания, очень чётко ощущала, как страшное существо жаждет метнуться вперёд и перегрызть Рамалу горло, выпить всю его кровь, а тело разорвать на части и раскидать в стороны. Но что-то держит его, будто невидимые и очень плотные верёвки, и существо дёргается, рвётся, бьётся в этих путах, беззвучно воет от гнева и ярости, но не может ослушаться. Оно может защитить Дарка, но не в силах наказать его обидчика.

— О светлые духи… — прошептала она. — Я знаю… я знаю, кто это…

«Ма квелл…» — прошелестело у неё в голове.

Однако никто, кроме Мин, ничего подобного не видел. Перед Акселем были просто два впавших в непонятный ступор мага, одного из которых нужно было выручать, а другого — убивать. И маг Земли рванулся вперёд, накачивая песок под ногами Рамала всей силой, какую только мог из себя выжать.

Магнахэд начал вязнуть. Правда, очень быстро провёл расчёты в голове, прикинул последствия и принял решение. Таран, призванный уничтожить Дарка, мигом вернулся обратно, переплавился в некое подобие сороконожки, и Рамал, ухватившись за неё, вытащил ноги из зыбучей поверхности, а потом улёгся на плоское тело, сдавив его с обеих сторон коленями, и кровавая форма, перебирая ногами, очень быстро стала уносить самого опасного магнахэда прочь.

— Стой, тварь!!! — заорал Аксель и побежал за ним. Двое зомби, что ещё могли бежать, бросились следом, полетел за Рамалом призрак Китары. Но сороконожка уносила чародея довольно быстро, а он ещё и принялся отбиваться от погони, швыряя излюбленные стрелы, и некромантам, да и Акселю, пришлось оставить его.

****

Поймали женщину. Это сделали Мару и Анубис, когда оценили расклад сил и поняли, что бежать вниз по склону к Рамалу бессмысленно. Чародейка оказалась далеко не такой искусной, как старший магнахэд, однако успела утыкать толстую шкуру Мару кровавыми стрелами. Не то чтобы сильно ранила, но доставила неприятных ощущений. Правда, потом пришёл Анубис и крепко взял женщину за горло, приподнял и таким образом доставил к Хараи. Бросил добычу под ноги эсиру и счёл свою задачу выполненной.

Все склонялись к тому, что нужно скорее уходить, потому что Рамал приведёт подмогу. Забрав у Игниса амулет Сапфировой армии, Дарк отправился чинить тех зомби, что ещё могли продолжать путь, пока с другом работали Вилисана, Мартина и Мару. Мин заращивала повреждения Анубиса. Китара и Аксель хмуро стояли возле длинноволосой песчаницы, пока её допрашивала Хараи. Фантасэда выглядела утомлённой, но глаза её решительно сверкали. Она увидела, каковы её новые союзники в деле, почувствовала, что они действительно хотят ей помочь, и больше не боялась Рамала так, как раньше.

Странный Фоташ уселся чуть поодаль от всех, но не сводил внимательных глаз со своей боевой соотечественницы.

— Ты знаешь, кто я? — спросила Хараи. Она говорила на своём языке, и никто не переводил, но никому было и не интересно. Всё равно суть разговора можно было понять и так.

— Предатель! — выплюнула женщина. На вид ей было не больше тридцати, решительное лицо с узким подбородком чем-то напоминало лицо Фоташа. Но тот был бесстрастным, даже глаза его казались полуприкрытыми, а у этой, напротив, фанатично горели.

— Я — Хараи Фантасэда, — представилась девушка. — Эсир Раскалённого Города, дочь Эфраима, которого убил Рамал. Ты не можешь этого не знать.

— Я знаю это, — рассмеялась песчаница. — Как знаю и то, что ты покинула свой народ перед важным боем. Ты глупая маленькая девочка, Тресфалла ещё ни разу не говорила твоим голосом, ты не печёшься о своём народе!

