ГЛАВА 3. Фантасэда

Анубиса опять отправили патрулировать территорию. Во-первых, чтобы он не пугал Хараи, и во-вторых, потому что задержаться здесь планировали ещё как минимум на день. Мару настаивал, что песчанице нельзя сейчас никуда идти — к озёрам ли, через горы или обратно в лагерь некромантов. Мин показалось, что слуга скрылся даже слишком поспешно, с облегчением, что его не заставят говорить.

— Столько всего за одни сутки… — ошеломлённо качала головой она. — Анубис, теперь вот Хараи… как тебе удалось выпить нашу кровь и понять язык? Или ты знала его раньше?

— Не знала, — песчаница помотала головой. — В крови каждого человека или животного есть информация, и если умеешь её прочитать, то узнаешь что-нибудь о личности.

— Погоди, ты что, прочитала мысли Мару? — Мин расширила глаза. Она сидела к Хараи едва ли не вплотную, придавив собой край её спальника. Дарк, напротив, находился на некотором отдалении, будто поддерживал специальное, принятое для переговоров расстояние. Мару копался в своём мешке в поисках трав, Вилисана устроилась на отдельном свёрнутом спальнике у ног песчаницы.

— Прочитать мысли? Нет, нет, я не могу этого сделать! Я только захотела понять его, а ведь язык — вовсе не мысли, это просто способ шифровки слов. С какой-то стороны — барьер, и я постаралась его разрушить.

— Барьер, да… — согласно проговорил Дарк себе под нос.

— Мистер Дарк, — Хараи умоляюще посмотрела на него. — Я вынуждена просить вас о помощи. Вы — моя последняя надежда, я не знаю, что мне ещё делать!

Дарк с выражением крайнего изумления уставился на песчаницу. В его глазах явственно читалось: «Я?!» Остальных это тоже интересовало.

— Дарк? — уточнила вслух Вилисана.

— Ты его знаешь? — Мин посмотрела на друга, потом опять на красную девушку.

— Нет, конечно, — Хараи будто немного растерялась. — Я могу ошибаться, но… вы ведь не просто гуляете здесь, вы, наверное, солдаты, да? У вас есть воины, и вы, кажется, знаете про магнахэдов… или это не так?

— Так, так, — покивал Дарк. — Знаем и сталкивались с ними. Но почему ты обращаешься именно ко мне? И кто это «воины»?

— Я полагала… — Хараи осмотрела собеседников. — Анубис… и Мару… они выглядят как воины. А вы, мистер Дарк, — глава отряда, вы руководите и принимаете решения.

Дарк криво улыбнулся, хотя вовсе не из-за самодовольства — он просто не понимал хода её мыслей. Мин же была, как всегда, более непосредственной.

— Почему Дарк? — она непонимающе помотала головой.

— Просто мистер Дарк старше вас, и такой… серьёзный… я думала, что…

— Ничего он не старше! — заявила Мин. — Такой же, как мы, только брови белые. Если он тебе кажется стариком, то ничего, у друидов тоже так сначала было. Туманники все так выглядят. У нас вообще нет командира, мы просто друзья, которые… в общем, у нас тоже есть небольшие проблемы, потому что мы не воины и, если честно, не отряд, а…

— Мин, — попросил Дарк, и Хараи вновь вернулась к мысли о его лидерстве, поскольку Мин послушно замолчала. — Хараи, у нас нет главного, так что нет нужды говорить «мистер» и «вы». Кстати, почему именно «мистер», а не «лад»? Это равнозначные слова, просто «лад» говорят солнечники.

— Я так поняла, что для менее яркого народа следует использовать слово «мистер», а для более яркого — «лад», — пояснила Хараи, ловко разграничив ребят. — Вы как будто из разных народов, Мару и Вилисана — Мин и Дарк. Но я немного не понимаю, что такое солнечники…

— Ты ведь должна была всё это понять через кровь Мару, — Вилисана склонила голову к плечу. — Про «мистер» и «лад» ты уловила правильно.

— Нет, я только поняла, как вы зашифровываете слова. Но ничего про ваши обычаи, порядок жизни, про названия… то есть я знаю про «мистер», но использую, не осознавая.

— А как ты из вот этого жеста, — Дарк повторил движение рукой, из которого песчаница сделала вывод, что ребята знают о чародеях, — поняла, что я говорю о вашей магии?

— Вы верно повторили его, — пояснила Хараи. — Это самое удобное движение для повышения плотности крови, оно выработано у чародеев до автоматизма. Так вы… вы уже боролись с кем-то из нас?

— Скорее они боролись с нами, — проворчал Мару, усаживаясь на корточки возле Дарка и, не глядя на остальных, ощипывая какие-то чешуйки с ветки и бросая их на землю. — Я был бы не против поговорить, но они сразу набросились на нас.

— О нет… — лицо Хараи стало совсем жалобным. — Они ведут себя как захватчики, даже не думают о переговорах… я так боялась, что вы сразу убьёте меня, даже не разобравшись! Мне так повезло, что вы согласились выслушать…

— Так в чём дело-то? — перебила Мин. — Ты уже пыталась рассказать нам какую-то историю о проблемах в твоём городе. Теперь говоришь, что тебе нужна помощь. Но как мы можем помочь?

— Я не знаю… — она сокрушённо покачала головой. — Это был жест отчаяния, я просто… просто не могла там оставаться!

— Расскажи, — попросила Вилисана. — Какую помощь ты ищешь здесь, как ты здесь оказалась. Почему не могла больше оставаться среди своих. И чем так важно понятие «кровь Фантасэды», если оно действительно важно.

— Вы знаете и про это? — вскинулась Хараи.

— Не то что бы… — замялась Мин и кинула взгляд в сторону деревьев, за которыми находился Анубис. — Долго рассказывать. Давай сначала ты.

