Глава XI

Пони тоже была напугана и неслась во весь опор. А Оле казалось, что двигаются они еле-еле, медленным галопом. Ей всё представлялся топот погони и грозные окрики сзади. Несколько раз девочка чуть не свалилась с пони на поворотах, потеряла шляпу, но всё-таки благополучно добралась до Городского парка. От города его отделяла ограда в виде кованой решётки между мраморными колоннами. У распахнутых ворот стояли две статуи – женщины-ангелы с прижатыми к груди руками. Проскакав по главной прямой дороге, пони вынесла Олю на площадку с фонтаном. Струи кристально-чистой воды с журчанием лились в бассейн из кувшинов в руках мраморно-зелёных русалок. Оле удалось остановить скакуна, натянув поводья. Спешившись, она огляделась.

Здесь всё было задумано светлым. Зелень старались сделать максимально неприметной. Дороги и площадки покрывала белая плитка. По сторонам от дорог цвели сирень и вишня (правда, последняя уже опала); всюду были высажены белая и голубая гортензия, белые флоксы; в траве, между клёнами и липами, лежали густые россыпи незабудок и колокольчиков. В кронах деревьев позвякивала музыка ветра. Слева в глубине девочка разглядела пруд, в котором плавали лебеди. Зимой там, наверно, устраивают каток.

Странно, что в Парке никого не было. По крайней мере, Оля не столкнулась ни с кем лицом к лицу. Парк ведь — место отдыха. Возможно, он чувствовал настроение гостя, и его эластичное пространство, раскладываясь веером измерений, позволяло тому побыть в одиночестве, не встречаться с другими гуляющими.

За фонтаном, на краю площадки, находился указатель. Путь к Аллее Ушедшего Детства лежал направо. Пройдя немного в нужном направлении, Оля почти сразу нашла её. У входа цвёл жасмин. Аллею населяли изящные скульптуры: балерины, акробаты, музыканты, художники, рукодельницы совсем юного возраста, с увлечёнными лицами. Они будто застыли в момент занятия любимым делом. Деревья украшали кристальные подвески, проходя сквозь которые, свет отбрасывал на плитку причудливые ожерелья бликов. Оля шла всё дальше и дальше, и девочке казалось, что вместе с ароматом жасмина пространство вокруг неё окутывает тонкая белая дымка. Но страшно не было. Вот тогда Оля увидела впереди принцессу. Девочка в розовом платье, с роскошными светлыми кудрями, увенчанная картонной короной, сидела на венском стуле спиной к Оле. Она обошла принцессу и узнала в ней себя. Вместо скипетра и державы – в руках садовая тяпка и ёлочный шар; плащ заменяла чёрная шаль. Оля подозревала, но не хотела вспоминать, возвращаться к этому…

Принцесса-На-Костях, яростная противница чёрной магии, вела непримиримую борьбу против ведьм и колдунов. Вот Охотник на ведьм и его подручные приводят к ней провинившихся. Их обвиняют в тёмных ритуалах и преступлениях, придуманных и обыгранных хозяйкой. Принцесса выносит приговор и отправляет их на гильотину либо собственноручно карает тяпкой. Она в своей комнате полноправная владычица, и ей это нравится.

Неподалёку Оля увидела ещё одну свою копию. В белом кружевном платьице, с уложенными и заплетёнными волосами, она играет на рояле в гостях. Потом танцует с братом и другими детьми вальс. «Примерная девочка, девочка-ангел»…

Оля снова увидела блеск столового хрусталя в буфете, который встречал её вечером по возвращении. Она тогда смотрела на грани бокалов и вазочек и чувствовала непреодолимое желание хлестнуть их кнутом по ножкам, чтобы видеть падение и слышать оглушительный звон раскалывающейся красоты. Из груди рвался наружу ураган, непонятно откуда взявшийся и как помещающийся в детском теле. Зайдя в свою комнату, девочка-ангел становилась Принцессой-На-Костях и могла одним ударом верёвки сбить с полки все игрушки. Что увлекательного маленькая девочка находила в разрушении? Ответ неведом был и ей самой.

Однажды она увидела на витрине магазина игрушек куклу в сером наряде с глазами цвета голубой туманной дали и дымкой мягких волос. Эту куклу не хотелось ломать. А хотелось гладить её, причёсывать, катать на лошади, говорить с ней, доверять её все свои секреты. Но вместо неё Оле подарили Карину в тошнотворно-зелёном костюме, с жёсткими волосами и сухим выражением лица. Она напоминала строгую няньку. Как-то раз Оля, снова вернувшись в комнату со странным чувством неудовлетворённости, наткнулась взглядом на подтянутую клетчатую фигурку. Та смотрела на неё. И девочка, повертев в руке флакон с духами, запустила им в Карину. Он задел её по лицу и разбился о стену, кукла упала с полки. Толстый осколок раскроил лицо из папье-маше. Позже Оля опомнилась, подумала, что родители рассердятся за новую куклу, и попыталась склеить рассечение и зашить. Получилось ужасно. Родители заметили повреждение, а затем обратили внимание на другие забавы детей-ангелов и нашли за домом кладбище игрушек. Детей отругали, наложили на них всяческие запреты и ограничения, грозились год не покупать новые игрушки. После строгого разговора с родителями они с Володей подрались, неделю дулись друг на друга и на весь мир.

