Глава 11. Сейчас и навсегда

— Алексея тоже увлекло Проклятие? — спросил Даниил.

— К сожалению, да.

Агата вновь обратилась к Фортуму. Жертвы, риски, желания и падения — и всё из-за какого-то сферовидного куска неизученного минерала. Хотя нет, обрубила мысль Агата, в том-то и дело, что не из-за "какого-то" куска минерала. На поверхность сферы соскочила с ресниц предательская слезинка.

— А Сирил мог предвидеть это, если он доверил тебе Фортум? — предположил Даниил.

— Он способен предвидеть абсолютно всё, — сказала Агата. — Он уникальный предсказатель. Но порой он слишком переоценивает себя, меняя судьбы самостоятельно. Так было до этого времени. Теперь ему есть, на кого положиться.

Фортум одобрительно зазвенел, уловив струны её пылающей души.

— Так, каждая секунда на счету! Страж, если Фортум умеет всё, определю ли я местоположение нужного мне человека?

— Без проблем! — уверил голос из шара. — И узнаешь, где он, и переместишься к нему при желании.

— Превосходно. Тогда действуй!

Агата повела Данилу под арку и ментально активизировала могущественную сферу. Тяжело описать, как мыслям Агаты, расшатанным нескончаемым горем, удалось сконцентрироваться на главнейшей цели — поиске Дамиана Лангенберга и похищенных им Алексея и Сирила. Кто как не Лангенберг поставил сей спектакль? Колени предательски тряслись. Глаза ныли от выпущенных слёз. Он ответит за них. За всё и всех ответит.

— Нашла! Нашла зацепку! — очи Агаты, погружённые в сияние, засверкали уверенностью. — Данила, держись за меня. Мы отчаливаем.

Данила прильнул к спине девушки и для надёжности обхватил её талию, будто они едут на мотоцикле. Капли крови с его одежды впитались в потёртое, но такое же белоснежное пальто подруги — да не беда. Словно щитом заслонив телом спину девушки, Даниил мысленно поклялся, что теперь-то, когда ему дана вторая жизнь, он защитит её так, как никогда не защищал. Отныне сама Смерть не разлучит их.

Агату и Данилу окружил знакомый пепельный туман, перемещая их в пространстве. Колдовство сферы стёрло камни и асфальт и разрисовала чистый холст в тона хвойно-лиственного леса. Когда туман рассеялся, ноги молодых людей опустились в густой мох, который под весом примялся к земле. Вокруг сплошной лес. Темно как ночью ввиду сизых туч, однако дождя здесь не было, зато в воздухе веяло озоном и далёким морем.

— Где мы?

— Не знаю. Но они точно здесь, иначе б мы не попали сюда. Хотя, постой...

Агата и Данила оглядели территорию. Судя по шуму, где-то рядом действительно находится море или иной вид большой воды. Шум шёл сзади, а сзади вдалеке посреди темноты и елей возвышалась огромная пикообразная скала, из-за края которой пробивалось загадочное свечение. Вне сомнений, так сияет второй Фортум. Первый Фортум во владении Агаты сверкал не меньшим количеством света. Ради осторожности колдунья поторопилась уменьшить световую отдачу сферы.

— Ну и ну, — сказала Агата, узнав подробности из недр Фортума. — Данила, оказывается, мы с тобой в Швейцарии.

— В Швейцарии? Ты шутишь?

— Стала бы я так шутить сейчас? — пожаловалась девушка. — Швейцария это, Даниил, родная земля барона Хофмайстера и Лангенберга.

И так они выбрали путь следования. Агата бегом отправилась к скале, и Данила еле поспевал за ней. Она торопится, ясное дело. И у них катастрофически не достаёт тех драгоценных минут, когда все на свете признания будут даны. А, может, найдётся-таки дополнительное время у тех, кто выпал из временного континуума?

— Агата, постой, дай отдышаться, — застонал Даниил. Доля уловки здесь присутствует, но он уже не мог терпеть ни жжение в груди, и натиск противоречивых мыслей.

— Замедляю время, — поддалось Проклятие, и шум деревьев и воды утих. И Агата здесь не причём.

Девушка подрастерялась. Его выражение лица повторяло то полугрустное выражение, когда он входил к ней в палату в больнице. Явно хочет сказать что-то кажущееся ему важным. Надо пожалеть парня, ведь столько сразу пережил. А себя можно не жалеть. Она истощит душевный стержень, вложившись в Фортум, но она поставит точку там, где она посчитает нужным.

