Глава 1 - Который из двух?

Иван Глебович Сафонов, практикующий частный детектив с небольшим, но весьма успешным стажем, размешал сахар в кофе и, поудобнее устроившись на стуле, раскрыл газету. Раньше всех других новостей в глаза бросился большой заголовок:

"Известный бизнесмен Щедринский найден мёртвым на Ярославском вокзале в Москве".

Ох, плохо дело! Прочитав слова "известный бизнесмен Щедринский", Сафонов первым делом решил, что речь идёт о Петре Александровиче Щедринском — это имя наводило страх на всех, кому когда-либо доводилось иметь дело с этим человеком — но слова "в Москве" развеяли последние сомнения: имеется в виду родной брат Петра Александровича, Павел. И вот это действительно жаль: Сафонов и старший Щедринский дружили ещё со школы, а потом, когда Пашок, как его называли одноклассники, открыл свой бизнес, он никогда не забывал приятеля, то оставляя им с Иркой контрамарочку на какой-нибудь дорогой концерт, то приглашая их на лето к себе на дачу, а иногда и поднимая свои связи, чтобы помочь товарищу в расследовании очередного дела.

— Ох, — подумал Иван Глебович, — месяц назад всего Севку схоронили, а теперь вот...

Месяц назад фамилия Щедринский уже попадалась ему в газетах. Но сначала позвонил Пашок. Сафонов тогда подумал, очередная контрамарка, а оказалось, Севка разбился на новом мотоцикле… Двадцать шесть лет всего было. Единственный Пашкин сын… Единственный крестник детектива Сафонова...

Да ну, не верится. Кому могло понадобиться убить честного человека, сколотившего весь свой бизнес и нехилые деньги исключительно собственной смекалкой?

"А вот это нам и предстоит выяснить!" — сказал себе Иван Глебович, как вдруг тишину разорвали — так не в тему — листовские "Грёзы любви", стоявшие мелодией на мобильном.

Сафонов никогда ещё не получал три звонка подряд с разницей в несколько секунд. Ирка, Наташа — жена Пашка, и незнакомый номер. Что ж, в таком порядке он их и примет.

— Ванюш… Ты слышал, Пашка убили… — раздался в трубке всхлипывающий голос бывшей жены. — За что?.. Ума не приложу!

Хотя Сафонов и Ирка уже два с половиной месяца как развелись, но всё равно, когда она плакала, у Ивана Глебовича как будто подкашивались ноги и напрочь отшибало любую логику. А именно логика нужна была ему сейчас больше всего: расследование этого дела детектив Сафонов считал долгом перед памятью друга.

— Да, я сейчас прочитал в газете… Ириш, не плачь, пожалуйста… Я разберусь, я тебе обещаю.

— Обязательно позвони, как разберёшься, — попросила Ирка мелодраматичным голосом.

— Конечно, — заверил её Сафонов и нажал отбой. Вздохнул: меньше всего ему хотелось впутывать в это дело Иришку. Она, конечно, тоже дружила с Пашей Щедринским, но у неё слишком уж романическое мышление, она накрутит, нафантазирует, и тем наверняка собьёт Ивана Глебовича с верного пути. В предыдущих двух делах, кстати, так и было: из-за глупых предположений жены детектив Сафонов запутался и разобрался, что к чему, только когда в пух и прах разбил Иркину версию.

Незнакомый номер оказался очень настойчивым: дважды норовил вклиниться в их с Иришей разговор, а теперь пытался прервать размышления детектива Сафонова уже в третий раз.

— Алло! — Не очень дружелюбно сказал Иван Глебович в трубку и для солидности представился:

— Частный детектив Сафонов, добрый день.

Звонили из полиции. Следствие только началось, но доблестные стражи правопорядка в лице майора Красавицы (ну не повезло человеку с фамилией!) просили Ивана Глебовича оказасть посильную помощь в расследовании, раз уж он был близким другом покойного, и, в частности, ответить на несколько вопросов.

"Забавно: полиция собирается допрашивать детектива! — Хмыкнул про себя Сафонов. — Что ж, это даже интересно! Поможет самому вспомнить некоторые факты".

— Спасибо за доверие! Я к Вашим услугам, рад помочь, чем смогу.

Майор ненадолго замялся, а потом начал заученным голосом:

— Итак, вы с покойным Щедринским были друзьями… как долго вы были знакомы?

— Со школы. Братья Щедринские пришли к нам в шестом… нет, виноват, в седьмом классе.

— Стало быть… почти сорок лет?

— Совершенно верно. Если быть совсем точным, тридцать восемь.

— Каким он был тогда? Может, вспомните?