— Хорошо, — песчаница плотнее укуталась в спальный мешок, стянула его возле ключиц, будто стараясь, чтобы ни одна щёлка не пропустила внутрь холодный воздух. — Я уже говорила, мне больше не на что надеяться. Только, пожалуйста, не убивайте меня, даже если всё узнаете. Я всё равно неопасна, я ничего не сделаю никому из вас или вашего народа.

— Мы никогда этого не сделаем! — Мару возмущённо посмотрел на девушку. — Мы не убийцы. Что бы мы там ни узнали.

— Спасибо, — она благодарно посмотрела на него. — Я думаю, правильней будет немного рассказать о нашей жизни.

Хараи посмотрела в землю, собираясь с мыслями. Мару, чтобы не затекли ноги, расправил их и уселся прямо на мох, согревая себя медвежьим мехом. Мин ждала, едва сдерживаясь, чтобы не пошевелиться в нетерпении, и чувствовала себя немного Акселем. Тот бы уже растеребил спальник до лохмотьев и пробил пяткой ямку в земле. Мин такого не делала, но ей хотелось.

— Раскалённый Город находится среди песков. Только песок, на многие мили вокруг.

— Мили? — уточнила Мин. Она не хотела перебивать, но лучше понять это сразу, чтобы не делать потом неправильных выводов.

— Да, это… это, наверное, как верста, — предположила Хараи. — На много вёрст вокруг, на сотни вёрст. Там нет еды, нет воды, нет деревьев — одни только мёртвые кусты, кактусы, камни, змеи и страшные создания, которые стремятся напасть. Пустыня — гибельное место, выходят туда только редкие охотники и разведчики. Там очень жарко, солнце может высушить человека, превратить его в вяленый кусок мяса. Первым людям повезло — они нашли благодатный оазис и основали там Раскалённый Город. Возвели стены, стали усердно ухаживать за растениями, разводить домашних животных. В центре Города — священное озеро, Чаша, полная слёз Тресфаллы — так мы называем воду, потому что это настоящая драгоценность, невероятно редкая и жизненно необходимая. Пока мы поклоняемся Тресфалле, верим в неё и преданы ей, вода в Чаше не убывает, и так продолжается уже тысячи лун. Город огромен, туда приходят все люди, которые устали каждый день бороться за жизнь, и мы принимаем всех. А на защите его стоят слуги Тресфаллы, её избранники — чародеи, маги крови.

— То есть те чародеи, которые нападают на нас без разговоров? — поинтересовался Дарк с очень недобрым лицом.

— Это ужасно, — тихо покачала головой Хараи. — Это совсем не то, что должно быть. Виной всему Рамал. Я не знаю, как он смог такое допустить… то есть почему… я вообще ничего не понимаю…

— Успокойся, — мягко попросила Мин, кладя руку на плечо девушки. — Расскажи нам дальше, мы пока что мало понимаем.

По правде говоря, уже сама история про загадочную пустыню была захватывающей. И можно было бы поверить, что всё это выдумки, если бы перед ребятами не сидел человек, пришедший оттуда, из гибельных песков. Да не один — где-то в лагере некромантов находился ещё один, живой, и два мёртвых. А те шесть тел, которые остались после первого столкновения со жнецами и, если верить предположениям, каким-то образом слепились в один дух, что сейчас находится в Анубисе? Пески существовали, действительно были где-то по ту сторону гор (вряд ли солнечники и туманники не заметили бы «мили и мили голого песка» в собственном краю), однако представить это было чрезвычайно сложно.

— Чародеи управляют кровью. Могут делать из неё всё, что угодно — копья, щиты, мечи, плети… любое оружие и броню любой плотности. Они используют свою магию против чудовищ, которые нападают на город, они день и ночь стоят на стенах, чтобы заранее увидеть и предотвратить нападение. Чародеи среднего уровня, что составляют гарнизон города наравне с простыми воинами, носят татуировку «кровавого бойца». Те же, что служат в Красной Башне, зовутся магнахэдами, а их знак — «мастер крови».

— Хараи… — не сдержалась Мин. — Но у тебя нет никаких знаков на плечах. Ты ведь магнахэд? Или чародей, как там у вас… или знак ставится в определённом возрасте?

— Всё правильно, ставится, но только при достижении двухсот лун, — кивнула песчаница.

— Двухсот чего?! — возопил Мару, даже немного отшатнувшись.

— Лун, лун, — успокаивающе посмотрела на него Вилисана. — Не лет.

— И тебе ещё нет двухсот? — спросила Мин.

— Нет. Мне сто девяносто девять. Но уже очень скоро…

Мару ушёл в себя, пытаясь подсчитать, сколько лун ему. Дарк нахмурился. Могло показаться, что он делает то же самое, но он просто перебирал в памяти кое-какие детали.

— Я видел татуировки красной змеи и ладони. Что они означают?

— Ладонь — это «мастер крови», магнахэд, если такая же ладонь, но лишь контур, — это «кровавый боец», чародей, — пояснила Хараи. — Правда, насколько я знаю, обычные чародеи остались в городе, с Рамалом пошли только магнахэды. Змея — «воин». Если один контур, наверное, рядовой, а если закрашена — или особо искусный разведчик-убийца, или командир.

— Значит, особо искусный… — пробормотал Дарк, вспомнив внезапное появление ножа в своём плече. — А что означает знак в виде красного круга?

Хараи отчего-то опустила голову. Так выходило, что любой вопрос заставлял её печалиться, словно она считала себя виноватой во всех дрянных поступках своих соотечественников.

— «Донор»… он означает «донор».

— Где ты такой видел? — удивилась Мин. — Сауд — магнахэд, а зомби — чародей и воин, откуда круг?

— Кфар рассказывал о татуировках, что были на тех шестерых песчаниках, — ответил некромант. — Двое из них носили знак красного круга.