— Агата, ты знаешь… — Даниил за плечи повернул её лицом к себе. — Я не гарантирую, что сейчас, вон там, я не умру: не обманывай себя! Агата, я знаком с тобой больше трёх лет, я знаю, что ты можешь любить одинаково своих, эм, верных друзей, но… Когда я умирал, моей последней мыслью была печаль. Не потому, что умираю, а потому, что так и не решился сказать тебе прямо, что...

— Так что же?

Даниил погладил кудри Агаты, словно шёрстку у очень пушистого зверька.

— Моё сердце навеки принадлежит тебе. В жизни и смерти. Не смейся, Агата. Да, я иногда говорю старомодно, но всё-таки — я не лукавлю.

Что же теперь делать Агате? Что сказать, как поступить? Её лучший на свете друг, кого она вытащила из могилы, говорит такие дорогие слова, о которых она мечтала лишь в несбыточных снах. Её вулкан эмоций вот-вот взорвётся, который раз. Спокойно, спокойно, моральная выдержка ей ещё пригодится. Агата отступила и раскопала в развалинах самообладания ответ поуклончивее. Ведь ничто настолько серьёзное, как признание в любви или преданности, сразу не разрешается, а уж тем более со стороны девушки.

— Ты не прав. Есть люди в моей жизни, которым я уделяю особую любовь. И если ты и умрёшь, то не сегодня. И не при мне. А теперь, честно, прости, но надо спешить. Надолго время нельзя останавливать. Continue!

За руку Агата потащила сентиментального друга к скале, и уже там они обошли её и за деревьями раскрыли источник умиротворяющего шума. Это не море, это водопад. Причудливый водопад, стремящийся по скале к ущелью, словно водопад Рейхенбахский из историй о Холмсе, восхвалял своё величие. Выйдя дальше из деревьев, Агата быстро спряталась за ближайшим булыжником и мысленно через Фортум попросила его Стража укрыть их дымкой-невидимкой. Всё же может Фортум? Практически всё. Да и просветлевшее, благодаря Сирилу, Проклятие необычайно покорно служит ей. Должно быть, это и есть ради Сирила. Как и всё то, на что отважилась Агата Северская.

За булыжниками и одиночными деревьями развернулась любопытная и престранная драма, прерывать которую Агата не спешила, заняв удобный наблюдательный пункт. В узкой долине, на краю пропасти, куда сокрушался водопад, ходили кругами два призрака вокруг одного живого человека, сидящего на коленях и сжимавшего в них синюю сферу-близнеца. Да, зрение не обманывает Агату, это Алексей. И он живой, но как бы парализован. Заколдован, если быть точнее. Он сидел неподвижно и не вмешивался в личную беседу двух заклятых врагов. Пожалуй, его не сложно вывести из чар, если они основываются на принципе каменной статуи. А за спиной Алексея — Господи! — не Сирил ли там?

— И тебе удалось вырваться из Ада при условии, что ты приведёшь наши души?

— Одно из условий, милый Вальтер. Второе — я должен стать бессмертным.

— А зачем понадобился Алексей?

— Фортум не по зубам мне, признаю и каюсь. У меня нет тела для большей мощи! Ирония? А у него есть. И я, увы, не закалён духовно так, как Сирил. И потом, разве ты не чувствуешь? Родственную энергию, впитавшуюся глубоко в его организм? — Дамиан Лангенберг подвёл ладонь к голове инженера и выявил прозрачную струйку розоватой магии из его кожи. — В нём до сих пор спрятана энергия Сальваторема! Она значительно ослабла после наших смертей, но продолжает смирно сосуществовать. Я удвоил её и потому уверенно могу дать сопротивление душе Алексея, когда я на время позаимствую его тело, чтобы создать себе своё. Интересно, не так ли? Я знал, что тебе понравится моя задумка.

Напрасно он изображает того себя, который однажды был живым. Огни старой доброты погасли, оставив ненасытную пустыню злобы и зависти. Никогда Дамиан не станет прежним. Он уже не человек.

— Не в твоих интересах выдавать мне профессиональные тайны, Дамиан, — сказал Вальтер, периодически поглядывая на Фортум.

— Не люблю неизвестность, потому лично подготавливаю к определённости, — честно ответил его бывший коллега. — Почему мы с тобой объединились в былое время, Вальтер? Знания делают людей подготовленными ко всем трудностям судьбы. А для их добычи все средства хороши. Я верно объяснил смысл наших занятий?

