План действий

— Что прыжопец? — не выдержала любопытная Анька через минуту.

Сима подышала, отпила ещё воды. Договорила почти спокойно (а слёзы всё катились):

— Лежит, не шевелится. Переломан весь, что кукла тряпичная танковым траком. Надежды ни на что нет. То дыхание задержать пытается, то язык прокусить пробовал. Зовёт меня, умоляет. А я чё? Си-ижу около него, за руку держу… Он меня видит уже. Врачики вокруг бегают, нет чтоб отпустить… Мозги вправляют: мол, жизнь прекрасна и удивительна, прости, Жень… И если б только эти трое, их же по всему миру немерено… Вы в курсе, как я дважды облажалась недавно? Ну, Тиму я рассказывала, поржите и вы надо мной. Вызов в Тель-Авив, лесбиянка прыгает с третьего этажа на автодорогу, с подружкой поссорившись. Упала на такси, и под колёса. Водила на задний ход, у дуры всего-то ножка сломана… Говорит, в полёте Боженьке взмолилась, передумала, мол, жить хочу, вот он её и спас. Шеф вообще не в курсе, делать, говорит, мне нечего… Ангел смерти, который и вызвал, смеялся надо мной как припадочный, я стою не при делах, офигеваю… — Симка уже чуть улыбалась, друзья веселились. — А один китаец выпил пятьдесят таблеток снотворного, а чтоб наверняка, пошёл с моста кидаться. Стою на воде, жду его, придурка, а он уснул, прикиньте, через перила не перелезши… Спасли, кароч, тоже не клиент…

— Ну и чего ты на этих троих запала?

— Земели… Из города моей последней реинкарнации. И поводы у всех троих были, мои, мои это клиенты. А может, погода… а может, гормоны… работать не могу, устала. Перегрызлась с начальством, Гавриила позавчера в лицо почти послала… Ходила к паркам, просила за попрыгунчика — Моро его никнейм, Сергей Андрус. Нет, говорят, грымзы старые, с-суки, глянь, говорят, нить длиннющая, показывали — длинная, да, только серая; ему ещё, говорят, лет двадцать жить. Жить, блин, да, Жень? Жизнь? Что? Ты мне ещё помолчи!

— Симочка, а что я? Я разный… Ань, у него кто Хранитель, пробей, а?

Анька кивнула, возложила ладони себе на лоб и затылок, закрыла глаза. Почти сразу руки уронила.

— Могомби.

— Тьфу ты, — в сердцах плюнула Смерть. Тим и Жизнь вздохнули.

Могомби был притчей во языцех, козлом отпущения и сосредоточием небесной флюктуации. В момент своей смерти казался идеальным ангелом-хранителем: истово верующий, не очень грешный, добрый и умный, погибший мучительной смертью и спасший при этом много людей. Но вот ангел из него вышел никакой. За работу хватался с одержимостью, хранил подзащитных тщательно, потом, оглядевшись и втянувшись в работу, нахапался слишком много подзащитных со своей родины, практически всех земляков сразу — просто ангел-хранитель всего народа какой-то — при этом забыв о судьбе официальных хранимых в Европе. К критике относился своеобразно: внезапно переставал понимать латынь, напряжённо вслушиваясь в речь оппонента или начальства, таращил синеватые белки, виновато улыбался, повторяя на кисвахили «моя твоя не понимай». Говорить с ним было бесполезно.

— С Могомби я поговорю, потыкаю в лужу чёрной мордой, — вдруг подал голос Локи. — Он мне должен, я его заставлю латынь понимать. Но проблему прыжопца энд компани он уже не решит. Тут нужно перетереть с парками. Тётки, конечно, мерзкие, но подход к ним найти можно.

Локи изредка мог быть адекватным, и тогда органично вливался в дружескую компанию, даже на автопилоте не пытаясь обдурить друзей или поиметь с них выгоду. Сейчас был именно такой период — провинившись перед Всевышним и отхватив пенделей, он был просто душкой — надёжным, верным, весёлым другом. Главное — заметить момент, когда Локи несло обратно к своим инстинктам.

— Рыжий, ты бухать будешь? — спросил Жизнь, держа бутылку на весу.

Локи сделал презрительную гримасу «на халяву не пью», но тут же попустился, погрустнел.

— Я на работе. Только после закрытия.

— Тогда закрывай. Переучёт, вашу мать!

Локи повеселел и огляделся. В центре бара квасили водку под косячки несколько хануриков из Небесной Сотни. На своем обычном месте чинно пили кофе Всадники Апокалипсиса. В самом тёмном углу под «Букет Молдавии» шептались два идентичных чувака в чёрно-серебряных плащах и при шпагах. Вполне можно было выгнать сотенцев в тришеи, культурно уговорить Корвинов пошептаться в другом месте и оставить Всадников в закрытом баре, ибо гнать их было стрёмно — мало ли, двинутся ещё в свой главный квест, а жили они здесь же, на втором этаже.

— Правда, Локи, закрывай и переместимся ко мне. Чё-то уже и есть хочется… Картошки пожарим, — искушала Ангел. — Текилку дожрём, растормозим подсознание и устроим мозговой штурм. Симку спасать надо, ты на неё посмотри. А ты нам сейчас нужен, отец лжи, однако…

Когда наспех изжаренная картошка была съедена и текила, а заодно с ней и найденный в шкафу у Ангела «Сэм Вайлд», допиты, план действий был выработан: Симку срочно отправить в отпуск, Могомби от души дать в дыню, а Локи поручить самое сложное — охмурить Атропу на предмет обрезания нити несчастному Моро. На пьяном подъёме хотели воплотить все пункты немедленно, но Локи, как самый старший, хитрый и трезвый, к тому же единственный бог в компании, разогнал всех спать. Впрочем, Симка и Тим, обнявшись, уже и так с полчаса кемарили в углу дивана…