— А донор — это настолько плохо? — осторожно спросила Вилисана. Она слабо представляла, что означает это слово, и на всякий случай предположила, что эти люди — высшие из магнахэдов.

— И что это вообще означает? — добавил Мару.

Хараи посмотрела на ребят, закусив губу. То ли не знала, как им объяснить, то ли знала, как, но не была уверена, стоит ли. Или не была уверена в их реакции.

— Вы мне доверяете? — спросила она.

— Вполне, — кивнула Мин. — Вилисана сказала, что ты неопасна и тебе действительно нужна помощь. Не думаю, что ты наш враг.

— Это правда, — кивнула принцесса.

Хараи на стала уточнять, почему они так верят Вилисане и почему друидка сама так уверена в новой знакомой. Она посмотрела на Дарка и Мару.

— Я верю тебе, — искренне сказал Мару.

— Хм, — сказал Дарк. — Обычно этот вопрос идёт перед каким-то подозрительным действием. Что ты хочешь сделать?

— Позвольте мне показать вам нашу магию, — попросила девушка совсем тихо.

— А давай ты не будешь этого делать, — язвительно попросил некромант. — Что-то я не очень хочу делиться своей кровью только ради показухи.

— Дарк, — Мару опять вступился за песчаницу, потом повернулся к ней. — Я готов.

— Нет-нет! Я не трону вас, не сомневайтесь. Поверьте мне, — она выпростала из спальника одну руку, вытянула её перед собой. Беззащитная девичья рука выглядела слишком безобидно, чтобы её бояться. — Просто смотрите…

Ладонь Хараи была повёрнута вниз, но внезапно девушка сделала быстрое и в то же время очень плавное движение — и развернула её, будто бы подбросив запястьем невидимый лёгкий шарик. В то же самое мгновение из этого запястья выбилось красное облачко, проплыло немного вверх — а потом Хараи растопырила пальцы ладони, и оно собралось в горизонтальный диск, а когда девушка скрючила пальцы, превратилось в шарик. Дальше она просто лепила из этого шарика разные фигурки — они были маленькими, поскольку крови из руки вышло немного, но это выглядело очень красиво. Красный сгусток перетекал из одной формы в другую, превращался в башенку, в змейку, в маленького человечка. Всё это завораживало, и самое главное — в этой магии не было никакой угрозы.

— Как красиво… — выдохнула Вилисана, не сводя глаз с удивительного материала, висящего в воздухе на расстоянии нескольких вершков от ладони чародейки. — Хараи, но это же твоя кровь!

— Да, — девушка улыбалась — было видно, что ей доставляет удовольствие делать фигурки. Точно такие же улыбки обычно бывали у друидов, когда они общались со зверями или прикасались к растениям. — Это удивительный материал…

— А можешь сделать копьё и пронзить человека? — спросил Дарк. Он тоже был немного очарован, но оставался всё тем же недоверчивым циничным парнем.

— Зачем ты… — опять пожурил его Мару.

— Это можно сделать, — вздохнула девушка, опять превращая кровь в шарик, а потом складывая в кольцо и подставляя ему палец, на которое украшение забралось и застыло, стало похожим на рубиновое. — Но я не смогла бы пронзить человека...

— Из-за того, что копьё маленькое?

— Из-за того, что я не хочу никого убивать! — она с вызовом посмотрела на Дарка, и тот мигом вспомнил глаза Мару, когда он заявлял, что убьёт только в крайнем случае. Сам Мару проникся к Хараи большим уважением, впрочем, как и Вилисана.

— Это потрясающе! — заявила Мин. — Сауд нашим некромантам тоже показывал, но нас они не пустили. Эх, а что он мог бы показать, он ведь мастер, магнахэд! — девушка замечталась, но вдруг вспомнила о важном. — Так что же такое «донор»? Ты так и не рассказала.

— В Раскалённом Городе есть Красная Башня, — продолжила Хараи. — Там обучаются юные чародеи, развивают свои умения старшие, там собираются высшие магнахэды для принятия важных решений. Это прекрасное место, посвящённое Тресфалле — божеству, что подарило нам магию крови, столь дивное умение, позволяющее выживать целому народу. Но двести лун назад случился переворот, Башня превратилась в кошмар. Хотя нет, кошмаром она стала раньше, там зародились революционные настроения. И это было раньше, не двести, а четыреста, пятьсот лун назад…

— Я сбиваюсь, когда слышу такие цифры, — тихо призналась Мин. — Хараи, ты не могла бы переводить всё в «лет»?

— Я боюсь, что не понимаю, что это значит, — виновато ответила песчаница.

— Исходи из того, что тебе самой почти двести лун, — предложил Мару некромантке. — Мне — двести двадцать одна, например.

— Ого, ты посчитал! — восхитилась девушка. — Хорошо. Извини, Хараи, продолжай.

— Об этом тяжело рассказывать… в общем, некоторые магнахэды вдруг осознали, что если использовать для создания предметов и форм не свою, а чужую кровь, сила возрастает в несколько раз. А это очень выгодно и для города, и для разведчиков, которые отходят от него всё дальше и дальше с каждым разом, чтобы найти новый оазис, еду, спокойную местность — хоть что-то. И… они раскололи Башню на два лагеря. Правда, мало кто пошёл за ними, большинство чародеев не желало подвергать других людей таким испытаниям. Новаторов осуждали, некоторых даже выгнали за стены… а это верная смерть. На какое-то время они притихли, но потом оказалось, что лишь для того, чтобы сплотиться и как следует продумать свой план.

«Напоминает историю о жнецах, — подумалось Дарку. — Только в итоге оказалось, что они не желали переворота, а просто пытались выжить».

— У них появился Рамал. Лидер, который и совершил переворот. Рамал — министр-магнахэд при эсире, доверенное лицо, которое отвечает за всю Башню.

— Как-как?! — возмутилась Мин. — Министр?

