18. У большого разрыва

Три дня мы шли без особых приключений. Растительность стала цвести самыми фантастическими и порою очень красивыми цветами. Мир приобретал краски и обаяние. Вроде бы весна Мира. А меня (и, по-моему, порою поглядывавшего на меня взглядом авгура Армена) мучило ощущение, что скоро будет беспощадный «возврат холодов».

Я поразился знаниям Армена. Он всё-таки взял очень многое из официальной нейромедицины и лингвистики, и сейчас, как я заметил, формально тренируя Павлика читать, понимать и пересказывать своими словами длинные тексты, одновременно развивал у него широту памяти и умение сопоставлять между собою разные куски информации, почти утерянное привыкшими к твиттерному общению и мышлению, когда даже в линейном диалоге забывалось сказанное три реплики назад. Заодно он учил Павлика помогать в освоении Мира исключительно плохо развившим свои качества или так и не вышедшим. Павлик ляпнул:

— Я думал, что Вы, учитель, маг. А Вы высокоуровневый клерик. Видимо, Стас на самом деле файтер, а советник — маг, скрывающий свои способности. Значит, мне остаётся учиться на вора.

Мы расхохотались, и Павлик с нами. Если бы не клятва, он давно бы сбежал и, скорее всего, пропал бы. А теперь остаётся подождать, когда откроется «второе дыхание» и ему начнёт нравиться трудная жизнь. Я уже стал в это верить.

Я закончил первую из гибридных моделей. Общество, где права неуклонно завязаны с обязанностями. Получил право, сразу имей отягощение его адекватной праву обязанностью и ответственностью. Она оказалась первой относительно устойчивой, сваливалась в кризисы и революции не более чем в 5% случаев. Рост был пониже, чем на «кривой разгона» у прав, несколько ниже, чем у обязанностей, но вполне удовлетворительным в случае, если вокруг нет агрессивных соседей-«спринтеров». Они до своей катастрофы могли бы уничтожить это относительно устойчивое общество и утянуть его за собой в яму. Главной опасностью оказалось, что люди по своему эгоцентризму склонны, получив право, забывать о связанной с ним обязанности. Поэтому необходимы механизмы слежения за честным выполнением обязанностей, а они могут перерасти в привилегированные и злоупотребляющие своим положением группы охранителей.

Вроде бы осталась одна модель, но что-то подсказывало: ею дело не ограничится.

На четвёртое утро похода Павлик закричал:

— Вот это да! Характеристики стали расти! Не зря, оказывается, таскал тяжести, шлифовал и колол камни до упаду, читал эти длиннющие тексты. И даже устойчивость к боли выросла.

Армен добродушно подколол:

— Открыл Америку через форточку.

— Для Вас, может, это форточка, а для меня океан, — неожиданно обиделся Павлик.

— На сердитых воду возят, — похлопал его по спине Армен, и Павлик поёжился: всё-таки припухлости от последней порки ещё болели. — А если ты считаешь эти тексты длиннющими, то здорово ошибаешься. Я тебя обучу скорочтению, чтобы ты смог за вечер прочитать две тысячи страниц, если необходимо. Правда, голова после этого болеть будет, — пообещал социолог.

— А устойчивость к головной боли будет повышаться? — спросил Павлик, и мы вновь расхохотались.

За разговором мы немного потеряли бдительность. И спас нас Павлик.

— Трещина какая-то необычная. Может, Вам, Стас, пригодится?

Это был маленький разрыв в реальности. Выглядел как изгибающаяся трещина шириной максимум несколько сантиметров и длиной метров двадцать. Мы хотели поэкспериментировать с ней, но страшный эпизод сделал это излишним.

Молодая женщина в лыковом плаще и поясе, куда-то спешившая, помчалась прямо через разрыв. Случайно она оказалась в положении, когда правая половина тела пересекала трещину, а голова была вне неё. Бок у несчастной исчез, потекла кровь, она бешено закричала и вскоре умерла. Тела пока что исчезали, видимо, система переработки трупов и прочих отходов ещё не была синтезирована. Теперь часть «трещины» была помечена резко обрывавшимся в одну сторону кровавым пятном. Значит, разрыв невидимкою продолжался и над поверхностью. Что-то подсказало нам, что он достаёт до здешней «небесной тверди», а корнями уходит в местный «тартар».

