Задание 1. Самоанализ
1. Охарактеризуйте свой стиль, когда вы только начинали писать.
Цветастые описания, много закосов под Настоящий Литературный Язык. Много личных местоимений, нитки прилагательных, гусеницы глаголов, тома канцеляризмов, «былизм», слова-паразиты (основные паразиты — «прямо» и «просто»). Из относительно недавних замечаний — переизбыток заместительных прилагательных («какойты»), а также отслеживаю «это», «эти».
2. Как вы пишете теперь?
Если коротко, то «оужасужассовременныйсленг» )) да, получается на любителя. Зато много действия, простора, и никаких замахов на Настоящую Литературу. Читателю с матчастью и нитью повествования бы разобраться, че его ещё языком пригружать.
3. Чего бы вы хотели добиться после редактуры вашего текста и в идеале?
Нет предела совершенству! А так хотела бы ясности, чтобы не было вот этого вот «а я ничо нипонялЪ». Но, сдается мне, это уже вопросы к смысловой части (организация текста, последовательность изложения), а не к общему стилю.
4. Что вы для этого делаете?
Пристаю к людЯм с вопросом «ДА ЧЕГО ЗДЕСЬ НЕПОНЯТНОГО, Б»№&Ь?! ПО ПУНКТАМ ИЗЛАГАЙ! ПО ПУНКТАМ!"
5. Процитируйте несколько текстов, чью стилистику вы могли бы выбрать как пример для подражания и расскажите, что конкретно вам в них нравится.
В последнее время я читаю, главным образом, самиздат. Если говорить о стиле, то очень нравится Оксана Ветловская (её издавали, но в сокращении и давно). Пример не приведу, ибо копировать ЛитЭра не дает, а перепечатывать в лом)) Приведу другое: из публикуемых-признанных очень люблю Зотова. В частности за то самое «смешение штилей», которое лично мне, увы, не удается. Вот из его последней книги «Айфонгелие»:
…Я ощутил где-то в глубине сердца: она появится в моих покоях c минуты на минуту. Уфф… да естественно, я в курсе, что именно вы скажете… и, главное, с каким презрительным лицом. Ах-ах. Дескать, видали мы вагон и маленькую тележку таких доморощенных ясновидцев. Напрасно. Сие совсем не метафора — я действительно это знаю. Любезные мои, вы бы хоть однажды оставили свой вечный скептицизм да представили, какие грандиозные проблемы мои способности доставляют по жизни… впрочем, о чём я? Двадцать первый век уничтожил такое явление, как сочувствие, одарив человеческий организм двумя кнопками — «выпить» и «потрахаться»… простите, обсудим чуть позже. Нет сомнений — она идёт. Я закрываю глаза, представляю, как стучат по коридору каблучки изящных туфель… явно подарок любовника, вряд ли она их купила, со своей-то зарплатой… Чувствую тёплое дыхание, вижу в мочках ушей покачивающиеся серьги — в виде полумесяца, из турецкого серебра. Соратники панически боятся её появления, да чего уж там — у кого-то она и вовсе вызывает полнейший ужас, до дрожи в коленках. Не поверите, меня неоднократно уверяли — срывающимся шёпотом, оглядываясь на дверь, — хозяйка появилась тут не без участия тёмных сил. Она подкуплена спецслужбами, профессионально занимается колдовством по поручению наших злейших врагов… А некоторым кажется, что её вообще нет: хозяйка здесь лишь благодаря нашему горячечному воображению. Кстати, последнюю точку зрения соратники отстаивают жарко и активно. Не хочу их разочаровывать. Мне версия даже нравится — эдакая суровая повелительница, королева монстров в ослепительно-белом платье (пусть сей факт вас не обманывает, белый в Азии — цвет траура… правда, мы не в Азии, но зато звучит круто). Копна чёрных волос, рассыпавшаяся по плечам, карие глаза, спрятанные за стёклами — очки, оседлавшие нос с горбинкой, — накрашенные уста, в коих одни предвидят оскал вампира, а другие — любовную усладу. Стук каблучков неумолимо приближается. Вечер — её время. Иногда мне жутко хочется почитать её мысли… от вас заразился. Люди беспардонны, правит бал мода вторжения в чужую жизнь. Тебе не скрыться. Сперва обвешали камерами улицы, а теперь у каждого — мобильный телефон с видеосъёмкой. Караул. Ткнулся случайно на улице носом в мороженое, поскользнулся и хлопнулся в лужу? Лучше сразу застрелись — выложат на всеобщее обозрение, обсудят, засмеют. Современный человек живёт, как рыбка в аквариуме зоопарка: посетители подходят, улыбаются, тычут пальцами, стучат в стекло. И ведь всем нравится. Удивительные существа, правда? Хотя… чем я лучше? Каюсь, иногда тяжело сдержаться: читать мысли, предварительно сдунув пыль с мозгов, всё равно что листать старые книги в библиотеке. Забавно. Продавщица в винном магазине с детства мечтает полететь в космос и пройтись по Луне, а доктор наук, весь из себя интеллигентный и знающий пять языков, вздыхает по юношеским развлечениям, когда старшеклассники в подвале школы жрали без закуси спирт со ржавой водой, тоже мне напиток богов. Думают одно, а говорят другое. И так почти все. Хм, пожалуй, со словом «почти» я переборщил. Тут хотят не быть, а казаться.
