Нож

Наверное, после того как я закончу свой рассказ, вы захотите узнать, кто я и чем занимаюсь. Я обязательно скажу вам об этом в конце своего рассказа.

Ну а начну я с того момента, как оказался в одном квартале старого города, квартале носившего несколько недвусмысленных названий. Ночью широкие переулки этого квартала разгорались яркими огнями, раскрашивая ночь всеми цветами радуги. Стоит сказать, что здесь я всегда оказывался случайно, от первого до последнего раза.

Но поскольку я был здесь, стоило решить одно дело.

И что же, вернее кто же мог мне понадобиться здесь, если в этом квартале всегда было много одного — женщин. Женщин разных, в большинстве своем доступных и сговорчивых.

Конечно женщина. Конечно, совершенно определенная.

Я не стану вдаваться в подробности, но я уведу ее отсюда сегодня, даже если она этого не захочет. Даже если для этого мне придется устроить маленькую войну…

Так как, к сожалению, помешать мне могут и другие и обязательно попытаются, поскольку если ты не клиент, то — чужак, а чужаков здесь не жалуют.

Потратив немного времени на расспросы и чуть больше времени на отказ от, порой навязчиво предлагаемых, услуг я узнал, где та, кого я ищу. Когда я ее увидел, она мило беседовала с представительного вида мужчиной, одетым в прекрасный и безумно дорогой костюм. Она не знала, кто я и зачем пришел.

Я не привык церемониться и ходить вокруг да около, поэтому я поступил абсолютно не вежливо прервав их беседу и сказал ей что она пойдет со мной. Она просто улыбнулась моим словам. Мне очень понравилась ее улыбка.

И все бы получилось легко и просто, если бы не тот, с кем она разговаривала — этот, в дорогущем костюме…

Я могу понять, почему он был недоволен, я даже понимаю, что он привык получать все что захочет, но никак не возьму в толк, что в моем виде вынудило его подумать, что если у него есть охрана из четверых гориллоподобных амбалов, то я непременно отступлю.

Естественно он ошибался.

Следующие секунд пятнадцать была обычная драка, грозившая перейти в кровавую бойню.

Потому что у меня с собой был нож.

С которым я никогда не расставался, и поверьте, умел с ним обращаться.

И опять, все бы было ничего, я спокойно уложил бы этих громил, и, удовлетворившись видом их хозяина, лежащем в луже в, уже не выглядевшем таким дорогим, костюме, но в этой суматохе перепало какой-то оказавшейся рядом девице и, конечно же, отыскались парни, которым это не понравилось. Да еще парни, которые считают себя круче гор.

Не разобравшись, что к чему они направили свою агрессию на меня (а я даже не задел ту девку), хотя вообще-то я единственный к тому времени стоял на ногах. Ребята тоже не церемонились и поэтому напали на меня все сразу.

И тогда я достал нож.

Лезвие блеснуло голубоватым отсветом, и они отпрянули от меня, тяжело дыша, всматриваясь в мои глаза, взгляд которых не предвещал ничего хорошего.

— Я сказал, что она уйдет со мной. Значит уйдет. — Угрожающе спокойным тоном сказал я, стараясь всех противников держать в поле своего зрения. И как будто в доказательство моим словам с ножа капнула кровь. Тут же один из них с криком схватился за бок и согнулся пополам. Я насчитал их двенадцать человек и каждый из них потянул руку отвороту своего пиджака или куртки.

— Стойте! — спас голос разумного человека, вышедшего вперед из-за их спин. Он был прилично одет, не стар, но волосы его были сплошь седые. Слева его шею и щеку пересекал старый шрам. — Вам не одолеть его, пока у него в руке нож. И вы живы, только пока не достали оружие.

Он знал что говорил.

Следующие его слова, как и взгляд хмурых серых глаз, были обращены ко мне:

— Делай то, зачем пришел и уходи. Мы не будем тебе мешать.

Я достал платок и вытер нож. Оглянувшись, я понял что девушки нет. Я перевел взгляд на одну из не разбежавшихся девиц, и она сразу молча указала мне на ближайшею дверь. Я молча пошел туда. Некоторое время я блуждал по коридорам, прислушиваясь ко всем звукам, и уже собирался уходить, как вдруг увидел ее на лестнице.

— Кто ты? И зачем ты пришел за мной?

— Рано или поздно кто-то должен был за тобой придти, так почему бы не я?

— Можешь передать… — дальше я не слышал. Мое сознание медленно, но верно заполнял вид ее совершенного тела, абсолютно не скрывающегося за ее одеждой. Я почти забыл, зачем я здесь, но вдруг она попыталась меня ударить.

Одной рукой я перехватил ее руку, вторая непроизвольно метнулась к ножу. Конечно я не буду брать его. Я неудачно развернул ее, это было выглядеть как захват, но, все еще смотря на ее тело, я смог лишь обнять ее, хотя и не очень нежно. Она оступилась из за высоких каблуков и короткой обтягивающей юбки, и мы кубарем скатились вниз по лестнице. Естественно я положил ее сверху. Наши лица почти касались друг друга. Внутри у меня все загорелось, я чувствовал ее дыхание, ее ярость делала ее еще сексуальнее. Она тяжело дышала.

