Глава 11 - В лучших традициях Голливуда

В большом банкетном зале "Пирогов" свободных мест почти не было. Там собрались Пашок (у Натальи Афанасьевны, по его словам, были неотложные дела, но она собиралась прийти позже), Ириша, Зинаида Фёдоровна, сотрудники "Щедрого молока", байкеры Игорёк, Ванёк и Кирюха, Мишаня, майор Антон Николаевич Красавица с командой и майор Отвагин со товарищи из сергиевопосадской полиции. Последние привели с собой закованную в наручники Жар-птицу, чтобы она тоже послушала, как детектив Иван Глебович Сафонов будет объяснять всем присутствующим, почему именно её он считает исполнителем убийства Петра Александровича Щедринского и кто же заказчик, что сыщик до сих пор не озвучил его имя.

Когда все собрались, Сафонов вышел на середину зала и начал по-деловому, как настоящий лектор:

— Сегодня я расскажу вам, пожалуй, самую забавную и самую поучительную из всех историй, что мне доводилось распутывать. И начну, как положено, издалека, чтобы к самому главному подойти в конце. Итак. Жили-были два брата, по отчеству Александровичи, по фамилии Щедринские. Один из них, Павел, вёл вполне законопослушную жизнь и всего в ней добился сам. Другой брат, Пётр, занимался рэкетом, подсиживанием конкурентов и прочими ужасными и непотребными деяниями. И была у него своя фирма по производству молочных продуктов, и называлась она, по фамилии хозяина, "Щедрое молоко". Естественно, что хозяином Пётр Александрович был жёстким, спуску своим работникам не давал и отпуска тоже, простите за каламбур. И вот, у энергичного и предприимчивого главного технолога, Александра Александровича Грицко, созрел по-своему гениальный план, как скинуть Петра Щедринского и самому занять его место. Представьте себе, в один прекрасный день Грицко пришёл к своему директору и предложил ужасную, но выгодную вещь: подмешивать в продукцию "Щедрого молока" героин в таких мизерных количествах, чтобы на вкус, запах и цвет это не ощущалось, но чтобы молочку фирмы "Щедрое молокао" хотелось покупать снова и снова. Щедринский, раздумав, соглашается: на гадости и нечестности он был хитёр, а вот менеджером, по-видимому, был никудышным: предприятие к тому времени уже загибалось, и "молоко" нужно было спасать любой ценой. Итак, рацпредложение старшего технолога Щедринский принял. Далее Грицко идёт к своему приятелю, Анатолию Чугаеву, занимающему на том же предприятии должность сыродела. Грицко прекрасно знает, что сыр — единственный молочный продукт, с которым в принципе возможна такая махинация. Штука в том, что осведомлены об этом только технологи и сыродел. Итак, Чугаеву Грицко предлагает следующий план — создать видимость добавления в сыры наркотиков. А дальше… дальше наступает вторая часть марлезонского балета, ради которой всё и затевалось. Я не врач, я не знаю, от чего умер Митенька Чугаев, но точно не от продукции "Щедрого молока". Но смерть эта пришлась Грицко как раз кстати. Он пишет статью в "Сергиевские вести", в которой сообщает господам читателям о том, что после выдачи зарплаты продукцией (читай: употребления в пищу товаров "Щедрого молока&quot у пятилетнего ребёнка наступил летальный исход. Результаты вскрытия (естественно, подложные, я навёл справки) показали наличие в крови смертельной дозы героина. Статья написана под псевдонимом Э. В. Околомов. Фамилия изобретена при помощи простой анаграммы, откуда взялись инициалы, я не знаю. Статьи оказалось достаточно. Скандал раздут, потребители перестают покупать продукты "Щедрого молока", а сотрудники поголовно начинают увольняться: во-первых, не хотят, чтобы их ассоциировали с предприятием, занимающимся подобными делами, а во-вторых, в отсутствие спроса делать им на "молоке" больше нечего. Грицко потирает руки: он бросил в Петра Щедринского мину замедленного действия. Сейчас придёт санэпиднадзор, найдёт наркотики, Щедринского уволят со скандалом — и из небытия восстанет новый феникс, Эдуард Владиславович Околомов, и при нём начнётся другая жизнь "Щедрого молока". Идея с псевдонимом гениальна: сотрудники не в курсе, что предложение добавлять наркотики в продукцию исходило от Грицко, а у потребителей фамилия Околомов ассоциируется с доблестным разоблачителем очередной махинации Петра Щедринского.