Вилисана улыбнулась, Дарк, не сдержавшись, тоже.

— Да, это высшая должность после эсира, — пояснила Хараи, не понимая, отчего девушка так разволновалась. — Министр-магнахэд, министр-генерал и министр-хозяин, первый отвечает за всех магов, второй — за войско, охранные отряды, разведчиков и стражей порядка в городе, третий — за внутреннюю жизнь города, снабжение пищей и торговлю.

Мин сжала зубы и промолчала, и друзья разглядели в этом суровое «не вздумайте ей рассказать!». Не то чтобы они действительно решили не рассказывать Хараи о том, что отец назвал маленькую некромантку Министрой, но, по крайней мере, они решили не делать этого сейчас.

— А эсир — это означает «император»? — уточнил Дарк. — Высшая должность…

— Эсир — это… — Хараи замялась. — Да. Да, это правитель. Давайте расскажу вначале про Рамала. Он поддерживал идею новаторов, но тщательно скрывал это и даже руководил операциями по раскрытию тайных мест их сборища. Наверное, он пожертвовал многими, сдавая их эсиру, чтобы тот поверил в искреннее нежелание Рамала переделывать Башню. Он… он настолько втёрся в доверие к эсиру, что однажды тот подпустил его слишком близко, и министр… убил его.

Слушающие слабо представляли, как убийство правителя могло коренным образом повлиять на исход переворота. Но они делали скидку на то, что Раскалённый Город — всего лишь один город, в то время как Туманный и Солнечный края — это несколько провинций с провеналом во главе каждой, подчинённых общему правителю лишь формально.

— Он убил и его жену тоже, почти сразу после того, как она родила ребёнка. И власть оказалась в его руках.

— Он занял трон? — спросил Дарк.

— Нет! — Хараи уже было расслабилась, но быстро поняла, что рассказывать предстоит ещё много. Ведь эти загорные люди не знают элементарных вещей. — Он не мог сесть на престол, ведь править может лишь Фантасэда. Тот, в ком течёт эта древняя кровь. Сама Тресфалла вывела первого эсира к людям, ещё когда был заложен Город, и сказала, что отныне его слово будет решающим, никто не смеет противиться ему, он — голос божества в мире людей, единый и вечный, и все его дети, и их дети будут править Городом и всем народом песчаников веками. Вот что означает «эсир» для нас. Тогда же Тресфалла подарила людям магию. «Я дарю вам кровь Фантасэды, — сказала тогда она. — Пока жив он, его дети, его внуки, пока кровь Фантасэды течёт хотя бы в одном из вас — избранные мною люди смогут владеть магией крови для нужд народа. Берегите вашего правителя — если он умрёт, я заберу вашу магию обратно, потому что не хочу покровительствовать народу, который не смог уберечь своего эсира».

— Да уж, тут всё серьёзно… — вздохнула Мин.

— Интересная легенда, — тихо заметила Вилисана.

— Но он убил Фантасэду, — напомнил Мару. — И его жену. Выходит, последний гарант вашей магии — это маленький наследник?

— Да, — тихо сказала Хараи и кивнула. — Пока жив хоть один, в ком течёт кровь Фантасэды, магия будет. Поэтому… поэтому я просила не убивать меня. Можете заковать в цепи, взять в плен, делать что угодно — но не отбирайте у меня жизнь. От моего существования зависит судьба всего моего народа.

— Хараи… — Мин с изумлением и восхищением уставилась на девушку. — Так… тот ребёнок, это…

— Это я. Их последняя надежда. Хараи Фантасэда, — и, чтобы окончательно добить слушателей, она напомнила о самом важном, для чего, собственно, и рассказала всю историю. — И я прошу вас: помогите мне вернуть трон.

****

Дарк был возмущён.

— Ты бросила себя в котёл войны, просто наугад пошла на территорию врага! А если бы тебе встретились не мы? На что ты рассчитывала? Если ты так печёшься о своём народе, как ты, священная личность, великий эсир, могла так безрассудно себя вести! — у парня было стойкое ощущение, что он выговаривает Мин, поскольку именно она была способна на поступки с неясным исходом. Он не кричал, даже не повышал голос — просто в его глазах светилась какая-то непонятная ярость, так что даже друзья стали переживать.

— Дарк, успокойся! — попросил Мару. — Ты так злишься, будто она тебя предала!

— Да нет, всё в порядке, — успокоила Мару Хараи. — Он прав, это было очень глупо. Дарк, можно, я расскажу вам, почему решилась на такой шаг?

— Пожалуйста, — буркнул некромант. — И бросьте церемонии, о эсир, я всего-навсего колдун, не стоит великой Фантасэде обращаться ко мне на «вы».

Не рискованность поступка возмутила его и не то, что правительница оставила свой народ, рискуя тем, что для него так важно. Эти слова — «Помогите мне вернуть трон». Сначала он хотел вскочить, приблизить своё лицо к её и прошипеть: «Так вот в чём твоя благородная цель?» Уличить девушку в чём-нибудь, указать ей на ошибку. Потом, под взглядом Мару, немного успокоился и подумал, что это желание обязательно ткнуть кого-нибудь носом в собственную ошибку пора искоренять. И вообще доверять людям не так плохо.

— Пока мне не исполнится двести лун, я не могу править, — спокойно продолжила Хараи, на издевательский выпад Дарка лишь покладисто кивнув. — Так что Рамал занял моё место как магнахэд-регент. Не знаю, как ему удалось сделать так, что выбрали его, а не, например, министра-воина. Может быть, дело было в том, что у меня обнаружился дар.

— Стоп! — не поняла Мин. — А разве у Фантасэды может не быть дара?

— Конечно. Чаще всего и нет, он просто символ. В основном его задача — править городом, раздавать приказы и принимать решения. С ним нельзя спорить, его фигура священна.

