Глава 6 - Голова кругом / Ошибки быть не могло / Екатерина N.
 

Глава 6 - Голова кругом

0.00
 
Глава 6 - Голова кругом

Днём накануне годовщины у Щедринских, как и было условлено, приходили сотрудники с "Щедрого молока". Те трое, которых детектив Сафонов встретил тогда на заднем дворе, привели с собой ещё троих — начиная с уборщицы бабы Люды и заканчивая, ни много ни мало, главным технологом. Теперь, вернувшись из гостеприимного дома Пашка и Наташи, Иван Глебович сводил воедино их показания, каждое из которых походило на бразильский сериал с элементами криминальной драмы.

Первым пришёл тот, рыжебородый, у которого умер сын. Анатолий Дмитриевич Чугаев. На "молоке" работал сыроделом, зарплата не такая уж и маленькая. Смотре с кем сравнивать, конечно — по сравнению с Околомовым (читай: с Щедринским) — копейки, но на содержание жены и троих детей хватало с лихвой.

На предприятии Анатолий Дмитриевич работал без малого пятнадцать лет. Начинал мальчиком на побегушках из разряда "принеси-подай", и вот за эти годы дорос до неплохого сыродела.

Поначалу Сафонов хотел устроить сотрудникам "Щедрого молока" почти что настоящий допрос: он спрашивает — они отвечают, но, увидев Анатолия Дмитриевича и вспомнив, что у того погиб сынишка, решил выстроить диалог в формате непринуждённой беседы. Налил Чугаеву чаю и тихо, спокойно начал:

— Когда мы с Вами виделись в прошлый раз, Вы сказали: "Хорошо, что его убили". Петра Александровича, в смысле. Вы можете объяснить, почему?

— Из-за него погиб мой сын, Митя.

— О Господи! — Когда нужно, Иван Глебович умел мастерски изобразить, что ничего не знает. Анатолию он и правда всерьёз сочувствовал, но он ведь был уже в курсе Митенькиной смерти. Но надо было действовать тонко, а в таких случаях немножко приврать — не грех. — Кошмар какой! Но, если Вам не трудно, расскажите.

— Однажды нам дали зарплату продукцией: в бухгалтерии сказали, что денег нет и Пётр Александрович распорядился так. Кому чем — сыром, кефиром… Мне досталось три пакета молока, восемь баночек йогурта — ну знаете, два таких блока, где сцеплено по четыре баночки — и три пачки творога. С утра за завтраком на следующий день мы съели по йогурту, из творога жена испекла сырники, а молоко потом тоже пили… И вот примерно тогда же, тем же вечером, у моего среднего сына Митеньки начались странные симптомы. Очень возбуждённый он стал. И рассеянный. Никогда таким не было. Ну, мы думали, мало ли, может, переутомился где… Дня через два другое началось: наоборот, затих, вялый стал и безразличный ко всему. Спать по полдня стал. Вот один раз и не проснулся… Вскрытие показало в крови повышенную дозу героина.

Выразив соболезнования, Сафонов вдруг посерьёзнел, как будто что-то сообразив:

— Так, погодите… Йогурты съели вы все, сырники тоже, да и молоко всей семьёй выпили, так?

— Так.

— А симптомы странные начались только у Митеньки...

— Он у нас всегда здоровьем слаб был, не в пример нам с Леной или другим детям, — поспешно пролепетал Анатолий Дмитриевич с таким видом, как будто мысль о том, что беда могла приклбчиться вовсе не от продукции "Щедрого молока", пришла ему в голову только сейчас.

— Ясно, — кивнул понятливо Иван Глебович. Что ж тут непонятного, в самом деле! — Позвольте, я задам Вам ещё пару вопросов.

— Конечно-конечно, это Ваша работа.

— У Вас ведь есть дети моложе Мити, раз Вы сказали, что он Ваш средний сын?

— Ещё Тимофей есть. Ему семь месяцев. Так вышло, что у нас с женой одни сыновья, хотя мы очень хотели девочку, — Чугаев хмыкнул. Сафонов тоже.

— Ничего, — сказал детектив, — сыновья — это же прекрасно! Мне вот, например, всегда хотелось иметь маленького мальчика...

"Ага, и поэтому ты женися на Ирке, заранее зная, что она бесплодна, — ухмыльнулось подсознание Ивана Глебовича. — Заигрался ты, Сафонов. Слишком вошёл в роль. Выходи давай обратно! А то потеряешься ещё, чего доброго, в иллюзорном мире".

— Семь месяцев… стало быть, когда произошла вся эта история с "Щедрым молоком", Тимофею был всего месяц от роду?

— Около того.

