ТОТАЛЬНЫЕ КИБЕРЫ

Часть 5:

Опять темнота. Естественно)) Это — фирменная марка — типо, «наш путь во мраке», ну и, естественно, к свету. А куда же еще? Эту мысль мы вдавливаем в зрителя.

Темнота затягивается. Надолго. Наверное, на пару минут. Зритель уже начинает беспокоиться. Становится неуютно.

Вдруг темнота буквально взрывается оранжевой вспышкой. Это служебные маячки. К оранжевым вспышкам подмешиваются голубые. Одновременно оглушительно, резко и гипнотизирующе орет сирена тревоги. В мелькание огней подмешивается рапидная съемка. Идут короткие (на 2-3 секунды) эпизоды:

— гремят каблуки сапог по асфальту. Бойцы в камуфляже запрыгивают на борт грузовика. Гремят прикладами бластеров. Мелькают служебные морфированные собаки. Камера выхватывает их безумные желтые глаза, горящие праведным гневом. С громадных клыков стекает и разбрызгивается слюна. Страшно! Типо, не забалуй, вражина! Кто к нам пришел, тот и погибнет. Вроде так.

— гремят каблуки матросов. Матросы бегут по узким трапам, рассаживаются по боевым постам, включают приборы. На фоне рассветного неба начинают вращаться радары. Пусковая ракетная установка делает несколько зловещих проворачиваний.

С лязгом открываются люки пусковых шахт баллистических ракет на гигантских корпусах субмарин.

— гремят каблуки высоких шнурованных ботинок. Пилоты бегут по взлетной полосе к своим самолетам. Вбегают по приставным трапам и вклиниваются в кабины штурмовиков, истребителей и бомбардировщиков. С щелчками захлопываются фюзеляжи. В одном из них пилот показывает палец. Вроде бы большой. Типо, все ОК. Нет-нет, конечно, не «ОК» (ОК — это пальцы буквой «О»), а по-нашему — типо, «поехали!»

Страшно.

Страшно, сцуко. Но красиво.

Звонкий мальчишеский голос красиво декламирует за кадром:

— Летят самолеты — салют Мальчишу! Идут корабли — салют Мальчишу!..»

/Это совсем не в тему. Но офигительно романтично и трогательно./

В эту нарезку очень ловко вплетаются кадры бегущих ног. Видны они только от стопы до колена. Бегут они очень быстро. Сквозь дождь, снег и слякоть. Наперекор всему. Уверенно и неотвратимо. Это, конечно, ноги МалОго.

МалОй, конечно, неотвратимый и целеустремленный, но жопа у него (речь о части тела, а не о притоне) своя собственная, а не казенная. Поэтому за ним бежит еще взвод штурмовиков со служебными собаками. В кадре тоже видны только сапоги и лапы, клыки и слюна.

Если зритель думает, что МалОй расшифровался — он глубоко ошибается. Камера крупным планом ловит гневно-отрешенный взгляд главного героя. Но физиономия его закамуфлирована по высшему разряду — длинные усы, косматая борода, красный нос, лохматые брови. На башке напялен овечий треух, на теле — потертый ватник с казенной непонятной надписью «районжкхпдуппс». Чувак похож на Распутина (был такой персонаж в истории) или на древнего дворника (века 19-го). Немного не аутентично времени и среде, но, главное, не похоже на оригинал.

Бежать недалеко. Удар сапога в дверь «Жопы с приколом». И…

И нифига.

Это же утро буднего дня. Посетителей нет. Все выглядит серо и уныло. Серые стены, серые столы со стульями. Только между столов кто-то ползает со шваброй. Видна только его спина. МалОй подскакивает к Спине. Его карающая рука на плече незнакомца. Палец другой руки (главного героя) сбрасывает предохранитель бластера. Резкий рывок. Незнакомец чуть не падает — веса в нем килограмм 40.

Это женщина.

По лицу видно — она из далекого Гастарбайстана.

— Где панкиберы? — орет Малой.

Уборщица что-то лопочет «непонашему». Нифига не понять.

— Переводчика — кидает за спину МалОй и бросается к стойке.

За стойкой никого нет.

В служебные помещения. Тоже пока никого нет.

МалОй проталкивается по узким коридорчикам, роняя ящики с капустой, мешки с картошкой, пакеты с луком, кеги с пивом. Все это рассыпается под ногами. Главный герой цепляется за какие-то кабель-трассы, рвет оптоволокно, сшибает плечом со стен всякие датчики. /Наверное, пожарные/

Вдруг в дальней комнате он видит чью-то спину.

— Стоять!!! Стреляю!!! — орет МалОй и для острастки шмаляет по низкому потолку из бластера. Энергетический луч прошивает бетонное перекрытие, сверху сыпется штукатурка и слышен чей-то визг. Но «спина» не напрягается, а продолжает неторопливо суетиться вдали.

Два прыжка. Ствол бластера упирается под лопатку «спины» и…

…проваливается.

«Спина» оборачивается. Это бармен. Он бестелесен. И он улыбается.

— Панкиберы, мать твою… — МалОй уже порядком взвинчен. — … Где?

Бармен продолжает молча лыбиться.

МалОго это раздражает. МалОй бьет бармена по печени. Но проваливается сквозь бармена и печень. Падает на банки с огурцами, разбивает их и начинает барахтаться в овощах и битом стекле.

— Я Капитан Развалина©, — нежно мурлычет бармен. Его улыбка ширится, выплывает за пределы румяного лица. Разрастается от стены до стены. И повисает прямо перед носом МалОго. Зубы Улыбки огромны. А их близость заставляет МалОго покорно слушать.

