Глава 11.

Мория открыла глаза и тут же зажмурилась, застонав от пульсирующей головной боли в области затылка. Будто кто-то кувалдой шарахнул. А впрочем, оно возможно именно так и было. В памяти вплыли события последних нескольких часов. Скоротечный бой с невидимым противником, затем удар и потом тьма. Мория хотела ощупать голову, но обнаружила, что руки ее связаны веревкой, и вздернуты вверх при помощи толстой веревки перекинутой через металлическую трубу. Решив проверить прочность пут, она дернулась. Тело схватили такие спазмы, что Мория скрючило до такой степени, что не было возможности даже вздохнуть. Видимо если ребра не были сломаны, так сильный ушиб был точно. Мория перестала дергаться и расслабилась. Боль постепенно отпустила, позволив вновь открыть глаза. Рядом кто-то застонал. Стараясь не делать резких движений, Мория повернула голову. Рядом с ней, точно также привязанная, все к той же трубе, стояла Петра. Неизвестные мучители вздернули ее до такой степени, что молодая женщина едва касалась носками пола. Ее голова тоже была разбита, волосы намокли от крови, по щекам скатывались темно бурые струйки.

— Ты как? — облизнув пересохшие губы, спросила Мория.

— Голова трещит, — простонала ее подруга, — где мы?

— Не знаю, — Мория постаралась оглядеться.

Они стояли на зарешеченной площадке, сделанной из металлических прутов в два пальца толщиной приваренных к боковым уголкам. Сквозь просветы между ними были видны идущие вдоль какого-то агрегата с глянцевой, отливающей перламутром, поверхностью, леса с ведущими на каждый уровень металлическими лестницами. Темноту рассеивал лишь огонь, языками вырывающийся из больших жестяных бочек, по несколько штук, установленных на каждом нижнем ярусе. Возле бочек протягивая руки к огню, грелись люди. Самые настоящие, только очень худые. Ссутулившиеся от навалившихся невзгод фигуры, с почерневшей, ни то от копоти, ни то от грязи, кожей, копошились возле единственного источника тепла. Их волосы слиплись, спадая бесформенными жгутами. Одежонка на них была истрепана до такой степени, что держалось, видимо, только за счет налипшей на ней грязи. На ногах обуви не было вовсе. Они тихо переговаривались между собой, периодически бросая на пленниц алчные взгляды, и скаля рты, с торчащими из десен осколками гнилых зубов.

— Плохо дело, подруга, — повернулась в сторону напарницы, проговорила Мория, — похоже, мы попали в плен к каннибалам. И мы у них являемся основным блюдом.

— Что же делать? — простонала Петра…

— Будим надеяться, что нас еще спасут.

— И ты веришь в это?!

— А что нам еще остается делать, — немного помолчав, печально улыбнулась Мория.

Кому как не им было знать, что среди наемников не практиковалось самопожертвование. Зная, что делают с солдатами удачи, лучше было покончить с собой. А уж если попал в плен, то сам виноват. Ни кто за тобой не придет. Каждый наемник пекся лишь о своей выгоде. Чем меньше вернется, тем больше вознаграждение достанется оставшимся в живых. Так, что ни кто, ради двух бывших боевых подруг собой жертвовать не будет. Поделят на всех их долю, да выпьют за упокой души.

Внезапно со всех сторон вспыхнул свет, после царившего вокруг полумрака, показавшийся пленницам ослепительно ярким, заставив их зажмуриться. Когда Мория вновь открыла глаза, то увидела, что они находиться помещение одного из бывших перерабатывающих цехов. Выплавка из руды илидия производилась без доступа дневного света. Поэтому все стены здесь были глухими. Под высоким потолком покачивались плафон с люминесцентными лампами, излучающими голубоватый свет. Внизу, по всей поверхности пола, из чернеющего напротив печи тоннеля, тянулись рельсы, ведущие к жерлу печи, сейчас прикрытой створками из жаропрочного сплава. Металлические ворота ведущего в шахту тоннеля были давно сорваны.

Некоторое время ни чего не происходило. Но вот из тоннеля вышел один человек, за ним другой. И наконец, люди полились сплошным потоком. Среди них были как мужчины, так и женщины. Выглядели они, куда лучших тех, кто толпился возле бочек, — намного упитаннее, одетые, хотя в старую, но еще добротную одежду. Многие были вооружены ружьями и пистолетами. Изредка мелькали стволы автоматов. Но основная масса в качестве оружия использовала либо грубо выкованные клинки, либо арматуру. Пересекая цех, люди поднимались по лестницам, занимая места, согласно только по им известному принципу.

