Черная и Белый

Белый появился в квартире внезапно: никого не спросясь, Хозяйка выпустила его на пол из сумки-переноски. А он бросил взгляд по сторонам, уселся и давай умываться, как ни в чем не бывало. Черную будто вовсе не заметил, невежда!

Черная презрительно рассматривала его с высокого комода. Он был ужасен — тощий, грязный, облезлый, как старая игрушка Лохматого. И вонял резко и остро, хуже прыскалки от блох.

Черная с отвращением чихнула — Белый поднял голову и насмешливо уставился на нее светлыми наглыми глазами.

Чего смешного он в ней нашел? Смотрит так, как будто у нее нос в сметане!

Ничего, она покажет, кто здесь главный!

Это было нелегко. Белый оказался редким нахалом.

Вечно голодный, он сжирал и свою еду, и еду Черной, и даже сухие, твёрдые катышки из миски Лохматого. Он расхаживал по квартире путями Черной, спал на ее подушке, играл с ее бантиком. И гадил мимо лотка, негодяй! Она не позволяла себе этого и котенком!

Он первый запрыгивал на форточку, а ей приходилось смотреть на улицу через пыльное оконное стекло. Она возмущенно фыркала — Белый, не оборачиваясь, дергал левым ухом.

Ах так. Игнорирует. Ладно!

Черная тоже сделала вид, что Белого не существует — вовсе перестала смотреть на него. Ее уши, нос и усы и так знали, где нахал. А если пару-тройку раз за день пройти мимо, гордо глядя перед собой, Белый усвоит, что он — пустое место!

Ему было начхать. Он с удвоенным удовольствием пожирал ее корм и окончательно присвоил подушку.

Черная привлекла Лохматого — дразнила его, ударяя лапами по морде, пока тот не погнался за нею. Она ринулась к дремавшему на ее подушке Белому, прыгнула в сторону… Лохматый ткнулся носом прямо в пришельца и разразился лаем.

Что тут было!

Белый с жутким мявом взвился, вцепился в занавеску, та сорвалась с петель. Белый мешком болтался на ней — шерсть дыбом, уши прижаты, в светлых глазах вместо насмешки ужас… Так ему и надо! Будет знать, нахал!

Жаль, Хозяйка все испортила: прибежала на шум, расхохоталась, а потом пожалела Белого и отругала Лохматого. Черную, скромно сидевшую в сторонке, даже не приласкала. Может, догадалась, чей был замысел?

После этого Белый некоторое время ходил по квартире крадучись, избегал Лохматого и не посягал на подушку Черной. Но глупый Лохматый то и дело лез нюхать Белого, шумно дыша и махая хвостом. Белый поначалу шарахался, шипел и огрызался. А потом понял, что, страшный с виду, Лохматый совершенно безобиден, и перестал бояться. Вскоре Черная с изумлением увидела, как Белый с Лохматым играют в догонялки. И даже ее не зовут!

Хуже того! Белый все сильнее подлизывался к Хозяйке.

Он беззастенчиво терся о ее ноги, выпрашивая еду. Прикидывался перед ней котенком — гоняясь за бантиком, прыгал и кувыркался самым дурацким образом. Залезал к ней на колени и мурлыкал громко, как холодильник. Повадился сидеть на столе и заглядывать в экран, когда она работала за компом. Раньше это разрешалось только Черной!

Черная, волнуясь, прыгала на стол, ложилась на клавиатуру… Хозяйка мимоходом гладила ее и тут же прогоняла. Что за несправедливость!

Обидевшись, Черная вылезла через форточку на балкон и весь день сидела там. Лил дождь, на балконе было промозгло и сыро. Черная замерзла, но не шла домой. Пусть-ка Хозяйка ее хватится!

Хозяйка хватилась — вышла через дверь, позвала ласково, поманила кусочком свежего мяска. Только после третьей просьбы Черная взяла с руки мяско и позволила унести себя в дом.

На следующий день у нее зацарапало в горле, потекло из глаз и из носа. Во всем теле свербело, как будто ей под шкуру до самых костей вгрызлись блохи. Она то и дело чихала, а вся еда стала до отвращения безвкусной.

Хозяйка забеспокоилась: отогнала любопытного Белого, приласкала Черную, заглянула ей в глаза и в уши. А потом завернула в тряпку, засунула в сумку — ту самую, из-под Белого! — и отнесла в Страшное Место.

Черная с котенкиного возраста помнила его! Там пахло страхом, кровью и еще чем-то едким и горьким, свет резал глаза, лапки мерзли на скользком металлическом столе. Чужие руки хватали ее, мяли бока, лезли в пасть, совали железяки в уши… Хозяйка, предательница, помогала им — держала так крепко, что Черная не могла ни вывернуться, ни отбиться когтями. Даже не защитила, когда Черную больно ткнули в бок чем-то острым!

Домой Черная вернулась совсем измученная. Не было сил даже спрятаться за диваном. Дрожа от холода и унижения, она свернулась клубком на своей подушке и погрузилась в неспокойную дремоту. Потом зазвучала уютная колыбельная, согрела ее и унесла в крепкий сон. А проснувшись, Черная обнаружила, что это Белый — лежит рядом, щурится и мурлычет, как холодильник.

