Интерлюдия 3.

Грозовые, тяжёлые свинцовые тучи низко нависают над землей, гося день. И только на горизонте, словно наперекор стихии, в небольшие просветы между туч пробиваются последние лучи заходящего солнца.

Резкие порывы ветра утихли, и вся природа замерла в ожидании начала грозы. Раскаленный от дневной жары воздух звенит от разлитого в нем электричества, поэтому в сменивших дневной свет сумерках можно отчётливо разглядеть, как то тут, то там начали ярко сверкать ветвистые молнии.

Ударив, прогрохотал раскатистый гром и вслед за ним на иссушенную засухой землю упали первые, пока еще редкие капли дождя. Большие, тяжелые они при ударе поднимают вокруг себя пылевую завесу.

Я с раздражением смотрю на то, как в свои права вступает сезон дождей. Такая погода, можно сказать, полностью соответствует моему настроению.

Не прошло и суток, как я вернулся на Землю, а счастливое радостное настроение ушло, растаяв словно дым.

А все из-за Гарри. Не успел он с сыном вернуться из межмирья, когда увидел, что на небе начали собираться тучи, он по-быстрому проводил сына и отказавшись от ранее запланированного отдыха, решил провести испытания погодного комплекса артефактов.

Оседлав метлу, Гарри, словно юноша, закручивал сложные пируэты в воздухе. Передвигаясь по воздуху таким нестандартным образом, он облетел свой минор, расставляя артефакты из комплекса по его периметру. А я… на коротком поводке… летел следом… и совершенно не испытал того удовольствия, что получал Гарри.

Сейчас я просто отошел в сторону от него на всю длину своего поводка, который не превышает и десяти метров, пока он возится с установкой последнего управляющего всем комплексом артефакта.

И вот теперь я, весь такой обиженный, стою и предаюсь меланхолии, наблюдая за происходящим за куполом, не понимая причин своей такой агрессивной реакции на полёт.

Хотя кого я обманываю, я знаю причину моего уныния… Проблема состоит в моем неопределенном, подвешенном состоянии и терзающих меня из-за этого всего вопросов и переживаний.

Я сейчас нахожусь в коме или нет? Если нет, то почему я до сих пор не могу очнуться в теле? А может, я уже умер? И стал призраком? А может, я — это чье-то воспоминание? Тогда как получается так, что я могу думать и совершать определённые действия?

Все эти вопросы и сомнения уже изрядно достали меня, но и не думать об этом и не задаваться этими вопросами я не могу.

А что творится с моей памятью? Это вообще отдельная тема. Почему после просмотра воспоминания, оно, это воспоминание, через некоторое время постепенно стирается из моей памяти. Вопрос.

Пусть полное отсутствие каких-либо воспоминаний у меня можно хоть как-то объяснить: амнезия. То вот как объяснить тот факт, что я все, что узнаю после потери памяти, также постепенно забываю?

Хотя последние события, произошедшие с момента как Ариана, подхватив под локоть Альруса, ушла с ним в ее мир, я помню достаточно хорошо, как ни странно. Кроме одного очень важного для меня разговора. Воспоминание об этом разговоре не просто медленно выветрились из моей памяти, как было до этого, у меня его стерли сразу же после его завершения. Настолько быстро и резко, что я и опомниться не успел, как и подумать и уж тем более принять какое-либо решение.

Все, что у меня осталось, это только память о разговоре что он был и убежденность в том, что мне любой ценой нужно постараться его вспомнить.

Одно меня утешает. Пусть просмотренные воспоминания медленно утекают из моей памяти, но если во время просмотра произошло что-то меня заинтересовавшее, то память с моими размышлениями, выводами на данную тему остаются.

Я стараюсь не позволять себе терять надежду вспомнить это разговор, хотя прекрасно понимаю, если это за прошедшие полгода в межмирье не получилось, то сейчас у меня нет и шанса. Но также понимаю и то, что не готов так вот просто сдаться.

Пока Гарри занят с артефактом, у меня есть время предаться воспоминаниям в последний раз, я уже чувствую, как они начали стираться. И пожалуй, начну с самого начала.

После того как Арина увела Альруса через портал в свой мир, а Дор от ее испепеляющего взгляда упал в кресло, так и не решившись подойти к ней. Гарри же, проводив их взглядом и пожав плечами, положил руки на управляющий камень, закрыв глаза, чем-то там занялся.

Я же, чтобы не скучать, принялся бродить по залу с порталами, не замечая как отошел от Гарри дальше чем на десять метров.