На площадку, где в подвешенном состоянии стояли наемницы, поднялось двое. Один рослый, молодой мужчина с раскрашенным свежей кровью лицом. Другой была пожилая женщина с копной седых, давно не чесаных, волос на голове, обвисшей, плоской грудью и, выпирающим, словно у беременной, животом. Шли они, не спеша, с какой-то едва уловимой торжественностью.

Подойдя к застывшим в ужасе пленницам, старуха некоторое время внимательно осмотрела каждую. Ощупала грязными скрюченными пальцами волосы. Провела длинными, давно не стрижеными ногтями по лицу. По-видимому, больше ей понравилась сжавшаяся от страха, Пета, так как старуха указала на нее. Ее спутник выхватил из-за пояса нож и стал деловито срезать с жертвы одежду, пока она не предстала перед взорами людоедов, полностью обнаженной. Старуха подошла к ней вплотную и стала ощупывать тело. Ни когда еще Кох, не чувствовала себя такой беззащитной. Ее тело содрогалось от прикосновения покрытых морщинами рук. Издав вопль отчаяния, Петра пнула ногой старуху в живот, от чего та согнулась. Молодой дикарь тут же наотмашь ударил пленницу по лицу. Из разбитых губ потекла кровь. Голова закружилась. Потом Петра почувствовала, что ее тело оседает на пол. Это мужчина перерезал веревку. Не дав упасть, он подхватил тело Кох под руки. Петра хотела сопротивляться, но в голове продолжало звенеть, а тело сделалось каким-то ватным. Мужик вел ее куда-то, что-то говорил сопровождающей их старухе, а Петра лишь вяло переставляла ноги.

— Что вы делаете, люди! — в отчаяние закричала Мория, — мы пришли, чтобы спасти вас!

Но ее ни кто не слушал. С ужасом она наблюдала, как ее подругу спустили вниз и поставили прямо напротив жерла печи. Сверху упали цепи. В спину жертвы, прочно зацепив ребра, впились два крюка. Петра закричала от невыносимой боли, ее тело задергалось. Но это лишь вызвало радостные крики толпы. Заскрежетала ржавая лебедка. Обнаженное тело медленно поплыло вверх, между рядами беснующихся возле перил нелюдей.

Где то внизу загремело железо, лязгнул стальной затвор. Огнеупорная створка печи отошла в сторону. Как завороженная Мория наблюдала, как из пылающего жерла выезжает грубо сваренная тележка, на которой, стоял красный от жара гигантских размеров котел, с кипящей водой. Огромное облако пара, колыхаясь, медленно поплыло вверх, всасываясь в широкую железную трубу, торчащую из потолка над самой печью.

Мория уже знала, что произойдет дальше, но оторвать глаз от ужасного зрелища не могла. Вновь заскрежетал механизм лебедке. Тело жертвы медленно опустилось в кипяток почти по пояс. Срывающийся вопль разнесся под сводами цеха, раскатистым эхом заметавшись от стены к стене. Петра кричала беспрерывно, истошно и безнадежно. Внезапно крик оборвался. Голова несчастной упала на грудь. Но она была еще жива.

Немного поварив дичь, лебедка подняла тело между уровнями. Было видно, что до пояса мясо уже отстало от костей. Раздался протяжный вой сирены. И тут же беззубые каннибалы бросились к краю, отрывая куски вареной плоти и торопливо запихивая их в рот. На лишенных перил площадках произошла страшная давка. Несколько каннибалов свалилось вниз, прямо в кипящую воду. Но это, лишь подзадорило остальных. Будет, что съесть потом.

Те каннибалы, что находились на более высоких уровнях, вели себя более прилично, терпеливо ожидая своей очереди. Дикарь, сопровождавший старуху, подошел к дергающемуся из стороны в сторону телу, зацепил его гарпуном, подтянул к себе. Несколькими четкими движениями вырезал обе груди. Одну, он с поклоном преподнес старухе, другую забрал себе. Затем настало время остальных. К жертве стали подходить воины, те, кто обладал огнестрельным оружием. Привилегированная каста, деловито отрезала самые лучшие куски свежего мяса. Отходя в сторону, принимались неторопливо рвать сочащуюся кровью плоть зубами. Их сменяли все новые и новые людоеды. Не прошло и десяти минут, как от наемницы остались лишь, покачивающиеся на цепях, кости.

Тем, кому ни чего не досталось, недовольно загалдели.

Шаманка, торопливо запихала в рот последние куски и, вытерев рукой окровавленный рот, поднялась на ноги. Гул мгновенно смолк. Старуха обвела взглядом ряды своей паствы. Резко вскинув руку указав на вторую пленницу. Жаждущие пищи дикари, огласили пространство радостными криками.

Мория с ужасом поняла, что настал и ее черед…