«Вот потому ваш трон так привлекателен, — подумал про себя Дарк. — Абсолютный правитель, нехило».

— А у меня был, — продолжила песчаница. — Рамал… он не был плохим. Со мной обращался хорошо, как дядя, рассказывал многое. Я не видела, чтобы он был особенно зол. Наверное, я вообще его не знала, — она вздохнула. — Он всё от меня скрывал. Сказал, что родителей убили злые маги, которые фанатично преданы традициям. Что он пытался их спасти, а потом взялся за моё воспитание. Я верила, конечно, ведь чаще всего общалась именно с ним. Наверное, это и был его хитрый план. Я ведь почти никуда не выходила — сидела в своих покоях, изредка появлялась на балконе центральной площади, чтобы люди видели живую Фантасэду и продолжали надеяться и верить в лучшее. Ещё бывало, я проезжала по улицам в паланкине и через щёлки могла видеть других людей. Но вообще со мной чаще всего был Рамал, телохранители и неразговорчивые служанки.

«Как я тебя понимаю», — сочувственно подумала Вилисана и положила руку девушке на колено под спальником. Хараи посчитала, что это обычная поддержка, и благодарно посмотрела на друидку.

— Потом, с возрастом, я становилась любопытнее. Рамал говорил, что я не должна подвергать себя опасности, что я драгоценна — да так оно и было, ведь я последняя из рода. Я понимала это, но не могла усидеть на месте и постоянно норовила сбежать. Однажды после церемонии в честь Праздника Слёз, пока Рамал произносил с балкона речь, я проскользнула под рукой телохранителя и побежала по лестнице вниз, куда глаза глядят. Мне было весело, я смеялась, уворачивалась от слуг — просто так, ведь они не ловили меня, а скорее отшатывались. Телохранитель отстал, Рамал не мог покинуть балкон, да ещё и пытался объяснить людям, что Фантасэде всего сто лун и это нормальное поведение. Я выбежала в сад, распугала птиц, повалялась в траве… а потом наткнулась на старика. Он так смотрел… такая боль в глазах… я растерялась, а он подошёл, схватил меня за руку и начал говорить. Наверное, я много упустила из его слов, но не убегала, ведь это был человек, который говорил со мной, рассказывал — и много, и такого, что я ужасалась. «Спаси нас, спаси от гнева Тресфаллы!» — просил он. Я не знаю до сих пор, кто это был и что мог знать. Не помню татуировку на его плече — маг, воин, ремесленник… или донор… но он сказал, что нынешние чародеи — зло, что они отбирают у людей кровь, используют часть народа, чтобы стать сильнее. Что совершенство нашего Города пошатнулось и превращается в кошмар. Он сказал… сказал мне прямо в лицо, что Рамал убил моих родителей, а мне лжёт, чтобы я была на его стороне. Что он запрещает мне развивать магию, чтобы я не могла противиться ему. И ведь он был прав, Рамал говорил мне, что я должна беречь дар, который может пригодиться для защиты нашего Города, для защиты людей. Я верила, что каждое использование магии истощает мои силы, поэтому почти не призывала её. А ещё старик сказал, что мой отец был прекрасным эсиром, и что он мечтал бы его вернуть. Не знаю, может, мне показалось, но в его глазах промелькнула особая тоска — не как по правителю, а как по другу… у меня тогда всё перевернулось с ног на голову. И потом, когда он меня отпустил, я впала в такую задумчивость, что по-настоящему заблудилась. Чуть не покинула дворцовые стены — меня в лицо знали лишь несколько человек, остальные видели только издалека, с балкона церемоний, так что просто не обращали внимания, когда я бездумно шла вперёд. Потом меня нашёл телохранитель и привёл назад.

У Хараи был такой вид, словно всё это произошло с ней вчера. Даже розовые глаза заблестели, но плакать она не собиралась. Во взгляде было гораздо больше решимости, чем печали.

— Я не стала расспрашивать Рамала про родителей. Боялась. Просто спросила про магию — насколько правильно забирать чужую кровь, может быть, так нельзя? Он сразу спросил, с кем я говорила. Пришлось сказать, что со стариком, правда, я не сказала, где. Во-первых, не знала точно, где этот сад, а во-вторых, предполагала, что его могут допросить, забрать всю его кровь без остатка. Не знаю, до сих пор не знаю, что с ним. Зато я обратила внимание, что Рамал изменился. Он стал более осторожным, мои выезды в Город почти полностью пресёк. И я решила, что слова старика не были пустыми. Это сложно объяснить даже самой себе: Рамал был мне как родственник, я никогда не чувствовал к нему неприязни и всегда верила ему. Но тут мне стало совсем плохо. А что если он лгал? Я ведь этого не знаю, не вижу, какой он там, за пределами моих покоев. Как я могу это проверить? Я вообще почти ничего не знала о моём Городе, о мире, в котором живу. И я настояла на учителях, которые хотя бы поведают мне историю и преподадут науки. Думаю, Рамал очень тщательно отбирал людей, но мне и не было нужно дополнительной информации — через эти уроки я осознавала мир вокруг: как будто выглядывала из окон и не просто видела крыши домов, маленьких людей и бескрайнюю пустыню до самого горизонта, как раньше, а понимала это и могла анализировать информацию. Теперь я смотрела не поверхностно. И в один прекрасный день я поговорила с Рамалом. Сказала, что вскоре я должна буду сесть на престол и начать править, и хотела бы обсудить с ним кое-какие детали, и что было бы здорово, если бы он дал мне некоторые советы, ведь он так долго стоял во главе Города. Как ни странно, он согласился. Мы много говорили, и однажды беседа коснулась магии. Я спросила, правда ли, что в Башне есть доноры.

— То есть доноры — маги, которые берут чужую кровь? — спросила Мин.