— Как ты обращаешься с девушкой? — почти злобно, прерывисто прошептала она. Но то, что я услышал в ее голосе, подходило моим планам.

— Я бы с большим удовольствием показал тебе, как я могу обращаться с девушкой. Особенно тебе. — мои глаза как всегда говорили больше чем слова. Она поняла.

— А как же твой нож? — она не ослабила хватку, но как будто сама стала податливей.

— Он нам не понадобится, — медленно ответил я, касаясь губами ее щеки.

— Выше этажом можно снять комнату, — она стала дышать еще тяжелее.

— Пойдем, — коротко сказал я.

— Я за тобой, — она встала и, перешагнув через меня, стала спускаться. В этот момент, когда одна ее нога была с одной стороны меня, а вторая с другой, я, лежа на спине, непроизвольно провел рукой по внутренней стороне ее бедра, снизу до самого верха… она словно не заметила этого. Но все же замерла на одно мгновенье на полушаге. — Я сейчас. Сними комнату.

Я поднялся, и мой нож выпал, звякнув о бетон ступеней. Она развернулась:

— Давай я присмотрю за твоим ножом.

— Я справлюсь, — я быстро поднял нож и привычным движением заправил его сзади.

Она только улыбнулась прикрыв глаза и стала спускаться. Я же быстро поднялся по ступеням на следующий этаж и зашел в дверь, теперь я не сомневался, что она придет.

За столом в коридоре сидел пожилой мужчина, он вопросительно посмотрел на меня и я сказал:

— Я хочу снять комнату, на одну ночь.

Он назвал мне сумму и номер комнаты, в этот момент она вошла и проскочила мимо меня, я кинул деньги на стол.

— Вы можете заплатить потом, — не поднимая головы, сказал мне мужчина.

— Нет, я уйду рано и не хочу никого беспокоить.

Мы зашли в комнату вместе, она дожидалась меня у двери, хотя та была не заперта. Девушка кивнула мне на большую кровать и ушла в ванную. Мне ничего не оставалось делать, как скинуть покрывало на пол и улечься на кровати. Зря. Через минуту она позвала меня в душ.

Была глубокая ночь. Мы лежали в постели обнявшись и ни о чем не говорили. Она смотрела на мой нож, который лежал на краю кровати. Вроде обычный нож, с удобной рукояткой и блестящим лезвием с обязательным кровостоком, острый как бритва.

— Почему ты никогда не расстаешься с ним? — в темноте комнаты в абсолютной тишине ее голос звучал неповторимой мелодией.

— Потому что однажды у меня его не было, — проговорил я, глядя в пустоту. И мой собственный голос показался мне зловещим скрежетом ржавых цепей на лодке Харона, вечно и бесшумно скользящей по темным и мертвым водам Стикса.

Я вспомнил ту ночь.

Вспомнил как обычно — отрывками. Я никогда не мог воссоздать ее целиком в своей памяти. Даже воспоминания звуков и голосов вертелись у меня в голове будто старая кусками сжевана кассетная пленка.

Помню, шел дождь. Они кричали что-то. От боли, от обиды, от страха. Я мог только хрипеть. Я не заметил, как начал вспоминать вслух, а ее дыхание за спиной становилось все тише.

— Когда тебя бьют бейсбольной битой по голове, и ты удивляешься, почему твои кости еще целы, лежа в луже воды пополам перемешанной с твоей собственной кровью, остается только хрипеть. Все воспоминания черно-белые, словно импортный комикс, зачитанный до дыр. Была ночь. Я помню, как моя шестилетняя дочь протягивает ко мне свои ручки, а я не могу даже пошевелиться и боюсь даже думать, что сейчас делают с моей женой, потому что я ничего не слышу. Лишь бы не потерять сознание, так как мне нужно еще встать. Я не знаю, сколько я валялся, но когда я смог пошевелиться, про меня уже забыли, а мои жена и дочь были уже мертвы. Если бы я мог, я бы кричал. Я почти перестал понимать что происходит, лишь одна мысль стучала в моей голове словно молоток, монотонно забивающий гвоздь в крышку твоего гроба: встать, встать, встать, тук, тук… И я пытался встать, и тут моя рука нащупала в луже что-то холодное и плоское. Блеснуло лезвие, больно полоснув по глазам.

Это сейчас я знаю, что окажись у меня нож с самого начала, они бы не успели ничего сделать, тогда я этого не знал. И у меня не было ножа.

Холодное лезвие будто добавило мне сил. Я поднялся и пошел к ним. Затем снова вспышки. Без звуков. Я молчал, теперь хрипели они. Хрипели, пока я резал их на куски, одного за другим, одного за другим… до самого рассвета.

Она крепче обняла меня, нет, прижалась ко мне. Я повернулся к ней, на щеках у нее блестели слезы, я отер их своею рукой, рукой, которая уже привыкла сжимать рукоятку ножа.

— Мне жаль, — прошептала она, готовым сорваться голосом и прикоснулась ладонью моей щеке.

Я не знал, что ей ответить.

Да и надо ли было что-то отвечать.

Но если раньше я сомневался, что она со мной по своей воле, по своему желанию — да, но не по своей воле, скорее всего ее послали для того, чтобы лишить меня ножа, то сейчас, после ее прикосновения, я знал, что все, что произойдет дальше между нами, хочет она сама.

Но это — еще не конец.