— Он сказал тебе это? — Хараи встревожилась. Неужели есть те, кому Рамал рассказал почти правду и кого словами про плен не удивишь? Неужели ему удалось поколебать в глазах её подданных авторитет Фантасэды?

— Он сказал мне это, — кивнула она. — Рамал Сетеб — самый сильный магнахэд за всю историю Раскалённого Города, он имеет гораздо больше прав на лидерство, чем ты! Гораздо больше прав, чем Тресфалла!

— Что?! — Хараи изумилась. Она впервые слышала такое кощунство — сам Рамал с детства внушал ей, что божество священно, что оно — корень жизни всего песчаного народа. И тут он убеждает людей в обратном! — Ты понимаешь, что говоришь? Без Тресфаллы мы ничего не сможем!..

— Ты ничего не знаешь… — женщина тихо засмеялась. — Рамал сильнее всех! Всех! Он сильнее Тресфаллы! Думаешь, он не смог бы убить вас, если бы захотел? Ему нужна ты, чтобы дождаться Прихода Тресфаллы в жалкое тело, и тогда он встретит её и убьёт. Ты нужна ему живой. А ты защищала этих людей, и он решил отступить… но он придёт, придёт снова, найдёт тебя на краю мира, а потом — он станет нашим богом!

«Рамал сошёл с ума…» — в ужасе подумала Хараи, вспоминая прошлое и пытаясь понять: он всегда таким был, или что-то случилось с ним позже. Неужели этот безумец воспитывал её и рассказывал столько толковых вещей?

Да, этот безумец. Пытающийся напасть на огромный край, который мирно делят могущественные некроманты и друиды. Пытающийся с десятком тысяч солдат и парой сотен магнахэдов победить сотни тысяч воинов и тысячи магов. И тысячи слуг некромантов. И тысячи зверей, что придут на помощь друидам. Неужели он всего этого не знал? На что надеялся?

Продолжать допрашивать женщину не было смысла. Если она лгала, рассказывая заранее придуманную легенду, то и дальше будет придерживаться её. Если же это правда, то информации вполне достаточно. Песчаницу отпустили — позволили идти на все четыре стороны, отрядив призрака, чтобы он убедился, что женщина не засядет за ближайшим холмом с оружием наготове. Какое-то время Китара следила за ней, и если ей казалось, что чародейка собирается вернуться или слишком уж замедлилась, призрак становился материальным и подталкивал песчаницу. Но она не разворачивалась — вероятно, хорошо знала дорогу к своему лагерю и решила, что правильнее будет вернуться туда.

А отряду нужно было сниматься с места немедленно, ведь Рамал быстро вернётся к своим, соберёт подкрепление и рванёт в погоню.

— Как нам быть дальше? — тревожилась Хараи, беспокойными глазами глядя в сторону, куда удалилась женщина-магнахэд. — Они будут ехать на ящерах, Рамал возьмёт с собой именно их, они быстро нас догонят! И ещё наши следы на песке… Ребята, простите, что втравила вас в…

Громкое фырканье Дарка перебил раздражённый голос Акселя.

— Отставить нытьё! — велел он. — Встали все здесь, ближе, ближе… Все вещи с собой? Игнис, где твои остальные? Вот как… ну что ж, мы знали, что потери будут. Всем стоять и не двигаться! Та-а-ак…

Парень опустился на одно колено и приложил руку к песку. Крошечные частицы заворочались, прижались друг к другу и застыли, образовав собой платформу. Аксель опустил на её край ещё одну руку, и песок под платформой зашевелился, приподнялся — а потом быстро закрутился, толкая импровизированный плот вперёд. Транспорт набирал скорость, ветер шевелил волосы и свободную одежду друзей, внизу неистовствовала «волна», стараясь сохранять платформу в горизонтальном положении.

