Вечер 21 июня – 16 августа 617132 года от Стабилизации

Как вскоре выяснилось, рядом с аэропортом народа собралось больше всего. Чем дальше мы отходили, тем проще становилось двигаться: уменьшалась толпа и улучшался обзор. Наконец Шас свернул в одну из уходящих под землю дорог… кстати, не первую встреченную, но очень похожую на предыдущие. В том числе, и висящей над ней символикой. Из-за этого у меня даже возникли нехорошие подозрения.

— Да, специально, — ничуть не смутившись, подтвердил их опекун. — Я противник постепенного знакомства с Тартаром. Лучше погрузиться в новый мир сразу, чтобы отсечь лишнюю самоуверенность. Так повышаются шансы выжить… и действительно приспособиться. Да и на глупости тебя меньше потянет.

Под землёй проходило метро, несколько автомобильных магистралей и множество пешеходных дорог. За те несколько минут, пока мы ждали подземную электричку, я успела немного прийти в себя и подивиться на оригинальное объявление: «Не рекомендуется передвигаться по путям медленнее поезда». Заметив моё внимание, Шас не преминул прокомментировать:

— Кстати, вот наглядный пример правил. Никто не запрещает спускаться или ходить там, где ездит транспорт, но никто и не станет отвечать за твою безопасность.

Я кивнула: объяснение оказалось на удивление очевидным. Но потом поинтересовалась:

— С поездом ничего не случится от столкновения?

В этот момент подошла электричка, и необходимость в ответе пропала. Мы зашли, поезд тронулся, но я всё ещё не могла отойти от впечатления, которое произвел первый вагон или то, что его заменяло. Он сильно отличался от остальных, был бронированным, заострённым, ощерился острым лезвием, благодаря чему, на высокой скорости, наверняка запросто способен перерубить не то что чьё-то тело, но и вязанку из нескольких брёвен. Как всё-таки мало тут стоит человеческая жизнь...

На станции я не обратила внимания, но, судя по тому, что в вагоне находились преимущественно гуманоиды, да ещё и примерно сходного размера — он предназначался именно для таких, как мы. Впрочем, легче от этого не становилось. Во-первых, потому, что всё равно хватало других жизненных форм, а во-вторых — из-за особенностей внешности и поведения пассажиров. Если раньше мне казалось, что в тартарском посольстве нарочито эпатируют, то теперь появились сомнения. Потому что… ладно природные особенности, но одежда (или её отсутствие), манеры и многое другое казалось чрезвычайно вызывающим и шокирующим. Человек в средневековом костюме запросто разговаривал с соседом, у которого из всей «одежды» была только кепка. Дикарские наряды, голые тела, скафандры и комбинезоны — всё смешалось в невообразимой какофонии цветов, стилей и запахов. А ещё в вагоне стояла вонь. Может, каждый человек по-отдельности воспринимался бы нормально, но смесь ароматов разных разумных существ, их парфюмерии и отходов жизнедеятельности оказалось очень сложно выносить. И шум: голоса, писк, визг, шипение, потрескивание, стук — каждый пассажир по отдельности негромкий, но вместе звуки сливаются в отвратительный гул. От всего этого начала кружиться голова, а тошнота, так и не отступившая после экстренной вакцинации, усилилась.

— Неужели вообще никаких правил приличия нет? — поинтересовалась я у опекуна.

— Разумеется, есть, — усмехнулся он и цинично добавил: — Жить захочешь — привыкнешь. Существует общий закон, по которому каждый должен соответствовать определённым нормативам безопасности. Если для кого-то эти параметры не подходят (то есть ядовиты), ему приходится защищаться от внешней среды, если кто-то сам выбивается за пределы норм — то должен изолировать себя от других, чтобы соответствовать.

Я брезгливо отодвинулась от гуманоида, доставшего нечто вроде термоса и устроившегося над ним справлять естественные надобности.

