b) Отношения с Мехмедом

После вышеупомянутых записей о жизни Раду в годы его детствав истории более нет никаких упоминаний с 1448 г. вплоть до 1451 года.

Внезапно о странной встрече Раду с Мехмедом пишет византийский историк Лаоник Халкокондил(ок. 1423; ум. ок. 1490). Он был греком из Афин, откуда переселился в Морею, где правителем в то время был Константин XI. Во время осады Константинополя турками в 1453 году, Халкокондилтам не пребывал.

Лишь в 1460 году, когда Пелопоннес в войне с Венецией был захвачен османами, Халкокондилу пришлось оказаться в Османских владениях, и, конечно же, он мог узнать об этом случае, будучи в некоторых связях с султанским двором.Все же не стоит исключать того, что информацию он мог доносить искаженно.

Согласно поздневизантийскому историку Теодору Спандунесу, Халкокондил являлся секретарем Мурада II и в 1444 г. был очевидцем событий битвы при Варне, что еще не доказано; и далее с 1447 до середины 1450 годов он не находился в Османской Империи. Позже в своих записях он подробно описывает церемонию обрезания сыновей Мехмеда в 1457 году, что может предполагать его присутствие там. Однако он не был очевидцем личной жизни Мехмеда, и обыкновенно черпал сведения из слухов, как среди турок, так и среди иностранцев.

В своей "Истории" (Apodeixeis Historion) Халкокондил называет Раду "братом Дракулы" (Δρακονλεω ἀδελφόν), а Мехмеда "Василевсом" (βασιλεὺς), то есть императором.

Предоставлю мой перевод хроники Халкокондила с румынского (издание В. Греку, 1958), который в отличие от других переводов точнее приближен к греческому оригиналу.Цитату из первоисточника я тоже переводила, брала термины, которых заменяла в тексте для точности.

Итак, стоит заметить, как и многие, Халкокондил резко перескакивает хронологию событий: повествуя о событиях 1461 года о завоевании Трапезунда, историквнезапно возвращается к событиям 1444 года:

"Проводя эту зиму в своём дворце, Василевс послал за Владом, сыном Дракулы — царя Дакии; и он имел его младшего брата, который был его фаворитом и жил и пребывал с ним".

Скорее всего, историк сообщает о том, что произошло в 1444-м, и далее пойдет доклад 1451 года, то есть пропущено 8 лет без подробных объяснений, а значит, и про возможную дружбу Раду и Мехмеда он не сказал ни слова.

Как упоминалось выше, лишь в январе 1445 годавоцарение Мехмеда было официально объявлено.

В 1446 г. Мехмед спокойно жил в Манисе. В конце весны того же года Мурад отправился в Бурсу, а в сентябре он прибыл в Эдирне, где по навету Халила он вернулся на трон, сместив Мехмеда. Мехмед вернулся в Манису, когда к зиме Мурад начал готовиться к кампании против Греции.

Весной 1447 г. Мурад вернулся в Эдирне и весь год провел в отдыхе. Мехмед оставался в Манисе, и по его согласию турецкие пираты атаковали венецианские берега, несмотряна мирный договор с Венецией.

Согласно османским источникам, между 1448-1450 годами Мехмед был участником военного похода его отца сначала в Сербию против венгров, а затем в Албанию.Известно также, что в 1448 г. в городе Димотика (ныне греческое поселение Дидимотихо, ок. 47 км от Эдирне) у него родился сын от Гюльбахар бинти Абдулла, по слухам албанской рабыни, которая впоследствии станет его супругой, а сын от нее, Баязид, унаследует трон (в моем романе он рождается позже, после албанского похода, потому как даты рождения Баязида весьма спорны).Рождение первенца Мехмеда и этот брак также могли стать причиной накапливавшейся ревности Раду, которое позже выльется в инцидент.

Осенью того года юный Мехмед сопровождал своего отца в битве против Яноша Хуньядии впервые испытал сталь и пламя битвы. События разворачивались на Косовом поле и за три дня закончились победой османской Империи.

Опять же нет записей, где был Раду на тот момент.Согласно восточным записям о военных походах мусульман, мужчины всегда брали с собой в путь своих любимых компаньонов; однако навряд ли Раду в то времяимел статус возлюбленного Мехмеда, ик тому же ему было тогда всего 11-12 лет и, скорее всего, он оставался в Эдирне, где и учился, так было безопаснее.

В сентябре 1449 г. умирает мать Мехмеда, и в декабре Мурад женит своего сына на дочери туркменского правителя, Мюкриме, которую позже назовут Ситт Хатун. Для празднования свадьбы Мехмед с неохотойбыл вынужден отправиться в Эдирне, откуда вернулся в Манису.

