Пожирательница сердец (Вербовая Ольга)

Эх, работа, работа! Круглые сутки, ни выходных тебе, ни отпусков! В лучшем случае можно рассчитывать на короткие перерывы. Но это в лучшем случае. Люди нынче настолько погрязли во всевозможных пороках, что свободного времени остаётся всё меньше.

Кем, спросите, я работаю? Пожирательница сердец я, и имя моё Аммат. Вот закончится у кого-то земной путь, попадёт он в Дуат, предстанет перед Осирисом и Анубисом — те его сердце на весы положат. На другой чаше — перо Маат, богини правды и справедливости. Хороший был человек при жизни — чаши придут в равновесие, сердце вернут законному владельцу и отправят его на поля Иалу. А сволочью был — его оставят в Дуате, а сердце мне отдадут, и я должна его сожрать.

Завидуете? Думаете, это большое удовольствие — лопать всякую гадость? Да не будь я бессмертной богиней, не вылезала бы из поносов! Вот увидишь порой на весах благородное сердце, такое аппетитное, такого ароматное — просто слюнки текут! Только кто ж мне его даст? Зато мерзкое, уродливое, от одного вида которого возникает рвотный рефлекс, хочешь, не хочешь, а сожрать придётся — так велит должностная инструкция, написанная на папирусе за подписью самого Ра.

Вот сейчас только я собралась немного отдохнуть, как нарисовался Осирис:

— Аммат, пройди в главную пещеру — здесь два чиновника ласты склеили.

Да, если чиновники, то, видимо, моё присутствие и впрямь необходимо. Что делать? Обречённо вздыхаю и иду за ним — в главную пещеру.

Поначалу, увидев умерших, я несколько удивилась: с какого боку-припёку они вообще к нам попали? Один кельт по имени Кун, накануне Самайна выпил с друзьями, стал хвастаться, какой он весь из себя храбрый и смелый — ничего не боится — и на ночь глядя отправился в лес на охоту. Там увидел большую собаку ростом с двухэтажный дом и со страху окочурился. То ли это был какой-то злой дух, то ли по пьяни померещилось, потому что сам этот Кун был ну просто в зюзю. Да и неудивительно — чтобы в ночь Самайна потащиться в лес, наклюкаться надо будь здоров! Другой — Аристарх — из эллинов, пошёл купаться и утоп. Тоже был не совсем трезвый, а тут ещё Посейдон разбушевался, стал море мутить.

— Так, а мы здесь причём? — спрашиваю.

В ответ Осирис говорит, что у обоих умерших есть египетская кровь, поэтому нам их и передали. С эллинскими всё ясно! Ушлые они — вечно норовят своих покойничков кому-то спихнуть под любым предлогом. Аид с Посейдоном никак не могли договориться, чей подопечный этот Аристарх. С одной стороны, умерший, стало быть, Аиду с ним разбираться, а с другой — утопленник, а это уже по части Посейдона. Ну, а тут — египетская кровь, как удачно! — можно с чистой совестью на наших свалить. Тем более, дежурный сейчас Осирис. Анубис — он строгий, может и послать, а Осирис добренький, вот на него и спихнули. Ну, ладно, эллинские, а вот от кельтских я такого не ожидала.

— У них там сейчас холера, — объяснил Осирис. — Мертвецов полно, со своими чистокровными едва успевают разобраться.

Ну, что делать, раз уж начальник за это взялся, надо этих господ куда-то определять. Куда — Весы Истины подскажут.

— Давайте сердца, — говорит им Осирис.

Ну, а дальше, как обычно. Кладёт на весы сердце Аристарха, спрашивает: воровал? Тот ему: да нет, что ты, как можно! А глаза прям такие честные! Только вот весы начинают прыгать со страшной силой, трясутся, как в лихорадке, даже не думая приходить в равновесие. Как, собственно, почти всегда и происходит, когда этот вопрос задают чиновнику. Лгал? — спрашивает Осирис. Аристарх ему: нет, никогда! Чаши весов опять дёргаются. Что значит, лгал? Он и сейчас врёт на каждом шагу и не краснеет. Конечно, покраснеть он сейчас не может при всём желании, потому что мёртвый, но похоже, он и при жизни давным-давно забыл, как это делается. Прелюбодействовал? Снова: нет! А весы говорят: ещё и как!

Пока Осирис все грехи умершего перечислял, от бешенной пляски Весов Истины просто в глазах рябило.

Следующим был Кун. Посмотришь на него, послушаешь — ну, прямо добродетель ходячая! А весы дрожать, как при катастрофическом землетрясении, стоит только Осирису задать очередной вопрос и получить ответ. У самого Осириса лицо, как всегда, спокойное, величественное, только вижу, он уже и сам не рад, что ввязался в это дело. Однако делать нечего — приходится выносит приговор.

Как только Кун и Аристарх услышали, что виновны, и не видать им вечного блаженства в полях Иалу, как своих ушей, — они тут же в слёзы, в истерику: за что, мол? мы же такие хорошие, добрые, просто жизнь такая! а что врали-воровали — так это все так живут!

Но Осирис, хоть и добренький, однако умеет иногда и твёрдость проявить. Вызвал демонов — они обоих под белы рученьки и в Дуат. А сердца их бог загробного мира отдаёт мне:

— Забирай, Аммат — твоё.

Скривившись, беру их из его зелёных рук и съедаю. Что делать — такая у меня работа!