Другое время? Другой мир?

Сознание возвращалось тяжело, а перед глазами прояснялось ещё медленней. Да и то не полностью: по нечёткой, размытой картине плавали тёмные пятна. Коснулась пальцем переносицы: очки не потерялись. Это хорошо. Значит, когда зрение вернётся, буду видеть не только пятна, но и обстановку. Голова всё ещё пульсировала от боли, каждый вздох давался с трудом: создавалось впечатление, что в груди застрял нож.

В принципе, неприятные ощущения не намного превышали уже привычные. Но к ним примешивалось ещё что-то незнакомое и из-за того — пугающее. Боль в груди не такая, какой должна быть. Не сказать, чтобы это радовало. Прикрыв глаза — таким образом легче избежать повторного приступа, постаралась дышать ровно и спокойно, дожидаясь, пока «остаточные явления» приступа отступят. Остаточные явления. Как невинно звучит, а ведь этот термин подходит даже для потерянной конечности или слепоты. Нет, сейчас не время иронизировать. Главное — дышать. Сосредоточится на дыхании.

Я не рвалась действовать, предпочитая полежать, приспосабливаясь к новому состоянию. Спешить некуда, весь вечер впереди, а, поторопившись сейчас, могу сама себе перечеркнуть хоть какую-то надежду на защиту кандидатской. Не знаю, сколько прошло времени, но, наконец, дурнота немного отступила. Вот теперь можно попытаться медленно дойти до квартиры.

Снова открыв глаза. Над головой обнаружилось нечто зелёно-голубое… непохожее на расцветку подъезда. Я тут же села, от шока на мгновение забыв о своём состоянии, но тут же накатило головокружение и темнота. Пришлось вновь лечь и зажмуриться. Дождавшись, пока станет лучше, осмотрелась, на этот раз не совершая резких движений. Зрение всё ещё барахлило, но кое-что понять удалось. Я находилась на улице; мало того, судя по зелёной растительности, было тёплое время года. Медленно сев, ощупала гудящую голову. На виске, скорее всего, вскочит синяк, но серьёзных повреждений не заметно. Хуже другое. Похоже, что из моей памяти выпало почти полгода жизни: последнее что помню, это возвращение домой в холодный декабрьский день. Надеюсь амнезия не новый «подарок» старой знакомой болезни? Ладно, где наша не пропадала, даже к этому можно привыкнуть. Придётся снова корректировать поведение, но к такому не привыкать. Гораздо больше меня интересовал другой вопрос: как прошла защита и состоялась ли она? Попытки пробудить взбунтовавшуюся память прервались, когда руки коснулись моей собственной одежды: зимние штаны, тёплая куртка, снятая при ощупывании головы шерстяная шапка. Это уже хуже. Я же не псих, чтобы летом в зимнем ходить! Сменив позу, проверила карманы и сумку. Деньги, паспорт, мобильник, ещё несколько малозначимых мелочей и, конечно, злополучная магнезия. Последняя подождет, самочувствие, конечно, не ахти, но уже вполне терпимое. Какой из этого вывод? Экипировка соответствует моим последним воспоминаниям.

Разумеется, первым предположением была галлюцинация. При ней легко объяснить, почему мне жарко, ведь в подъезде намного теплее, чем на улице. Но нужны ещё доказательства. После долгих размышлений, ощупала поверхность вокруг и убедившись, что она ровная и твёрдая, проползла десяток метров, так же осторожно проверяя путь перед собой. Потом снова села. Не подходит. Если бы сейчас я страдала от зрительной галлюцинации, то, ползая, уже нащупала бы ступеньки или перила. Прислушалась. Пели птицы, стрекотали какие-то насекомые, тихо шелестела листва. Нет звуков двигающегося лифта… впрочем, он же сломан — так что и ожидать не стоило. Но не удалось различить и шум машин, который должен доноситься с улицы. На всякий случай сильно ущипнула себя за руку и убедилась, что чувствительность присутствует. Хотя последнее действие, мягко говоря, не слишком умное, поскольку общее состояние перекрывало все щипки. Оставался ещё один вариант, хоть и глупый. Я могла потерять память, а зимняя одежда только мерещится. Ага, а заодно больной мозг изменил весь окружающий мир. Мысль вызвала кривую улыбку: считать себя сумасшедшей не хотелось.