… Летом перед седьмым классом Ваня Сафонов впервые побывал в Крыму: родители сделали подарок за отличную учёбу. В итоге первого сентября он поразил одноклассниц и задел одноклассников ровным загаром и помощневшим от ежедневного плавания плечевым поясом. Это и Веркина новая стрижка были главные новости новоиспечённого седьмого "Б". Пока, через пять минут после начала первого урока, дверь едва не слетела с петель, открывшись с ноги, и в класс вошли два совершенно одинаковых на вид мальчика. И всё-таки, хотя даже самый внимательный взгляд не смог бы их различить, они были очень разными. Впереди, гордо выпятив грудь и сдвинув брови, стоял, как выяснилось позже, младший из братьев. Его категорически некрасивое лицо — круглое, как мячик, с обвислыми от обжорства щеками, маленькими глазками, огромным носом картошкой и надутыми, как будто опухшими губами, казалось ещё более страшным из-за недоброго взгляда и неприветливо сжатого рта. Он сквозь зубы поздоровался с учительницей, буркнул: "Пётр Щедринский" и, даже не спрашивая разрешения, сел за свободную парту.

Второй брат, несмотря на полнейшее внешнее сходство с первым, казался гораздо добрее и мягче. Он тихо, но без стеснения поприветствовал не только учительницу, но и одноклассников и скромно сказал:

— Щедринский Павел. Мы новенькие, из сто пятьдесят второй школы.

— Очень приятно. Проходи, садись, пожалуйста, где тебе больше нравится, — преподавательница русского языка обвела рукой класс.

— Спасибо, — кивнул Павел Щедринский и сел рядом с Ваней Сафоновым.

— Здесь свободно? — Поинтересовался он на всякий случай, хотя уже поставил портфель и выложил на парту тетрадь и пенал.

— Да-да, садись, конечно, — ответил Ваня. Так началась дружба длиной в тридцать восемь лет.

Сосчитав мысленно до сорока шести, как делал всегда, когда хотел сдержать слёзы (что за магия такая была в этом числе, он и сам не знал), Сафонов наконец ответил:

— Да такой же, как всегда. Добрый, щедрый и очень толковый.

— А потом. после школы и вуза, когда он занялся бизнесом?

— Парадоксально, но факт: таким и остался. Иные бизнесмены идут по головам и ни перед чем не останавливаются, а он был абсолютно честен и… простите, мне тяжело говорить, — Иван Глебович сглотнул плотный комок в горле, запил его кофе — и вдруг сквозная, простейшая как дважды два мысль пронзила его сознание.

Этот Красавица, оказывается, не дурак: слово в слово повторил за мозгом детектива Сафонова:

— А не мог Щедринского заказать родной брат?

— Если эта мысль пришла в голову обоим одновременно, значит. она верна, — подытожил Сафонов и что-то записал себе в блокнот. Отхлебнул ещё кофе — уже остыл совсем, фу! — и попросил в трубку:

— Простите, у меня на параллельном вызове жена покойного… То есть, я хотел сказать, вдова, — "тьфу ты, даже до сорока шести досчитать не помогает!" — Я поговорю с ней и перезвоню, хорошо? Или лучше лично зайду.

— Да, заходите. Улица Николоямская, дом 17, корпус 2, комната 48, спросить майора Красавицу.

— С каких это пор вы не на Петровке 38?

— Так сложилось… до встречи.

Через секунду Сафонов уже принимал следующий звонок. Наталья Афанасьевна Щедринская. Наташа… Что сказать ей? Месяц назад сын, теперь муж… да что тут скажешь...

— Наташа, прими мои соболезнования и...

— Тихо, тихо, — невозмутимо отозвалась Наталья Афанасьевна. — Эти журналюги, как всегда, всё напутали. Погиб не Паша, а Пётр.

— Ты уверена? — Переспросил Иван Глебович растерянно, чувствуя, как с его души сваливается камень.

— Паша минут двадцать тому назад вернулся из командировки, сейчас отсыпается. Утреннюю газету ещё не читал.

— Хм-м… — завис Сафонов. В его сознание уже успела засесть смерть друга, и к такому повороту событий, пусть он и выходил радостным, детектив ещё не был готов. Раздумав немного, он выдал неожиданный и фантасмагоричный вопрос:

— Скажи, как ты считаешь, они не могли поменяться?

— В смысле?..

— Ну, убили Пашу, а к тебе пришёл Пётр и заявил, что он Паша.

— Что я, родного мужа не отличу? — Засмеялась Наташа. — Пусть даже от близнеца.

— Тогда я не пойму другого: что могло занести Петра в Москву? Сколь я знаю, он из своего Сергиева-Посада вообще никуда не выезжает.

— Ты детектив, ты и разбирайся, — беззлобно хмыкнула Наташа, — а мне надо Паше обед готовить. Когда он проснётся, я скажу, что ты звонил.

— Да, обязательно скажи. Спасибо. У меня просто камень с души свалился!

