Глава 10

Досье участника #369:

Максим Бигáр, комиссар отдела по борьбе с «антисистемниками». Кличка «Антиквар». Рост 180 см, телосложение спортивное, волосы темные, до плеч, глаза синие. Характер напористый, открытый. Любит антиквариат, знает о скрытой жизни города. Презирает систему, участвовал в акциях протеста, был арестован и вынужден присоединиться к полиции.

Причина участия в проекте: вынужден скрывать свое презрение к системе; несмотря на открытый характер, близкие отношения с людьми даются тяжело. Согласия не давал.

Досье участника #127394:

Марина Краб, младший помощник юриста. Рост 163 см, телосложение хрупкое, волосы темные, до плеч, глаза зеленые. Характер замкнутый. В 10 лет потеряла родителей, с тех пор живет одна, с людьми контакт плохой.

Причина участия в проекте: трудности с проявлением эмоций. Согласие дала.

Совместимость участников: 98%. Вероятность благополучного развития отношений: высокая.

Ответственный имитатор: 03-Red, рабочее имя: Макс.

Седой мужчина в маленьких круглых очках убрал досье с экрана и потер затекший затылок. Имитатор только что сообщил, что контакт объектов успешно организован, значит, ему пора на встречу с бывшим учеником.

Марина понимала, что за проникновение в башню она попадет в тюрьму, но подобная перспектива казалась настолько нереальной, что она сама поражалась своему спокойствию. К счастью, ей дали одеяло и позволили переодеться в какой-то балахон, бесформенный, но хотя бы сухой. Камера была отделана сверкающим в свете ярких ламп белым пластиком, настолько чистым, что девушка чувствовала себя недостойной даже смотреть на него. В центре стоял такой же сверкающий стол с двумя стульями. Одну стену занимало большое зеркало, из-за которого за ней сейчас наверняка кто-то наблюдал. Приблизившись вплотную к своему отражению, Марина высунула язык и начала его разглядывать, понимая, что своим поступком немало смутила того, кто находился по ту сторону стекла.

А с другой стороны ее пристально изучал Максим Бигáр, пытаясь понять, что заставило эту девушку проникнуть сначала в секретную лабораторию, а потом и в башню.

— Комиссар, к вам посетитель, — доложил посыльный.

— Хорошо, я сейчас.

Войдя в кабинет, комиссар всмотрелся в кажущиеся знакомыми черты лица посетителя, а потом память подсказала ему имя. Профессор Кальтблютих. Именно его яркие речи о неистребимой тяге человека к свободе воодушевили студентов на антиправительственные акции и демонстрации, которые вскоре приняли глобальный масштаб и вынудили правительство пойти на жесткие меры. Макс тогда только поступил в институт, был полон идеалов и веры в то, что мир можно изменить. Его веселый нрав и умение находить общий язык с людьми быстро сделали его всеобщим любимчиком и лидером отряда сопротивления. Но он совсем не был готов к аресту и необходимости нести ответственность за судьбы своих приятелей. Человек, который его «обрабатывал», точно знал, что делал, потому что лишившееся главного активиста и запуганное массовыми арестами студенческое движение «антисистемников» вскоре сошло на нет, а полиция приобрела ценного сотрудника, который со временем превратил отдел в один из самых успешных и продуктивных.

— Профессор Кальтблютих!

— Максим! Или теперь ты комиссар Бигáр? — узкое лицо покрылось сеточкой морщин, когда профессор улыбнулся и приблизился к своему бывшему студенту, протягивая руку для приветствия.

— Бросьте, профессор! Это всего лишь должность, сегодня есть, завтра нет, — комиссар ответил на рукопожатие и жестом показал гостю присаживаться на небольшой диванчик, а сам облокотился на свой письменный стол.

— Вот об этом я и пришел поговорить… У тебя в кабинете нет «паразитов»? — морщины разгладились, а взгляд старика стал колючим и напряженным.

— Я лично провожу санитарную обработку… — кивнул хозяин кабинета.

— В таком случае, перейду сразу к делу… У тебя в отделе недавно произошла пара интересных событий, ведь так? — посетитель испытующе посмотрел на бывшего ученика.

— Допустим, — осторожно ответил Бигáр. Десять лет назад этот человек в забавных очках был его кумиром, но тот факт, что он внезапно вновь появился в его жизни, да еще и явно знает что-то о вещах, о которых знать не должен, настораживал, вынуждая тщательно подбирать слова.