Аксель вёз всех: и семерых друзей, и Хараи, и её странного телохранителя Фоташа, который стоял с самого краю с таким видом, будто песчаный плот — его личная повозка. Вёз Анубиса и четверых зомби, оставшихся от Сапфировой армии. И все вещи, которые были у ребят с собой. Конечно же, от большого напряжения маг очень быстро устал, особенно после боя с Рамалом, и пришлось остановиться. Но тотчас же напомнила о себе Мартина, и обрадованный Аксель мигом стянул через голову рубашку, чтобы почувствовать наконец-то на себе легенду магии друидок — слияние. В ответ на заинтересованные взгляды тех, кто не счёл нужным отвернуться, Мартина фыркнула, подошла к уже подготовившему мускулистую спину другу, расстегнула несколько верхних пуговиц на своём халате — а потом её тело просто куда-то делось, оставив на песке белое пятно одежды, и ни один похотливый некромант, наблюдай он сейчас за ней, не смог бы уловить ничего конкретного.

— Сила-а-а!!! — заревел Аксель, заставив отшатнуться даже Мару. — Мо-о-ощь!!! Я-а-а… что? — он внезапно замолчал, сделал паузу, прислушиваясь, потом усмехнулся. — Всё-всё, не задерживаемся. Будем не ехать — лететь! Я вам покажу такой класс, что вы все у… Мартина, да я не собирался ругаться! Удивитесь вы все, вот что, — парень раздосадованно повернулся к Дарку. — Она что, и тебя так воспитывала, когда вы мехора убивали?

Дарк медленно и с нескрываемым удовольствием кивнул, прикрыв глаза и растягивая губы в улыбке.

Слияние — очень полезная вещь, но оно не может длиться бесконечно, высасывая дающего силу до капли. Если переборщить, девушка может не выжить, поэтому ехать в таком быстром темпе до самого вечера не удалось. Однако всё равно ребята сильно отдалились от места битвы, перевалив несколько десятков барханов и отклонившись от пути к Городу, чтобы сбить преследователей с пути. Да и лишних следов не оставили — песчаная волна не делала борозды, а, напротив, рассыпалась крошечными частицами, которые сливались сметсностью.

Остановились на ночлег у подножия одного из барханов. Мару тотчас же закопошился в специальном друидском мешочке, ведь у него было много работы. Отпоить отваром Мартину, которая немного бредила и просила: «Песку… песку!..» Ещё раз обработать руку Игниса. Проверить, кто из друзей был невнимателен и всё-таки умудрился обгореть, выдать специальную мазь. Выдохшимся Акселем займётся Вилисана, но всё равно нужно проверить, чтобы у них всё было в порядке. Спокойный друид, как старший брат, старался позаботиться о каждом.

Мин отошла немного в сторону от отряда. Она очень хотела поразмышлять над тем, что случилось в несостоявшейся битве Рамала и Дарка, прежде чем расскажет остальным. Убедиться, что действительно видела то, что видела, прокрутить воспоминание несколько десятков раз. И попытаться понять.

— Мифрил? — тихо позвала некромантка, глядя в небо и чувствуя, как остывает под спиной песок. Никто ей не ответил, но она сделала вид, будто рядом сидит тот самый черноволосый парнишка, умерший шестнадцать лет назад. Она знала, что её Смерть всегда рядом. И ещё хотела представить, что есть собеседник, который может ей хоть что-то объяснить. — То чудовище, что я видела… это ведь была Смерть Шальная, да? Она была тогда перед Дарком, — Мин шумно втянула воздух. — Это что-то совершенно безумное, я, наверное, начну бояться жнецов…

— Шутница… — прошелестело над ухом насмешливо. — Если она повернётся к тебе, кто встанет перед тобой?

Мин представила перед полупрозрачной тварью маленького Мифрила или, того хуже, Люситу и содрогнулась.

— То есть так всегда на самом деле происходит? — уточнила она. — Если Дарк посмотрит на меня смертельным взглядом, он натравит на меня Шальную, но её не подпустишь ты? Поэтому жнецы не могут друг друга убить? Ведь Шальная не станет убивать своих же избранников. И когда на жнеца воздействует гипнотик, она тоже выходит… вот так? Стоит и не позволяет?