Через полчаса детектив Сафонов сидел в кабинете отделения полиции на Николоямской улице и рассказывал майору Красавице (который внешне, кстати, вполне соответствовал своей фамилии):

— Во-первых, убитый — не Павел Щедринский, а его брат Пётр. Во-вторых, я не понимаю, почему ваши коллеги сами этого не поняли. При нём что, не было документов?

Майор Красавица нахмурился, как делал всегда, когда собеседник оказывался умнее его, собрал все свои запасы русского языка — кстати, для человека его профессии весьма неплохие — и выпалил в том же тоне:

— Во-первых, мы затем и попросили Вашей помощи, Иван… гм… Гаврилович...

— Глебович, — хмуро поправил Сафонов.

—… чтобы Вы помогли там, где мы что-нибудь важное упустим или не заметим, — Красавица пропустил мимо ушей ремарку Сафонова насчёт отчества. — А во-вторых, документы при покойном были, но по иронии судьбы паспорт лежал в том же кармане, в который попал своим метким выстрелом убийца. А наши доблестные химики ещё не научились отмывать кровь с бумаги так, чтобы её не повредить.

— Зачем смывать? Неужели нельзя никак просветить? — Подал идею Иван Глебович.

— Паспорт покойного уже отдан на экспертизу, — отчеканил майор. Его раздражало, что детектив, которого они пригласили лишь для пары подсказок, бежал впереди паровоза следствия. Красавица был страшно рад, что идея привлечь к расследованию известного сыщика пришла ему в голову, он думал быстро разобраться в этом деле и получить похвалу, а то и повышение. А этот Сафонов оказался не так уж и прост, того и гляди перетянет на себя все лавры от раскрытия этого дела. Получалось, что Красавице приходилось думать две мысли одновременно: вести дело об убийстве Щедринского и пытаться вогнать в рамки частного детектива. А майор Антон Николаевич Красавица совсем не чувствовал себя Цезарем.

— Каков Ваш дальнейший план действий? — Поинтересовался Сафонов, искренне желая помочь.

— Опросить всех, кто хоть чем-нибудь может быть нам полезен, обозначить круг подозреваемых, поговорить с ними ещё раз, уже по существу дела, найти зацепки...

— Это всё логично, — Иван Глебович прервал вдруг разыгравшееся красноречие майора, — а вот скажите мне навскидку: кто мог убить Щедринского?

— У крупных бизнесменов всегда много врагов… Не поделил с кем-нибудь сферу влияния. И потом, Пётр Щедринский — известная в определённом смысле личность, скольким он перешёл дорогу, пробиваясь наверх — не сосчитать...

— Логично. Ещё?

— Ну… брат. Вы говорите, второй Щедринский, Павел, хороший миролюбивый человек, но у бизнесменов ничего не бывает абсолютно чистым. Кто знает… ведь братья не ладили...

— После окончания школы оба съехали от родителей в разные квартиры и больше не общались. Павел Александрович окончил юридический, а Пётр вошёл в историю нечестным захватом дома в Сергиевом-Посале, где и проживал вплоть до смерти. — Сафонов невольно перенял официальный тон собеседника.

Вообще-то вся эта беседа Ивану Глебовичу порядком надоела. У него впереди было ещё много дел: опросить всех, кто мог бы что-нибудь ему сообщить, обозначит круг подозреваемых, поговорить с ними ещё раз, уже по существу дела… Но это чудо в перьях его задерживало, мешало сосредоточиться, и Сафонов развлекался тем, что безжалостно троллил майора. От этого становилось хоть чуть веселее. Сам детектив уже наметил план действий и набросал в блокнотике несколько ключевых мыслей. Причём делал он это с расчётом на то, чтобы Красавица или какой-нибудь другой представитель его профессии не понял почти ничего и не мешал Ивану Глебовичу вести расследование.

Запись выглядела так:

"Тело. 2 — з. — ?, к. (!!!). Москва! Вероника. Паша".

Основной загвоздкой для Сафонова была, конечно, Москва. Всем известно, что Пётр Александрович Щедринский последние лет десять из Сергиева-Посада не выезжал совсем, предпочитая полусельскую жизнь столичной. К тому же, за ходом своего бизнеса надо было следить неусыпно: кто знает, откуда можно ждать подвоха… Одним словом, Москва была странным местом для убийство именно этого брата (потому Сафонов поначалу и подумал, что убили не Петра, а Павла).

Вопрос второй, обозначенный в записях детектива аж тремя восклицательными знаками. Если кто-нибудь хочет убрать бизнесмена, он обычно нанимает киллера. Значит, наёмный убийца откуда-то знал, что Пётр Александрович Щедринский окажется в это время в Москве. Стало быть, знал об этом и заказчик. Картина вырисовывалась любопытная. Однако Сафонов, как всякий хороший сыщик, знал, что не стоит торопиться с выводами.