В следующемпосле этого году Мурад решил атаковать Албанию. 14 мая 1450 года произошла осада Круи (город на севере Албании). Мехмед снова участвовал вместе с отцом. На 7 месяцев растянулась кампания, и ослабленная армия турок была вынуждена отступить.В ноябре того же годаони вернулись в Эдирне. Мехмед направился в Манису и оставался там до ранней весны 1451 года, пока 3 февраляне умер его отец султан Мурад.Мехмед явился в столицу и был коронован 18 февраля.

Халкокондил считал, что именно после этого и произошел этот личный инцидент между Мехмедом и Раду:

"И случилось так, что в то время, когда он пришел к власти и должен был наступать на Караманию, Василевс, желая завести отношения с этим мальчиком, чуть было не погиб от его рук. За то, что тот был красивым мальчиком, Василевс звал его на пиры (встречи или свидания) и, страстно предлагая ему кубок, приглашал его в опочивальню. И мальчик, не ожидая от Василевса чего-либо подобного, увидел, как тот бросился к нему для сущего дела, и воспротивился и не поддался желанию царя. И поцеловал он мальчика против его воли. И вытащив кинжал, мальчик ударил по его бедру и немедленно обратился в бегство, куда смог. Лекари вылечили рану Василевса. А мальчик залез на дерево где-то неподалеку и спрятался там. После Василевс собрался и ушел, и тогда юнец спустился с дерева и вышел на дорогу, вскоре после этого он пришел к вратам и стал Василевсу возлюбленным. Но он (Мехмед) имел обычай не менее чем те, кто ведут такой же образ жизни, как и он; потому что он всегда с ними и проводит день и ночь с такими, как он. Эти иноземцы полагают, что Василевс не так много пользовался этим, а совсем мало. Владу, брату этого мальчика, Василевс доверил царство Дакии; и с помощью Василевса Влад, сын Дракулы, вторгся и захватил правление".

Турсун Бег, личный историк Мехмеда, записал, что в 1451 году после воцарения султан собирал кампанию против династии Караманидов; также Константин из Островицы сообщает о том, что Мехмед "пошел войной на одного языческого князя, которого звали Караман". Далее, как предупреждалось выше, оригинал содержит ранневизантийский стиль, если не архаический греческий, по большому счету язык Халкокондила основан на стиле Фукидида.

К примеру, термин "παιδίων" (пайдион), который Халкокондил употребляет по отношению Раду, не совсем точно переводить как "дитя", так как в старо-греческом это слово имеет более широкий спектр значений и может даже означать личность не старше 20 лет, обычно мужского пола; поэтому может переводиться как "юноша", "молодой человек" или также называли рабов и слуг. Раду на тот момент было не менее 12 лет (согласно моему роману, весной 1451 года Раду идет 14-й год).

Чтобы понять текст Халкокондила, важно сделать логический комментарий с четкой последовательностью, которая выяснит возможные причины этого случая. Придирчивому читателю может показаться, что в рассказе Халкокондила много нестыковок, но осведомленному в восточной культуре исследователю, который прочел много источников об устройстве жизни восточного дворца и о качестве взаимоотношений правителя с придворными и в целом между мужчинами и их младшими партнерами, не составит труда разложить все по местам. Поэтому в комментариях к тексту я буду приводить цитаты; они из отвлеченной темы, ноэто аналогичные сюжеты, пример из жизни восточных правителей прошлых веков, потому как у большинства интересующихся этой темой или даже у изучающих историюсовсем нет понятия о том, какие отношения могли быть между мужчинами на востоке (а даже если естьхоть какое представление, то в большинстве случаев оно ошибочно и искажено).

Итак, выясню следующие вопросы:

1. Если Мехмед дружил с Раду до этого случая уже почти 8 лет, почему он вдруг возжелал его?

Повторюсь, что Раду на тот момент было 12-13 лет (в моем рассказе 14), а именно в этом возрасте в Турции мальчики могли вступать в любовные отношения со старшими мужчинами или равными им по возрасту. В 12 лет Мехмед взошел на трон, а в 15 стал отцом. Возраст согласия на брак у юношей в Византии начинался с 14 лет.

Вероятно, что Раду и Мехмед могли быть близки до этого случая, но не настолько, чтобы их крепкая дружба превращалась во что-то более серьезное, намного более интимное.

"Он приглашал его на пиры и со страстью предлагал ему кубок, затем звал в спальню". С греческого "κοιτών" — внутренние покои, спальня. Термин также связан со словом "κοίτης" — кровать, от которого, что любопытно, происходит библейский термин "ἀρσενοκοίτης" — арсенокойтес, досл. возлежащий с мужчиной; мужеложство. Употребленный термин, именно в этом контексте, имеет глубокий подтекст.Если Мехмед позвал Раду в свою опочивальню, это выражало его доверие.