Вот тогда я и выяснил, что в межмирье поводок, что привязывает меня к Гарри на Земле, здесь, в межмирье, его либо нет, либо он слишком длинный насколько, что позволяет мне перемещаться на достаточно большое расстояние от Гарри.

Обрадовавшись такому открытию, я переместился к портальным аркам, чтобы изучить их поближе. Занятые каждый своим делом, мы с Гарри, пропустили момент, когда Дору, не знаю как сказать правильно, стало плохо.

Как вы думаете, может быть плохо душе, привязанной к мощному источнику магии и не имеющей постоянного материального тела? Нет? И я также думаю! Потому, что я понял из объяснений Гарри сыну, Дор при появлении, каждый раз создает себе новое тело.

Так вот, несмотря на то, что он псевдо живой и тело каждый раз у него новое, Дору стало плохо. А как можно еще объяснить его поведение? Когда он молчком, с закрытыми глазами начал махать руками, потом и вовсе вскочил с кресла и начал бегать туда-сюда, продолжая размахивать руками, не открывая глаз? И я также думаю, что ему явно было плохо, если откинуть предположение, что он сошел с ума.

Когда же Гарри привлекло странное поведение Дора, он просто откинулся на спинку кресла и сложив руки на груди, стал с интересом наблюдать за ним, не предпринимая ни каких-либо действий.

Побегав так какое-то время и помахав руками, Дор в какой-то момент остановился, замер, склонив голову к плечу и к чему-то или к кому-то прислушиваясь, а затем решительно кивнул. После согласия на неизвестно что, Дора окутал сотканный из света кокон, а когда мы с Гарри проморгались, Дора на прежнем месте уже не было, он исчез.

Если судить по ошалевшему лицу Гарри, то произошло что-то довольно нестандартное. Придя в себя через некоторое время, он решил разобраться в чем дело. Поэтому, положив руки на управляющий камень, закрыв глаза и хмурясь, просидел так несколько десятков минут. И когда я было уже решил, что ничего интересного так и не произойдёт, как раздались звуки, вначале невнятные, а потом я смог услышать разговор, произошедший у Дора со своей освободившейся из заточения частью личности.

Это было для меня, скажем так, познавательно. Мне даже стало жаль Дора из-за того, что с ним сделал Альбус. И вот тогда у меня и мелькнула мысль, что, возможно, со мной почти такие же проблемы. Проблемы с памятью, заторможенная реакция, порой захлестывающие меня с головой чувства, сложности с мыслительным процессом. И все это, возможно, из-за того, что я не полный, я часть чего-то или кого-то и я с раздражением взглянул на Гарри.

Дальше думать об этом не хотелось, если и вправду принять то, что у меня раздвоение, может и растроение личности, если вспомнить о пацане, в тело которое я вроде бы попал, то мое дело швах, что я могу изменить в данном случае? Вот и я вынужден признать, что ничего.

Хотя тут же возникает другая мысль, что в этом мне могла бы помочь информация, которая прозвучала в том разговоре. Но на нет и суда нет. И все, что мне остается, это раз за разом пытаться вспомнить тот разговор. Только вот вопрос, а как его можно вспомнить, если его удалили из моей памяти? И я старательно не разрешаю об этом думать, чтобы окончательно не расклеиться.

После того как завершилась трансляция разговора, произошедшего у Дора между самим собой, Гарри ещё долго пытался разобраться в произошедшем, но как я смог понять из его почти что полностью не цензурной речи, Дор недоступен и неизвестно как долго будет недоступен из-за происходящего с ним слияния. Поэтому в итоге Гарри вынужден был перевести охранную систему порталов на себя.

А когда Альрус с Арианой вернулись в межмирье, они втроем принялись обсуждать планы на будущее. Как лучше поступить и где и как они будут проводить разработку ритуала. И тогда Ариана между делом поинтересовалась: где Дор и почему он не присоединяется к ним?

Гарри ответил ей, что отключил его, потому что не хочет больше терпеть его издевательств. А так как жить и работать они будут в межмирье, разрабатывая ритуал, на все это время он его отключил и включит только после того, как они со всем закончат.

Переводя тему, Гарри предложил вместо Дора переместить в межмирье на время работы Сириуса, и что от него пользы будет намного больше и, что самое важное во всем этом, он не будет трепать ему нервы.

Позже я выяснил, Гарри поступил так, чтобы не расстраивать Ариану, поэтому скрыл от нее правду об истинном положении. Но и не только поэтому, но и потому что боялся того, что Ариана начнет переживать за брата и тем самым затруднит им работу. Сама дергается и их изводит.

