Наталия Стрельченко, лейтенант, глава аналитиков

На востоке, кажется, даже, в Китае, еще в древности было придумано такое проклятье «Чтоб жить тебе в эпоху перемен». Наши люди тоже в последнее время, ругаясь, начинали бросать в сердцах: «Чтоб ты жил в эпоху перемен!», и вот добросались — изменилась сама реальность.

Я лейтенант Пространственно-Временного Патруля Наталия Стрельченко, но попутно я еще и Хранительница Земли, Хранительница своего измерения Ар, а значит, наш немногочисленный отряд охраняет саму реальность, ведь, если погибнет Ар, схлопнутся и все соседние измерения. Я еще поразилась тому, что Ар явился в образе прямо-таки соответствующем Амберу Роджера Желязны, но оказалось, что тут замешаны Странники — крылатые паразита часто подсылали телепатические образы обычным людям, отсюда и ряд совпадений между литературой и реальностью. Ловко.

Ныне в наше измерение попасть практически невозможно благодаря барьеру сознания, щита от захватчиков, что Странниками, собственно, и был поставлен еще на заре времен, но в полной мере он восстановился только сейчас, благодаря подсказке со стороны хранителя культуры Дейва (пусть он и нем, но зато силен как телепат, ведь он наполовину Странник) и частично вмешательству Гайи, воплощения Земли. Моя скромная сила Хранителя была в данном вопросе всего лишь посредником.

Да, я всегда объективна.

Я уже не первой молодости, не обладаю модельной внешностью, ума у меня ровно столько, чтобы понять, насколько мне его не хватает, а вот счастья выше крыши — очевидно, что я нужна, а раз я нужна, это всегда хорошо. В особенности я нужна, когда на меня надо сплавить стажеров, которые, хоть и обуза, но весьма приятная. Умных и почтительных детей я даже люблю, прочих надо воспитывать, прибегая к любым средствам.

На днях, кстати, нашла незакрытый дневник Книгочея — парень молодец. но несколько рассеян. Стою, читаю.

В измерении все тихо и складно

Отбоялись катаклизмов и бурь,

За спиной у нас отряд агромадный

Так что помни то и не бедокурь;

Раз уж мы осели тут за барьером

Не пропустим внутрь уже никого,

Не мечтаем о деньгах и карьере,

Лишь о мире, защищая его.

Темпоралы мы, и этим гордимся

Дружбой, верой и отвагой сильны,

Мимо нас уж ничто не просочиться

В измерении не будет войны

Будем жить, реальность мы защищая,

Не отступим, не опустим мы рук,

Пусть судьба у нас у всех непростая,

Никогда же не предаст друга друг.

Да, парень совсем молодец, и даже не только тем, что в тринадцать лет открыл для себя Высоцкого и пытается ему подражать, нет, он молодец в том, что бросил все дурьки и гаджеты еще в той реальности и стал развивать разум. Конечно, тут еще Ларисино влияние, ведь наш Следопыт умнее всех аналитиков вместе взятых, если дело касается полевой работы и реальной жизни. Я тоже порой бегаю за советом к девочке младше себя более чем на двадцать лет, но звездной болезни от этого о дочери капитана Говорунова (он же оперативник по кличке Тенщик) не развивается.

Разве можно таких не любить?

Не любила, а даже и презирала я в прежнем варианте реальности быдло и дураков, сейчас, когда мы вернули все на круги своя, в СССР таких нет… почти. Я помню жизнь, когда такими были массы, сейчас же такие единицы. Я была бы даже в эйфории от этого, если бы не появилась моя лже-сестра и не пришлось бы отвечать за Ипполиту.

Тут все сложно.

Если начать с «сестры», то могу сказать одно — даже Дик не может понять, почему Синдикат прислал ее в наше измерение и именно в мой дом. Вернуть его? Смешно. Зачем им далеко не самый сильный ведьмак, которого уже пытались пустить в расход и практически пустили? Я сильно сомневаюсь, что дон Эстебан такой дурак, хотя он и не может не знать, чьим братом Ричард является… хм, Себастьян, ибо Стандарт был бы счастлив, если бы его звали первым именем, но увы ему — в команде прижилось короткое и красивое имя Дик, вполне товарищеское и ласковое.