Причиной отвержения Раду могла быть просто ссора, или обида на султана, или даже ревность, потому как, именно в период с 1448 по 1450, Мехмед заключил браки с двумя женщинами. Пусть на второй заставил жениться отец, но от первой уже был сын. Хотя если так рассматривать ситуацию, к женщинам Мехмед сильной тяги не имел, скорее, стоит подсчитать его похождения к другим мужчинам. Этот примерпоказывает, насколько Раду был привилегирован, чтобы иметь право ревновать, требовать, отказываться.

Эта встреча непременно имеет сексуальный аспект, но совсем не насильственный. Поцелуи и оружие, преследование и отказы влюбленных являлись частью в традиции отношений — это были обязательные атрибуты и стиль поведения мужской любви на востоке.

2. Почему Раду был вооружен? Разве всякому не запрещали носить оружие в присутствии султана в целях безопасности?

Отсюда возникают не актуальные предположения, что кинжал выхваченный Раду, принадлежал Мехмеду. Казалось бы, такая мелочь, однако это может доказать или опровергнуть безоружность Раду, его беззащитность. Все же ответ ясен: вне сомнений кинжал принадлежал Раду.Вцитате не было упоминания, что Раду у кого-то забрал оружие. Он просто вынул маленький меч из ножен. По факту любой паж султана был при оружии, а тем более фаворит имел право на это.

Есть истории знаменитогоосманского путешественника Эвлии Челеби (1611-1682), который рассказывал, как в Курдистане он лично был очевидцем потасовки пажей одного правителя против пажей другого вельможи. Мальчики вынули кинжалы и зарезали несколько человек прямо в присутствии своих хозяев. А также путешествуя по Албании, что тогда была частью османской империи, Эвлия упоминал, что каждый юноша и мальчик были при оружии. Это означает, что каждый молодой человек имел право на самозащиту. На персидских и османских миниатюрах можно заметить, что даже у каждого виночерпия, гуляма или ичоглана (слуги-рабы и пажи) на поясе всегда красуется аккуратный кинжал, а порою и сабля. Это доказывало, что отношения хозяина и его подчиненного строились на большом доверии, и порой своим любимым слугам доверяли даже больше, чем родным:

"Послушный раб лучше трехсот сыновей,ибо последние желают смерти отцу,а первый — славы господина".

Низам аль-Мулк (1018-1092), персидский ученый и визирь Сельджукской империи.

Раба нельзя рассматривать как недочеловека, которого били и морили голодом. Рабы, возможно, и имели меньше прав, чем полноправные свободные, но и они могли стать свободными по желанию господина и достичь таких высот, которые даже рожденным свободными не снились. Легендарный Айяз, прекрасный раб султана Махмуда Газни (971-1030), был настолько любим и почитаем правителем, что говорил: "Я твой Шах, потому что, хоть ты и правишь мною, я правлю твоим сердцем", а истории об их крепкой любви были известны как священные легенды на всю Персию и Индию. Во времена Мехмеда его рабы становились главными визирями и главнокомандующими войск. Они заслуживали богатства, почет и славу.

А в этом случае Раду невозможно назвать рабом, он имел другой статус, а именно, государственного заложника. После смерти его отца Драгула, Раду, конечно же, был освобожден, и стал свободным подданным султана. В Турции государственного заложника называли "рехин".

3. Почему стражники или слуги не задержали Раду, когда он выбежал из опочивальни Мехмеда?

Ответ: причина, почему Раду был один и в его спальне, уже означала, что Мехмед доверял ему как любимцу, и Раду имел право разгуливать по дворцу, как ему заблагорассудится.

Есть много историй о том, как фавориты правителей обладали властью и влиянием, да так, что их поведение становилось откровенной наглостью. Есть жестокий пример из истории правления сельджуков про то, как отчаянный раб-евнух вспорол живот своему господину, 26-летнему принцу Арслану Аргуну, казалось бы, все за то, что тот ударил его по лицу. Однако как это ни трагично, а Арслан был чрезвычайно жесток, и его раб посчитал, что избавил людей от тирании.

Истории об убийстве или ранении хозяев подчиненными в восточной истории повсеместны. Взять заговор против газнавидского султана Махмуда его возлюбленным рабом Тугрулом. О таком отношении писал поздний поэт Хаяли (ум.1557): "Возлюбленный известен тем, что воздает любовь злобой; его искусство и обычай — сражать своих любовников".

Если брать более удачные примеры своеволия милолицых юношей, то существует одна история, связанная с Яхья ибн Ахтамом (ум. 857 г.), который служил судьей при дворе иракского халифа. Кади — судьи, несомненно, занимали очень высокий пост как духовные лидеры общества и вершители закона. Когда к этому кади в дом зашел молодой мужчина, подавший иск на своего неприятеля, и как рассказывал сам судья своему халифу: "юноша, предельно красивый и грациозный… он зашел в мое жилище, ибо такому, как он, не запретят войти", после комплиментов и кокетства судья целовался с парнем,"заменив удары плетью на поцелуи". В целомслучай рассказанный слугой халифа говорит о том, что красивые юноши имели много привилегий.