6. Приведите эпизоды из своего текста, которые вы считаете удачными и неудачными с точки зрения стилистики и объясните почему.
У меня нынче пароксизм самобичевания, так что ничего! удачного! у меня! нет! всё! в топку! стереть! нахрен! ааааааа!
обновление от 12.10
Таки приведу удачный (на мой взгляд) кусок. Это из первого тома. Долго пыхтела, стараясь передать трагедь, чтобы Трррагедь! но без соплей.
Извините за многобукф, но композиция требует
Подточенный кусок внешней стены рухнул. Всё слилось в свистящий черно-белый комок. Первый штурмующий отряд во вспышках растяжек. Псевдопауры на потолке грота. Наши атаки. Наши потери. Удары. Грохот. Свист. Взрывы. Крики. Факелы. Отблески. Тени. Боль. Бесконечная боль внутри и снаружи. Пространство. Свертка, развертка. Щит, пресс. Кровь. Свои. Чужие. Неопознанные…
Всё закончилось также резко, как и началось. Стоя среди тел, я пыталась понять, как сумела не только выжить, но и не получить сколь-нибудь значимое ранение. Обведя взглядом исковерканный двор, побрела к раненым. Стоило нагнуться к ближайшему, как над ухом раздалось:
— О них и без тебя позаботятся! А ну брысь отлеживаться!
Посмотрела наверх, уткнулась в холодный и усталый взгляд Халнера. А, ну да, командир на посту. Пререкаться бесполезно. Ничего не оставалось, как пожать плечами и поковылять в выделенную для меня комнату. Точнее, для нас. Но новоявленный супруг, похоже, нескоро доберется до «гнездышка».
В изнеможении рухнув на кровать, прикрыла глаза. Опять грохот, свист, взрывы, крики, факелы… Я вскрикнула. Села, тяжело дыша.
— Э-эй! Тихо! Тихо… тшш.
Кто-то потрепал по плечу. Я повернула голову. Халнер. Следом, что ли, пришел? Или я всё-таки ненадолго вырубилась? Подвинулась, давая Халу возможность сесть.
— Ну что, Хозяин? Как стенку латать будем? Или балкончик сделаем? Чего такой красивой дырке зря пропадать…
— Это в борделе дырки, а у нас семейная трагедия!
Хал замолчал. Сел на край койки, ссутулился, опершись локтями на колени. Уставился в никуда. Ни вздоха, ни движения. Статуя, да и только.
Я обняла его за плечи. Не оборачиваясь и не меняя позы, он накрыл одну мою ладонь своей. Сжал мои пальцы так, что потемнело в глазах. С трудом, но я ответила на «рукопожатие». Уткнулась в пахнушую потом и пеплом шею.
Прошло несколько минут. Халнер отпустил мои пальцы, слегка похлопал по руке. Распрямился. Потянулся к стулу, что стоял в ногах кровати. Взял стопку одежды, положил её мне на колени. Встал.
— Переодевайся.
Голос звучал бесцветно, по-командирски отстраненно. Поджав губы, я молча натянула на себя сравнительно чистый походный костюм. Впрочем, переодеться было кстати: форма за сегодня превратилась в лохмотья. С другой стороны, все вещи явно из дальних запасников, по размеру не подобрано. Пришлось утягивать, подворачивать и подкручивать по ходу дела.
Увидев, что я закончила, Халнер кивнул, оглядел меня со всех сторон. Подтянул пару ремней. Взял с кровати Нарну, которую я бросила туда, пока переодевалась: из-за постоянной работы с пространством, таскала её просто на поясе, словно обычный кинжал.
— Возьми. Держи за перекрестье, вот так, — он показал, — а теперь крои в личном подпространстве карман. На третьем уровне. Лучше на четвертом.
— Четвертом?!
— Да. Нужна сфера, примерно такая, — он растопырил пальцы, словно держал невидимый шар.
Сморщившись, я начала кроить подпространство, словно вшивая карманы в длинные рукава. Халнер помогал — профессионально, но грубовато.
— Слушай, ты куда торопишься-то? Неприятно, между прочим! — возмутилась я.
— Извини, — безразлично ответил Хал, и провернул Нарну так, что я чуть не заорала, — ладно, вроде всё. Пошли.
Он отдал мне кинжал и шагнул к двери.
— Эй! Объяснить ничего не хочешь?
— Потом, — он взялся за ручку.
— Нет! Сейчас! – я схватила его за плечо, пытаясь развернуть обратно, — я никуда не пойду, пока ты не скажешь, что проис…
Он резко развернулся. Перехватил мою руку, исступленно зашипел:
— Почувствуй! Закрой глаза и почувствуй!