Мы стали двигаться намного осторожнее, мелкие разрывы попадались довольно часто, и вскоре мы оказались перед большим разрывом, концы которого уходили вдаль в обе стороны. Стас отправил сообщение Системе, мы подождали чуть-чуть, вроде бы разрыв стал затягиваться, но, когда мы попытались уйти от него, оказалось, что мелкие разрывчики тем временем росли и мы окружены ими так, что пройти весьма проблематично. Стас отправил ещё одно наблюдение, а я тем временем решил, что можно кое-что высказать.

— Система объелась. Слишком большой стала, и выявились несогласованности в программном фундаменте. Разрывы лишь видимое их проявление. Стас, пророчу: скоро Система призовёт тебя в мир админов тестировать обновления.

— Провидец, ишь ты, нашёлся! Тогда тебе надо было бы глаза выколоть, самые сильные ясновидящие всегда слепыми были, — съехидничал Стас.

Но вскоре у нас у всех, кроме Павлика, загорелись системные сообщения. Нас просили срочно рекомендовать хороших программистов, работавших с ядром и системными программами Линукса или Юникса. Я сразу вспомнил имена нескольких хороших знакомых и написал их, Стас тоже, Армен чесал в затылке. А Павлик немного запаниковал:

— Мир разваливается? И программисты будут его спасать? А Стас будет у них главным? Я уверен, он Мир спасёт! — закончил он, убеждая сам себя в «хэппи энде».

Цветы так и оставались цветами, Системе было не до растений и плодов сейчас. Наш «островок» не уменьшался, и некоторые мелкие разрывы затянулись, но дальше шла сеть таких же разрывов. Осталось сидеть на месте, безжалостно тренировать Павлика, который иногда бурчал:

— Трудно, больно, скучно. Но клятву сам дал, никто за язык не тянул. А гадская Система утвердила. Но ничего, это кач.

Качем геймеры называют достаточно однообразные и скучные действия для подъёма уровней или навывков.

Стаса вызвали в мир админов через неделю. Через пару часов он написал:

Замок здесь в локации типа мира какой-то продвинутой РПГ. В нём три крыла: админов, кодеров и тестеров. Многие кодеры про тебя спрашивали и просили Систему дать тебе доступ на их форум.

И действительно, Система без моей просьбы открыла для меня форумы программистов и тестеров. «Временно и без права передачи информации другим», параноидально предупредила она.

Армен начал мучить Павлика ещё сильнее. Он заставлял его читать английские тексты и начал заниматься с ним китайским языком.

— Зачем? В Сети переводчики есть! — взмолился Павлик.

— В сложных случаях они тебе так переврут, что враг бы не догадался, — отрезал Армен. — И учти, запросишь переводчик у Сети, расплачиваться будешь жизнями, статами и опытом, а не какими-то денежками. А я для тебя получать его не буду, и для себя обхожусь без него.

Я английские статьи читал свободно, но вот с китайскими была проблема. Правда. в доступном мне репозитории оказалась программа «Сыма И (司馬懿)», созданная китайскими лингвистами. Она выдавала грамматические роли знаков и их возможные значения. Как ребус, но получалось читать китайские тексты. Я посоветовал эту программу Павлику, она была доступна и ему (открытое программное обеспечение; Система более или менее соблюдала пока что статус ГНУ-лицензий). Попытавшись воспользоваться, он заплакал (впервые за время учения):

— Она такую абракадабру и заумь выдаёт, и столько комментариев на каждую китайскую крокозябру!

— Иероглиф. Или просто знак, — сурово поправил Армен. — Не бойся. Постепенно ты научишься ею пользоваться. Тяжело в учении, легко в бою.