Едва она шевельнулась, Белый встал и ушел. Конечно! Кому охота сидеть рядом с чучелом, у которого мокрый нос и слезящиеся глаза?

Хозяйка еще несколько раз носила Черную в Страшное Место. Всякий раз после этого приходил Белый, мурлыкал колыбельные и берег ее сон. И уходил, как только она просыпалась. В Черной признательность боролась с возмущением. Она и так знает, что выглядит ужасно. Но зачем так явно намекать на это?!

Когда хворь прошла и к Черной вернулась бодрость, она вдруг заметила, что Белый переменился. Он отъелся, отрастил новую шерсть. Стало видно, что морда у него породистая, брылястая, лапы мощные, а хвост замечательной длинны и пушистости. У него определенно прибавилось красоты!

Прибавилось у него и нахальства. Разве можно так себя вести?! Ловит Лохматого за хвост, без спроса прыгает Хозяйке на плечи, охотится за мухами по всему подоконнику, так что даже цветок на пол свалил! И как он смеет бросаться на нее из-за кресла?!

Потом, правда, оказалось, что выскакивать друг на друга из засады и носиться по квартире весело и азартно. И что вдвоем приставать к Лохматому даже интереснее, чем поодиночке — он так смешно вертится, если нападать на него и с морды, и с хвоста! И что зимой, когда ночи длинные, а из окон тянет холодным сквозняком, куда уютнее спать рядом с чьим-то пушистым, теплым боком… И еще Черную что-то приятно щекотало изнутри, когда Белый в упор смотрел на нее своими светлыми, горящими, как лампы, глазищами.

Потом пришла весна.

Из форточки тянуло тысячью дразнящих запахов. Голые ветки за окнами распушились и стали кучерявыми, как хвост Лохматого. Птицы по ночам верещали так, что мешали спать. Появились новые, бодрые весенние мухи, и Черная с увлечением охотилась на них.

А Белый вдруг расхотел играть. Дни напролет он сидел на подоконнике и смотрел в окно, как будто чего-то ждал.

И дождался.

Однажды Хозяйка широко открыла раму, снаружи прикрытую сеткой. Белый ткнулся в нее раз, другой… Сетка сорвалась с гвоздей. Он наполовину пролез в дыру — и обернулся, глядя на Черную пристально и призывно.

Черная поспешно отступила. Внешний мир был чужд и страшен. Ну уж нет! Она не бросит родной дом и Хозяйку ради светлых глазищ Белого!

Он отвернулся, пролез в дыру и был таков.

Сначала Черная даже обрадовалась. Квартира и Хозяйка снова принадлежали ей безраздельно.

Никто больше не посягал на ее подушку. Хозяйка ласкала и гладила только ее. Можно было сколько угодно сидеть на форточке и задирать Лохматого… да только все это стало вдруг скучно.

Черная захандрила: перестала есть, целыми днями лежала, свернувшись, дремала или тускло смотрела перед собой. Иногда обходила квартиру, вынюхивая следы Белого. А потом снова ложилась.

Хозяйка, что-то бурча про себя, сделала много бумажек с непонятными загогулинами и изображением Белого. Взяв бумажки с собой, она надолго ушла с Лохматым. А вернувшись, подскакивала от каждого телефонного звонка.

Но и это не привело к ним Белого.

Приходил Лохматый, тыкал Черную носом, призывно махал хвостом — она вяло отворачивалась. Хозяйка соблазняла ее и мяском, и даже рыбкой — Черная едва съедала пару кусочков. Пища стала невкусной, ведь ее больше не надо было пожирать наперегонки с Белым…

Расстроенная Хозяйка снова понесла Черную в Страшное Место. Черная даже обрадовалась чужим рукам и острым тычкам. Теперь Белый точно придет пожалеть ее!

Не пришел.

День за днем тянулось пыльное, душное, бессмысленное лето. Черная зябла даже в самую жару. Наверное, зимой она замерзнет и застынет, как застывают между рамами осенние мухи…

Но однажды, когда с ветвей за окном уже облетали листья, а запах из форточки стал горьковатым, осенним, Черная услышала, как с улицы возвращаются Хозяйка с Лохматым. Почему они так галдят?!

Черная кинулась в прихожую… На руках у Хозяйки сидел Белый!

Он был ужасен — тощий, грязный, облезлый, с исполосованной царапинами мордой. Но спрыгнув с рук, принялся умываться как ни в чем не бывало. На Черную и не посмотрел, невежда!

Она подошла ближе. Белый перестал вылизываться, умильно прищурился и, замурлыкав, как холодильник, потянулся к ней исцарапанной мордой.

Душа у Черной наполнилась легкой, как перышки, щекотной радостью.

Ага! Просит прощения, негодяй!

Она потерлась о него своей мордочкой… а потом взлетела на комод и с торжеством воззрилась на Белого сверху вниз.

Теперь-то она покажет ему, кто в доме главный!