/Бластер, понятно, здесь не поможет/

— Aurevoir, mon ami, — произносит Улыбка Капитана и…

…пропадает. Со звуком лопнувшего мыльного пузыря. Вместе с телом.

Все.

Облом.

Пустота. Никого нет. МалОй один. Где-то вдали шумно роняют посуду штурмовики.

Но Малой поднимается на ноги и ломится на задний двор.

Задний двор — глухой колодец. Высокие облезлые стены без окон. В углу двора несколько мусорных баков. В них копается бомж.

Малой подлетает к нему. Привычно рвет на себя. Но бомж мертвецки пьян. Он еле держится на ногах, и, наверное, спал, повиснув на баке. Глаза бомжа разнонаправлено вращаются, рука держит грязный пакет кефира.

— Где панкиберы?!!! — орет МалОй.

/Они, кстати, сейчас очень похожи — оба растрепаны и усато-бородаты. Только один малость почище и с бластером. А так — близнецы-братья./

Бомж широко улыбается, усы, испачканные в кефире, расползаются из стороны в сторону на его добродушной физиономии.

— Молчишь, сс-сука! — МалОй сбивает бомжа с ног.

Бомж добродушно падает. Рука роняет пакет. Кефир выплескивается из него.

Бомж готовится вновь заснуть.

МаЛой зло трясет упавшего за плечо. Бомжу пофиг. Он в астрале./или в Нирване???/

— Кто это?!!! Кто это?!!! — орет Малой, включив жало на воспроизведение. На грязном асфальте мелькают маленькие фигурки Картавого и Обнюханного.

/Это ж не хрен собачий. Есть приказ «Установить»/

Бомж счастливо улыбается.

/Вообще он симпатичный чувак. Он — чувак мира. И это очень импонирует зрителю/

Рука бомжа начинает шевелиться. Пальцы что-то делают в луже кефира.

МалОй вперивает взгляд в лужу. И видит…

Пальцы бомжа… пишут на кефире… буквы. /Которые быстро пропадают — одна за другой/

Первая буква — «В».

Вторая буква — «И».

Третья буква — «Л».

Затем рука дергается, оставляя на кефире непонятный росчерк. Бомж заснул. Он вернулся в астрал.

«Вил, ВИЛ??? — Малой судорожно думает.

/Почему «судорожно» — а потому, что жилка на его виске судорожно бьется и прям готова разорваться/

«В.И.Л.??? — думка продолжается. — ВИЛ и росчерк??? Вилы??? ВИЛЫ!!!»

Картавый установлен — его погоняло «Вилы». «Вилы» это круто. «Вилы» — это пахнет бунтом. Все складывается.

От первой удачи у МалОго сводит мочевой пузырь. Он бросается в клозет. Штурмовики посмеиваются. Но главному герою безразлично — он уже на верном пути.

МалОй скидывает штаны и падает(садится) на унитаз. /Если кого-то коробят детали гигиены, то напрасно. Рыцари круты/

МалОй сидит.

Вода шумит.

Жало в зацикленном режиме воспроизводит запись.

«Обнюханный!» — МалОй увеличивает голограмму в 10 раз и видит…

… на странной шапке Обнюханного странные блестящие буквы:

/Ему сегодня что-то везет на буквы/

Первая — «С», вторая — «М», третья— какая-то хрень, странный значок, похож на твердый знак, но не совсем. Как-то палочка не так расположена. Быстрее!

Быстрее!!! Дальше — «Л», дальше— «ы» и «й». СМ\непонятно что\ЛЫЙ. Смлый???

Смълый??? Смелый?? О!!! Смелый! Подойдет! В тему!

Второй установлен — кликуха «Смелый».

Вот вам, панкиберы!!! Знай рыцарей!!! Никто, правда, не повязан. Но трое установлены.

МалОй нажимает вшитые под кожу щеки клавиши мобилы.

— СтрашОй! МалОй на связи…

/Если кому не ясно — зачем на встрече нужно было жало. Так вот — вшитая мобила очень сильно греется при включенной связи. И поэтому предназначена только для экстренных случаев. А жало — это хай-тек (почти лоу лайф). Мониканцы сделали/

— «СтаршОй. Установлены панкиберы. Клички «Вилы» и «Смелый», — МалОй чуть замялся — вдруг бармен глюк. Все-таки хай денсити и компресс-дата. Но хрен вам. — И третий. Кличка — «Капитан Развалина». Иду по следу.

/ Последняя кличка звучит в тему. Очень по-моникански/

Конец связи.

МалОго опять отпускает. Штурмовики грузятся в автозак. МалОй разворачивается и…

…сталкивается с девушкой.

/Если кто думает, что она высока, широка в плечах, сияет кровавой улыбкой и трясет пышной угольно-черной копной волос. Да еще и обтянута в трико, То…

Нифига/

Это милая рыжеволосая девушка с зелеными глазами. /Но блестят (если не сказать «сверкают») они как-то по-странному).

МалОй, «на автомате», в запале, не раздумывая, хватает ее за куртку:

— Панкибер??? Как звать???

Девушка оторопело смотрит на него. Но это не испуг. Ни капли. Это просто пауза «брезгливости» уверенного в себе человека:

— Э-ээ… Он-н… Да пошел ты на хер, чмо! — недружелюбно отвечает она и резким движением плеча сбрасывает с себя ручонку главного героя. И вдруг добавляет вызывающе. — А вообще я слесарь. В смысле, автоэлектрик. Есть вопросы, чел???

Щелк. Темнота.

Ту би континьюед.