Предположить, что Лекса тоже удрала от Синдиката можно, но что делать этой изящной черной пантере среди нас я не представляю. Став опером, она башку в петлю сунет, ведь доверять бывшей исполнительнице мафиозного клана никто не обязан, это только в тупых книжках и не очень умных комиксах таких принимают сразу. Странники молчат, но крылатые пока не доказали, что доверять можно им, ведь часто мягко стелют. чтобы жестко было спать.

Как там не крути, а мы одномоментно стали фактически Проникателями — из готового штаба есть только «Тантра», не покидающая орбиту, но на ней безвылазно сидят лишь полковник Кейалдаррен и врач Джулиан, нам же предстоит налаживать быт в штаб-квартире внутри дискоклуба «Меггидо» (хорошо еще, что вампиры такие умницы). Жан-Батист немало этому поспособствовал, но еще больше помогает Анри, которого лично меня так и тянет назвать Лестатом — сходство попросту потрясающее, но не с Томом Крузом, а с самим персонажем Райс, спасибо еще, что не по характеру, а то я убила бы себя об стену.

Нда, жаргонизмы исчезнувшей реальности впитались в подкорку.

Больше всего тем, что мы с Лексой — пришлось смириться с «сестрой» — пропадаем в клубе удивлены, конечно, родители, но тогда Лита берет огонь на себя, а притворяться она умеет гениально: если не смотреть в глаза моей «дочери», легко поверить, что она обычный подросток. Дух Гайи, естественно, не растерял свое памяти и ума, так что в детском теле находится фактически взрослый человек… или нечеловек, кому как удобно.

Снова ассоциации с любимым в детстве ужастиком, так как Ипполита внешне напоминает Кирстен Данст именно во времена «Интервью с вампиром» (все как прежде, и в этой реальности Нил Джордан в 1994 году сделал незабываемое шоу, надолго спровоцировав вампироманию среди школьниц, которые. подобно мне, насмерть влюбились в нежного Луи). Что самое странное, в семидесятые этого варианта реальности все было как прежде, восьмидесятые я помнила как есть, а вот в девяностые слыхом не слыхивали уже как о железном занавесе, так и о чертовой перестройке. Сходства полно, зато различия ключевые.

Иногда меня охватывает ощущение, что Лита тоже играет с нами, и тогда я злюсь. Сильно, до головной боли, но Дик знает, как привести меня в чувство. Манипулятор, но необходим он мне как воздух, хотя близко не подпускаю.

Я вообще не склонна подпустить кого-либо слишком близко.

Зато начинаю понимать, почему герои Стругацких, фанаткой которых я являюсь аж с пятнадцати лет, в основном в том же возрасте, что и я сейчас. Да, после тридцати — тридцати пяти сил и задора много, но зато есть какой-никакой опыт, а это важно. Именно наша команда, в которой мало кто сильно старше меня, сейчас должна сделать много чего, а ум есть ум в любом возрасте, но только вкупе с опытом он работает особенно эффективно. Мы не кухарки, но и управлять государством не собираемся, хотя и научены.

Новости, кстати, стали бальзамом на душу, как концерты «В рабочий полдень» и «По заявкам радиослушателей» — все это я помнила со времен такого далекого теперь детства. Но яснее всего я помнила ощущение того, что люди помнили старую поговорку «Хозяйство вести не штанами трясти», а главное, что ее применяли на практике.

Темпоралом быть непросто, но живем мы как в раю…

Кажется, я поддалась всеобщему стихоплетному поветрию, хотя как раз я-то писала стихи еще со школы и переводила некоторые песенки для нашей группы «ABF» (Мирча просил придумать название, вот и получил — я посвятила его любимой «АВВА», ведь полное имя моей любимицы Анни-Фрид или, как некоторые говорят, Фрида).

Хорошо, если детишки хотят литературный конкурс, они его получат.

Стажеры все еще в школе, я горбачусь на той работе, которая «для отвода глаз», поскольку в нашей стране деньги с неба не падают, а попутно стараюсь доказать по телефону Лексе, что по служебному номеру говорят не дольше десяти минут. Она хохочет и говорит, что приедет к водоканалу за мной, потому что так быстрее, а я огрызаюсь в том смысле, что с таким сумасшедшим водилой никуда не поеду. «Сестра» хохочет еще громче.

Я со злости грохаю трубку на рычаг и цежу сквозь зубы, что не хочу видеть сегодня никого из бывших прихвостней Синдиката, но тут начинает соловьем заливаться несравненный Крис де Бург — это звонит на мобилу Тенщик, и мне сразу становится хорошо: Володя умный и надежный, он не вешает мне лапшу на уши, заводя с пол-оборота.