— Думаю, я смогу ответить на некоторые твои вопросы. Но начать придется издалека. Идея проекта «Emotion» зародилась, еще когда я сам был студентом. Уже в те времена можно было наблюдать, как общество обезличивается, растекаясь единой серой массой. Понятие индивидуальности стиралось, а с ним и многие радости жизни. Именно тогда появились подвалы, в которые перекочевали практически все увлечения людей. По сути, не зазорным считалось только занятие спортом, и даже многим ресторанам пришлось уйти в подполье. На прилавках магазинов осталась только та еда, на которой стоял знак «Одобрено диетологами», вышивание, фотография, сочинение музыки, домашние животные — все, что помогало людям справляться со стрессом и считалось «личными предпочтениями», стало недоступно широким массам, вынуждая их обращаться за помощью к профессионалам. Естественно, эти профессионалы работали на правительство, отслеживая настроения в обществе и внушая людям необходимую системе точку зрения… Ты позволишь?

Кальтблютих достал портсигар, и, получив разрешение, прикурил тонкую черную сигарету, медленно выпустил вверх струю дыма и продолжил:

— Однако в подсознании людей зрело недовольство. Они понимали, что их обманывают, ими манипулируют, и в итоге все это вылилось в массовые беспорядки, участником которых стал ты. Проект «Emotion» к тому времени уже прошел все необходимые тесты. Естественно, его истинная суть была скрыта от правительственной комиссии. День за днем мы находили все новых людей, открытых для изменений, не поддавшихся общей стандартизации или сомневающихся в ней. Когда ты пошел на сделку с полицией, среди тех, кого ты спас, был и мой сын, поэтому, в знак благодарности, я включил тебя в проект, хотя активно в твою жизнь не вмешивался.

С помощью небольшого чипа, вживленного в мозг, система собирает и анализирует информацию об эмоциональных проблемах участника, выясняет, каких эмоций ему не хватает, и разрабатывает программу по их «пробуждению». В итоге мы получаем раскрепощенного человека, который уверен в себе и своих силах, знает, чего хочет от жизни, а главное, не боится бороться за свое право быть счастливым. Именно такие люди когда-то устроили «Битву за маски», вынудив правительство отступить. Заметь, абсолютно мирным путем.

— Профессор, вы готовите революцию? — в лоб спросил комиссар, на что старик усмехнулся.

— Я готовлю революционеров. И на тебя у меня особые планы. Ты ведь слышал о движении «Шутовской колпак»? Между прочим, оно так названо в твою честь.

— Вы имеете ввиду тот случай, когда мы устроили демонстрацию, нарядившись клоунами? — Макс улыбнулся, вспомнив далекие студенческие времена. — Да, мне известно, что некая группа людей так себя называет.

Комиссар не стал уточнять, что его отдел уже давно пристально наблюдает за «Шутами». В конце концов, если до сих пор эти ребята вели себя мирно, это не значит, что и в будущем они ничего не выкинут.

— Да-да, — профессор усмехнулся. — Система определила, что тебе приходится скрывать свою сущность, по сути идти наперекор своим идеалам и убеждениям. По этой же причине ты никогда не заводил близких отношений с людьми, в том числе с противоположным полом: ты не хотел притворяться, но и себя истинного показать не мог. Признаюсь, потребовалось несколько лет, чтобы система нашла подходящую женщину, и создались необходимые условия для твоего «освобождения». Все это время «Шуты» выжидали, создавая базу, набирая участников, разрабатывая планы по слому системы… Они ждут только лидера, который поведет их.

Профессор замолчал, испытующе глядя на Бигáра и пытаясь понять, что творится в его голове, дошел ли до него смысл его слов. Но лицо комиссара оставалось непроницаемым, закаленное годами тренировок. Тогда он продолжил:

— Ты ведь обдумывал тот налет на лабораторию? Представлял себя на месте напавших, прикидывал, как бы ты сам все организовал…

Комиссар помолчал, понимая, что сейчас любое его неосторожное слово может стоить ему карьеры, а то и свободы.

— Скажем так, я рассматривал его со всех возможных сторон.

— Марина Краб — удивительная женщина, — внезапно сменил тему старик. — Когда мы провели анализ, оказалось, что за ее внешней холодностью скрывается страстная натура, способная бесстрашно выступить бок о бок с сильным лидером и оказать ему поддержку. Взгляни на это, — Кальтблютих активировал голографический экран своего карманного компьютера и передал комиссару. — Всего за девять дней ее личностный профиль изменился до неузнаваемости, а склонность к экстремизму с нуля поднялась до семидесяти баллов из ста. Повторю, всего за неделю, во время которой с ней работал мой сотрудник.

Бигáр вчитался в строки досье, поражаясь, что в них говорится об одном и том же человеке. Из замкнутой и необщительной Марина Краб превратилась в решительного активиста. Даже ее интеллектуальный потенциал возрос.