Тем более Раду, валашский принц, знаменитый своей красотой. Его статус государственного заложникамало очем говорил, раз он с малых лет был при османском дворе. Будучи близким к султану, Радумог заслужить уважение окружающих.

4. Действительно ли Раду спрятался на дереве, и почему он вернулся к "вратам"?

Еще одна мелочь, которую любопытно проследить в логичности.Фразы Халкокондила "пустился бежать, куда смог" и "мальчик залез на дерево где-то неподалеку и спрятался там"наводят на мысль, что Раду вылез из окна или через балкон в коридор, откуда проник в сад, чтобы залезть на дерево. Сады, вероятно, были те, что обычно располагались во внутреннем дворе сераглио. Можно представить, как Раду был напуган своим поступком, о котором, возможно, даже сожалел.

Важно заметить, то, что Раду затем "вернулся к вратам", не означает, что он буквально вышел за стены, ограждающие дворец. Как я объясню ниже "Баб-и" или"Капы"— врата, это также обозначало резиденцию султана в целом. Ведь далее как Халкокондил пишет, что после этого: "Василевс собрался и ушел, и тогда юнец спустился с дерева и вышел на дорогу". Возможно, он хотел последовать за Мехмедом, который отправился в поход против Ибрагима II, Бея Караманидов? Опять же это догадка наоснове упоминания хрониста. Вероятнее всего, Раду мог остаться во дворце и дожидаться Мехмеда, пока тот отъехал в Бурсу, чтобы разобраться с возгордившимся Беем и заодно посетить могилу покойного отца.

Даже в случае если стражники увидели убегающего мальчика, Мехмед мог приказать стражам не преследовать иоставить юнца одного со своими переживаниями и мыслями.

Похожий на этот случай "отверженной любви " есть из ранней эпохи: Аббасидский халифАль-Васик, правящий в 840-е годы, был влюблен в раба, которого он получил в качестве дара из Египта, нопрекрасный юнец однажды был рассержен на халифа и стал держать от него расстояние. Тогда Аль-Васик обратился к нему:

"Ох, ты хвастаешься тем, что мучаешь меня, но ты всего лишь раб, который однажды стал тираном. Если бы не моя любовь, мы бы встретились согласно нашим соответственным постам. Но, если я восстановлюсь с этого дня, ты еще увидишь".

Кажется, что халиф угрожает своему возлюбленному, но он не стал преследовать его из-за любви, и потому дал возможность передумать. Аналогичным образом, возможно, и Мехмед был уверен, Раду сожалеет о своем диком поступке и вернется, а пока султан больше нуждался во враче. Рана на бедре была несерьезной, и ее обработали лекари, которые обыкновенно были ак-хадымами — белыми евнухами, что следили за пажами во дворце.

5. Почему Раду решил передумать и по своей воле вернулся и отдался Мехмеду? Иотчего султан простил его и не наказал?

О чувствах Раду в тексте не говорилось ничего, и от того возникают предположения, что Мехмед мог пригрозить ему, принудить его спуститься, заставить стать его возлюбленным и т. д., пусть в тексте не было ничего подобного. Такие заключения несведущие историки и авторы делают лишь из того, что Мехмед известен своим вспыльчивым нравом и жестоким характером. Впрочем, можно найти подсказки опять-таки из похожих случаев. Хотя есть предубеждения, что Мехмед не мог быть ласков с Раду, что будто бысам случай указывает на нежелание Раду быть с ним. Но все такие заключения нелогичны.

Также весьмасомнительно, что Халкокондил пытался осветлить облик султана. Например, в отличие от Критовула, который превозносил его, и от Дуки, который слишком очернял, Лаоник просто беспристрастно рассказывал все, что слышал и знал, была то правда, или слухи. Хотя, надо полагать, как истинный патриот Греции, Халкокондил был настроен на Мехмеда негативно, но из-за гуманизма не пытался ярко это выразить.

Чувства Раду для Халкокондила были безразличны, раз он даже не удосуживается узнать имя младшего сына Драгула и безымянно именует его "мальчишкой". От того и возникает поверхностное впечатление, что Раду был вовсе не важен, и акцент ставится лишь на одержимости Мехмеда юношей.

Несмотря на такое впечатление, можно с полной уверенностью заключить, что Раду отдался Мехмеду потому, что сам был подвластен своей же природе. Раду предпочитал мужчин, несмотря на внутренние позывы религиозности, стыда, ревности или чего угодно. Он сам избрал быть рядом с этим мужчиной.