— Именно.

— Ужас… — выдохнула Мин и поёжилась. — Только последний глупец может напасть на жнеца…

— Не спеши с выводами, — опять смешок. — Попробуй представить, кто защищает Вилисану…

Некромантке почему-то показалось, что Мифрил намекает на нечто ещё более жуткое, чем Смерть Шальная, и решила, что ну их всех, и жнецов, и гипнотиков. Одно дело — когда речь идёт просто о магии, пусть даже и высшей, но старой доброй магии. И совсем другое — когда видишь своими глазами, что за всем этим стоят непобедимые существа, нечто, имеющее разум и неуправляемое.

— А ведь Аксель был прав, — усмехнулась Мин. — Что жнецы не убивают взглядом. Они вообще ничего не делают сами — просто вызывают Шальную, и та забирает человека.

— Всё так, — отозвался Мифрил.

— Но ведь и Рамал… — девушка запнулась. — Я уверена, что Дарк… он ведь для этого и пошёл…

— Ты всё думаешь верно.

Мин замолчала, опять прогоняя перед глазами детали события.

— Мифрил, но ведь перед Рамалом никто не стоял.

— Ты просто не видела этого, — пояснил голос. — Шальной тоже никто не увидел. Именно из-за меня ты способна на это — видеть иногда моих сестёр, особенно если они в ярости. А Шальная, как ты понимаешь, всегда в ярости.

— Неужели она такая постоянно? Ведь ты спокоен, ты совсем как человек, да и Справедливая, по словам Мартины, тоже… почему Шальная не похожа на вас, что с ней не так?

Мифрил не ответил.

— Ты ещё здесь?

— Я всегда здесь, ты же знаешь.

— Тогда помоги мне разобраться. Я не понимаю…

— Ты всё думаешь верно, — повторил он. — «Ма квелл». Всё верно.

Он читал её мысли, но это было и не удивительно, Мин даже не стала ничего спрашивать. Просто говорила вслух, для себя, чтобы нарисовать чёткую картинку.

— У всех трёх народов есть своя магия, и в каждой из них есть высшие ступени. И одну из ступеней называют запрещённой, потому что она — «ма квелл». Магия, построенная на том, чтобы забирать. Жнецы забирают жизнь. Гипнотики — свободу. Чародеи — кровь. И любой представитель этого треугольника ничего не может сделать другому такому же представителю.

Мифрил молчал.

— Скажи, как это возможно? — взмолилась Мин. — Получается, что ни один магнахэд из Раскалённого Города не может причинить вред другому магнахэду? Впрочем, это ладно! Я про них всё равно ничего не знаю, не стоит думать… но ведь Шцер, сам Шцер убил двоих магнахэдов ещё тогда, ещё тех, которые сейчас в Анубисе! А потом он убил того, кто сражался с Дарком! И, Мифрил, тот чародей чуть не перерезал Дарку ноги, как он мог это делать, если Дарка должна была защищать Шальная? Это всё противоречит твоему «ма квеллу»!

— Всё очень просто, — подал голос Мифрил. — Выходит, эти чародеи пользовались своей кровью.

— То есть? — удивилась Мин. — Если страшный магнахэд, приверженец «ма квелла» Рамал проткнёт Дарка своей кровью — ему удастся, что ли?

— Нет, — терпеливо ответил голос. — Дело не в этом. Смотри сама: у некромантов и друидов запретная магия чётко выражена. Чётче всего — у колдунов: они или отобрали жизнь, или нет. Друиды ещё могут использовать гипноз по-разному: как Вилисана, маскируя своё участие, или как Раскель, управляющий только телом, но не посягающий на разум. А чародеи могут брать кровь и у доноров, и у себя, причём могут чередовать, смешивать.

— Вот именно! — повысила голос возмущённая Мин. — Могут! У нас магия сама выбирает, к кому податься, и если кто стал жнецом — то стал, и теперь будет им всегда. И с гипнотиками так же. А чародеи? Ведь каждый из них, по сути, может тянуть кровь, каждый чародей, без исключения! И Хараи! Так что же, ни на одного магнахэда вообще не подействует наша запретная магия?