Сафонов глотнул немного воды и продолжал:

— Щедринский, при всей своей злобной хитрости, смекалкой не отличался. Поверьте мне, я учился с ним в одном классе четыре года. Он не связал Околомова с Грицко. Но "Щедрому молоку" необходимо было сохранить лицо, поэтому самым логичным шагом со стороны директора будет уволить главного технолога. Но увольнение было, видимо, лишь формальностью: Грицко ведь подсказал отличную идею… Он остаётся на "Щедром молоке", только в другой должности — первого зама хозяина. Это благодарность Петра Александровича за поданную идею, которая не сработала вовсе не по вине его нового зама, хехе. Далее, инспекция из саннадзора действительно была, но, как вы догадываетесь, ничего не обнаружила. Результаты проверки попадают в газеты, но народ уже запуган и не стремится покупать продукты фирмы, зарекомендовавшей себя так плохо. А кроме того, ушедших с "молока" сотрудников уже не вернёшь. Иными словами, детище Петра Александровича Щедринского, приносящее ему немалый доход, потихонечку умирает. И вот здесь и начинается финальная часть этой длинной и жестокой сказки. Раздумывая, как бы спасти свою кормушку, Щедринский вспоминает о брате. Тот живёт в Москве, у него есть жена, сын и успешное предприяте, производящее канцтовары. Если брата убрать, то завладеть этим бизнесом не составит труда. Но для этого Петру Александровичу нужен киллер. Посредником выступает всё тот же Грицко. Итак, он отправляется в самое логичное место для поиска наёмного убийцы — в тир. Там видно, кто как стреляет, лекго передать деньги, фото и основную информацию о том, кого нужно отправить в мир иной. Там ему попадается Жар-птица. В тире Грицко отдаёт ей распоряжение — убить Щедринского. Павла, естественно. В Москве, жена, сын, такая-то фирма. Способ — любой. Фотография и задаток прилагается. Жар-птица — она же Александра Петровна Жар — провинциальная барышня, в сущности, не очень большого ума — попадает в столицу с кучей детег в качестве аванса. Естественно, московская жизнь завораживает её. Ей хочется пожить, что называется, на широкую ногу. Нет-нет, про заказ она помнит прекрасно. Сначала решает втереться в доверие к сыну предполагаемой жертвы — Севе Щедринскому. Узнаёт, что он байкер, и входит в их компанию. А дальше — несчастный случай, нелепо и трагически унесший Севину жизнь, путает ей все карты. Но Жар-птица не унывает и устраивается курьером на фирму Павла Александровича Щедринского. Дальнейшее — дело техники. Но пока она обдумывает это дальнейшее, босс уезжает в командировку. Но он ведь скоро вернётся? Из расписания, которое лично Пётр Щедринский положил во всё тот же конверт, ясно следует: первого июня, в семь-ноль пять утра с Ярославского вокзала. Ну и хорошо. До этого есть почти месяц на тусовки, пьянки и беспорядочные связи… Но тут заказчик, долго не получая ответа от киллера, решает сам отправиться в Первопрестольную и разобраться, в чём дело. А дальше — у Жар-птицы, логичным образом, начинают заканчиваться деньги, и она решает, не теряя времени, убить Щедринского прямо на вокзале, когда он вернётся из своей командировки. На перрон она не пойдёт: там слишком мало народу, лучше затеряться в толпе на привокзальной площади. А дальше — лишь стечение обстоятельств. Откуда же ей знать, что у Павла Щедринского есть брат-близнец, поезд, на котором должен приехать босс, задерживается в пути на пять минут, а вот электричка из Сергиева Посада пришла по расписанию в семь-ноль четыре! Пуля настигает Щедринского, дело сделано — и тут, позвонив отчитаться, что задание выполнено, Жар-птица решает, что её кинули. Что делать дальше? Плыть по течению, меняя любовников как перчатки и вытягивая из них деньги на роскошную — или псевдороскошную — жизнь. И тут мы с Пашкой приходим в тир. Жар-птица видит Павла Александровича — и до неё доходит, что произошло. Дальнейшее известно.