— Вот что значит «найти себя», — продолжил профессор. — В силу жизненных обстоятельств ее сущность оказалась запечатана глубоко внутри, но потребовалось лишь немного усилий, чтобы вырвать ее из привычного уклада жизни, и она вспомнила себя.

— А теперь вы хотите, чтобы и я себя «вспомнил»? — скептически спросил Бигáр, возвращая устройство.

— Ты уже сделал это, именно поэтому ты еще не арестовал меня. Твое место не в этом отполированном кабинете, а там, где рушатся устои, где торжествует справедливость, где проявляется сила человеческого духа. Только так ты избавишься от своей бессонницы. И, кстати, этот парик тебе не идет, ты ведь до сих пор носишь длинные волосы?

Рука комиссара машинально дернулась к коротко стриженным волосам, но он остановил ее и смотрел на посетителя со все большим беспокойством.

— И вы решили сосватать мне эту девушку, которая меня ни разу не видела? В каком вы веке живете, профессор?

— О, не волнуйся, она знакома с Максимом Бигáром, так что тебе нужно будет просто занять то место, которое принадлежит тебе по праву. Но женщину гораздо легче контролировать, если она влюблена в тебя. Именно этого и пыталась добиться система, хотя тут произошла небольшая накладка… — посетитель смущенно кашлянул. — Уверен, с этой проблемой ты и сам справишься.

— Что вы имеете ввиду?

— Та девушка, что сейчас находится в камере для допросов, уверена, что именно ты втянул ее в нападение на лабораторию и проникновение в бассейн. А также, благодаря тебе она снова научилась улыбаться и даже решилась остричь волосы. Последние девять дней она постоянно общалась с «имитатором» — андроидом, который принял твою внешность и вел себя так, как бы вел себя ты. Я имею ввиду «истинный» ты. Теперь тебе нужно только вживить в память его воспоминания и поставить эту девушку рядом с собой в твоей борьбе. Поверь мне, лучшей спутницы тебе не найти…

— Я отказываюсь! — Бигáр выпрямился и сжал кулаки, возмущенный тем, как легкомысленно этот человек относится к чувствам и воле других людей. — Вы правы, я уже давно не могу нормально спать, и я ценю ваше желание помочь мне, но вы предлагаете возглавить группу, членов которой я не набирал и не знаю, насколько они надежны, да еще и притвориться кем-то другим, чтобы обзавестись «спутницей жизни». Я не могу пойти на это!

Кальтблютих медленно поднялся, сохраняя невозмутимый вид.

— Что ж, не скажу, что удивлен подобной реакцией. Ты ни капли не изменился, комиссар, — последнее слово было произнесено подчеркнуто вежливо, но Бигáр пропустил иронию мимо ушей. — В любом случае, все, что хотел, я сказал, и пришел сюда не уговаривать тебя, а рассказать о возможности. Решение за тобой. А пока, счастливо оставаться!

Когда профессор ушел, комиссар закрыл лицо руками, протяжно выдохнул и содрал с головы парик. Он ненавидел короткую стрижку. Собственные волосы, скрываемые ото всех, позволяли не потерять себя за той холодной решительной маской, что он был вынужден носить ежедневно. Он прекрасно знал, что профессор прав. Много лет он пытался забыть, переделать себя, чтобы смириться со своим положением. А что, если смиряться не надо было? Вести людей за собой, заряжать их своими идеалами было его предназначением, его талантом. Этот мир холоден и безжизнен, люди, вещи, все стандартизировано, лишено цвета. Не зря его фамилия означала «пестрый», он терпеть не мог свою темно-синюю форму, свой пластиковый кабинет, безликих людей, заполонивших улицы. Но он не собирается идти на поводу у какого-то старикашки, который возомнил себя вершителем судеб. Только с теми людьми, которых выберет сам, он сможет что-то изменить, только с теми, ради которых будет готов пожертвовать собой. И только ту он полюбит, которая затронет его сердце, а не будет подобрана ему компьютером…

— Госпожа Краб, меня зовут комиссар Бигáр, и у меня есть к вам пара вопросов, — Марина застыла, уставившись на вошедшего. Он выглядел в точности как ее сосед, только с короткими волосами и в форме. В руке парень держал папку с документами и пластиковый стакан с какой-то жидкостью.

— Кто вы? — спросила она, игнорируя тот факт, что человек только что представился.

— Максим Бигáр, комиссар полиции, — четко проговорил парень, понимая, что задержанная сейчас, вероятно, сбита с толку. — Хотите пить?