Ариана, пусть явно была не согласна с такой постановкой вопроса, но ничего на это не ответила, принимая как данность. Всё-таки они с Дором были вместе более ста лет и это наложило на нее отпечаток. Она уже простила Дора за его поведение и хотела видеть его рядом. Потом она об этом не раз говорила. А Гарри делал вид, что не понимает намеков, потому что Дор так и не отзывался.

Итак, Гарри, Альрус, Ариана с дочерью и двумя домовыми эльфами закрылись в межмирье на полтора года. Ну и я с ними, куда мне то деваться.

Как вы думаете, что может объединить трое суток и полтора года? Странный вопрос, не правда ли? А ответ на этот вопрос может быть ещё более странным, их объединяет равное по продолжительности время.

Как такое может быть? Сейчас объясню. За прошедшие полтора года в межмирье, на Земле, за это же самое время, прошло всего трое суток.

Ну да, согласен, это странно, непривычно и этот факт плохо укладывается в моей голове, поэтому я сейчас немного дезориентирован этим известием. Хотя какая мне, казалось бы, разница сколько прошло времени на Земле и в межмирье, если я просто призрак или фантом? Вроде никакой, а вот почему-то от этого известия меня накрыл когнитивный диссонанс. А может потому что сегодня с утра мы вернулись на Землю через полтора года в межмирье, а тут всего три дня прошло?

Признаюсь честно, периодически меня накрывают различные сильные чувства. Вот, как сейчас, с которыми у меня никак не получается справляться.

С ужасом вспоминаю тот миг, когда меня накрыли самые яркие и сильные чувства. Это произошло недели через три после того, как мы перебрались в межмирье. Оказалось, что от постоянного пребывания в межмирье, я стал чувствовать себя не так, как на Земле. Я стал… как бы понятней объяснить… я стал более живой, более активный, мои мысли перестали двигаться, как улитки, медленно и тягуче.

А вот потом от осознания произошедших со мной перемен, меня и накрыл шквал различных чувств и эмоций от эйфории, кайфа… до полного погружения в наслаждение. И находился в этом состоянии я много, много дней, если не недель.

И все мои жалкие попытки взять под контроль эти чувства, как и попытки развеять этот нарко-чувственный дурман, тонули в наслаждении. Я не просто чувствовал себя как обкуренный наркоман, не способный ни на что, кроме как тупо пускать слюни. Я был им, я бездумно пялился в одну точку или, как идиот, смеялся, радостно хлопая в ладошки. И вот вроде бы надо расслабиться и сказать себе: вот, Ри, ты и счастлив!!! Поверь, получение наслаждения и пребывание в нем — это классно. Иметь возможность его постоянно испытывать — это счастье, о котором все мечтают. Вот истинное счастье и ты смог его познать, получить… чего ещё тебе надо?

А я? А я просто хотел одного, вырваться из лап дурмана и чем дольше я купался в эйфории, тем сильнее хотел от неё избавиться. И мысль, постоянно крутящаяся в голове: мне нужно избавиться от этого состояния, была подобна спасительному островку, за который я всей душой цеплялся.

Чем дольше я пребывал в состоянии наслаждения, тем противней мне становилось и тем больше против этого накапливался негатив. А когда это состояние мне окончательно опостылело… мелькнувшая мысль: я вроде бы человек, а в то же время я как… стала последней каплей. Во мне взыграла такая чистая, незамутненная ярость… которая вырвала меня из дурмана наслаждения, пробуждая мое сознание.

После, анализируя свое состояние, я пришёл к неутешительным выводам. Если бы не мое всеобъемлющее желание избавится от пребывания в наслаждении, которое привело к рождению ярости в моей душе, я отчётливо понял, почувствовал, что мог бы навсегда раствориться, потеряться в наслаждении. Потому что все шло к разрушению моей личности, моего «я».

А у меня и так проблемы…

Так о чем это я? А, вспомнил! Когда я начал более-менее лучше соображать, только тогда я смог понять, что все время на Земле до межмирья, смотря воспоминания Гарри, я как бы пребывал в киселе, в слегка заторможенном состоянии. Я этого не замечал до этого потому, что сравнить было не с чем.

Еще одно изменение привело к тому, что я перестал периодически проваливаться во тьму, как было на Земле. Я смог сам решать когда я буду отдыхать и буду ли вообще это делать, так как нахожусь вне физического тела, то и отдыхать мне не нужно.