Едва Иван Глебович умолк, как большой зал "Пирогов" сотрясли аплодисменты. Ещё до того, как они стихли, тихонько вошла Наталья Афанасьевна. О чём-то радостно кивнула мужу и села на свободный стул. Закончив свою речь, Сафонов подошёл к Пашку:

— Так что те пять минут спасли тебе жизнь. И я очень этому рад. Спасибо, друг, — они обнялись.

— А ведь у меня есть для тебя сюрприз. Так сказать, подарок к успешному завершению дела, — Пашок многозначительно подмигнул Наташе. Та вышла в соседнее помещение, и через несколько секунд, опираясь на её руку, в зал вошла Вероника. Она ещё не очень твёрдо стояла на ногах, но в остальном была такой же, как раньше. Стояла и улыбалась.

Медлил Иван Глебович не больше, чем пару секунд. Потом бросился к ней, обнял и уткнулся лицом. Прошептал: "Прости меня..." — и вдруг услышал, что Вероника Сергеевна говорит то же самое, и задохнулся от любви к ней. Эта женщина, перестрадавшая из-за него столько кошмара, просила у него прощения — за минутную слабость, закономерный выход из той ситуации, которую она себе нарисовала!

— Тебя-то за что? — Засмеялся Сафонов, чувствуя, как что-то тяжёлое, страшное и ледяное потихоньку отпускает его.

— За то, что я сделала тебе так больно, — это прозвучало кротко, говорила не Её Величество Королева, а прежняя семнадцатилетняя девушка.

— Но теперь ведь всё прошло… На этот раз Петян тебя не отобрал! И пусть только попробует!

Некоторое время помолчали — в зале по-прежнему было полно народу. Потом Сафонов произнёс торжественно:

— Вот, при свидетелях, — не очень уместно к случаю шаря по карманам пиджака. Наконец, выудил оттуда бархатную красную коробочку, — Вероника, я люблю тебя. И, хотя я всего три месяца тому назад стал холостым, а ты овдовела и того недавнее, но тем не менее — выходи за меня замуж!

В коробочке лежало кольцо из белого золота. Ряды драгоценных камушков — аметистов и янтарей — переплетаясь изящной вязью, складывались в слова "Иван" и "Вероника".

Женщина крепко-крепко обняла детектива и ответ прошептала ему на ушко, но ни у кого из присутствующих не осталось сомнений, каков он.

— Тогда позволь сделать тебе ещё один подарок. — Из другого кармана Иван Глебович достал конверт, протянул Веронике. В нём лежали два билета на поезд.

— В Крым! — Восторженно выдохнула Вероника Сергеевна.

— Да. Поедем к доброму синему морю, горам и солнцу. Будем купаться, нежиться на солнышке, совершать длинные пешие прогулки — и отдыхать от того, что, по счастью, прошло и больше никогда не вернётся. Мой настоящий друг Пашок Щедринский купил на твоё имя небольшой, но уютный домик в Балаклаве. Так что я отсюда тебя заберу в светлый терем с балконом на море. А наш общий одноклассник Женька, простите, отец Евгений, любезно согласился обвенчать нас в форосской церкви.

Всё это было так восхитительно, что у Вероники не нашлось слов. Нашлись только поцелуи и целая бездна нерастраченной нежности. и она щедро осыпала Сафонова этими дарами.

— А что же будет с "Щедрым молоком"? — Спросил кто-то.

— Я думаю, безнадёжно больному нужно дать умереть, — ответил Павел Александрович, которому теперь на пару с Вероникой выпало решать судьбу братниного бизнеса. — О вашем трудоустройстве мы позаботимся, а в зданиях "Щедрого молока"… Вероника, как ты считаешь?

—… сделаем школу-интернат для сирот и беспризорных. Пашк, я тебе доверяю, ты сможешь найти хороших учителей.

— У меня Наташа — педагог от Бога! — Расплылся в улыбке Пашок.

— Это точно! — Кивнула Вероника и, намекая жениху, почему она сменила гнев на милость, объяснила Сафонову:

— Там, где мужчины бессильны, завсегда договорятся женщины.

Смущённая Наталья Афанасьевна выступила из-за спины мужа и тут же попала в объятия Сафонова и Вероники.