Но если допустить, что вокруг не сон, не галлюцинация и не потеря памяти, то что могло случиться? Пока размышляла, зрение вернулось до привычного уровня. Но картинка всё равно слишком мутная. Вытащив платок, подышала на очки и тщательно протёрла загрязнившиеся стекла. Вот, теперь видно намного лучше: расплывается, но не больше нормы. Я сидела на неширокой, примерно в метр, асфальтовой дорожке. Судя по тому, что она приподнята над землей где-то на ширину ладони, мне повезло весь путь, проделанный на ощупь, совершить не сворачивая с тротуара. Снова провела рукой по покрытию и поняла, что ошиблась: для асфальта оно слишком гладкое, хотя и не скользкое. Но и не каменное: тёплое, по температуре примерно такое же, как воздух и, к тому же, немного пружинит. На всякий случай ощупала местность за пределами дороги, но вновь появившаяся надежда на простую галлюцинацию тут же пропала, поскольку осязание подтвердило информацию, полученную с помощью зрения: трава и земля. И никакого продолжения лестницы. Чуть дальше от тротуара, но так, что до крайних ветвей удавалось дотянуться не сходя с него, возвышались ровные ряды высоких кустов. Не помню такого места в моем городе. В голову полезли предположения одно абсурдней другого.

Похищение. Нет, глупо. Болезни никого не украшают, так что в этом плане интереса для извращенцев не представляю. На органы? Мысль вызвала усмешку. Ну да, пустить меня на органы, учитывая состояние здоровья — это верх интеллекта! Игры богатых? Тоже не подходит: участники должны вести себя активно, а не отлёживаться. Так, эти варианты сразу отбрасываем.

Другой мир? За жизнь я прочитала достаточно разной фантастики о людях, попавших в другие миры. Очень часто ко всему прочему оказывалось, что они — часть какого-то пророчества и им предстоит ни много ни мало спасти как минимум государство. Но всегда относилась к самой возможности переноса со здоровым скептицизмом, хотя и не отрицала категорически, стараясь придерживаться золотой середины. Ведь не доказана как его возможность, так и обратное. Но в то, что попавший в другой мир обыватель быстро… и вообще станет лучшим, единственным и незаменимым — не верилось вовсе.

Так я куда-то провалилась или всё-таки нет? Предприняв последнюю попытку разобраться, полезла за мобильником. Выключен. И включаться отказывается. Сломался или разрядился? Заряжала его только вчера, значит энергия ещё должна остаться, поэтому вторая причина не подходит. Ну вот, теперь даже проверить, обнаружит ли сотовый телефон сеть, не представляется возможным.

Ещё посидев и подумав, решила принять за рабочую гипотезу, что нахожусь в ином мире или другом времени. Но, на всякий случай (если дело во мне, а не в окружающей мире), постараться вести себя так, чтобы не причинить особого физического ущерба людям или аборигенам. Навалились усталость и безнадёжность. Даже здоровому человеку нелегко сориентироваться в незнакомой обстановке. А, учитывая, что вряд ли мне тут будут рады… Разумные ничуть не менее опасны, чем дикая природа. Но пока есть хоть какой-то шанс, стоит продолжать бороться, хотя бы просто соблюдая максимальную осторожность и, по-возможности, отсрочив контакт с местным населением.