— Нормативы приняты те, которые соответствуют жизненным кодам большей части разумных видов. Увы, не всем — но такого и быть не может. Кстати, Homo sapiens они вполне подходят: людям не приходится ни защищаться, ни защищать других от себя. Что же до вкусов и манер, — добавил Шас, проследив за моим взглядом, — то ты забываешь, что разумные существа очень разные… у каждого вида свои понятия о приличиях, обычаи и порядки. То, что приемлемо для тебя, посчитают верхом бесстыдства и бескультурья у других. Это касается поведения и одежды, ароматов и вкусовых пристрастий. В Тартаре очень много разных видов разумных. Поэтому главное требование — соблюдать общие нормы безопасности. Что же до остального, то живи так, как тебе удобнее.

— Но ведь это же напрочь убьёт всю эстетику, — я осторожно перешла так, чтобы между засранцем и мной оказался опекун. — Да и… тут запросто можно получить моральную травму, а то и не одну.

Хотелось добавить, что несложно даже сойти с ума от того, что творится вокруг, но я сдержалась. Всё равно от таких слов ничего не изменится, а обижать местных не хотелось.

Шас рассмеялся:

— Да. Но ты тоже наносишь другим моральные травмы. Кстати, очень серьёзные, за которые на родине некоторых разумных стала бы изгоем общества или вообще преступником. Пахнешь неприемлемо для многих видов. Издаешь отвратительные для них звуки. Впрочем, как и я. Как и любой из окружающих. — Опекун ненадолго замолчал. — Если хочешь выжить — привыкай. Нас слишком много, и никто не сможет навязать свои обычаи остальным. Если попытается — другие объединятся и банально уничтожат агрессора. Такое уже было. Поэтому привыкай. Как другие мирятся с тем, что считают позорным или бесстыдным в твоём поведении, как они терпят твою вонь, издаваемые тобой звуки и противную внешность, так и тебе придётся смириться с их манерами, физиологией и прочими особенностями. — Шас снова сделал паузу. — В мелких странах количество доминирующих видов очень ограничено. Они способны и навязывают почти всем остальным свой стиль поведения. Но в любой из гигантских стран разнообразие слишком велико, чтобы удалось найти нечто, комфортное для всех или большинства. Поэтому здесь действует правило приемлемого дискомфорта. Пусть непривычно и неприятно, но без особого физического вреда для большинства видов. Что же до психологического уюта… о нём можешь забыть. За исключением специально отведённых мест, подходящих тебе по эстетическим и поведенческим ценностям, собственного жилья или принадлежащей тебе территории.

Я не ответила, постаравшись отвлечься от происходящего вокруг — слишком тяжело его воспринимать. С таким, резко противоречащим привычным правилам, поведением, сложно смириться. В Белокермане и Свороване обычаи пусть и не совпадали, но всё-таки походили на Земные. Возможно, именно по этой причине я ожидала, что и в других местах будет нечто подобное. Однако Тартар слишком отличался от всего, виденного прежде. Зато очень ярко, с нежностью удара кулаком в лицо, продемонстрировал, что Homo sapiens или схожий вид не является законодателем мод, а лишь одним из многих, для которых создан «приемлемый дискомфорт». В таких условиях сложно жить. И характер наверняка испортится. Может, тартарцы именно потому неприятны в общении, что сами находятся в состоянии постоянного стресса? Даже понять их могу: окружающая обстановка ничуть не способствует вежливости или благодушному настроению, наоборот, очень хочется сорваться и нагрубить. Например, вон той «красавице», которая пёрднула и теперь с кайфом принюхивается. Или соседу справа, воняющему тухлой рыбой, да ещё и издающему попискивание-побулькивание — даром, что внешне на человека похож!

Потом был переход и следующая поездка, во время которой у меня ещё сильнее закружилась голова, заложило уши и навалилась тяжесть. Сначала я решила, что это происходит из-за скорости или соседей по вагону, но когда после остановки и очередной пересадки состояние не улучшилось, пришлось обратиться к опекуну.

— Предполагаю, что ничего страшного. Мы ехали через короткий путь, и твой организм, скорее всего, среагировал на изменение обстановки. Кстати, ты ещё раньше бы почувствовала изменения, не будь под последствиями иммунизации. Наверняка, списала слабость на плохое самочувствие, а ведь гравитация и в аэропорту была примерно на десятую долю выше, чем в Белокермане или Свороване, а в этом городе она превышает привычную тебе больше, чем на треть. Другие параметры тоже отличаются — вот ты, с непривычки, так и реагируешь. Но если состояние продолжит ухудшаться, сообщи — вдруг его вызвало что-то другое.