— Нет, доноры — это обманутые люди, — покачала головой Хараи. — Те, кто добровольно идут служить в Красную Башню. Люди, не владеющие даром, но имеющие, как и все, запасы крови. Они полностью отдают себя Башне. Живут там, выполняют разные работы. И получают татуировку красного круга на плече. А когда магнахэдам нужен материал для работы, они могут взять любого из доноров и использовать его кровь. Можно сказать, что доноры — как будто вещи, а не люди, ведь их никто не спрашивает.

— Но они идут туда добровольно, — уточнил Дарк, склонив голову чуть вперёд и глянув исподлобья.

— Добровольно. В священной преданности Тресфалле и Городу. Думая, что отказываются от благ мира, вверяя себя служению Башне. И не зная, зачем идут туда на самом деле. Они думают, что «донор» — это преданный слуга Тресфаллы, не более того. Ведь из Башни они больше не выходят, чтобы никто не знал всей правды. Они просто сидят там, как сосуды, вовсе не обязательно погибая от потери крови, но всё равно служа лишь материалом. Это неправильно и ужасно… Я не хочу, чтобы мои люди, мои подданные были бездушными мешками с кровью! Я хотела всё отменить, говорила с Рамалом, но он отрицал этот факт и говорил, что старик мне солгал, что доноры действуют с магами заодно и всё прекрасно понимают. Сам он при этом приводил очень логичные доводы — новый способ чародейства, особые приёмы, магнахэды получают больше возможностей… Ведь они и правда становились гораздо сильнее, разведчики стали уходить дальше, не боясь чудовищ, нападения на стены почти прекратились. Но случилось и кое-что ещё, этого не отрицал даже Рамал. Наша высшая магия стала умирать. Первый раз я услышала это случайно, кто-то говорил ночью под моими окнами. Я помнила, что Рамал не рекомендовал мне использовать магию, но мне так нравилось это, что я стала тренироваться сама, создавать формы и выдумывать способы применения. И я придумала «рупор». То есть не придумала, Рамал всегда использует его, когда вещает на целую площадь. Но я при помощи него подслушивала. И вот тогда услышала — наверное, это были магнахэды, которые говорили о нашем даре. И я узнала, что почти не осталось тех, кто владел бы высшим уровнем дара. Потому что достичь этого уровня не могут те, кто использует для чародейства чужую кровь.

— Вот это да… — тихо протянул Дарк. Вроде и Фантасэда жива, а магия всё равно медленно вырождается. За потерей последней ступени последует сокращение рождаемости чародеев, а потом они будут становиться всё слабее и слабее. Об этом неоднократно предупреждал Великий Дух Предков — нельзя злоупотреблять даром, никогда.

— Это ваша запретная ступень, — тихо заметил Мару. — Использовать чужую кровь.

Вилисана, Мин и Дарк согласно кивнули.

— Рамал говорил, что высшая магия очень редкая, нет ничего страшного в том, что ею владеют единицы, — продолжила Хараи. — Правда, нормального разговора не вышло. Он отговорился парой слов, сказал лишь, что все чародеи работают над этим, и исчез, и почти не приходил ко мне долгое время. Я встревожилась. Приближалось моё двухсотлуние, а значит, я должна буду сама принимать решения. Но я не хотела сохранять нынешнее положение вещей! Я хотела сказать людям, что я тоже — чародей, что меня беспокоит положение в Башне, которое я считаю неправильным! Но я боялась. Рамал не стал бы убивать меня, но мог заточить так далеко, что я никогда не увидела бы света. Вместо меня роль Фантасэды играла бы какая-нибудь другая девочка, а я бы просто существовала, чтобы поддерживать магию.

— А почему вы так уверены, что Фантасэда действительно имеет значение? — прищурился Дарк. — Вдруг нет? Разве Тресфалла постоянно напоминает об этом?

— Это не обязательно, — встряла Мин. Ей никто не напоминал, что над ней реет Смерть Красивая, но этого нельзя было забыть. — Можно просто знать.

— Я понимаю, о чём ты, — Дарк переглянулся с ней. — Ты думаешь, они все именно «знают»? Ладно ты — уникальный случай, но чтобы весь народ вот так…

— Почему бы и нет? — пожала плечами Вилисана. — Ну и потом: лучше верить, чем проверять. Потому что в первом случае хуже никому не станет. А во втором можно вызвать крах.

— Согласен, — кивнул Дарк. — И что ты сделала?

— Ничего не успела, — призналась Хараи. — Я была поражена решением Рамала. Он объявил с балкона, что найдены прекрасные плодородные земли, великий оазис в короне гор, и что целое войско отправляется туда. Сказал, что там живут люди, но они или примут нас, или будут разбиты. И что сама Хараи Фантасэда отправится в этот поход, чтобы Тресфалла была на стороне песчаников. Я опешила. Как, а кто же останется в Городе? А защита людей? И вот тогда у нас с Рамалом вышел откровенный разговор. Как раз в пути. «Хараи, ты же прекрасно понимаешь, что не будешь править», — сказал он мне. И я понимала, что он сделает так, как хочет, что ему удастся обмануть весь народ. Ведь за ним шли безоглядно, все магнахэды, воины, даже доноры — все верили ему, как будто Фантасэдой был он. Они видели, насколько сильны чародеи благодаря количеству крови, которой пользуются. И за ним шли. А ведь слово Фантасэды всегда считалось законом, но мой отец никогда не объявлял народу о том, что идея доноров — порочна. Об этой идее вообще знали только чародеи и узкий круг прочих людей. Если бы эсир объявил правду на весь Город, может быть, не случилось бы переворота. А всё потому, что Рамал подговорил его вести борьбу тайно, не пугать людей, просто очистить Город от врагов. Не выносить проблему на публичное обозрение. Это была большая ошибка, но она сыграла на руку Рамалу. Я понимала, что говорить с народом он мне не даст, поэтому и увёз куда подальше в закрытом фургоне. Войско воспринимало этот фургон как некий священный сосуд — обращаться осторожно, не расплескать, поставить в угол и благоговеть.