Поднявшись, расстегнула куртку: погода слишком теплая для зимней одежды. А потом побрела по «асфальту», пытаясь найти заросли погуще, которые могли бы послужить укрытием. Однако быстро выяснилось, что всё не так просто. Через просветы в высоких кустах с обоих сторон на расстоянии около пяти-шести метров проглядывали точно такие же дорожки, за которыми, в свою очередь, виднелись очередные кусты. Единственная надежда, что здесь не всё так цивилизованно, ведь в ином случае контакта избежать не удастся. Ещё через некоторое время стало заметно, что путь лежит не по прямой, а по широкой дуге или окружности. И почти сразу же после этого я вышла на поперечную дорогу. Она была примерно в полтора раза шире той, что под моими ногами. Остановившись на перекрёстке, огляделась и надежда быстро покинуть окультуренную территорию исчезла окончательно. То, что удалось разглядеть в просветы кустов не обмануло: через равные, в несколько метров, расстояния от поперечной дороги в обе стороны отходили ответвления, подобные и параллельные тому, по которому я сюда пришла.

Раздумья о дальнейшем маршруте прервало появление вышедшего из-за кустов аборигена, на первый взгляд, вполне человекоподобной внешности. Я поспешила отступить по той же дорожке, по которой пришла, надеясь остаться незамеченной. Абориген неспешным шагом направился в мою сторону, и я побежала, чтобы скрыться из виду и потом перебраться на другую улицу через газон. Но меня не преследовали: человек уже через минуту остановился, а потом и вовсе пошёл в противоположенном направлении. А я почти сразу же затормозила, пытаясь справиться с одышкой и нахлынувшим страхом. Бегать однозначно не стоило: от резких движения грудь заболела с новой силой, начался кровавый кашель. Дождавшись его окончания, обтёрлась платком, немного успокоилась и мысленно пожурила себя за панику: не аборигена надо опасаться. Веди я себя естественно, глядишь он и внимания бы не обратил, приняв за эксцентричного соплеменника. А вот теперь лучше скрыться с места происшествия. Конечно, совсем не факт, что первый же встречный поднимет тревогу, но лучше подстраховаться. По крайней мере, насколько можно судить по этому человеку… или гуманоиду, одета я для данной местности нетипично. Да и в любом случае, зимняя куртка летом легко привлечёт внимание.

Через некоторое время решила воплотить план и сменить дорожку, а лучше даже несколько, пробравшись между кустами. Но почти сразу же оставила эту идею, потому что почва и трава оказалась настолько мягкой, что пробравшись через них, замести следы точно не получится. Разве что оставить новые улики для вероятных преследователей. Вот вроде и проход возможен, но пользоваться им нельзя. Пришлось идти дальше по тротуару до следующего перекрёстка. Он выглядел очень похожим на предыдущий, а может, и был тем же самым, учитывая, что путь лежал не по прямой. Но теперь я решительно завернула в сторону от предполагаемого центра окружности, рассчитывая выбраться из рукотворного лабиринта. Надеюсь, хоть там найдётся, где спрятаться.

На более крупном перекрёстке ждала засада. Примерно за полсотни метров я заметила стоящего за кустами аборигена и, на всякий случай резко остановившись и хлопнув себя по лбу, с видом, будто что-то забыла, поспешила обратно. Но не успела пройти и нескольких шагов, как обнаружила ещё одного, перекрывшего путь к отступлению. Выбор невелик: можно попытаться скрыться отвилками и по бездорожью (ага, бегом с кровавым-то кашлем!), прорваться через охотников (тоже, причём с очень небольшой вероятностью успеха) или сдаться. Тем более, что даже сбежав сейчас, я непременно попадусь в другой раз, а мнение обо мне может ухудшиться. Решено — сдаюсь и всеми доступными способами демонстрирую, какая я белая и пушистая, безобидная и готовая к сотрудничеству.

