Ее имя

Я медленно шел по пустынному двору к хорошо знакомому мне дому. Я тысячу раз смотрел на него, провожая взглядом стройную фигурку, заходящую в подъезд или ища глазами заветное окошко на последнем этаже, и ни разу не был внутри. Сейчас я твёрдо был уверен, что в этот раз я зайду в дом и нажму кнопку лифта на нужную мне цифру. Потому что настал момент, когда я понял: терять то не чего.

— Эй, стой, не проходи мимо!

Когда тебя, погруженного в свои мысли, думающего о том, что конец света вроде как близок, окрикивает грубый и надменный голос — кроме злости ничего не чувствуешь. Может быть еще ярость. И идти бы им своей дорогой, но такая же грубая рука хватает тебя за плечо… и вся злость изливается в одном ударе твоей руки.

Если честно — я тот, кто считает, что отступить — это не сдаться. И вот, захлопывая дверь подъезда перед носом своих преследователей, ты понимаешь, что в чём-то ошибся.

Лифт медленно, но послушно отсчитал этажи и дружелюбно выпустил меня, открыв двери. Я подошел к нужной мне квартире и остановился, уставившись на глазок. Медленно протянул руку к звонку и замер. Вот тогда-то я и понял, в чем ошибался.

Ведь когда ты справедливо бьешь кулаком в лицо человека, думая о том, что тебе все равно, все равно на все, в том числе на свою жизнь, ты не оглядываешься, даже если на самом деле так не считаешь. А потом, стоя у желанной двери, понимаешь, что лучше уж было пройти мимо, проглотив обиду, а возможно и отдать сигареты и бумажник вместе с часами, потому что теперь-то выбора нет точно. Ведь ты узнал их и знаешь, что они не уйдут и обязательно дождутся тебя, когда ты выйдешь из подъезда. И что не выстоять тебе против пяти подонков, которые умеют подло бить ножами, если только ты не Джон Рембо, никогда им не был, да и чего уж говорить — не будешь. А те, кто тебе помог бы, даже потом вернуть свои часы, возможно и с извинениями, в данный момент вне досягаемости. И сейчас, после того как ты нажмешь кнопку звонка — либо ты живешь долго и счастливо, либо выходишь, и как говорится подороже продаешь то, что имеешь.

Я вдавил кнопку звонка. Обычный звонок, такой как в сотне других квартирах, такой же как у меня, и не подумаешь, что он так долго и громко может звучать в твоей голове, целую вечность, пока не откроют дверь. Она открыла почти сразу. И почти удивленно посмотрела на меня своими красивыми ярко-синими глазами. Где-то промелькнула мысль, что цвет глаз у нее другой, родной цвет. Плевать.

Я никогда в ее присутствии не мог четко выразить свои мысли, не знаю почему. Иногда вообще не мог ничего сказать. И самое хорошее сейчас было то, что говорить мне не было нужды. Она все знала, в том числе знала зачем я пришел. История пятилетней безответной любви не могла остаться незамеченной. Но в этот раз я знал, что сказать.

— Просто послушай. Ты можешь сейчас закрыть дверь и уйти, продолжая жить своей жизнью. Без меня. Обещаю, ты никогда меня больше не увидишь. Может быть, все должно быть по-другому, но я не могу иначе. Я не могу уверять тебя, что я лучший из тех, кого ты знаешь, да это и не так. Но я обещаю, что никто и никогда, не будет любить тебя, так как я, и каждый день, проведенный с тобой, будет для меня святым, и я сделаю все, чтобы для тебя он был таким же.

Я все сказал. Хуже всего было то что она молчала. Но я все сказал.

А с чего ты собственно взял, что такие ответы должны даваться сразу? Особенно ответы на не заданные вопросы. И тебе, такому как есть, остается лишь молча развернуться и уходить, спускаясь по лестнице, потому что лифт будет открываться невыносимо долго. И вот ты стоишь, открыв дверь подъезда и смотришь на пятерых ухмыляющихся подонков, и ты можешь смело, издав боевой клич, кинуться в последнюю схватку, итог которой тебе известен.

Ведь ты не знаешь, что там, на последнем этаже, та, которую ты любишь больше своей и любой другой жизни дрожащими руками вот уже сотый раз нажимает кнопку вызова лифта, чтобы догнать тебя и окрикнуть, хотя еще и не знает, что скажет тебе после того как произнесет твое имя. И вот, не дождавшись, она бежит на балкон подъезда, чтобы всё-таки крикнуть твое имя, которое ты услышишь, и снова захлопнув дверь подъезда, побежишь вверх по бесконечным для тебя ступеням.

Но на полпути она замирает, потому что двери лифта открылись, и целое мгновение она решает, как поступить.

И если она войдет в лифт, то возможно еще успеет увидеть, как лежа в крови на белоснежном снегу, ты улыбнешься и выдохнешь ее имя…