— Ты говоришь, что за ним шли доноры — напомнил Дарк. — То есть они прекрасно знали, для чего едут?

— Как помощники, слуги, — пожала плечами Хараи. — В Башне в это можно долго верить, пока не начнёшь обращать внимание, что те, кто переходят служить на верхние ярусы, никогда больше не возвращаются. Он взял тех, кто служил в Башне не так давно. Правда… после первых нападений чудовищ, кажется, они всё поняли. Я слышала, кто-то кричал, плакал, недовольство и страх множества людей… тогда же стало ясно, зачем эти пустые фургоны с решётками. Чтобы те, кто не готов отдать жизнь за будущее песчаного народа, продолжали путь там. И самое страшное — нашлись те, кто был готов…

— И ты сбежала? — сочувственно поинтересовался Мару. — Но как? Из закрытого фургона…

— Я сбежала не сразу. Сначала мы долго ехали к горам, потом достигли их и искали места, где росли деревья. Люди радовались, как дети, устраивали пляски. Рядом стояли вагоны с заточёнными донорами. Я наблюдала за ними: через щель или ещё когда выходила — всегда в сопровождении Рамала. Новые земли — это прекрасно. Но воевать с теми, кто там живёт, да ещё таким способом… это было просто неприемлемо. Рамал меня не слушал, отмахивался, отправлял людей в разведку. Они нашли тоннели, которые проходили под горами и вели сюда, где леса, туман и много-много воды… — в голосе девушки появились мечтательные нотки. — Возвращались и что-то рассказывали, но мне никто не передавал их слов. Я не представляла, как там, за горами. Не представляла, какие там живут люди. И в одну из ночей, когда я сидела в фургоне и маялась от безделья и беспомощности, я придумала план. Невероятный, безумный, но это был шанс. Сама я ни за что не добралась бы до города, не поговорила бы со своими людьми. Я понимала, что стоит мне поднять шум, начать кричать, заявлять, что Рамал меня обманывает, — и конец той жалкой доли свободы, что у меня была. Сидела бы с кляпом во рту и со связанными руками. Поэтому я старалась вести себя как можно послушнее, не спорила с Рамалом, пыталась показать ему, что сомневаюсь, что склонна с ним согласиться. Чтобы однажды, когда он снова выйдет со мной на прогулку, отойти от него как можно дальше… Друзей среди своих у меня не было, никто не стал бы помогать, а если бы я попыталась кричать, то он, возможно, заставил бы меня замолчать раньше, чем окружающие поняли, чего я вообще хочу. Да и стоял мой фургон довольно далеко от всего отряда. И пока я сидела там, днями, ночами, десятками дней и ночей, я думала о вас, — Хараи посмотрела на ребят. — О вашем народе. Если я переберусь к вам, мне главное убедить вас в том, что я друг и не желаю зла. Что этих людей за горами возглавляет преступник, что я настоящий эсир и тотчас же остановлю войну, как только вернусь на трон. Я понимаю, как это звучит: будто я пытаюсь вернуть себе власть чужими руками. Но я не желаю битвы. Я придумала, как сделать проще. Если я буду в руках у врагов Рамала, они запросто могут пригрозить убить меня. А если умрёт последняя Фантасэда, все чародеи, а заодно и сам Рамал, перестанут быть магами. Я — огромный козырь.

— Да, это действительно отличный вариант, — пробормотала Мин. — То есть будь на нашем месте корыстный злодей, и он бы убил тебя, чтобы ослабить врага. Но мы-то на самом деле тебя не убьём, потому что знаем, что ты друг. А он этого шантажа не выдержит.

— Точно, — Дарк покивал. — То есть ты очень сильно рисковала собой, но план… самоотверженный. Ты молодец, Хараи, — он улыбнулся, на этот раз без всякой подозрительности. — А как тебе удалось сбежать? Ты говорила, что нужно отойти подальше от Рамала. А дальше? Ты знала, куда идти?

Хараи поморщилась.

— Я расскажу. Позже. Сейчас какая-то слабость…

Мару тотчас подхватился и протянул Хараи нужный отвар. Она благодарно приняла его, выпила, не обращая внимания на то, что на неё все глядят. Вернула фляжку.

— Потребовалась одна форма крови, может быть, я покажу позже. Пока что у меня мало сил для этого.

— Конечно, ты ещё и кольцо сделала совсем недавно! — горячо подтвердил Мару. — Больше — никакой крови!

— А если ты возьмёшь у кого-то из нас? — спросила Мин. — Или ты не берёшь именно потому, что нельзя? Хотя а как же кровь Мару…

— Очень мало крови и добровольно — можно, но эта форма создаётся только из своей крови, — пояснила песчаница.

— А твоё кольцо, — Вилисана указала подбородком на кровавое украшение. — Ты сможешь ещё раз воспользоваться им?

— Нет, я его отключила, — Хараи посмотрела на украшение. — Держать его в твёрдом состоянии и не отключать довольно тяжело.

Из ниоткуда выскочила Сафира, оказалась возле Вилисаны, обошла её, почти прижимаясь боком, и, прижав уши, стала глядеть в сторону реки. Тигрица была чрезвычайно испугана. Впрочем, стоящий чуть дальше от беседующей компании Анубис тоже встревожился и приготовил к бою свой изогнутый меч. Разговор сразу прекратился. Мин кивнула химералу, когда он глянул в её сторону, чтобы получить одобрение на разведку, и чёрный парень скрылся.

— Огромное некросущество, — пояснила Вилисана, передавая друзьям те образы, которые засекла Сафира. — О Древо… похоже, это ткахедж… здесь…

— Ткахедж?! — изумилась Мин. — Как Сафира это поняла?