Сафонов с совершенно бесстрастным видом зафиксировал показания в блокноте. Потом поднял глаза на собеседника. Со стороны картина была потрясающая, любой психолог позавидовал бы, потому что у обоих были абсолютно непроницаемые лица. Только пожар из глаз Ивана Глебовича было никуда не убрать — как ни крути, а он обожал свою работу.

— Что ж, спасибо большое за Ваши показания, — детектив устал наконец играть в молчанку и в гляделки. — У меня остался последний вопрос: какие отношения связывают Вас с Околомовым?

— Деловые, — пожал плечами Чугаев. — Какие ещё отношения могут связывать простого сыродела с начальником?

— Всякое бывает. Я переформулирую свой вопрос: какие отношения связывают Вас с Эдуардом Владиславовичем Околомовым вне "Щедрого молока"?

— Никаких. Здороваемся при встрече, не более того.

В интонации Анатолия Дмитриевича Сафонов услышал лёд. Что ж, поворот дела в другое русло Иван Глебович поймал налету, поэтому дальше беседа пошла по плану. Сыщик поднялся, намекая на то, что допрос окончен, и Чугаев покорно вышел из компаты. Обернулся на пороге и добавил с забитой улыбочкой:

— Вы, наверное, думаете, что это я его убил? Ну, или хотя бы по моей наводке?

— Нет, не Вы. И не по Вашей наводке тоже. До свидания. И пригласите ко мне, пожалуйста, Марию Игнатьевну.

 

Пока Сафонов допрашивал или, лучше сказать, опрашивал первого свидетеля, все остальные были приглашены в гостиную, где их ждал мягкий диван, удобные кресла, телевизор и даже аперитив с лёгкой закуской. Когда Чугаев вошёл, все собравшиеся уставились на него вопросительно.

— А он не дурак! — Выцедил Анатолий Дмитриевич. — Очень странный тип, но не дурак… Маш, тебя звал. Всем до свидания! — И рыжебородый растворился в проёме входной двери. Сафонов запер за ним и обратился к стоявшей на пороге большой комнаты женщине:

— Добрый день! Проходите, пожалуйста.

О, какой царственной походкой она вплыла в комнату! Невысокая плотного телосложения женщина чуть за пятьдесят, с прекрасным макияжем и маникюром, с большим браслетом из бирюзы на тонком запястье. Она с головы до ног обвела Ивана Глебовича орлиным взглядом и, ещё не дойдя до предложенного ей кресла, сказала весомо, подняв кверху указательный палец:

— Сыр! Это единственный молочный продукт, куда можно "спрятать" наркотики так, чтобы это не повлияло ни на цвет, ни на внешний вид, ни на вкусовые качества — иными словами, так, чтобы потребитель ничего не заметил. Поверьте мне, я проработала на "Щедром молоке" двадцать пять лет.

— Я Вас понял, — кивнул Сафонов, стараясь придать своему голосу такой тон, чтобы Мария Игнтьевна Королёва не сомневалась: он на самом деле всё понял. — Я хотел поговорить с Вами совсем о другом.

— Правда? — Мария Игнатьевна виртуозно изобразила изумление.

— Вы не поверите, проблема сыроварения и даже скандал на "Щедром молоке" заботит меня меньше всего.

— Правда? — Ещё раз спросила женщина, на этот раз удивившись искренне.

— Честное слово, — засмеялся Иван Глебович.

— В таком случае… я Вас слушаю.

— Итак, Вы проработали на "Щедром молоке" двадцать пять лет… Но главным технологом, если мне не изменяет память и интуиция, стали совсем недавно...

— Да, совершенно верное. Почти полгода назад. После скандала, когда Пётр Александрович рассчитал предыдущего технолога.

— А до того?

— До того я тоже была технологом, только не главным. Отвечала за кисломолочный сегмент нашего производства. Кефир, ряженка, йогурты, всякие таны, айраны...

— Да-да, я понял. А скажите, пожалуйста, какие отношения у Вас сложились в коллективе? С коллегами, с начальством...

— Спокойно вежливые, деловые.

— А за пределами предприятия Вы с кем-нибудь общаетесь?

— Мы приятельствуем со Снежаной Бородиной, но знаете, с моей профессией очень трудно с кем-нибудь подружиться. Технолог — это человек, который зорко следит за соответствием продукции ГОСТу, за использованием только качественных ингредиентов — следовательно, чуть кто что сделает не так — получит нагоняй от злой и страшной Марьи Игнатьевны, — она засмеялась. — Какая уж тут дружба!

— Да уж, — согласился Сафонов, — моя профессия не лучше… А кто был главным технологом до Вас? Тот, кторого уволил Пётр Александрович после скандала...

Он почти ожидал услышать этот ответ — и всё-таки, когда он прозвучал, удивился:

— Александр Александрович Грицко.

Вот и имя-отчество выяснили, даже не пришлось Мишаню напрягать!