Он протянул стакан, но тот внезапно скользнул по влажной от конденсата коже и выплеснул на девушку свое содержимое.

— Эй! — она отскочила, отряхивая куски молотого льда. — Тебе одного раза показалось мало? И что за нелепая прическа? Длинные волосы тебе больше подходят.

— Прошу прощения, стакан выскользнул, — пробормотал растерявшийся комиссар. Когда девушка отказалась от протянутого платка, он сел за стол и указал ей на стул напротив. — Тот, с кем вы общались до этого, был андроидом с моей внешностью. Сожалею, но ваше участие в проекте «Emotion» закончено.

— «Emotion»? Ты имеешь ввиду то объявление? «Ваши эмоции у нас, бла-бла», — Марина села, отлипляя от тела мокрую ткань и с любопытством разглядывая человека напротив.

— Полагаю, это оно и есть. Ближе к делу. Зачем вы проникли в башню? — комиссару стало неловко от ее пристального взгляда, и он попытался придать себе деловой вид и сосредоточиться на заготовленных вопросах.

— Потому что ты меня туда притащил, — невозмутимо ответила девушка, развалившись на стуле и с вызовом глядя на комиссара.

— Это был не я, — терпеливо, словно ребенку, снова объяснил Бигáр. — Он что-нибудь говорил о том, зачем привел вас туда?

— При всем моем уважении, если это был кто-то, как две капли воды похожий на тебя, да еще с таким же именем, то я буду настаивать, что это был ты. И возле бассейна ты сказал, что просто хочешь поплавать, — задержанная откровенно посмеивалась. Комиссар вдруг осознал, что девушки, подобные ей, всегда раздражали его своим упрямством и бесстрашием. С одной из таких он однажды пил на спор, и в итоге остался без трехсотлетнего торшера, который как раз закончил реставрировать. Он попытался взять себя в руки.

— Хорошо, я говорил еще что-нибудь? — решил подыграть Бигáр.

— Мм, мы были полуголыми и обнимались, в такой ситуации люди обычно неразговорчивы. Рот занят другим, если вы понимаете, о чем я…

— Ясно. Значит «полуголые», «обнимались»… — комиссар сделал вид, что записывает, хотя сам пытался успокоиться, чтобы окончательно не выйти из себя.

— Да, и это было не в первый раз. Вообще-то, мы и до этого проводили ночи вместе, — Марина не стала уточнять, что в ту единственную ночь он лишь гладил ее по голове и успокаивал.

— Вот как? И что, я был хорош? — Максим понял, что разговаривать с этой девушкой можно лишь на той же волне.

— О, да! — она томно закатила глаза.

— Рад это слышать, госпожа Краб. Кстати, интересное имя. Вы, наверное, чувство юмора от родителей унаследовали?

Марина изумленно уставилась на собеседника. «Тот» Макс прокомментировал ее фамилию подобным же образом.

— Знаешь, во второй раз уже не так смешно. Ты уверен, что до этого я не с тобой общалась?

— Поверьте, я бы запомнил.

— Хорошо. Какой там следующий вопрос? — девушка закинула ногу на ногу.

— Зачем вы напали на лабораторию и убили животных? — едва он успел закончить, Марина подскочила, уперевшись руками в стол, и гневно уставилась на комиссара.

— Мы никого не убивали! — закричала она, вновь чувствуя ярость, которая бушевала в ней во время тех лживых выпусков новостей. — Мы всех освободили!

— Значит, вы не в курсе, что все животные были чипированны? — Бигáр радовался, что смог, наконец, вывести задержанную из равновесия. — И вы действительно думали, что делаете благое дело?

— Между прочим, это ты втянул меня во все это! И нападение на лабораторию, и проникновение в бассейн — это все ты. А теперь пытаешься свалить всю вину на меня. Нет уж, мы вместе через все прошли, и в тюрьму отправимся вместе!

— Да что ты говоришь? Слово комиссара против твоего? — Максим медленно встал, всем своим видом демонстрируя превосходство.

— А если к ее слову присоединится десяток лучших юристов? — в комнату вошел Алан Гром. — Я не знаю, что именно произошло, но тот Макс Бигáр, с которым я познакомился в институте, никогда бы не опустился до запугивания подозреваемого. Вы уверены, что сможете доказать свою непричастность к произошедшим событиям? Учитывая ваши прошлые «заслуги»…

Мужчины замерли, уставившись друг на друга. Марине показалось, что нечто подобное уже когда-то происходило. Закатив глаза, она взяла Алана под руку.

— Комиссар, если вы не собираетесь выдвигать мне обвинения, то я, пожалуй, пойду.