— Да что ты…
Слова возмущения застряли в горле: я почувствовала. Вернее, осознала. По сравнению с первыми днями, замок чувствовался совсем иначе: тупая, зудящая боль в ребрах исчезла, на ее место пришла пустота. Пустота и уязвимость. Ощущение — разворотили грудную клетку, но вытравили все нервы. Лишь тронь – осколок ребра пропорет легкое. А уж потрогать найдётся кому. За этим они и припёрлись. Чужие. Свои. Неопознанные…
В носу защипало. Сглотнув комок, я опустила голову. Услышала, как в бреду:
— Я. Приказываю. Ты. Выполняешь.
Хал взял за плечи, слегка встряхнул. Я подняла взгляд.
— Без вопросов. Без пререканий. Ни сейчас. Ни потом. Ясно?
Я сглотнула новый комок. Кивнула. Мы вышли из комнаты.
А вот это из второго тома (сессионный роман), первая глава. Многовато нового, да?
Над столом возникло изображение лица, на первый взгляд — человеческого. Но только на первый взгляд. Потому что, если приглядеться, внутри глазных впадин становились заметны фасетчатые пленки, собранные в радужные гроздья.
— Очевидно гиперперерожденец. Очевидно незаконный. Брат Фрол! Отставить жрать на совещании! Воспоминание это, к вашему сведению, застыло в Столице! Как, как я вас спрашиваю, эту фасетчатую милашку протащили сюда, в сердце Империи?! Это не запись на человечка подменить, это незаконный гиперперерожденец, мать вашу!
Мэтр Уйнар поперхнулся. Налил в стакан алого сока якирра, выпил.
— Как считаете, плохо? Так вот, есть кое-что похуже. Именно этот, монторп его дери, образ, и запускал «стёрку», а значит, он её и создал. Гипер! Создал! Стёрку! И не просто стёрку, а стёрку при попытке считать конкретные воспоминания. Причем с жутким откатом тому, кто считывает! Кто мог обучить эту тварь нашим приёмам?! Да ещё на таком уровне?!
Мэтр тяжело задышал, вытирая лоб платком. Где-то за дверью Карл особенно громко всхрапнул. Фрол снова зашуршал бутербродной бумажкой, но достать своё лекарство от нервов не решился. Лория хлюпнула носом и тихо пшыкнула лекарством на платок. Крол и братья-тени замерли, словно охотничьи ящерицы. Илла и Гер синхронно поскребли подбородки.
А я вполголоса выругалась, сглатывая тошнотворную волну.
Перерожденцы. Рабов в Мерран не держали, считая это умалением достоинства человека, будь он хоть какого рода, цвета кожи, достатка. Другой вопрос, что людьми считались не все – например, преступники и инвалиды не считались, в них видели обузу для общества и государства. Но не в традициях Мерран просто взять и избавиться от «генетического хлама», здесь всё и всегда старались обернуть на пользу. Итог – перерожденцы. Кадарги, полулюди-полубыки, осморы, многорукие люди-осьминоги, эбонеты, люди-бабочки… впрочем, последних создавали немного — птицы таусы в разы быстрей. Так или иначе, в процессе Перерождения людям стирали память и личность, оставляли лишь ограниченные умственные способности – говорить рубленными фразами, иногда считать, в случае осморов – немного читать. Закупорка памяти считалась надёжной. И всё же случалось, что кто-то вспоминал обрывки прежней, человеческой, жизни. Тут же начинал чувствовать себя поруганным и оскорбленным. Начинал качать права.
Во всех случаях дело кончалось либо смертью, либо побегом. Со временем те, кого не удавалось отловить, начали сбиваться в общины. Без надзора и специальных кормов, перерожденцы сразу же начинали размножаться. Размножаться хаотично, бесконтрольно, зачастую с омерзительным результатом, ведь в мире Мерран потомство может родиться от любой пары живых существ. Потомков такой «свободной любви» называли гиперперерожденцами, или попросту – гиперами.
— Вот и я не знаю, кто его обучил, кто вообще бы стал учить гипера… — продолжал мэтр Уйнар, — и ладно учить! Как сам он вообще смог постичь такую тонкую науку, как чтение инфоматрицы сознания и памяти?
Замолчал, цыкнул языком.
— Молчите? Думаете? Ну думайте, думайте. Шевелите извилинами. Дело полностью передали нам.
Задание 2. Авторский дневник
бабка в зеленой вязаной панамке. Собачка на поводке из чулок. Сдутый футбольный мяч в качестве шляпы снеговика. Вырытые из земли трубы, пар, врата Ада. Лестница в осень спускается к реке с высокого берега.
… да постоянно вижу, и бывает, записываю. Только вот нигде не использую. В этом плане мне ближе высказывание Паустовского, дословно не помню, но смысл в том, что если что-то записать, то это канет навсегда т.к уже свершилось, и возвращаться к таким заметкам не будешь.
Участвую во взаимопроверке.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.