Эти полтора года для меня были удивительными, потому что Лотанариэ, дочь Арианы, могла меня видеть и даже пыталась со мной общаться, как могут общаться маленькие дети. Хм.

Лотанариэ, почему девочку так назвали? Оказалось с этим связана какая-то история, которую Ариана не рассказала. Просто обмолвилась, что в род ее мужа когда-то вошла эльфийская принцесса. Там был ещё такой скандал. В итоге с тех пор всем детям этого рода дают эльфийские имена в память о принцессе или об скандале, я так и не понял. Так вот и получила дочь Арианы эльфийское имя Лотанариэ, которое означает солнечный цветок.

Оно ей так идёт потому, что она такая яркая, солнечная, подвижная. Ее золотистые глаза всегда горят интересом к познанию мира и чего-то нового.

На что домовые эльфы выносливы, но бедная Мили к вечеру порой едва могла передвигать ноги. А когда у Лоты начались спонтанные обращения…

Вот рядом с морем сидит и мирно играет в песке девочка. Как вдруг резкий крик и на этом месте уже сидит птенец феникса. Не знаю что тогда меня заставило схватиться за ее куцый хвостик, но это помогло избежать многих проблем.

Это происшествие обсуждалось много раз, но в итоге так и не пришли к единому мнению, что же сподвигло Лоту в образе птенца телепортироваться в неизвестном направлении.

Я так радовался тому, пусть я и бесплотный как дух, но тогда смог как-то удержаться за ее хвост и переместится вместе с ней.

После перемещения, на которое похоже ушли все ее магические силы, потому что на поляне уже сидела опять девочка и оглядев незнакомое место и не увидев рядом собой ни своей няни, ни знакомую местность, она, естественно, как поступают все дети, ударилась в слезы.

Опустившись рядом, не имея возможности как-либо физически на нее воздействовать, кроме кратковременного прикосновения. Поэтому, не придумав ничего лучшего, я начал петь колыбельные, которые ей перед сном каждый вечер поет мать.

Не знаю что ее успокоило, мой голос, знакомые колыбельные или все вместе, но она перестала рыдать, уставившись на меня своими невозможными золотистыми глазами.

Оказалось, что успокоить ребёнка во много раз проще, чем объяснить Лоте, что нужно представить домовушку и позвать ее хоть как-нибудь.

На это мне потребовались все мои морально-волевые силы, но в итоге у меня получилось. Вернее будет сказать, у малышки получилось, и уже через секунду Мили, вся в слезах, с красными и опухшими ушами, стояла возле нас.

Подхватив девочку, она тут же вернулась с ней обратно, я опять едва успел ухватиться теперь за ногу малышки, чтобы переместиться вместе с ними.

И попасть на новую истерику, в которой уже билась ее мать. Правда, увидев дочь, она смогла быстро взять себя в руки.

После этого происшествия все расчеты для привязки анимагической формы Лоты к крестному отцу были отложены. И все силы были брошены на создание артефакта-маяка, который должен будет работать в обеих ее ипостасях, не разрушаясь при обороте от огненной магии феникса.

На это у них ушло несколько месяцев и все из-за огневой стихии феникса, поэтому что в процессе оборота на девочке все сгорает. Но в итоге у них все же получилось создать артефакт и после этого спонтанные обороты малышки, как и телепортация, уже никого не пугали. Мили могла, ориентируясь на артефакт, перемещаться за малышкой на огромные расстояния и возвращать ее обратно.

Не знаю, может от того, что в моей жизни появился пусть и маленький, но разумный, с которым я мог проводить время, но я почувствовал себя нормальным и многое в моем положении стало казаться не таким уж безнадежным.

И вот чуть больше суток как я расстался с Лотой, как все переживания, сомнения и отчаяние снова вернулись ко мне. Хватит женской сентиментальности, осадил я себя.

Итак, к концу полуторагодовалого затворничества, которому они себя подвергли, хотя какое это затворничество, когда почти каждые два-три месяца происходила смена локации, как называл эти места Гарри, где они жили.

Скорее это можно было назвать затяжным отпуском, если бы не ежедневное изучение книг и постоянные проверки и перепроверки расчетов. Но нас с Лотой это мало касалось. Мы старательно, с неподдельным интересом и энтузиазмом изучали каждую новую локацию.

Но я опять отвлекся, я вообще-то пытаюсь вспоминать то, что я узнал однажды…

Это событие произошло, когда Лоту уложили вечером спать, а у взрослых в тот день был выходной и, сидя на веранде, они разговорились. Произошел тот самый, важный для меня, разговор…

Титанические усилия и все зря, даже не малейшей искры воспоминания, полная непроглядная темнота. Я снова потерпел полное сокрушительное фиаско.

