День 19 июня 617132 года от Стабилизации

На встречу, по старой, земной, привычке я отправилась раньше времени, из-за чего пришлось немного подождать. Белорун явился не один, а в компании с ещё одним гуманоидом — не из своего народа, не человеком и не из местных. Но знакомить нас не торопился, просто приветственно взмахнул кистью.

— Итак, поскольку выбор из двух вариантов: Древтар и Тартар, его сделать не сложно. Я просмотрел твоё досье, чтобы определить сферу интересов. Ты хотела бы получить образование и иметь доступ к информации — а это проще и удобнее сделать в Тартаре. Значит именно туда тебе и нужно эмигрировать, — с места в карьер сказал белорун, едва дождавшись, пока все устроятся на полу.

— Насколько мне известно, в Тартаре сложнее выжить, — с сомнением покачала я головой. — Не хочу рисковать больше необходимого.

— Согласен, — не стал спорить посол. — Именно поэтому я сосредоточился на поиске способа увеличить твои шансы на нормальное существование. Это — Шас, тартарец, — представил белорун своего спутника. — Он согласен взять тебя в рабство за достаточно умеренную плату.

— Ты хочешь меня продать?! — возмущённо вскочила я.

— Нет, ты не так поняла, — возразил посол. — Ты заплатишь Шасу некую сумму, а он станет твоим хозяином.

От возмущения я некоторое время хватала ртом воздух, как рыба, вытащенная из воды. Мысли разбегались, и вслух удалось высказать только междометия. Великолепно! Просто прелестно! Нет, это уже удар ниже пояса: вот так, запросто, предлагать стать рабом. Да ещё и доплачивать за такую высокую честь. Они тут с ума сошли или банально издеваются? Или, что ещё хуже, считают меня настолько глупой?

— Меня не устраивает этот вариант, — твёрдо ответила я, как только удалось справиться с гневом.

Пальцы белоруна дрогнули и напряглись.

— Это твоё решение. Тогда нам не о чем больше говорить, — спокойно, с улыбкой, констатировал он.

— Да, я тоже так считаю, — кивнула я.

— Стоп! Успокойтесь оба, и не порите горячку, — вмешался несостоявшийся хозяин, после чего повернулся к послу. — Ты всё-таки сделай скидку на её неполноценность. Даже нормальные люди нередко совершают глупые поступки, что уж говорить о бывших рендерах. А мы сейчас выйдем и поговорим, — обратился он ко мне. — Как два разумных существа.

— Не думаю, что в этом есть необходимость, — отрезала я.

— Заметно, что не думаешь. А следовало бы, — язвительно бросил Шас. — Может тогда бы сначала выяснила то, что вызвало вопросы, а уже потом принимала решение.

— Да тут всё кристально ясно, — хмыкнула я и тут же засомневалась. Судя по поведению, белорун ждал как минимум благодарности. Но разве можно рассчитывать на «спасибо» за предательство и предложение перевести из категории людей в категорию вещей? Странно. В чём подвох? — Ладно, давай поговорим.

Покинув здание аэропорта, мы свернули на почти безлюдную аллею. Только через несколько минут тартарец начал беседу.

— Я просматривал досье, которое есть у белокерманцев, — сообщил он.

Внутри меня вспыхнуло глухое раздражение. Да уж, на сохранение личных тайн рассчитывать не приходится. Хоть бы мне дали почитать собранный на меня же компромат, а то как-то совсем нечестно выходит.

— Могу обрисовать ситуацию, как её вижу я, а ты, если что будет неясно или неправильно, укажешь на это.

— Ладно, — нерадостно согласилась я.

— Ты — бывший рендер, получивший гражданство в Белокермане, узнавший о своей неполноценности и об истинном отношении белокерманцев к таким людям. Ты хочешь посмотреть мир, найти место, где сможешь сама, без пособий, заработать на жизнь, и, одновременно, перебраться в подходящую тебе зону. Твои заслуги и достоинства: ты выжила (пусть и в Белокермане), получила гражданство, с первого раза прошла тест на вменяемость и показала себя достаточно разумным, хотя и излишне эмоциональным существом. Недостатки: ты склонна принимать необдуманные решения в стрессовых ситуациях, не обладаешь полезными умениями, и здоровье достаточно сильно пострадало из-за длительного пребывания в смертельной для тебя зоне без достаточной защиты.