Шас оказался прав. Через некоторое время головокружение отступило, но ощущение неповоротливого и тяжёлого тела осталось. Думаю, не будь иммунизации, реакция не была бы столь острой. Тартар ударил разом по всем органам чувств, дезориентировал и напугал. Создавалось впечатление, что весь окружающий мир старательно выбивает из колеи, пытается запутать, отвлечь, вогнать в ступор… и раздавить. К тому времени, когда мы добрались до квартиры Шаса, моих сил хватало только на то, чтобы тупо следовать за ним. Так что я уже не обратила внимания на обстановку, где-то на задворках сознания бледно порадовавшись, что конструкция гигиенических сооружений несложная. И, умывшись, свернулась калачиком там, куда привёл опекун.

Увы, просто провалиться в темноту не получилось. Но к утру страшные и беспокойные сны выровнялись и всё-таки вернулись в привычную колею, позволив хоть немного отдохнуть. А потом из приятных объятий дрёмы грубо, тычком, выдернул Шас.

— Здесь телефон и ещё кое-что по мелочи, — сообщил он, бросив на подстилку свёрток. — Компьютер вон там, — указал опекун в угол. — Твоё счастье, что от старого ещё не успел избавиться — трат меньше. Информацию о бытовой технике на него скинул, так что дальше разбирайся сама. Кстати, там же и рецепты тех блюд, которые я предпочитаю, но пока не вздумай их готовить — только напортишь. Из дома выходить запрещаю, вернусь вечером или позже. Можешь отдыхать дальше.

После чего тартарец удалился, оставив меня переваривать сказанное. Это удалось не сразу, поэтому когда я вскочила и попыталась догнать опекуна, чтобы уточнить некоторые детали, Шаса уже и след простыл.

Приняв прохладный душ, поняла, что чувствую себя совсем неплохо. Нет, о великолепном состоянии говорить не приходится: подташнивает, голова тяжёлая и кружится, слабость, шатает при ходьбе… Но однозначно лучше, чем в первые сутки после прививок. А главное, если временный всплеск сил по прибытию в Тартар легко объяснить нахлынувшим адреналином (тем более, что острых впечатлений было даже больше, чем достаточно), то сейчас-то этого нет. Значит, мне действительно лучше.

Добравшись до кухни, отыскала несколько подходящих продуктов и заставила себя съесть нормальную порцию — силы надо поддерживать. А вот лекарство найти не удалось, по этой причине пришлось связаться с Шасом, который кратко ответил, что сейчас оно мне не понадобится.

Немного отдохнув, отправилась знакомиться с квартирой. Всего две комнаты, кухня, санузел и небольшая прихожая. Странно, мне казалось, что тартарцы живут гораздо богаче. По внутренней обстановке помещения тоже не производили впечатление владений зажиточного человека. В спальне даже кровати нет, только узкий гамак, брошенный на пол тонкий матрас или, скорее, толстое одеяло (на котором ночевала я), да несколько шкафов. Кабинет (если его можно так назвать) по размерам просторнее и с большим камином у одной из стен. Кстати, судя по всему, камин реальный, а не иллюзия. Это доказывал характерный запах, наличие пепла с остатками углей и, особенно, — поленница чуть сбоку, у стены. Перед камином лежал большой мягкий ковёр, а у окна стояло удобное кресло и стол с компьютером — вот и вся обстановка. Учитывая то, что мебель в этой комнате, в отличие от остальных помещений, деревянная, диссонанс между кабинетом и остальной квартирой огромный. Камин, да ещё с дровами, вообще выглядел дико и, скорее всего, являлся капризом Шаса, а не необходимым или хотя бы полезным сооружением.

