Лесные бухтелки

В Лес Щенок попал случайно.

Рассказал ему про Лес и показал Дорогу старый Пес, про которого говорили, что он сам себя посадил на цепь. Как только вечерело и заканчивались его дела, Щенок очень осторожно отодвигал третью доску забора и попадал в Лес.

В Лесу всегда было весело.

Там обитало множество самых разных зверей и птиц, и любопытный Щенок старался познакомиться со всеми, послушать все их песни, спеть свои на новые лады. Одни звери красиво танцевали, другие — интересно говорили, третьи — пели так, что заслушаешься.

Не все звери хвалили Щенка, когда он сам пел на луну, но не разбегались и не кусали Щенка за бока. Находились и такие, кто задерживался после окончания песни и указывал на фальшивую ноту. Очень важным было мнение зверей, которые понимали в музыке и даже специально учились ей. Нередко кто-нибудь проходящий мимо говорил: «В строчке про лунный луч ударение надо сместить на слог влево», и песня становилась ритмичней. Отдельные правки были прекрасны, но всегда хотелось большего… Заручиться постоянной поддержкой таких понимающих в музыке для тех, кто сочинял песни, считалось удачей и дарило долгую крепкую дружбу. Рядом с Ланью летал Снегирь, около Лося трепетала Колибри, Щенок сошелся с Горностаем.

Горностай частенько бывал занят, но для Щенка старался всегда находить время. Он писал свои песни — красивые, веселые, вкусные и с начинками. Щенок гордился, что Горностай — его друг. Одна песня Горностая была о дружбе, возникшей в небесном мире, и еще о чем-то прекрасном и возвышенном, как радуга над лесом. Щенок решил, что обязательно сочинит что-нибудь подобное. Если у него получится, надо только как следует подучиться. Горностай поддерживал всегда и говорил, что верит — у Щенка все получится.

С Глухарем Щенок познакомился именно потому, что тому не понравилась одна ночная песня. Резкое «Фр-р-р» и за ним сердитое «Бу-бу-бу» послышалось из-под куста однажды. Лисица громко лаяла, а Глухарь отвечал ей этим странным «Бу-бу-бу». Оно впечатлило Щенка, речь Глухаря он слушал внимательно и запоминал, во многом соглашаясь и многому удивляясь.

Глухарь говорил не только о Лесе или о том, как надо жить и по чьему следу ходить. Его было интересно слушать, потому что он был солидным, любил красивые и ровные песни и охотно делился своим опытом из жизни за пределами известных Щенку полян. От Глухаря Щенок узнал, что мир гораздо больше, чем он думал, и что история Леса интересна не менее, чем настоящее время. Глухарь был очень воспитанным и никогда не отказывал в просьбе объяснить, как лучше петь, чтобы выходило красиво и ровно.

Правда, иногда у Глухаря наступали периоды глухоты или же он удалялся в другие леса по более серьезным делам — никто не мог его дозваться. Щенок хотел поискать его под кустами, чтобы если не на слух, то на нюх найти. Укусить за хвост, встряхнуть, но солидному Глухарю не понравилось бы такое обращение, а Щенок уважал Глухаря и потому терпеливо ждал и скучал без него. В такие дни он честно перебирал в памяти все советы и рассказы о дальних Лесах и других полянах. Порой он натыкался на зверей, тоже ищущих этого Глухаря. Они ждали его все вместе — он многим был нужен. Ждать вместе всегда легче и быстрее.

Каждый раз, когда Глухарь возвращался в лес, можно было только гадать, в каком он настроении — громкость его «Бу-бу-бу» было необычайно разной. Он мог ругать, хвалить или проверять песни, причем понять сразу, что он делает, представлялось трудным. Бытовало мнение, что иногда Глухаря просто «заносило», но даже в таких случаях он был вежлив и воспитан.

Щенку опять чего-то не хватало, хотя советы и рассказы Глухаря он перебирал в памяти самым тщательным образом. Случилось однажды так, что Щенок подслушал короткий разговор Глухаря с незнакомым Сусликом на поляне у Лани. Глухарь выглядел очень солидно, Суслик ему не уступал, хоть и был гораздо мельче. Разговор шел серьезный и малопонятный.

Щенок терпеливо дождался конца их беседы и выследил Суслика. Он нагнал его почти у самой норы.

— Ты кто? — спросил Щенок.

— Я — Суслик.

— А ты не из хищников?

— Опять большой четвероногий с клыками смеется над маленьким грызуном, — сердито проворчал Суслик и пошел быстрее.

— Нет-нет, ты меня не так понял, — заспешил за ним Щенок. — Я вовсе не смеюсь, я только спрашиваю. Просто я не видел тебя раньше и не слышал, чтобы о тебе говорили другие звери.

— Это нормально. Суслики живут в степи. А тут — лес.

— Но ты живешь здесь, в лесу.

— Я живу там, где живу, — буркнул Суслик.

— И ты не боишься хищников? — спросил Щенок, прижимая уши. — Не думаешь, что Лисица съест тебя?