— Нат, не волнуйся, Такэси позаботился о том, чтобы нас не подслушали, так что эзопов язык не нужен. Ты готова ехать за информатором?

— Анджей? — уточняю я.

— Он самый. Берем Стандарта — и вперед.

Я едва слышно рычу.

Со стороны я счастливая донельзя: оказаться между двумя красивыми мужиками с фигурой спортсменов и манерами английских аристократов, да еще ехать на «волге» последней модели, но у меня просто уже ноги не идут после суматошного рабочего дня. Правда забрать Анджея очень важно, он тут застрял после того, как я укрепила барьер, и надо найти лазейку в виде блуждающего портала, дабы отправить его на базу.

Легче отыскать представителей дома Рода, о которых грезит Костя, нежели выпнуть кого-то прочь из измерения.

В урочный час я выхожу навстречу ребятам: летние туфли «для хождения» (на низком каблуке), тонкие джинсики, связанная крючком кофточка и высокий хвостик на затылке, сложенный по полам (неудачные волосы, Наталия Сергеевна, надо прятать). Стандарт в привычной синей джинсе, Тенщик в светлом летнем костюме и даже при галстуке, хорошо причесанная и умело накрашенная Лекса в темно-зеленом мерцающем платье и на лакированных шпильках. Вы что, издеваетесь?!

Нет. я люблю свой имидж «дитя природы», хотя умею делать и макияж, и маникюр, просто… не хочу. То есть, маникюр у меня идеальный, но ногти средней длины и просто отполированы, а вот косметики ни капли. На фоне Лексы я, коренная москвичка в черт знает каком поколении, смотрюсь провинциально даже несмотря на не самое плохое воспитание вкупе с образованием.

Я не завистлива, но ставить меня в неловкое положение в принципе моветон. Женские штучки хорошее оружие.

Задрать голову повыше и пройти к машине с ледяным достоинством, словно это обыденность, и не я не соответствую компании, а Лекса. У Владимира в глазах досада: не учел, но лицо спокойно, у «сестры» хватает такта слегка покраснеть. Я швыряю на заднее сидение льняную сумку — любимая, в Несвиже купила на экскурсии — и коротко роняю через плечо:

— Поехали.

За руль молча садиться Вова, позицию между нами занимает Себастьян, мой верный и неизменный рыцарь. К многоэтажке подъезжаем в молчании, аж ножом резать можно.

Поднимаемся на лифте — этаж все-таки двенадцатый, а время дорого.

Дверь почему-то открыта, и у мужчин срабатывает рефлекс… ага, и у Лексы тоже. Беззвучная группа захвата и «ангел Чарли», а я жду за их спинами. В нос шибает дурной запах, сивуху не спутаешь ни с чем. Великолепно! Тот блондинистый поляк, досье которого я читала самолично, спился. Ниже падать некуда.

Я захожу вслед за ребятами, а потому успеваю заметить, как брезгливо крутят носами наши мачо. Ну и что теперь делать с «недвижимостью»?

Вова пинает информатора.

Мат.

— Свинья ты польская! — возмущается наш опер. — Тут, между прочим, дамы!

— П…ган…ый… р… сист, — хрюкают ему в ответ.

— Зато хоть не антисемит.

Я чешу правую бровь: а при чем тут одно с другим? Нет, евреи водятся везде, но лично я сделала бы гимном Земли старую песенку Африка Симона, в которой он поет, что мы все одинаковые. Кожа, место рождения — это лишь факты, а расизм просто безобразие.

Вова констатирует у информатора запой в тяжелой форме, а тащить «тело» в машину не очень-то охота, и его забирает телепортатор «Тантры».

Ладно, первый блин часто комом.

Нет, мне положительно надо делать что-то с Лексой и Литой, а то они выставят меня плебейкой, причем первая намеренно, а вторая — без всякой задней мысли, просто она превосходит людей много в чем, и, не будь ей нужна моя помощь, и сама бы вернулась к людям. Ладно, это голые факты, а я-то справлюсь?

Хороший повод для личностного роста.

Прекрасно, решение принято — развиваться духовно и физически, не опускаясь до уровня инфузории-туфельки, коих было полно в прежней реальности. Впервые я готова позвать на помощь, хотя сближаться с другими по-прежнему не намерена.

Меня устраивает наше товарищество, ведь священнее дружбы нет ничего, только вот заслуживает ее далеко не каждый.

А я заслужила?