День полностью ушёл на отдых, обследование квартиры и чтение инструкций. Последние очень помогли — без них было бы сложно догадаться о предназначении многих приборов. Уже вечером я устроилась у окна в кабинете (единственного в квартире). Вот интересно, оно настоящее или такой же обман, как в Белокермане? Впрочем, если обман, то явно с дизайном под городскую среду — потому что вид из него, в принципе, соответствовал ожидаемому. Очень похоже на настоящее. Но увы, даже если это на самом деле окно, то как его открыть, мне найти так и не удалось.

Время тянулось медленно — казалось, что уже глубокая ночь, а за окном всё ещё был вечер. За день я так устала, что решила не дожидаться Шаса: ведь глупо сидеть, когда можно подремать. И, судя по всему, заснула слишком крепко… а следующее утро началось с уже знакомого тычка.

— Ухожу, вернусь завтра. Продукты на кухне, выходить нельзя. Вопросы есть?

— Куча вопросов, — поспешно кивнула я.

— Из этой кучи жизненно-важные есть? — поморщившись, уточнил опекун и, дождавшись отрицательного ответа, покинул квартиру.

Так началась моя жизнь в Тартаре.

Увы, Шас не соврал, когда предупреждал, что последствия прививки тяжёлые. Вначале я надеялась, что с каждым днём будет становиться легче, но уже вскоре поняла, насколько ошибалась. Ненадолго отступившая дурнота и тяжесть вернулись, да ещё и в правом подреберье постоянно муторно тянуло — как будто там огромный болезненный синяк.

— Скорее всего, барахлят органы, отвечающие за очистку крови от токсинов, — спокойно пояснил опекун после того, как я сообщила об изменении состояния. — Экстренные прививки, даже высокого качества, являются очень тяжёлой нагрузкой на организм.

Но Шас не ограничился отговоркой и без промедления сводил меня в больницу, где подтвердили его версию.

— Чистка тут не поможет, — заметил тартарец на пути обратно. — Потому как она выведет искусственный иммунитет и болезнетворных агентов — именно они вызывают такую реакцию.

Я молча кивнула.

В результате постоянного плохого самочувствия, ещё ухудшающегося после каждого приёма пищи, получилось так, что я жила фактически от завтрака до обеда, а от обеда — до ужина, потом опять до завтрака. Только станет лучше — пора есть (а голодать опекун запретил категорически, заявив, что иначе естественный иммунитет не окрепнет и придётся начинать всё по второму кругу). Никаких дел, кроме банального самообслуживания, Шас мне не поручал. Впрочем, вряд ли я была способна принести хоть какую-то пользу — сил не оставалось даже на чтение.

Прошло больше месяца прежде, чем состояние стабилизировалось, а печень перестала возмущаться по любому поводу. Опекун, по прежнему, большую часть времени проводил вне квартиры, выход же мне из неё был закрыт — поэтому я активно начала осваивать немногую имеющуюся в наличии технику. И, в первую очередь, компьютер. Сразу же обнаружила неприятный сюрприз: Шас поставил программу для обучения другим диалектам общего языка. Причём настроил её так, что не выполнив на должном уровне несколько упражнений, я не могла получить выход к другой информации. А через время языковой комплекс снова блокировал доступ — и опять приходилось учиться.

Поскольку информации в сети было огромное количество, да ещё и чрезвычайно интересной, я по много раз за день вынужденно занималась. Кстати, весьма успешно, тем более, что оказалось достаточно освоить именно непривычное звучание — построение фраз и сам язык действительно полностью аналогичен уже известному. К сожалению, опекун не ограничился только звучанием, заставив выучить ещё несколько тепловых, цветовых и тактильных диалектов, а также написание — несколько цветовых и тактильных, и тактильную «речь». По его мнению, это минимальный набор, а остальное уже на моей совести: захочу — изучу. Однако мне и «минимальный» набор казался слишком большим, тем более, что язык приходилось осваивать дальше, а значение некоторых терминов переоценивать. Так что если хотя бы минимум на хорошем уровне понимать буду — уже достижение.

Белокерманская сеть и в подмётки не годилась местной. Ради интереса я поискала те сайты, на которые имела доступ в Белокермане, и оказалось, что отсюда они тоже доступны. Впрочем, не только они, а ещё множество других, в том числе, также относящихся к стране моего прошлого проживания. Так что интернет в Белокермане развит вполне нормально, просто был, за редким исключением, недоступен мне как неполноценному гражданину. Удовлетворив любопытство, я переключилась на изучение Тартара: как-никак, именно здесь мне предстоит жить… по крайней мере, какое-то время.