Что еще я могу вспомнить помимо этого. Что Альрус меня больше ни разу не видел. Как я не пытался, он смотрел сквозь меня. И позже у меня сложилось такое впечатление, что он и ту ситуацию, когда меня увидел, не помнит. Потому что он ни разу не пытался меня поискать взглядом, не задать вопрос: а не видел ли кто меня.

О чем я еще не вспомнил напоследок, пока ещё хоть что-то помню. Ах, да! Кисти в белых перчатках, они за эти полтора года так больше ни разу и не появились, чтобы мне похлопать или помахать.

Я бы в этот раз не растерялся и помахал в ответ, что мне в таком состоянии терять, у меня ничего нет, даже памяти и воспоминаний.

А может воспоминания об этом разговоре у меня стерли, чтобы я не чувствовал себя ущербным? Но тогда почему не стерли память о самом разговоре. Чтобы я не страдал и не мучался об его утере. Мне вот интересно, это такой вид издевательства? Нет? Неизвестно. Поэтому я вынужден и дальше продолжать попытки вспомнить его.

Хотя с каждой минутой, проведенной на Земле, это становится все тяжелее и тяжелее. Потому что я уже чувствую, как мысли замедляют свой бег и с каждым часом все тяжелее сконцентрироваться на деталях.

Так что нужно продолжать вспоминать, пока окончательно все не забыл.

После того как расчеты были закончены, домовые эльфы, забрав Сириуса, ушли на Землю. А остальные отправились в лес и я вместе с ними. Это естественно, меня никто не видит, так что и мнением моим никто и не интересуется.

Ах, да, чуть не забыл! Не просто в лес, а в Лес. Да так, с большой буквы, а вот почему к нему такое отношение, я так и не понял. Тем более когда мы вышли из портала, то оказались в пещере, вот и скажите мне и причем тут лес?

В этой пещере нас ждал отец Лоты, по совместительству муж Арианы. В этой же пещере были проведены два ритуала. Один, который позволил Лоте обрести крестного отца, а второй был намного сложнее. В начале была разорвана связь хозяин-фамильяр между Гарри и Арианной, а потом они побратались, нет, посестрились, тьфу ты… короче, они в конце ритуала обменялись кровью и стали друг для друга кровными братом и сестрой, а ее анимагическая форма теперь привязана к нему, как к брату по крови. Так что Гарри перестал быть ее хозяином, а стал кровным братом Арианеэль, как зовут теперь Ариану в этом мире. И теперь даже после смерти Гарри привязка к нему анимагической формы так и останется.

Когда проведение ритуалов было закончено, Ариана с Альрусом куда-то вышли из пещеры. А когда вернулись, то Альрус объявил о том, что Священный Лес, оказывается, не просто Лес с большой буквы, а Священный тоже с большой буквы, так-то, дал тело для Сириуса. Вот как, скажите мне, Лес пусть и Священный и с больших букв, может дать тело? Не понимаете? Ну и я не понимаю, а эти… эти не хорошие маги какими-то междометиями об этом говорят, вот и как узнать, что за Лес и почему Священный и как он мог дать тело?

На этом радостном событии все попрощались друг с другом и вскоре вернулись на Землю.

Дождь усилился, превратившись в сплошную стену воды, падающую с небес. Я отвернулся. Над поместьем сияло солнце, это значило, что погодный артефакт, который тестирует Гарри, работает. Тяжело вздохнув, я еще раз признался себе в том, что не знаю что мне делать.

Раньше я бы с интересом следил за экспериментами, проводимыми Гарри, и пытался понять что и для чего он делает, а сейчас в этом не было смысла, все равно забуду.

Как же мне не хватает межмирья, где я мог не терять свои воспоминания, а так же свободно перемещаться по всей локации или бодрствовать и отдыхать по своему желанию. А сейчас, когда Гарри вернулся на Землю, я снова привязан к нему поводком в длину десять метров.

Вот что ещё вспомнил. Единственное, что за все время пребывания в межмирье у Альруса так и не получилось, так это уговорить отца посмотреть воспоминания Арианы. Гарри категорически отказался против их просмотра. Как его Альрус не уговаривал и какие весомые аргументы не приводил, он так и не смог его убедить в том, что их нужно посмотреть.

Дождь хлынул теперь и над минором, похоже, эксперимент закончен.