Глава 12. Анна-Лиза

Сестра прибыла рано утром. Была прекрасно одета и находилась в добром расположении духа. Уилл встретил её приветливой улыбкой, преподнеся букет ромашек, чему она была удивлена.

— Не любишь ромашки? — спросил он, боясь, что не удовлетворил её изысканный вкус.

— Напротив. Очень люблю, — в голосе была едва уловимая грусть, и было видно, как она пыталась её скрыть.

Войдя в дом, она рассыпалась в комплиментах интерьеру, а также подметила нежность летнего сада, в котором мечтала провести вечерние часы.

Их общение началось чересчур обычно — обед, вопросы про житьё-бытьё, взаимные комплименты, улыбки просто так. Но отчётливо было заметно, что эти двое ожидали чего-то конкретного от этой семейной встречи.

Сестра говорила о том, о сём, но едва уловимая грусть мешала ей оставить впечатление болтушки. На вопросы о том, как её жизнь, как работа, как, в конце концов, она сюда добралась, та отвечала “отлично”. Частыми были и односложные ответы, которые никак не помогали понять, какая она всё-таки личность.

Желанию Уилла понять себя было не суждено осуществиться. Тщетно он просил Анна-Лизу пролить свет на прошлое, которое никак не всплывало в памяти, и сестре было неловко сообщать ему о том, что общения между ними почти не было.

— После школы я уехала в Ливерпуль учиться. Там встретила будущего мужа и осталась на совсем. С тобой мы больше не виделись, — немного виновато констатировала сестра.

— А как прошло наше детство?

— Наверное, как и у всех, — скорее, предположила, чем утверждала, — играли, ссорились, били друг друга игрушками.

Её улыбка не казалась искренней, сама же Анна-Лиза напоминала узника невидимых цепей, неуверенную артистку на большой сцене. Ещё она носила чудаковатые причёски, словно из прошлых веков, а Уилл немало удивлялся, как она справлялась с ними самостоятельно.

С миссис Поттс и мистером Ричи она умела хихикать, как ребёнок. Бывало, Уилл наблюдал за ней, пытаясь понять, что их объединяет. Открыть, наконец, её душу, как книгу. Но вскоре понял, что смотрит на обложку, не имея возможности эту книгу открыть.

Внешне никакой схожести: Уильям — высокий брюнет с карими глазами, черты его лица хоть и не императорские, но довольно приятные на вид; Анна-Лиза же имела светлые волосы и синие глаза, тело не было спортивно подтянутым — казалось, она то округлялась, то худела. И этот жест… Пальцы в разговоре вечно теребили то серёжку, то золотистую прядь. Доктор Макафи, беседа с которым состоялась позже сестринского визита, списал упомянутый жест на волнение, столь присущее женщинам. И не преминул упомянуть, что именно оно и может мужчину раздражать. При условии, конечно, что тот уверен в себе.

— Думаете, она мне лжёт? — Не знаю, — доктор почесал затылок, — зачем ей это? — Вот и я не пойму. — Если её поведение кажется вам немного странным, то не судите слишком строго. Считайте, вы видитесь впервые. — Да, вы правы, — задумался Уилл, — но я представлял её совсем иначе! Я опирался исключительно на описание дяди Джона. — Впредь опирайтесь на собственное чутьё.

Обед последнего дня, когда Анне-Лизе предстояло распрощаться с братом, прошёл в довольно уютной обстановке. Сара приготовила жаркое, а к чаю испекла чудесный ягодный пирог. Брат с сестрой болтали о делах более свободно, словно за три дня смогли принять факт своего родства как непреложный. С Сарой она не была столь разговорчива, точнее, молчала совсем, а та, в свою очередь, бурила гостью осторожным взглядом. От внимания Уилла это не смогло ускользнуть, и однажды он даже спросил Сару, не пролила ли она кофе Анне-Лизе на платье или вдруг дала неосторожный комментарий её чудной причёске. Сара только отрицательно кивала головой.

Анна-Лиза знала не так много, всё списывала на “всё, как обычно бывает” и этим никакой изюминки не привнесла. То хихикала, то впадала в задумчивость, напоминая английское солнце, которое, то пряталось за тучи, то являло себя. Креативом не блистала, даже нелепую историю из детства не могла сочинить.

— Родители не могли определиться, быть мне Анной или Лизой. Поэтому я стала Анной-Лизой, — заполнила она неловкую тишину, повисшую среди прогулки, — чаще всего я пишу своё имя слитно. Так, кажется, лучше. — Аннализа? — спросил Уилл. — Создаётся впечатление нового, необычного имени. — Интересно, родители быстро определились с моим именем? — без особого желания знать молвил собеседник. — Этого я не знаю, — сказала она с таким видом, будто всё, что касалось её брата, её не касалось.

Когда за ней, приехала машина, за чем последовало приятное знакомство с её мужем, Уиллу постучалась злая мысль. “Эта женщина не может быть мне сестрой” — заныло где-то в уголке души, куда вообще редко добирались позитивные помыслы. “Уилл, ты просто её не знаешь. И себя тоже” — отозвался разум.