На случай, если всё же ошибаюсь и эти двое меня не ловят, попыталась пройти мимо того, который преградил путь. Когда я поравнялась с ним, человек сказал мне что-то непонятное негромким, но уверенным командным тоном. Ну конечно, а кто обещал, что к переносу будет прилагаться обучение языку другого мира? Глубоко вздохнув (с каждой минутой всё больше верилось, что окружающее реально) и рассудив, что, скорее всего, это требование остановиться, притормозила и подняла старательно отводимые до сего момента глаза на аборигена. Нет, даже переодевшись в такую же одежду, мне вряд ли бы удалось сойти за местного. Он вроде бы и похож на человека, но в то же время отличался. По крайней мере, не из привычных европеоидов, негроидов, азиатов и кого там ещё… да и вообще не человек. Гуманоид. Благородной осанки, с прямыми белыми волосами чуть ниже плеч и жёлтыми глазами. Волосы откинуты на спину и, судя по всему, заколоты с двух сторон невидимками или ещё как-то закреплены, чтобы не лезли в лицо. Одежда состоит из простого платья или балахона с длинным рукавом и тонких перчаток по локоть, а на ногах — лёгкие сандалии. Весь костюм чисто-белого цвета, лишь на платье, в районе левой стороне груди золотая символика из шести сходящихся спиралей, заключённых в круг. И хотя непонятно, чем именно абориген так резко отличался от человека, то, что он как минимум незнакомой мне расы, а скорее всего — вида, не вызывало никаких сомнений.

Мужчина повторил свои требования, добавив ещё несколько фраз, из чего удалось сделать вывод, что первые услышанные слова я расшифровала неправильно. Ведь незачем повторять «стой» тому, кто и без того уже стоит. Может эта их аналогия «руки вверх», «на землю» или ещё проще «предъявите документы»? Поняв, что толку от такого гадания мало, я непонимающе развела руками, только потом подумав, что он из иного народа и у них этот жест может означать что-то другое. Абориген, к моей радости, не проявляя агрессии, сказал ещё одну фразу, не более понятную, чем все предыдущие.

— Я не понимаю, что вы говорите, — ответила я.

Настала его очередь удивляться. Судя по реакции, аборигену русский язык так же незнаком, как и мне — местная речь. Но мужчина быстро оправился и с лёгкой улыбкой, мягко, но крепко, взял меня за руку. Я, не сопротивляясь, пошла куда вели. Всё-таки не ошиблась, когда предположила засаду, поскольку очень быстро мы с провожатым добрались до машины, скрытой дальше, за теми же кустами, где поджидал первый.

Что-то жизнерадостно сообщив коллеге, который после этого посмотрел на меня с лёгким любопытством, сопровождающий посадил меня в машину и устроился рядом, а его коллега сел впереди. Оказалось, что транспорт не ездит, а летает, причём практически без тряски и шума. Почему-то именно теперь, когда от моих действий ничего не зависело, накатило ощущение удивительного спокойствия и даже умиротворённости. Всё равно в моем нынешнем состоянии я бы здесь не выжила. А так пусть будет то, что будет. Но это чувство не имело ничего общего с отчаяньем — скорее, просто тихая радость, что пока не надо больше бороться и можно не сопротивляться обстоятельствам.

Внизу проплывали огромные парки в виде завитушек, такие же, как и первый, по которому я бродила. Прямых улиц мало, всюду или круги и полукружия или извилистые линии дорог. Через равные промежутки над деревьями возвышались крупные почти однотипные строения, к каждому из которых сходилось по шесть крупных спиралей, отчего картина сверху напоминала символику на костюмах арестовавших меня аборигенов: не хватало только окружающей кольцевой дороги, да мешали прямые проходы от центра каждой спирали к зданию и ещё одна извилистая дорога, пролегающая между спиралями. Пока мы летели, я не увидела ни единого участка, не несущего отпечатка рук человека или того разумного существа, которое здесь обитает. Так что выбор сдаться (а не бежать) оказался правильным. Ведь скрыться всё равно бы не удалось.