Лангенберг не упускал из внимания жадный взгляд Хофмайстера на Фортум. Будто к дозе опиума барон подсознательно тянулся к шару, который долгие годы был его, его всемогущим шаром. Лангенберг едко хмыкнул.

— Как ты его подвешивал в Адлернесте? Примерно… вот так?

Взмах кистью — и Сирил на заднем плане, находясь в состоянии, аналогичном летаргии, взмыл крестообразно в воздух, где повис параллельно скале на одном месте, вне физической досягаемости. После этого горная долина, окрашенная в серо-голубые цвета, обрела куда больший эффект мистического алтаря.

"Мы опоздали? — думала Агата. — Пожалуйста, только держись, Сирил! Я не позволю им сломить тебя навсегда".

— Довольно, Дамиан! Тебе пора вырасти из игр в имитацию.

— Эти игры я устроил лишь, чтобы тебе больнее было. Твоего любимого Сирила я заставил платить. Твой черёд.

— Оставь его. Ей-богу, источником твоей ненависти всегда был я, а не он.

— Но кто-то передал ему в наследство искусство умерщвления людей? Кто-то предал его, скрывая ложь под маской добродетели?

— Молчи, Дамиан! Если бы не яд Сальваторема, я б в жизни не дал себе и другим обидеть Сирила. Никогда!

— Хм, ты меня поражаешь. Он убил тебя, Вальтер, как и меня. Дважды он убивал тебя! Тебя, кто любил жизнь больше людей. Почему вдруг ты питаешь слабость к нему?

— Ты знаешь почему, Дамиан, ты знаешь. Раз мой Фортум раскрыл в тебе ясновидение, то сам разберёшься, что к чему, если не понимаешь. Оставь его в покое, я прошу!

— Хм, я однозначно не понимаю одну вещь. В нём теплится частица Фортума, вот она!

Лангенберг расстегнул рубашку Сирила и обнажил левую часть груди, которая в области сердца была изъедена множественными язвами, похожими на трещины на раскалённой земле. И эти выведенные на обозрение трещины плавно спускались до живота, уменьшаясь в количестве. А из трещин над сердцем струился голубоватый свет, подобный свету от сферы.

— Вот она, магия Фортума. А куда же он дел сам Фортум?.. Вальтер, ты знаешь, где он?!

— Ха-ха! — засмеялся Хофмайстер. — Я тебе отныне не помощник. Забыл?

— Дьявол, — зашедший в тупик Лангенберг испил до дна чашу позора. — Что же делать… А он может знать? — он приподнял голову Алексея Велесова за затылок.

— Может, и знает. Да не скажет из-за твоего заклятья.

— Чёрт побери! — вспылил Лангенберг, упуская скользящую удачу. — А так дьявольски хорошо начиналось. Мне нужны эти сферы, разве ты не понимаешь? Разве тебе самому они не нужны? Ты бы тоже вернулся к жизни при их помощи! Обрёл бы вечную жизнь, как ты и хотел! Вернул бы любимую!.. Ты только подумай! Ты уже был на пороге к счастью!

"Чёртовы сферы!" — в сердцах подумала Агата. Лангенбергу нужны два Фортума, чтобы воскреснуть. Сирилу нужны два Фортума, чтобы "освободить от них мир". И, наконец, Хофмайстеру нужны один или два Фортума, чтобы любой ценой воссоединиться со своей невестой. Кому из здесь присутствующих они по-настоящему не нужны?!

— Как же печально мне видеть тебя настолько жалким, Дамиан.

— Жалким? Ты называешь меня жалким, Вальтер?

— Все мы жалкие существа, дорогой Дамиан, ибо мы — всего лишь людишки, которые постоянно поддаются искушениям и тёмным удовольствиям. Как ты сам мне говорил, эти пороки оставляют заметные следы. Нам никогда не быть богами, чтобы жить вечно, даже имея такие сокровища Вселенной.

— Н-да… "заметные следы".

Подойдя к парящему призраку Сирила, Лангенберг сказал:

— Вот какова его душа. Ага… Вот что делают нерасплаченные грехи и бесплодная любовь. Он целеустремлённо губил себя.

— Тогда покажи свою душу! — крикнула Агата, не в силах более выслушивать гадские речи оккультиста.

Пелена Проклятия вывела её из укрытия. Молодая колдунья, горя жаждой мщения, отчеканивая каждый свой шаг, направилась к призракам, а в её руках грозил карой недостающий магический шар. По лицу Лангенберга замелькала радуга контрастных эмоций. Хофмайстер неожиданно зааплодировал — эта девушка воистину достойна любви Сирила.