— Она видела огромного паука, крупнее её самой… — друидка обняла тигрицу обеими руками, поскольку та была слишком напугана. — В прошлый раз ткахедж именно так на неё и подействовал, обычно она не боится настолько.

— Может, ты и в этот раз явишь свою мощь? — попытался пошутить Дарк, обращаясь к Мин, но скрыть волнение ему слабо удалось.

— Я думала об этом, — колдунья напряжённо поднялась, вглядываясь во мрак деревьев в стороне, куда ушёл Анубис. — Но здесь они никогда не водились… это вообще очень странно…

— Так, Сан, — Дарк тоже поднялся, расправляя пояс. — Держись как можно дальше и не вздумай приближаться. Если он появится здесь — беги.

— Мару, а ты защищай Хараи, — добавила Мин. Друид сосредоточенно кивнул. Песчаница, ничего не понимая, смотрела поочерёдно на друзей, но остерегалась задавать вопросы. Она либо сама сейчас обо всём узнает, либо расспросит позже.

Появился Анубис. Он шёл довольно медленно, оружие было спрятано, а вид химерал имел будто даже виноватый. Словно он выскочил из укрытия и порубил всех врагов, а потом выяснилось, что это были вовсе не ткахеджи, а множество торчащих коряг, которые кто-то принял за паучьи лапы.

Ребята молчали, немного растерянные тем, что химерал просто вернулся, как будто тревога была ложной. Но Сафира испугалась всерьёз, а значит, действительно почувствовала тёмную силу. Мин быстро осмотрела слугу, но на нём и правда не было ни одной раны, и даже никаких заклинаний, которые могли бы затруднить передвижение некросоздания или ещё как-то навредить ему. А ведь ткахеджи — мастера на такие заклятия. Хотя, конечно, лишь женщины, рай-ткахеджи, а такие выходят из центра своего города очень редко.

Химерал остановился на расстоянии нескольких саженей от Дарка и Мин и обречённо, даже с каким-то сочувствием развёл руками.

— Ты их убил? — уточнила Мин, не понимая этого поведения.

Анубис сделал широкий жест рукой, который можно было перевести как «пойди и посмотри». Мин с Дарком переглянулись и направились в сторону реки.

— Будьте осторожны! — попросил Мару. Анубис повернулся к нему, легко помотал головой и пренебрежительно махнул в сторону предполагаемого противника. Вместе с первыми словами он будто бы перестал сдерживать жесты, и пусть мимика у него была очень условная, всё равно он стал чрезвычайно походить на человека. То, что Анубис показывал друиду сейчас, нельзя было трактовать иначе, чем «ерунда, беспокоиться незачем, пусть идут».

Вместе с просветом в поле зрения некромантов показалась человеческая фигура. Снизу к ней не были приделаны паучьи лапы, так что стало ясно, что это вовсе не ткахедж. Человек спокойно созерцал воду, стоя довольно близко к крутому берегу и скрестив руки на груди. Высокий, очень тонкий человек, белые лёгкие волосы которого трепал ветер.

— Китара! — Дарк вынырнул из леса и почти побежал к подруге. Та развернулась и улыбнулась.

— Вы не очень далеко ушли.

— Мы в пути больше трёх суток, — некромант был рад видеть её, но ему не понравилось снисхождение в голосе девушки. — Это горы, лес, здесь не… ого!

— Я понимаю, — колдунья улыбнулась ещё шире. — Для тех, кто шёл пешком, это действительно много. Но мы…

— Вы ехали на этом! — Дарк восхищённо рассматривал ездового паука, который стоял недалеко от леса. Возле огромного некросоздания стоял лучший друг некроманта и радостно махал рукой. Навстречу Мин шёл её отец. — Погоди… Афир Катра… а где остальные?

— Аксель и Мартина в лагере, — пояснила Китара. — На пауке может ехать не больше трёх седоков, мистер Афир взял Игниса и третьего вроде бы приглашать не собирался, но мы успели их перехватить. Долго спорили, кто из нас поедет. Друидов даже тот аргумент, что это Кошмарный Паук, не остановил, представляешь! Но вообще я поехала не поэтому, просто мы затянули с разбирательством и мистер Афир велел бросить жребий, — внезапно девушка посерьёзнела. — Лучше скажи мне, что случилось, раз вы так быстро исчезли?

— Да, нужно рассказать, — согласился Дарк. — Вообще много чего случилось… думаю, будет лучше, если поговорим все вместе. А вы расскажете, как нас нашли.

— Это как раз очень просто, — пожала плечами Китара. — Тут других путей нет, если идти по эту сторону реки. Правда, мы думали, что придётся прочёсывать лес, но к нам вышел Анубис и нам повезло, — потом она сделала хитрый вид и призналась. — Вообще-то вас нашли некроманты при помощи поисковых клавиш. У мистера Афира около сотни бледных энергоисков, он вычислил ваше местоположение с точностью до сажени.

— Да уж, было глупо надеяться, что нам удастся убежать от него, — признался Дарк. — Надеюсь, он здесь не для того, чтобы отправить нас обратно?

— Нет, что ты, он, напротив, нам очень помог, — Китара замотала головой. — Он на нашей стороне. Он… ладно, ты прав, давай поговорим позже, нам ведь тоже есть что рассказать. А где Вилисана и Мару?

В этот момент в вышине раздался протяжный птичий крик. Из чащи тотчас послышались два таких же, да не один раз, будто там, среди деревьев, сокола ждали голодные птенцы. «Вот Хараи, наверное, подскочила от неожиданности», — улыбнулся Дарк, представив, как Мару и Вилисана разевают рты и оттуда вылетает этот режущий уши скрипящий звук.

— Там, — некромант махнул рукой в сторону криков, и Китара понимающе улыбнулась, наблюдая, как Ручеёк кружит над верхушками сосен, подыскивая удобное место для посадки.