— Вы свободны, но постарайтесь никуда не пропадать, мы еще не закончили, — попытался сохранить лицо Бигáр, понимая, что пока придется отпустить подозреваемую.

— Не волнуйтесь, я глаз с нее не спущу, — Гром приобнял девушку и подтолкнул к выходу.

Комиссар во второй раз за день тяжело выдохнул, понимая, что последние события выбили его из колеи, а его маска невозмутимости и хладнокровия дала трещину. Но, к удивлению, он чувствовал легкость, словно притворство последних лет сжимало тело в тисках, а сегодня они распахнулись, освобождая сердце и разум. Он понял, о чем говорил профессор. Взгляд этой девушки не выходил у него из головы. Она не боялась и не притворялась, она четко осознавала, чего хочет, и готова была бороться за это. Если бы он набирал команду, она была бы первая, кого он взял в свои ряды. А этот Гром… Судя по всему, это и есть та «небольшая накладка», о которой говорил профессор. По работе он не раз пересекался с этим гигантом, и был наслышан о его напористости и железной хватке во всем, что касалось дел клиентов. Было бы неплохо иметь такого человека в союзниках.

Бигáр открыл файлы расследований и начал быстро их править. Пока он еще комиссар полиции, в его силах замять кое-что. Не стоит разбрасываться такими кадрами, как эта Краб…

Алан Гром придержал дверь, пока Марина входила в свою квартиру, но остался стоять в коридоре, неуверенно переступая с ноги на ногу.

— Заходи, мой герой-спаситель! — девушка втянула его внутрь. У нее было приподнятое настроение, вызванное бессонной и насыщенной ночью, а также благополучным уходом от задержания. Конечно, дело еще не закрыто, но рядом с Аланом она верила в благополучный исход. По дороге из полицейского участка она успела рассказать ему то, что узнала сама. И хотя не все было ясно, но ее это не волновало. Она чувствовала, что жизнь снова в ее руках, что у нее достаточно сил, чтобы взять все под собственный контроль. А еще безумно хотелось смеяться.

— Я сообщу на работе, что ты сегодня не придешь.

— И всю оставшуюся неделю тоже. Я ведь ни разу не брала отпуск, пора это исправить, — она села на диван, застеленный подарком того Макса, которого она больше никогда не увидит. Возможно, это и к лучшему.

— Ты сильно изменилась, и мне жаль, что не я причина этого, — Гром стоял посреди комнаты, чувствуя тяжесть, словно стены давили на него, не позволяя сделать вдох.

— Ты же юрист, должен знать, что следствие важнее, чем причина, — она вскочила на диван и поманила к себе мужчину, а когда он приблизился, притянула за галстук и поцеловала, удивляясь и радуясь собственной смелости.

— Я зайду вечером, — хриплым голосом сказал Алан, когда их губы, наконец, разомкнулись.

— Обязательно! — прошептала ему на ухо Марина, положив руку на плечо, чувствуя, как напряглось его тело под тканью рубашки, а по ее собственному прошла мелкая дрожь.

Когда она добралась до постели, утро уже подсвечивало окно, задернутое плотными шторами. Распахнув их, она улыбнулась пейзажу, все такому же серому. Только теперь она знала, что в том мире за окном есть люди, остающиеся несовершенными, но живыми, не смотря ни на что.

Обернувшись, девушка увидела на покрывале белый конверт и вынула из него короткое письмо:

«Госпожа Краб, поздравляем Вас с благополучным завершением программы «Emotion». Надеемся, дальнейшая Ваша жизнь будет яркой и насыщенной.

Сообщаем, что оплата добровольная, в том размере, в котором посчитаете необходимым. Перевод можете осуществить через свой банк.

Желаем всего наилучшего!»

Марина еще раз вчиталась в строки. Значит, все произошедшее с ней за последние несколько дней — результат того звонка на мосту? Что ж, она ни капли не жалела, что позвонила по тому объявлению. Взяв телефон, девушка вошла в свой банковский аккаунт и обнулила его, отправив всю имеющуюся сумму на счет программы, которая вернула ее к жизни.

Профессор Кальтблютих тяжело опустился в свое рабочее кресло. Очередной этап его плана завершился благополучно, и вскоре он лично сможет наблюдать то, о чем до этого только рассказывал на лекциях: переворот в сознании людей, их освобождение, революцию, на подготовку которой он потратил десятки лет.

— Рэд, распусти «Шутов», — обратился он к стоящему за спиной помощнику, — в них больше нет необходимости. И можешь вернуть себе свою внешность, дальше Максим Бигáр все сделает сам.