Дамиан подозрительно ухмыльнулся.

— Вы пожелали видеть мои раны? — максимально мягко спросил он. — Извольте.

И он обнажил то, что было под его одеждой. На его груди не было ни единого живого места. Из глубоких впадин лился слабый красный свет, как будто между ними протекала лава. Прямо на глазах трещины устремились наверх по шее и обволокли подбородок их носителя. Лангенберг, кашляя, засмеялся и прикрыл следы своих грехов.

— Между тем, душу господина Хофмайстера вы уже однажды видели, — заметил он. — В Адлернесте. Тоже неприятное зрелище.

Лангенберг говорил так, словно недооценивает Агату, словно она одна и тех типичных университетских девчонок, которые попались под его разгорячённую руку. Он насмехался напоказ над действующими лицами, а в тайне признавал, что никто из них не так прост, как кажется.

— Гениально! — воскликнул Лангенберг, повернувшись к призраку, бессознательно парящему над землёй. — А ты не такой глупец, Ашер! Ты оправдываешь те постадлернесткие легенды, которые ходят о тебе "внизу".

— Он не слышит тебя, — грубо сказал барон. — Пустые слова.

— Но уж больно не по-мужски возлагать ответственность на леди. Отныне ты поднял белый флаг, возврата нет. Ты слышишь, Ашер?

Сирил Ашер раскрыл глаза. В чёрной душе Дамиана Лангенберга столь резко передёрнуло, что он отшатнулся в страхе. Наверное, это единственное, чего он панически боялся помимо смерти. Этот тяжёлый взгляд, повидавший за полтора века жестокости и зла, принадлежавший тому, кто побывал на обеих сторонах жизни и правды; этот неморгающий взгляд, обрамлённый красными жилками, словно вонзал в Лангенберга тот самый кинжал, убивший в нём свет.

Ложь! Ашер не проиграл. И это не конец надежды. Агата активизировала Фортум и вонзила луч света в тающую душу Сирила.

"Ты постоянно твердил, что не оставил бы меня. Потому и я не брошу тебя!"

Сирил судорожно забился в воздухе под напряжением неистовой силы, заливающей его вены. Вальтер по-своему воспользовался ступором Лангенберга и, засунув призрачную руку в голову Алексея, избавил его от наложенного заклятия. Путь ко второму Фортуму свободен. Но едва дотронувшись до гладкой поверхности сферы, его левая рука была схвачена выбежавшим из укрытия Даниилом.

"Не дай ничему затмить твой разум. Ты нужен сейчас. Ты нужен здесь."

— Кто ты такой? — обезумел Вальтер, сдерживаемый современным двойником Сирила. — Почему ты так похож на него?

— Я — это я. Я вовсе не он! — Даниил отбросил барона к краю обрыва, пока Алексей в недоумении оглядывался по сторонам, думая, что предпринять.

"Ты нужен мне. Оживи!"

Неслаженная атака Лангенберга была отражена выбросом небесного огня из ладони белой колдуньи, и финальная заряд Фортума в сердце призрака прогнал тень душевного расстройства. Луч распался. Рваная рана на груди срослась, утянув голубое сияние, а остальные трещины и раны на душе, превратившись в холодные огоньки, разлетелись по долине, словно ранние снежинки. Заново обретя утерянное сознание, Сирил крыльями расправил руки и нырнул к земле.

Долину озарила вспышка. Ничьи глаза не уловили изначально, что содействовало этой вспышке, окутавшей пространство в белоснежный покров. После пространство исчезло вовсе, остались лишь маленькие фигурки людей, попавшие в эпицентр намеренно вызванного шторма. Сирил крепко держался за второй Фортум, что находился по-старому в руках Алексея. Как будто они оба боялись, что их разъединят. Вместо травы и земли под ногами проявилась каменная кладка. Получается! Силы возвращаются к Сирилу.

Черты нового места медленно выплывали из тумана, и, довольно улыбнувшись, Сирил расслабился. За этот наглый поступок не могло не отомстить Проклятие, стоявшее за данным Фортумом. Выросший из камня столп чёрного дыма ударил по Сирилу и отшвырнул его к ногам Агаты. Когда новое место проявилось в высокой чёткости, нежелающий сдаваться Лангенберг с разбегу вселился в тело Алексея и поднял его на ноги.

— Где это мы? — спросил Вальтер, также поднимаясь в полный рост.

— На террасе форта, — сказала Агата. — Форта Полюс.

И форт поприветствовал гостей попутным морским ветром и ударившей по наружным стенам гигантской волной.