— Не так, — не согласился Мифрил. — Я пытаюсь объяснить. Да, они сами делают выбор. И ты права в том, что сейчас тех, кто сделал неправильный выбор, больше. Но при этом у них нет чёткого перехода. Если ты впервые забрал чужую кровь без согласия — ты ещё не стал тем, на кого ставится печать «ма квелл». Можно даже какое-то время использовать донора, но если делать это намного реже, чем призывать свою кровь, ты останешься тем, кто ещё может открыть в себе высшую магию. Понимаешь? Те чародеи, что были убиты Шцером, не были окончательно приверженцами запретной ступени. Тот, что сражался с Дарком, тоже. Но, вероятно, был близок к этому, потому что иначе перерезал бы тонкие ноги Дарка гораздо быстрее. Парня всё-таки защитила Смерть — частично.

— А Вилисана? Вилисана ведь попала под удар Фоташа, и это страшное гипносущество ничего ему не сделало! Хочешь сказать, Фоташ тоже нормальный?

Мифрил опять промолчал.

— Сколько же ты всего знаешь… — протянула Мин, особенно не опечалившись из-за отсутствия ответа. Этот красноволосый парень сразу показался не совсем пропащим.

— Я знаю всё, — в голосе Мифрила послышалась улыбка.

— И какие у чародеев есть высшие ступени, тоже?

— Конечно.

— Расскажи!

— Зачем я, если у тебя есть Хараи? В прошлый раз она просто не успела тебе ответить.

Мин помолчала. Потом опять вернулась к прежней теме.

— Но как отгадать? Я ведь не могу знать, какой передо мной чародей: хороший или плохой. Дарк не может знать. Он пойдёт на него — а его проткнут.

— Того, кто может его проткнуть, Дарк сможет и убить, — пояснил Мифрил. — А если не смог — то и атаки опасаться не стоит.

— Точно, — девушка кивнула самой себе. — И всё же: если те маги не были отравлены этим рамальским нововведением — почему они так сразу напали?

— Кто сказал, что не были? Если человек не поддерживает Рамала в идее пускать людей в расход, это вовсе не значит, что он не поддерживает его план по захвату прекрасных плодородных земель. А если Рамал сказал «убить всех», чародей убьёт. Своей кровью или нет.

— Что бы я без тебя делала, эх-х… — вздохнула Мин и потянулась.

Больше Мифрил не отвечал, но Мин и не хотела с ним разговаривать. Она расставила по полочкам у себя в голове новую информацию, обдумала её, и по-хорошему ей нужно было бы пойти и рассказать о догадках друзьям — но она не могла. Когда представила, что должна будет пойти туда, ей стало совсем тошно. Перед глазами стояли красные росчерки — стремительно летящие диски, — и брызги крови, новой, не чародейской…

Сколько Мин просидела на песке, борясь с собой, она не помнила. За ней пришла Мартина. Друидка чувствовала себя лучше, но всё ещё немного дрожала и куталась в два балахона — маленький свой и огромную простыню Дарка.

Было уже темно, поэтому глаза Мартины стали кошачьими, с вертикальным зрачком. Она прекрасно видела Мин, которая сидела и смотрела на противоположный бархан. Глаза колдуньи не светились — она пользовалась обычным зрением. А ещё у неё на щеке была мокрая дорожка, тянущаяся вниз.

Мартина перепугалась. Она впервые видела некромантские слёзы.

— Мин! Мин! Ты что?! — девушка бросилась к подруге, несколько раз оскользнулась, потом подскочила, уселась рядом, схватила за локоть. — Мин!

— Что? — совершенно спокойным голосом спросила та, и Мартина даже почти поверила, что ей просто показалось, будто есть слеза. Но глаза и правда были чуть покрасневшими, да ещё и новая слеза скатилась, как раз тогда, когда Мин повернулась. — Как ты себя чувствуешь, тебе лучше?