Интересно, что в восточной литературе и традициях взаимоотношений почти никогда не учитывали мысли и переживания возлюбленного, то есть объекта любви. Описываются лишь стремления любящего. Хотя существовали исключения. Так, например, из ранней арабской поэзии есть описания любовника из уствозлюбленного, то есть пассивного партнера: "Для него убийство душ — игра; он почти уничтожает их с удовольствием" (убийство души было метафорой разбивания сердца), а затем возлюбленный обращается прямо к нему:

"И вот я здесь, твой послушный слуга, отзываюсь тебе.Я говорю с тобою, в то время как сердце моебезрассудное сильно желая любви, подходит к тебе невольно, но покорно, отчаянно стремясь прикоснуться к тебе".

Чувства возлюбленного юноши важно учитывать, чтобы понять, что переживания могли быть и взаимными, а иллюзия безответности была лишь игрой. Часто даже взрослые мужчины чувствовали пассивную любовь к другому мужчине, признавая свое бессилие перед их чарами.

Машук и Ашек — в османском тур. с перс. возлюбленный и любовник; объект и наслаждающийся, идол и поклонник, пламя и мотылек, таковы были роли, однако они могли меняться.

В ранней персидской поэзии возлюбленный зачастую приветливый и отзывчивый.В чуть более поздних поэмах наблюдается более непослушный, гордый и самодовольный юноша-возлюбленный; ревнивый и упрямый он не так уж легко отдается любовнику, зная себе цену, он всего лишь желает научить его любви.

Фарроки ибн Джулуг (ум. 1037), персидский автор, пишет о перемирии любовников:

"Я помирился со своим возлюбленным после долгой ссоры с условием, что он больше не будет играть со мной"

Далее он упоминает, что возлюбленный приносит извинения за свое кокетство и капризы. Такой стиль отношений был более типичен для ранней персидской поэзии, которая определенно демонстрировала подобные отношения в обществе.

"Если возлюбленный уникален в красоте, он нуждается в страстном любовнике… Если у возлюбленного нет любящего — он недостоин, быть возлюбленным. Возлюбленный отдает себя любовнику. По этой причине он не видит никого более достойнее его, чем любовника. Сердце любимого в руках любящего".

Это строки из знаменитого произведения 12 века "Саваних" автора Ахмада Газали, выдающегося персидского писателя и суфия (ум. 1123\1126). Он был мистиком и писал о любви духовной, однако его идеалы оставили глубокую печать в персидской литературе и вошли в классику понимания любви в обществе того времени. Многие авторы затем использовали его термины и образы как стандарт, и идеалы эти вошли в образ мышления интеллектуальных и высоких кругов, которые влияли на общие понятия в обществе. Через чтение восточной литературы можно составить характер отношений восточных людей, понять их действия и угадать их чувства.

И Раду с Мехмедом не исключение, они могли пережить что-то подобное.

Словно намекая на этот или похожий случай Мехмед пишет в 22-й поэме своего дивана — сборника стихов:

"О, возлюбленный! Негордисьсвоейкрасотой. Будь верен!

Ибо красота не останется жить вечно, она уйдет из-под власти".

Эти строки словно эхом отразились от стиха более раннего персидского поэта:

"Не будь ты слишком горд своей красой, что сердца всех восхищает.

Запомни, то моя любовь украсила твою чарующую сердца красу".

Салман Саваджи (ум.1396 г.)

Сотни других поэтов Турции и Персии описывали подобные отношения. Одни писали фантазии, другие — реальные случаи из своей жизни, которых украшали поэтическим словом. Не удивительно, что Халкокондил уловил этот момент, который в действительности имел возможность быть.

Лингвистический комментарий

Теперь, когда логика этого случая выяснена, важно понять смысл текста, что именно подразумевал Халкокондил. И для этого я выпишу ключевые слова из греческого источника. Фраза "γενόμενον καὶ διατώμενον" (геноменон кай диатоменон) означает "стал с ним жить" или сожительствовал с ним.

Даже по сравнению с самым точным румынским переводом, в исходном греческом оригинале нет намерений автора описать действия Мехмеда как насилие. Именно реакция Раду слишком агрессивна, если обратить внимание на слово ἀπεμάχετό (апемахето) — глагол "защищаться, обороняться, сопротивляться или сражаться". Хотя другие его смыслы "отталкивать, отвергать, и отказываться", в конечном счете, тоже не носят насильственный характер. Так и "συνεηιγνώσκετο" (синейигноскето) в тексте значит "не соглашаться, не принимать, не выслушать". И Раду был против "συνουσίαν" (синузиан) — быть с ним, быть в его обществе.