Оля увидела себя лежащей на ковре и глядящей в потолок. Принцесса-На-Костях боролась со злом тем же злом; на самом деле она просто хотела быть самой сильной. «Что-то не так со мной»? Эту мысль она высказала бабушке, которую пригласили, чтобы отчитать «избалованных внуков». Лицо почтенной дамы сначала было суровым, но постепенно она смягчилась и даже разрешила сесть к ней на колени.

— Рамки кого угодно загубят, — говорила бабушка Оле. – Ты вольна с игрушками делать всё что хочешь, но не переусердствуй. Если тебе плохо, потопчи плюшевого медведя. А потом пожалей куклу, как саму себя. Действительно ли тебе легче от постоянного разрушения?

Девочка помотала головой.

— Вот. Найди то, что тебе нравится создавать. Игрушки, в конце концов, — твой мир, друзья твои. И ты ведь по природе своей не жестокая.

Пока бабушка давала наставления, Оля теребила пальцами старинную брошь у неё на груди – чёрный опал каплевидной формы. Переливы космических цветов в глубине камня действовали успокаивающе.

Они вернулись к традиционным играм в рыцарей и принцесс. Володя со своими солдатиками занялся военным делом. А Оле за хорошее поведение подарили на день рождения желанную куклу в сером.

Бабушка не упомянула Леночку, которую сама сшила для внучки. Леночка! – вот одна из вещей, что вобрала в себя самые хорошие воспоминания. Маленькая Оля не расставалась с тряпичной девочкой в светло-зелёном плюшевом платьице. Затем её вытеснили фарфоровые дамы; Лена переселилась на шкаф, откуда наблюдала за пугающими переменами в характере хозяйки, а затем – на чердак. Щёки обожгло сожалением и стыдом. Ведь в последний день перед превращением она позволила родителям отнести Леночку в числе ненужных вещей на барахолку.

— Что я наделала! – Оля готова была заплакать.

— В чём ты винишь себя? – раздался голосок, и сквозь туман проступил силуэт той самой тряпичной куклы в зелёном, которую Оля встретила в трущобах Игрушечного города. Она сняла капор, и Оля узнала глазки-васильки и морковно-рыжие косички из шерстяных ниток. Круглое приветливое вышитое лицо Лены чудесным образом унимало вспышки гнева и прогоняло грусть.

— Как же, ты, бабушкин подарок, всегда была со мной. А я тебя выбросила. И вообще я оказалась злобным ребёнком.

— О, нет-нет, — рыжая куколка обняла её. – Ты исправилась ещё до попадания в Игрушечный город. А то, что я потеряла привлекательность в глазах ребёнка и даже, может быть, устарела, — закономерность. Я рада нашей встрече.

Туман воспоминаний рассеялся. Когда Оля прибыла в Парк, день уже клонился к вечеру, а сейчас земля игрушек погрузилась в сумерки. Звёздчатые ладони клёнов и сердечки липовых листьев приобрели по краям голубой оттенок, сами зажглись фонари, шапочки которых занимали целые натюрморты из металла. Мотыльки крутились около фонарных окошек, пиликали сверчки.

— Я могу вернуть тебя?

— Уже не знаю. Твои интересы и предпочтения изменились, не скрывай. А игрушки любят, когда в них играют. Я буду обузой для тебя.

— Но я не прощу себя, если ты останешься брошенной и одинокой. А ещё Карина…

— Карина мертва, ей уже не помочь… А для меня ты можешь сделать доброе дело.

— Какое?

— Поможешь обрести новый дом. Для начала перенеси нас в мир людей, здесь это возможно. Ты же хочешь туда? Просто расслабься.

Куклы взялись за руки. Пространство перед ними поплыло, и конец Аллеи плавно перешёл в ночную улицу человеческого города. Грязно-серые дома с тесными двориками образовывали неметёный жёлоб. Над закопченной улицей мигало в тишине звёздами небесное полотно.

— Заглянем вон туда, — Лена указала на покосившийся деревянный дом, под окнами которого росла старая корявая верба.

В одно мгновение изображение поменялось, и куклы через окно увидели унылые скромно обставленные комнаты. В одной горнице, как раз у окна, спала под драным пледом девочка лет пяти.

— Её семья бедна, — сказала Лена. – Они не могут тратиться на игрушки для детей. Поэтому её братья и сёстры играют с тем, что найдут. Новая кукла принесёт радость этой девочке. Пусть она будет моей хозяйкой.

— Пусть! – С радостью согласилась Оля. – Спасибо тебе за дружбу и понимание. Я желаю добра вам с ней. Играйте и будьте счастливы.

Они ещё раз обнялись, на прощание. Лена шагнула из Аллеи на подоконник, спрыгнула на кровать и легла на подушку рядом с девочкой. Воздух снова зарябил; в голове Оли вспыхнула, словно мотылёк, мысль, и девочка протянула руку к невидимой границе. Но вот перед ней снова Аллея, портал закрылся. Она почувствовала досаду от того, что не успела проверить, можно ли таким способом вернуться в своё живое тело, и даже не спросила об этом Леночку. Ни сосредоточиться, ни расслабиться нужным образом больше не удалось.

Фонари разгорелись ярче, на дорожках Парка стало светло, как днём; в кронах заливались соловьи, над травой танцевали сиреневые светлячки. Поэтому даже ночью в Парке не было страха и одиночества. На душе у Оли полегчало. Она нашла скамейку в тени, легла на неё и уснула.