Слёзы были, причём они не прекращались, но Мин не всхлипывала, не дрожали у неё губы, не морщился лоб, не подёргивались плечи, и говорила она таким ровным голосом, что Мартине стало очень неуютно. Как будто некромантка просто не замечает, что плачет, как будто какие-то её органы работают самостоятельно.

— У меня всё хорошо, — ответила Мартина, едва не заламывая руки. — Мин… ну что ты… ты пойми, ты же пугаешь меня, вы так страшно это делаете…

— Что делаем? — Мин прекрасно всё поняла и не удержалась от улыбки. Мартина сделала страдальческое лицо.

— Ну Мин! Теперь я понимаю, почему некроманты не плачут: это же жутко, это… да как тебе удаётся так?!

— Просто потому что я не хочу плакать, а слёзы есть, — пожала плечами Мин и отстранённо посмотрела куда-то вдаль. — Глаза сами. Внутренний конфликт. Поэтому и выгляжу при этом так страшно.

— А ты захоти, — тихо посоветовала Мартина. — Пусти их, они смоют печаль.

— Ничего они не смоют, — с горечью отрезала некромантка. — Слёзы совершенно бесполезны, потому что они ничего не могут исправить!

При этом слёзы у неё потекли ещё сильнее, а челюсти сжались. Но никаких рыданий и прятанья лица в ладонях не последовало.

— Мин, мне кажется, ты сильнее переживаешь, чем он сам, — осторожно заметила друидка. — Зачем тебе было уходить? Мы там все вместе, говорим, смеёмся… и Игнис тоже, он себя очень хорошо чувствует и у него ничего не болит. И он… ему тебя не хватает.

— Спасибо тебе, — устало вздохнула Мин. — Думаешь, я не хочу к нему? Просто… посмотри на меня, — она повернулась к друидке, посмотрела пронзительно, и та опять невольно вздрогнула. Да, пожалуй, Игнису и правда лучше такого не видеть. — Я не хочу приходить к нему такой. Ему и без того плохо, он потерял руку… понимаешь, совсем! А я… со своей этой Смертью Красивой… со мной такого никогда не случится, я, видишь ли, лезу в любую опасную дыру, ничего не боюсь, я храбрая и молодец!.. — Мин говорила с жёстким сарказмом, высмеивая себя, и казалось, что хочет высмеять до дна. — Со мной бы такого никогда не случилось, потому что я — ну я же совершенно уникальна! А ведь это так просто, пара дисков — и уже нет руки, и это навсегда… не знаю, на месте Игниса я бы ненавидела эту ужасную низкую некромантку…

— За что?! — изумилась Мартина. — Это полная глупость! Разве ты отвлекла его, когда в него попали? Разве ты делала ему защиту и плохо сделала? И вообще, как ты можешь быть виновата, что тебя выбрала Красивая? Разве ты звала её, просила чего-то? Вот! И Игнис гораздо лучше, чем ты сейчас о нём подумала!

— Я не думаю о нём плохо! — Мин даже возмутилась.

— Ага! — обрадовалась Мартина. — Прекращай плакать и пойдём к Игнису сей же час!

— Некроманты не плачут, — упрямо возразила Мин, вытирая глаза белым рукавом рубашки и шмыгая носом.

— Вот именно. Так что совсем непонятно, чего ты тут сидишь, — Мартина решительно поднялась. — Одной нельзя сидеть, если плохо, вы, некроманты, можете что угодно говорить, но я знаю: нельзя. Если будет грустно, Игнис тебя успокоит, он же переживает, думаешь, не видел, как ты боишься в его сторону смотреть?