"Поцеловал против воли", слово "ἄκοντος" (аконтос) в византийском греческом означает "делать что-то без охоты, без доброй воли, непроизвольно, непреднамеренно, невольно", а не в современном значении сильного сопротивления. Что же касается поцелуя Мехмеда, термин "ἐφίλει" (эфилей) означает "целовать, а также любить, относиться с сердечной нежностью, и оказывать дружеские или любовные знаки внимания". В данном контексте это всего лишь означает поцелуй.

Опять-таки Раду мог отвергать знаки внимания Мехмеда по многим причинам. Поэтому нельзя воспринимать целую культуру любовных отношений между мужчинами на востоке, как банальную попытку склонить к соитию. За ранением в бедро и после могла скрываться целая история.

Невозможно опровергать запись Халкокондила, так как этот отрезок — самый подробный и правдоподобный из всех записей о личной жизни Мехмеда, хотя и невозможно доказывать точность всего его рассказа, ибо недостаток объяснений располагает к спекуляциям.

По сути, история о ранении любовника слишком типично напоминает сюжет из османской поэзии, когда возлюбленный ранит поэта своей безответностью. Такой характерный оборот постоянно используется в персидской лирической литературе.

О юноше, что постоянно причиняет боль как физическую, так и душевную, пишет сам Мехмед в своих стихах, используя метафоры как "кинжалоподобный взгляд", "стрелоподобные глаза", "меч любимого" и т. д. Отвержение поклонника возлюбленным символизирует его целомудрие; словно возвышенность и великолепная красота его недостижимы.

Слово "ϑύρας" — "двери, врата", что является переводом с арабского названия "баб-и али"; а по-турецки Капу— "верховные врата"— это метонимия для здания центрального правительства Османской Империи, а также резиденции султана.

Стало быть, Раду вернулся к Мехмеду и по своей воле отдался ему. Соответственно, самым важным моментом в тексте является отрезок"παιδιcὰ ἐγένετο βασιλέως· χρῆστϑαι δὲ νομίζει", если перевести его дословно, то"юноша стал Василевсу провозглашенным наложником". Почему именно "наложник" а не фаворит или любимец? Потому что глагол "νομίζει" (номизи) означает "пользоваться, согласно обычаю". А термин "χρῆστϑαι" с архаического греческого имеет много смыслов, но в данном контексте означает "провозглашать, объявлять и свидетельствовать". Термин доказывает, что Раду стал законным возлюбленным Мехмеда, и все об этом знали. То же самое в самом раннем переводе на латынь Конрадом Клаусером(1515-1611): "Eius concubinus factus est"— "он стал его наложником".

Следовательно, важно подчеркнуть, что юноши-фавориты никогда не были тайными рабами-любовниками султана (как предвзято считают в современное время), а наоборот, абсолютно законно и открыто являлись уважаемыми любимцами повелителя.Взять любовь султана Махмуда к его любимцу Аязу, о которых не только все знали, а слагали любовные истории как об идеале любви; упомянуть привязанность халифа Аль-Амина к его евнуху Каутару, о которой знал весь двор; страсть султана Алауддина к его супругу Кафуру Малику была известна на всю империю; а безоговорочная преданность Ахмада ибн-Насира к его виночерпию Шухаибу заставила весь мамлюкский двор всполошиться от такого отчаяния.

Жаль, о Раду не многое записано, однако доказательства, что он не переставал быть близким к Мехмеду, есть не только у Халкокондила, но и у других авторов. Не только один Халкокондил говорил о связи Раду с Мехмедом, в записях Критовула также есть упоминания, что Раду был тесно близок с Мехмедом, даже когда Раду было уже 25 лет, и он взошел на трон: "Этого Раду он имел рядом с собою"(История Мехмеда Завоевателя, Критовул). В оригинале глагол "ἔχω" в архаическом греческом означает "обладать, держать". Термин говорит именно об обладании, а не просто о присутствии рядом.

Османский автор современник Мехмед Нешри (1450-1520) также упоминает, что Раду пребывал рядом с Мехмедом:

"Казыклу имел младшего брата, который находился в султаном". (Нешри, 236. Повесть о Завоевании Эфлака)

Продолжение: последующая хронология событий

После хроники Халкокондила с 1451 года до 1462 нет никаких записей о Раду. 11 лет без каких-либо документов о его жизни. Только если учитывать, что Раду, возможно, был там же, где находился Мехмед, пока Влад в Валахии безуспешно отвоевывал трон, ведь его краткое правление с 1448 года закончил Янош Хуньяди, поставивший на престол своего союзника Владислава II. Влад бежал в Молдавию под защиту своего дяди Богдана II. Но когда последний был убит в 1451 г., он бежал в Венгрию и с того года готовился к войне против Владислава II. Раду мог знать об этих событиях, но вряд ли в эти годы Раду мог возвращаться на родину в Валахию, хотя он мог путешествовать по Империи и общаться с приграничными у Дуная влахами. Но это уже сугубо личное предположение автора статьи.