В один из дней набрела на сайт, посвящённый тому самому обычаю, который нарушил кот. Огромный каталог, с обратным отсчётом для каждого преступившего — ведь через определённое время (чуть больше нашей недели) вина считается устаревшей, и человек исключается из потенциальных жертв. Тут же отмечались многие добровольные каратели — судя по комментариям, для них это было жестоким развлечением. Причём оказалось, что «оступиться» на нарушителя в этот срок может не один и даже не двое — а все, кто захотят. Кому-то везло и на них не обращали внимания, а вот некоторым другим… Каждый желающий мог присоединиться к сомнительному развлечению, а иногда устраивались настоящие охоты, и народ отправлялся «оступаться» целыми группами.

Хотя на сайте этого не говорили, но из контекста становилось очевидно, что у очень многих (если не у всех) каким-то образом идёт постоянная запись происходящего вокруг. Отрывки таких записей выставляли в качестве доказательства нарушения обычая — иногда с нескольких ракурсов разом. А ещё мне начало казаться, что в Тартаре с конфиденциальностью большие проблемы: по крайней мере, чаще всего вместе с записью выкладывался и код паспорта нарушителя, а, меньше чем через пару часов после появления новой темы, нередко становились известны обычные маршруты и нынешнее местоположение потенциальной жертвы.

Покопавшись в темах, натолкнулась на одну, в которой шёл горячий спор о намеренности преступления обычая одним разумным — и был ли толчок от соседа справа намеренным и достаточным, чтобы нарушитель заступил на чужую дорожку (кстати, никого на ней не задев). К сожалению, несмотря на то, что в конце, внимательно разобрав несколько записей, народ пришёл к выводу о намеренности удара и, соответственно, случайности нарушения, из списков потенциальных жертв несчастного не исключили. Тому, кто толкнул, тоже досталось — один из постоянных посетителей предложил убить спровоцировавшего нарушение практически даром — с него работа, с других оплата некоей лицензии на убийство этого конкретного человека. К слову, народ не сразу пришёл к идее наказания, вначале проведя небольшое расследование. А вот потом, установив, что толчок мало того, что намерен, но ещё позволил получить спорную должность, народ скинулся… и на одного тартарца стало меньше.

Кстати, в интернете здесь тоже практически отсутствует анонимность. Нет, с первого взгляда, она как бы есть (общается народ под никами), но если посмотреть внимательней, то замечаешь, что стоит кому-то заинтересоваться личностью, скрывающейся под псевдонимом, как уже через несколько минут он может сообщить не только имя, но и образование, место работы, номер паспорта и прочую информацию. В том числе, по этой причине, меня поразило спокойствие и чуть ли не обыденность предложения убийцы и такая же реакция на него: как будто подобное в порядке вещей. Вскоре, порывшись в сети, я поняла, что так и есть. Удивительно, но самоучек среди людей этого направления мне не встретилось, зато профессиональные (получившие специальное образование в университетах) киллеры гордились своими заслугами и выкладывали портфолио работ. В основном (кроме тех, кто специализировался на зрелищных убийствах) без лишних «красивостей», но сухость и краткость не успокаивали. Настоящий шок вызвала статья, на которую я случайно натолкнулась. Оказывается, выжившая после нападения жертва может подать на убийцу в суд… за плохо оказанную услугу. А вот если кого-то убили, то к исполнителю претензий быть не может, поскольку «услуга» оказана в полном объёме, поэтому судиться, что-то доказывать, мстить или ещё как-то разбираться положено только с заказчиком (тем более, что его или их имена узнать не так уж сложно). Вроде бы бред, но если представить, что убийство здесь считается такой же работой, как и доставка из магазина...