— Всё это знаю, кроме разве что того, что уже успела посадить здоровье, — прокомментировала я.

— Тогда продолжим. В Белокермане неполноценные граждане ограничены в получении информации, и для этого есть веские основания. Твоя страна спокойная, с небольшим разнообразием населения и высокой социальной направленностью. Поэтому, если ты думаешь, что самые большие сложности после ренства закончились, то сильно ошибаешься. Да, ты смогла бы жить в тепличных условиях, но и то только при поддержке государства. Ты не способна обеспечить себя, не знаешь законов, обычаев, мира, культур и отношений. Простым решением было бы вернуться в Белокерман и там доживать тот срок, который тебе остался (а, учитывая, что территория страны для тебя смертельна опасна — он невелик). Если ты переедешь в Тартар, то, скорее всего, совершишь ошибку и очень быстро попадешь в рабство или даже погибнешь. В Древтар — либо погибнешь (хотя шанс и меньше), либо попадешь в зависимость к кому-либо из местных и станешь прислугой самого низкого уровня. Устроиться не сможешь ни в одной стране. А даже если и удастся выжить и приспособиться — то за это придётся заплатить очень большую цену. Причём сейчас я говорю отнюдь не только о деньгах. Чёрная Дыра слишком отличается от любого мира во Вне, и лишь единицам из миллиардов рендеров удаётся приспособиться без посторонней помощи. Если не веришь мне, тартарцу, то спроси у посла, сколько ему известно покинувших Белокерман и сумевших добиться нормальной жизни неполноценных граждан, — заметив мой взгляд, добавил Шас. — Только учти, что до этого им помогали акклиматизироваться в Белокермане, так что какую-то, пусть и недостаточную, подготовку они уже прошли.

— Всё равно, даже если ты говоришь правду, я не понимаю, чем лучше добровольное рабство, да ещё за доплату.

— Не только доплату, но ещё и расходы на твоё содержание, — уточнил собеседник. — В этом случае мы можем составить договор, в котором заранее обговорим твои права и срок рабства. Думаю, тебе нет резона идти в рабство дольше, чем на два стандартных года — это достаточное время для того, чтобы поправить здоровье, осмотреться и привыкнуть.

— Привыкнуть к рабству? — скептически поинтересовалась я.

Тартарец рассмеялся.

— Осторожность — это хорошо, но ты точно не выживешь сама. Ты не в таком положении, чтобы привередничать, и, если хочешь приспособиться, то должна хвататься за каждую возможность, каждый шанс, даже если он кажется не самым лучшим. Странный ты человек: если не веришь послу, то зачем отнимала у него время и просила помощи? Чтобы потом отказаться от того, что ему удалось достичь, и продемонстрировать своё недоверие и презрение? Если доверяешь — то почему вдруг начала тянуть время и капризничать? Мне-то в принципе безразлично, что ты выберешь. Если ты поедешь в Тартар, и у меня вдруг появится желание взять тебя в рабы (а оно уже есть), сделать это удастся без проблем — надо будет лишь совсем немного подождать. Не зная наших обычаев, ты быстро совершишь ошибку и наживёшь неприятности. Даже здесь уже успела её совершить — удивительно, что только одну. Так что быстро попадешь в рабство. И в этом случае, естественно, не будет договора, хоть как-то ограничивающего мою власть. Если решишь эмигрировать в Древтар — то туда тебе и дорога.

— А какой резон тебе брать меня в рабство без доплаты? — подумав, спросила я. — Насколько я знаю, рендеров достаточно много, чтобы был хороший выбор.

— Да. Но химеры — всё равно дефицитный товар и идут дороже, — ничуть не смутившись, пояснил Шас. — Я бы предпочел как раз такой вариант тому, который предлагает твой благодетель.