Сразу после воцарения Мехмед отправился в Анатолию. Из Бурсы он прибыл в Акшехир и быстро разобрался с Ибрагимом Беем II, который в знак извинения отдал ему в жены свою дочь Гюльшах. Стороны помирились. Вскоре Мехмед вернулся в Эдирне, и в том же году от нее родился сын Мустафа. Династийный долг был выполнен.

Известно, что Мехмед не готовился к войне против Византии тайно, ведь уже в марте 1451 года он отправился к проливу Босфор, чтобы наметить план строения крепости Румели-хисари, по-гречески "Лаймокопия", которая была закончена летом 1452 года. Тогда Мехмед находился в Эдирне и следил за работами по отливанию гигантских пушек Урбана, венгерского мастера (по предположению некоторых он являлся румыном). Султан всегда окружал себя иностранцами, чаще всего итальянцами, славянами и греками, и Раду также входил в круг его приближенных.

Присутствовал ли Раду на завоевании Константинополя 1453 года?

Были шансы, что Раду мог присутствовать на Завоевании Константинополя весной 1453 г., а причина, почему нет упоминания его имени в источниках об осаде, лежит в том, что 15-летний Раду мог просто оставаться личным слугой и фаворитом Мехмеда и не участвовать в военных операциях.

Полагать, что Раду оставался в Эдирне ждать Мехмеда, еще более сомнительно, исходя из того, что султаны всегда брали в поход своих фаворитов, потому как те служили им лучше, чем наложницы и жены.

Вот что, например, сказал генерал и лидер аббаcидской династии Абу Муслим Абдуррахман (718\723 — 755 г.) о предпочтении юноши женщине:

"Лучший образ жизни — это когда у тебя есть вкусная еда, золотистое вино и юноша с темными глазами. Потому что даже в пути он твой спутник; когда ты пьешь, и он пьет как твой сотрапезник; а когда ты с ним наедине, он как твоя жена".

Тот же обычай подтвердил в 16 веке османский историк Мустафа Али:

"В наше время дружба с молодыми мужчинами — это вход к вратам отношений, и тайных и проявленных, и открытых и отброшенных. Более этого, безбородые юноши могут быть спутниками в путешествиях. Но в этом луноликие представители женского пола не могут быть ни другом, ни компаньоном".

Есть записи о том, что мужчины ближнего востока всегда брали в путь своих фаворитов, которых называли "гулям аль-фираш", что означает "мальчик для постели". Любимцев еще именовали "хасеки", которые являлись свитой или телохранителями своих господ, что говорит об их официальных полномочиях; их также не редко называли "зауджат аль-сафар" — "супруг (жена) в путешествии", потому что ни жен и никаких других женщин не брали с собой в путь. Так как почти вся жизнь правителей тех времен проходила в военных походах, значительное время они проводили со своими фаворитами.

Если в 1451 Раду открыто стал любимцем Мехмеда, то, конечно же, в расцвете молодости 14/15-летнего Раду Мехмед не мог не взять с собой, как отдохновение в суровое время войны. Из всех записей о жизни османского двора известно, что султана всегда рядом сопровождали ичоглани, эти миловидные юноши были оруженосцами или помощниками. Отсюда вывод, что рядом с Мехмедом Раду мог быть одним из ичогланов.

Отношения Раду с Мехмедом могли быть открытыми, а малое количество записей вовсе не говорит о том, что они скрывали свои чувства. Просто для османов это было настолько привычным, что об этом не всегда говорили. Страх или стыд с обеих сторон, касательно общественного мнения, исключен. Мехмед мог не скрывать свои отношения, но и не демонстрировал их, как хвастовство, требуя придворных поэтов писать об этом на каждом шагу. Султан не был из тех, кто принимал в расчет общественное мнение, как позитивное, так и негативное, он просто брал все, что хотел.

"Эти иноземцы полагают, что Василевс не так много пользовался этим, а совсем мало".

Отрывок Халкокондила говорит о том, что, по мнению османов, Мехмед не злоупотреблял своими связями с мальчиками и юношами, и что, в самом деле, вопреки религиозным законам, это было в меру разрешено в традициях персов и турок тех времен.

Но какова причина, по которой османские историки не пишут о тесных отношениях Мехмеда и Раду или о его близости с юношами? Все оттого, что историки писали для политики, и их интересовали лишь боевые достижения султана, а о подробностях его личной жизни не заикался никто, кроме фантазеров, которые напрямую к истории не имели отношения и слагали сказки про то, как султан брал в плен франкских принцесс. Мало кто из историков удосуживается узнать хотя бы имя Раду, порой даже путает его с другими (об этом см. ниже).