Так же, порывшись в темах, удалось узнать ещё о нескольких обычаях. Например, в Тартаре принято не сорить на улицах. По данному обычаю тоже работает огромный сайт, где все желающие могут принять участие в замусоривании квартиры, прочей частной собственности нарушителя и даже его лично. Взломщики проникают на его территорию, но не берут чужого и не ломают что-то намеренно. А вот принести мусор в помещение нарушителя или разбросать, разлить и разбрызгать по всем поверхностям помои или отходы жизнедеятельности — обычная практика и преступлением не считается. Да уж, с учётом этого вряд ли в Тартаре кто-то будет бездумно сорить. Естественно, и среди преступивших обычай «не мусорить» попадаются невинные жертвы (например, те, у кого что-то выпало незамеченным или ветер вырвал и унёс пакет) — к сожалению, они страдают наравне с остальными. Отсюда вывод: чтобы не влипнуть, надо вести себя не просто аккуратно, а чрезвычайно внимательно и осторожно. Зато интернет ещё раз подтвердил, что запрет на выход из квартиры не каприз Шаса, а насущная необходимость.

Через некоторое время стало понятно обилие видеорегистраторов. Почитав описание одной из моделей, я узнала, что, во-первых, обычно в системе используют больше дюжины камер, обеспечивающих сферический обзор практически без слепых пятен, а, во-вторых, видеорегистратор не только снимает, но и проводит первичную обработку поступающих данных. Например, сигналит владельцу, если от того «отвалилось» что-то крупнее разрешённого размера (то есть произошло «замусоривание»), если тот слишком приблизился к чужой части дороги или некий объект грозит ему опасностью. Кстати, также в описываемой модели и всей этой серии в настройках по умолчанию стояла публикация чужих нарушений обычаев на соответствующие сайты и предварительная проверка, не будет ли тема дублирующей. Так что, обычному пользователю не то что усилий для заведения темы, но даже внимание на нарушителя обращать не надо — за него всё сделает видеорегистратор.

Данное открытие не удивило, как и само наличие такого способа контроля за самим собой: очевидно, что невозможно уследить за всем самому, поэтому некая система поддержки должна существовать и очень широко использоваться. По крайней мере, на мой взгляд, выходя из дома без подобной страховки, любой подвергается куда большему риску попасть в неприятную ситуацию. Наверняка, существуют и другие способы защититься, но пока узнать о них не удалось.

Кстати, первое впечатление не обмануло, сутки в Шесефесе длились в полтора раза дольше, чем в Белокермане. Привыкнуть к такой разнице оказалось непросто, и я уже не в первый раз порадовалась, что решилась заключить рабский контракт. Сейчас, хотя бы мельком увидев Тартар и начав узнавать, как он живёт, я поняла, что не смогла бы выжить, полагаясь только на себя. Отсутствие иммунизации, незнание обычаев, тонкостей местной жизни, даже случайность, всё — против приезжих. В связи с этим, даже появилась мысль, что Шас только пытался выглядеть циничным, когда говорил про отсев невезучих, глупых и непредусмотрительных. Не лучше ли погибнуть быстро, чем пытаться трепыхаться, мучиться, карабкаться, чтобы потом всё равно потерпеть поражение? Ведь у любого неподготовленного иностранца шансы выжить стремятся к нулю.

Чуть позже вспомнила о группе молодых людей из Агора. Судя по их поведению, они, в отличие от меня, понимали, куда и зачем едут. А если вспомнить слова Шаса, что такие союзы не редкость, то напрашивается вывод, что агорцы способны выжить и достичь своей цели в Тартаре. И прививки, наверняка, сделали заранее — более дешёвые и менее тяжёлые. Невольно проснулась гордость за свой народ… народ, частью которого являлась не так давно.

А ещё я впервые, по-настоящему, осознала, почему в Чёрной Дыре гораздо чаще должен встречаться видизм, чем расизм. Процент существ даже каждого отдельного вида слишком мал, чтобы распыляться на ещё меньшие группы. Перестань Homo sapiens или кто-то ещё поддерживать друг друга — и этот вид сильно пострадает. В таких условиях цвет кожи и национальность имеют куда меньшее значение. Чтобы выжить, людям приходится быть терпимыми друг к другу. А посмотрев на другие виды, легко понять, насколько мы… насколько люди, всё-таки похожи.