— Не его ли это статья была напечатана в "Сергиевских вестях" в январе этого года? Та самая, с которой и начался скандал.

Мария Игнатьевна, всё время разговора смотревшая в глаза собеседнику, попыталась заглянуть в самую их глубь, как будто прикидывая, много ли ещё хитросплетённых тайн разгадал этот человек в своей жизни. Иван Глебович понял, что ему нужно быть осторожным сразу по двум фронтам: во-первых, как он ни строит из себя лопушка-дилетанта, Мария Игнатьевна Королёва видит его насквозь и прекрасно понимает, куда он клонит своими нарочито не о том заданными вопросами (ни Чугаева, ни её детектив ещё ни разу не спросил о Щедринском), а во-вторых, именно таких женщин Сафонов выделял из всего слабого пола и ценил, и нужно было держаться за слабую искорку драгоценных воспоминаний тридцатитрёхлетней давности, чтобы ни мыслью не изменить Веронике. Не сейчас. Когда-нибудь он снова зайдёт на Кустарную улицу, сделает своей первой любви роскошный подарок — что именно, Сафонов ещё не придумал, но никаких денег не пожалеет — галантно поцелует ей руку на прощание — и, отправив воспоминания на самую дальнюю полку памяти, наконец-то освободится окончательно. От наркотической зависимости нужно лечиться усилием воли, иначе засосёт. Вот излечится — и тогда… А почему бы и нет?

— Если мне не изменяет память, статья была подписана.

Конечно, Мария Игнатьевна! Это значит: "да, я прекрасно помню, что статья была подписана "Э. В. Околомов", и да, это его статья, и ты и сам это прекрасно знаешь, господин частный детектив".

— Последний вопрос к Вам как к специалисту: правильно ли я понимаю, что любое внедрение, скажем так, постороннего ингредиента в продукцию никаким образом не может укрыться от главного технолога?

— Совершенно верно. — И снова Мария Игнатьевна отлично поняла, куда клонил Сафонов.

— В начале нашей беседы Вы сказали, что сыр — единственный из молочных продуктов, в который можно ввести наркотик так, чтобы потребитель этого не заметил. А не возможно ли это сделать в то время, когда сыры вызревают в специальном помещении? Тогда этого не заметит, по крайней мере, злая и страшная Марья Игнатьевна.

— Марья Игнатьевна заметит всё! — Отрезала женщина. — Во-первых, технолог "на выходе" дегустирует каждый кусочек, а эффект от наркотиков всё-таки ощутим, тем более, в таких количествах. А во-вторых, в помещении, где вызревают сыры, стоит камера наблюдения.

— Что ж, спасибою. Вы чрезвычайно приятный собеседник, и я буду очень рад, если Вы как-нибудь зайдёте на чашечку кофе.

Мария Игнатьевна посмотрела на Сафонова разочарованно и осуждающе:

— Я уже вышла из этого возраста, дружок.

 

Сейчас, сидя в ночи при свете лампы под ажурным серым абажуром, связанным Иришкиными руками, Иван Глебович досадливо хмыкнул, вспомнив эту сцену. Ещё раз перечитал все свои записи в блокноте. Показания остальных свидетелей были столь же красочными, но в общую картину, сложившуюся у Ивана Глебовича в голове, они почти не внесли новых деталей. А всё-таки жаль, что двенадцатое — выходной: зайти к Околомову для ещё одной беседы лучше всего было бы перед юбилеем Королевы. И вдруг Сафонов что-то сообразил, вышел в интернет (как же Ира обычно ругалась на эти ночные бдения перед ноутбуком!) и, весело прищёлкнув пальцами, спросил у гугла, где в Сергиевом Посаде можно купить свежие цветы.

  • Тупик / Надобыбырыбы / Ничего Ноль Пустота
  • Гений и ручка (Katriff) / Лонгмоб "Смех продлевает жизнь - 4" / товарищъ Суховъ
  • Аберрация восприятия / Блокнот Птицелова. Сад камней / П. Фрагорийский (Птицелов)
  • Дафниц / Сказочный сборник для журнала / Олива Ильяна
  • Орда / Post Scriptum / П. Фрагорийский (Птицелов)
  • У каждого свой край / Леа Ри
  • Туман / В ста словах / StranniK9000
  • Когда ты фотографируешься на паспорт (Cris Tina) / Мечты и реальность / Крыжовникова Капитолина
  • Постскриптум / Скрипка на снегу / П. Фрагорийский (Птицелов)
  • Душа / Хранитель / Петрович Юрий Петрович
  • Вымышленный судья / Волков Максим

Вставка изображения


Для того, чтобы узнать как сделать фотосет-галлерею изображений перейдите по этой ссылке


Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.
 

Авторизация


Регистрация
Напомнить пароль