Я промолчала, чтобы не спровоцировать очередной виток спора. Надо успокоиться и постараться избежать поспешного необдуманного решения. Всё-таки в чём-то тартарец прав — мои поступки, особенно последние, чаще были продиктованы эмоциями, чем здравым смыслом. Если подумать, то самый актуальный вопрос: почему белорун вдруг предложил отправиться в рабство — так и не прояснился. И не хочу поднимать его в разговоре с Шасом. Лучше узнать из первых рук.

Попросив тартарца подождать, я вернулась к белокерманцу. Он по прежнему сидел на полу, крепко переплетя пальцы рук.

— Прости, обычаи моего прошлого мира всё ещё имеют приоритет над местными, — опустившись напротив, извинилась я. — В моём мире, во Вне, рабство считается одним из самых больших зол, и высказанное тобой предложение воспринялось как серьёзное оскорбление и унижение. Подумав, я начала сомневаться, что за ним действительно стояли такие цели.

— Я тоже прошу прощения, — напряжённые кисти белоруна дрогнули и слегка расслабились. — Долгая работа за пределами Белокермана наложила свой отпечаток и испортила мой характер. Я не имел права считать намеренным оскорбление от неполноценного гражданина.

Значит тартарец был прав, и мне не показалось, что посол ожидал совсем другой реакции.

— Поясни, пожалуйста, почему ты предложил именно такой вариант для повышения шансов на выживание.

— Так было бы удобнее и безопаснее для тебя. Владелец поможет не попасть в опасные ситуации, да и сам статус раба защитит.

Я с сомнением пожала плечами. Ну как может защитить переход в разряд вещей?

— У меня не очень много времени. Если ты решила принять предложение и тебе нужна помощь, чтобы грамотно составить договор, то лучше скажи сейчас. Через три часа я улетаю обратно в Тартар, — добавил белорун.

Ему легко говорить. А вот выбор между рабством и свободой придётся делать мне. И я всё ещё не понимаю, что в неволе такого хорошего. С другой стороны, знаний о новом мире действительно недостаточно. Но стоит ли брать слова посла на веру?

— У меня есть три вопроса, — подумав, решительно сказала я. — После них надеюсь, что смогу дать ответ. Какой процент уехавших из Белокермана неполноценных граждан смог нормально устроиться в других странах?

— Примерно восемь из каждых десяти тысяч. Но это по официальной статистике. Часть эмигрантов пропадает из нашего поля зрения, так что, скорее всего, реальное число раза в три выше.

Все равно негусто. Намного меньше одного процента. Нерадостная перспектива вырисовывается. Конечно, можно обвинить посла и тартарца в сговоре и лжи, но почему-то верится.

— Рабство действительно помогает не только выжить, но и жить после него нормальной жизнью?

— При правильно составленном договоре и стремлении самого раба вписаться в местное общество, а не переделать его под себя — да, — без колебаний ответил белорун. — Но из неполноценных граждан такие договоры почти никто не заключает.

А из полноценных, выходит, заключают? К счастью, я вовремя прикусила язык и не выпустила наружу неуместное любопытство.

— И последний вопрос. Ты не знаешь, почему Шас мной заинтересовался и согласился взять в рабство? Из-за денег или по другой причине?

— Плата, которую мы оговорили, невысока, — отрицательно повел кистью посол. — За такие деньги очень мало кто согласится заключить нормальный договор. Я не знаю причины, могу только предположить, что это из-за того, что он такой же, как и ты.

У меня вырвался скептический смешок. Такой же? Да ни в одном глазу.

— Он тоже химера, — пояснил белорун.

Химера. А значит — бывший рендер. Рендер, который смог выжить и устроиться в Чёрной Дыре. Достаточно хорошо устроиться, судя по всему. Последний ответ помог принять решение.

— Я согласна. И прошу тебя помочь с договором.

Сказала и тут же засомневалась, а не совершаю ли сейчас большую ошибку. Но если уж вступила на такую сомнительную тропу, то надо пройти по ней до конца. В конце концов, это всего на два года. Как-нибудь переживу.