Тем временем я сделал вторую гибридную модель, где права давались в результате взятия на себя обязанности и автоматически отнимались при неисполнении её. В частности, право на жизнь давалось обязанностью соблюдать законы, преступление автоматически аннулировало его. Вроде бы от перемены мест слагаемых сумма не меняется, но это только для абстрактных чисел. Общество впервые получилось вполне стабильным, только вот рост очень медленный. Но зато неуклонный.

И вдруг я осознал коренную ошибку всех своих моделей. Я рассматривал людей как «венец творения», а здесь персонажи — автономные агенты в Системе. Конечно, мета-нейронная Сеть не будет грубо ограничивать возможности агентов, такие легально автономные части ей необходимы. Всё контролировать она принципиально не может. Но какую роль должны выполнять эти агенты, чтобы оставаться полезными Системе и постепенно становиться необходимыми? Есть аналогия с организмом: Система человек, а мы, люди, фагоциты и эритроциты в ней. Да. Две роли: переносчика ресурсов между производством и отработкой и борьба с «правонарушениями» просматриваются чётко. Составим как можно более полный список ролей, чтобы, если Система примет модель, застолбить для людей достойное место.

Целую неделю я по двадцать часов в сутки работал над моделью и обоснованием. Когда Павлик спросил Стаса:

— Чем так сильно занят советник? — «гуру» полушутя, но на самом деле крайне серьёзно, ответил:

— Пытается спасти Систему и человечество. В первую очередь человечество.

Ишь, какой проницательный! Я ничего не говорил, а он всё понял.

В форуме советников появились четвёртый и пятый члены, оба китайцы-ханьцы. Я ограничился приветствием и не стал поддерживать диалог, даже их профили не изучил. Заметил лишь, что в профилях появилась графа: «выполненных запросов Системы».

В конце концов появилась модель, где люди делились на сословия;

воинов и правоохранителей, нормализующих ненормальности в Мире;

интеллектуалов, дающих советы Системе и исследующих Мир;

крестьян и горняков, производящих исходные ресурсы;

вояжёров, осуществляющих учёт запросов и обмен ресурсами (почему-то торговцами я их не назвал);

ремесленников и мастеров, создающих вещи (настоящие художники включаются в их число);

сплетников, переносящих информацию (хотел их назвать журналистами, но «сплетник» показалось намного более приличным словом);

скоморохов, обеспечивающих критику устоявшихся аксиом в форме развлечений и фарсов, и укрепление морали путём выработки устойчивости к её расшатыванию;

раковых клеток, свободных от обязанностей и не имеющих прав, но зато могущих по желанию присоединиться к любому сословию (в возможности выздоровления было принципиальное отличие от раковых клеток в организме, перерождение в которых необратимо; а резерв нужен в любой системе для устойчивости);

хонинов-разбойников (взял беспощадный японский термин для полностью деклассированных), не дающих путём злых действий людям расслабляться.

Люди в этой модели государств не создавали в принципе, были лишь общины, самообеспечивающиеся настолько, чтобы выжить в случае изоляции.

Заодно отправил Системе общее резюме. Аристократию рекомендовал, если Система намерена наслаждаться войнами и революциями, как олимпийские боги. Уравнительность, если она хочет сравнительно мягко и постепенно извести людей. Обязанности, если она заинтересована в среднем количестве конфликтов и в развитии, пока не наступит апокалипсис. Права, если она хочет быстро выкачать из людей всё возможное, а затем быстро их извести. Обязанности-права, если нужно умеренное количество конфликтов и развитие, и риск потери человечества допустим. Права-обязанности, если риск потери человечества недопустим, и необходимо закреплять всё достигнутое, а умеренное количество конфликтов допустимо. Последняя модель, если Система сочтёт оптимальным включить человечество как неотъемлемую интегральную часть не только Мира, но и Системы в целом.

Только успел чуть перевести дух, как последовало общее системное сообщение:

Полный откат Системы и Мира. Всем, умеющим уходить во внутренний мир, уйти в него. Остальным занять наиболее устойчивое положение в безопасном месте и не двигаться. Откат через два часа. Отсчёт времени показывается.

До отката Система успела меня поблагодарить за отличное выполнение задания. Но я чувствовал, что это не конец (если переживём откат).