После 29 мая, когда Константинополь был взят, произошла известная история с Яковом, сыном византийского мегадуки, Луки Нотараса (читайте мою подробную статью о Якове Нотарасе). Этот юноша, которому было 14 лет, как и Раду, стал возлюбленным султана. Вместе с Яковом во дворец Эдирне был также привезен Иоанн Сфрандзи, почти его ровесник (читайте мою статью о сыне Георгия Сфрандзи). Однако через 6 месяцев Иоанн был лично казнен Мехмедом по обвинению в попытке убить султана. Яков же, вопреки историческим заблуждениям, пробыл при дворе Мехмеда почти семь лет, после чего сбежал в Италию. Скорее всего, Яков мог знать о Раду и даже встретить его в Эдирне. Могла ли быть ревность, или какие-то конфликты? В истории об этом ничего не сказано.

Весной 1455 Мехмед выступил против крепости Ново Бродо и в июне уже атаковал ее. Битву подробно описывает Константин Михайлович, который и являлся пленником этой осады. В источниках не написано о том, что Раду (которому тогда было17-18 лет) мог сопровождать султана, потому что в то время он не имел особого политического статуса, и его вряд ли кто-то упомянул бы.

В июле 1456 года Мехмед пытался подчинить себе королевство Венгрии, начав осаду крепости Белграда (венг. Нандорфехервар) со своей 150 тысячной армией. В этой масштабной и кровопролитной битве Мехмед был ранен стрелой в бедро. Османы отступили. Султан вернулся в Эдирне через Софию.

Победа Яноша Хуньяди над османами дала возможность Владу Драгуле, брату Раду, вернуть свой трон в августе того же года. Однако сам Хуньяди спустя 3 недели после победы умирает от чумы, которая деморализует европейские армии.

Хотя в результате этой войны Валахия стала вассалом Венгрии, и 6 сентября того же года Влад Драгула приносит клятву верности королю Ладиславу Постуму, его страна все же вынуждена платить дань туркам, и составляла сумма 10.000 дукатов (золотых монет). О том, что турецкий посол являлся за сбором подати, Влад уведомляет жителей Брашова в письме 10 сентября того же года. Еще тогда, как и прежде, он вел борьбу против турок, как это выясняется из его клятвы 6 сентября: "И мы против турок и других наших врагов" (Et nos contra Turcos et aliorum ipsorum inimicorum). Это подвергает сомнению записи, что воевода являлся в Константинополь с дарами, и, разумеется, говорит о том, что Раду и Влад не могли увидеться даже спустя 8 лет. Тем более они не могли даже желать увидеться, когда Раду был за турок, значит, для Влада он тоже являлся врагом.

Неизвестно мог ли Влад знать о том, что было между Раду и султаном. Если допустить это, то, скорее, это раздражало его, учитывая фанатичную приверженность Влада к христианству. На мой же взгляд, ему это было безразлично, ведь братья точно росли отчужденными друг от друга. Некоторые придумывают слишком братские чувства между Раду и Владом. Только вот в реальности их отношения очевидно, враждебные. Нет никаких доказательств их братской связи или каких-либо глубоких чувств. Иногда в письмах Раду без лишнего уважения упоминает его имя, а согласно Халкокондилу, он вовсе назвал Влада "безбожным". Поэтому сомнительно, что Раду мог испытывать нежные чувства к сопернику и конкуренту на трон. Даже если у них могли быть чувства, то не столь уж родственные, как может показаться. Хотя на Балканах славился христианский ритуал побратания "адельфопоэзис", как и тюркский ритуал "кан кардешим", когда мужчины клялись друг другу в верности и преданности, но это совсем не их история, когда во всех малочисленных записях между валашскими принцами сквозит отчуждение.

Я предполагаю, что в первые годы они могли вести какие-то дела, касательно торговых и политических связей с Валахией. Мехмед уже тогда мог использовать Раду как посредника, ведь он как принц по-прежнему являлся претендентом на трон.

Лишь через 3 года после завоевания в 1456 году Константинополь стал столицей Османской империи. Не исключено, что Раду мог переехать туда вместе с султаном. Это лишь предположение, потому как, по сути, до своего воцарения в 1462 г. совершенно неизвестно, где проживал Раду.

В последующие годы Мехмед ведет кампании против Албании (1457), Сербии и Греции (1458). Султан лично отправляется в военные кампании. В августе 1458 г. Афины сдаются ему без боя, и султан гостит в городе 4 дня (в моем романе Раду сопровождал его в этот поход). После чего султан возвращается в Эдирне через Фивы, и по пути посетив горы Истранджа в османской империи (ныне Болгария), он провел лето в прохладном воздухе гор и к осени вернулся в Эдирне.