— Я давно живу в этом лесу, — негромко сказал Суслик, — я знаю хищников и знаю Лисицу. Я понимаю их больше, чем боюсь.

Щенок задумался над его словами и чуть не запутался в собственных лапах. А Суслик все бубнил и шел вперед. Он не смотрел на Щенка, и тому казалось, что он просто думает вслух. Щенок понял, что он не понял Суслика, но отложил вопросы и разговор с ним до следующей встречи. Общение с Глухарем научило его терпению и подарило умение ждать.

Второй раз Щенок столкнулся с Сусликом в прыжке. Суслик решил вылезти из своей норы на поляну, на которой веселился Щенок и пел песню лунному свету. Щенок приземлился на лапы у самой его норы и радостно забил по земле хвостом, увидев знакомого.

Тот поворчал для острастки, потому что любил быть один, но Щенок не обиделся и не ушел. Тогда Суслик решил сделать вид, что никого на поляне и нет, но покидать нору не стал, а перевернулся на спину и стал смотреть на небо — прямо так, с порога.

— Ты куда так пристально смотришь? — спросил Щенок.

— На небо.

— Но луна висит с другой стороны. А тут всего лишь точки…

Суслик вздохнул огорченно, потом ткнул вверх тонкой палочкой, зажатой в лапке.

— Это не точки. Прищурь глаза, и ты увидишь сам все, что сможешь. Или что — хищники не смотрят наверх?

— Я не хищник, — сказал Щенок миролюбиво. — Я знаю, о чем ты говоришь, мне Глухарь рассказывал про звезды. Я смотрю иногда на небо, но мало что в нем вижу — луну, ее свет, иногда радугу. Отвлекаюсь часто. Слишком много интересного вокруг. Когда я жил в деревне, там во дворе…

Суслик помолчал, поморщился, очень надеясь, что Щенок затихнет. Но не тут-то было. Довольный собой и своим рассказом, а также терпеливым слушателем, Щенок, подойдя вплотную, чуть было не лизнул Суслика в нос.

— Я встретил тебя уже второй раз. Почему ты раньше не выходил из норы?

— Я уже все тебе объяснил, — проворчал Суслик, поднимаясь на лапы. — Я знаю Лисицу и знаю хищников. Я видел охоту.

Щенок, усевшись, почесал ухо задней лапой и отвлекся от неба на приятные ощущения. Затем лизнул старый, почти не видный шрам на боку.

— Ты не бойся, Суслик, я отгоню Лисицу, если она придет к твоей норе.

Суслик выпрямился и отряхнул шерстку от земли и травинок. Он был маленького роста, но показался Щенку очень храбрым.

— Я сам отгоню, если будет охота, — буркнул он. — Но я не пою песен и не танцую. Ко мне незачем приходить.

Так он стоял, молчал, сердито смотрел на звезды, не улыбался, и у него было плохое настроение.

Щенок никуда не уходил с поляны, хотя ворчливый собеседник был непонятным. Устав от шумного Щенка, Суслик прикинулся спящим.

Щенок не понимал и не уходил. Увлекшись бабочкой, он скакал и клацал зубами. Щенку хотелось не есть, но веселиться, хотелось поделиться весельем, и ярким зеленым светом, что пробивался через кроны, и странной песней, что пронизывала весь Лес…

Суслик долго наблюдал за ним.

— Почему ты, Щенок, просто скачешь по поляне? — не выдержал он.

— У меня хорошее настроение, — ответил Щенок и подпрыгнул, ловя себя за хвост. Но промазал. Уселся подле норы, почесал за ухом, потом склонил голову и спросил настырно: — А как ты веселишься?

Суслик не отвечал, хоть смотрел внимательно и критично на эту дикость. Со вздохом — понимая, что просто так не отделаться — вытащил свой хвост из-под Щенка и наконец сказал:

— Я понимаю тебя и вижу, чего тебе не хватает… Если ты не будешь дергаться и скакать как глупые зеленые звери, а последишь за очередностью, с которой твои лапы ступают по земле, если ты начнешь считать про себя до четырех и подпрыгивать только на каждый первый счет, то у тебя получится не прыгать и бегать, а танцевать. Это красивее и больше отражает настроение.

Сказав это, Суслик бросил последний взгляд на звезды и ушел в свою нору, оставив Щенка в растерянности. Разве же можно передавать настроение через счет? Разве можно следить за лапами, когда они сами несут вперед?

Кое-чему Щенка учил Горностай. Щенок решил поучиться и у Суслика.

Вскоре Щенок разобрался с лапами и счетом и танцевал по поляне РАЗ-два-три-четыре, РАЗ-два-три-четыре. На его танец стали приходить посмотреть другие звери. Многие хвалили. Из-под куста доносилось знакомое всем сердитое «Бу-бу-бу!» вернувшегося в лес Глухаря, но тише, чем раньше. Довольная улыбка Горностая грела Щенка.

Из норы Суслика иногда доносилось тихое «Хе-хе», но никто не видел, как он тоже пристукивает лапкой в такт: РАЗ-два-три-четыре, РАЗ-два-три-четыре. Он был рад за Щенка, он улыбался.

И у него было хорошее настроение.