— Ещё не хватало, чтобы он меня успокаивал, — невесело усмехнулась Мин. — Да, я боюсь смотреть. Мартина, это же самое ужасное — если он вдруг увидит в моих глазах жалость…

— А зачем тебе его жалеть? — Мартина уткнула руки в бока и нахмурилась. — Мин, поверь, Игнис едва ли не самый жизнерадостный человек в нашей компании сейчас. Едва ли — это потому что ты не с ним, а навязываться тебе он не будет. Знаешь, что он учудил? Мару и Вилисана ему клятвенно пообещали, что сделают всё возможное, чтобы вернуть руку, сказали, что знают друида, который может вырастить ему новую, — кстати, я вот не знаю, я слышала, что это изучается, но не слышала, чтобы кто-то добился успеха. Но они обещали, и Вилисана, похоже, действительно с таким знакома. А Игнис — он что? Он отказался! Сказал, что не хочет руку обратно!!!

— Отказался вернуть руку?.. — эхом повторила Мин.

— Вот именно! Мин, Минушка, Игнис тебя удивит ещё не раз, тебе не нужно уходить от него и сидеть в углу, тебе нужно узнавать его лучше, он же ходячая… непонятность! Слышала, как он объяснял Акселю про трупы? Там же ни слова не разобрать — а он это понимает! Упаси Древо, то есть Пирамида, чтобы он потом преподавал!.. А вообще берегись, он же до того дойдёт, что подарит тебе руку! В прямом смысле, Мин, руку! Гляди, чтоб сердце рвать не порывался…

Вот так, расхваливая на все лады Игниса и безуспешно пытаясь сочинять жуткие некромантские анекдоты, Мартина привела Мин в лагерь. Глаза колдуньи уже высохли, она улыбалась, поэтому жалости Игнис заметить не успел. Да он и не обратил внимания сразу — старательно пил невероятно горький отвар, пока Мару стоял рядом с приподнятой рукой, чтобы в случае чего силой вливать в некроманта жидкость.

— Ы-ы-э… — парень потряс головой и крепко зажмурился. — До чего же вы, друиды, искусны в приготовлении отрав… Мин?

Мару глянул на некромантку и кивнул самому себе, сообразив, что избавлен от необходимости что-то объяснять Игнису, закрутил фляжку и отправился к Мартине, чтобы велеть ей закутаться в халат плотнее, а ещё лучше — дополнительно обернуть чем-то ноги.

— Ишь, каков, отраву он пить не… хочет… — Мин опустилась рядом с сидящим парнем на колени, последние слова её прозвучали совсем тихо, бодрый весёлый голос сошёл на нет. Резко обрывающийся невдалеке от локтя рукав и свисающую вниз свободную ткань она видела не впервые, но всё равно это заставило её прерваться на середине фразы и срочно обнять друга, чтобы спрятать лицо.

— Ну как знал, — тихо и как-то по-домашнему сказал Игнис, так что Мин поняла, что ей уже трудно удерживать в себе эти любимые Мартиновы рыдания. Игнис же улыбался — будто отец, на которого за вполне заслуженный выговор обиделась дочь и целый день пряталась на чердаке, не признавая наказания, а потом всё же пришла извиняться, — и прижимал Мин к себе здоровой рукой. — Зачем же прятаться-то, Мин? Убежала от меня…

— Не от тебя, — низковатым голосом, будто ворчливый ребёнок, ответила девушка. Хотя при этом прекрасно понимала, что он абсолютно прав.

— Тут за всеми ухаживают… — продолжал жаловаться Игнис. — Вилисана Акселя какой-то очередной гадостью поит и даёт добрые наставления, Мартина песню спела для Хараи, Китара Дарку сделала массаж… а надо мной только Мару поиздевался, и всё, кто же мне будет подушку поправлять…

— Я тебе так поправлю… — пригрозила Мин всё тем же бурчащим голосом.

— Вот и договорились, — согласился некромант. — Давай расскажу тебе одну интересную историю. Как я однажды испортил папе важную деловую встречу…

Он ослабил руку, чтобы Мин могла отодвинуться и удобно сесть рядом, слушая рассказ. Но девушка отчего-то не стала этого делать.

— Не отпускай пока, — попросила она, ещё сильнее вцепившись в Игниса. И конечно же, он её не отпустил.