Глава 9

Морриган

Смерть не воспринимает никого всерьёз, но всем хочется быть значимыми перед лицом жизни. И даже мне. Наверное, это играет какое-то чувство справедливости. А может быть, я просто хочу доказать обществу свою значимость, начиная это глобальное расследование, играя в одиночку против всего мира. Но я вижу, как детективам наплевать на мои отчёты, касательно загадочных смертей на Острове. Я не хочу говорить, что копы продажные, мне кажется, они просто запуганы. Мне глупо играть в открытую, но я хочу докопаться до этих тайн.

— Знать всё — это тоже грех, — говорит мне Смерть, когда мы сидим в моей квартире и пьём виски после трудового дня.

— Следы ведут к заброшенному вокзалу. Кто-то сумел призвать туда нечто.

— Я мог бы предложить тебе, тех, кто может в этом расследовании, но ноги моей там не будет.

Дальше разговор уходит в другое русло, мы смеёмся над тем, что скоро весна, снег сойдёт, работы станет больше. «Подснежники» спят в ледяных могилах.

А я так и не возьмусь за свою главную цель, что привела меня на Остров, я так и не найду в себе силы. Мой предок — ирландский мореход спрятал здесь свой сокровенный клад.

Местные недолюбливали этот остров. Ещё каких-то двести лет назад индейцы приносили здесь жертвы своим забытым богам, и никто не ступал сюда по своей воле. Некроэнергия — самая мощная сила в мире. Мой предок знал это, знал, что нет лучших хранителей клада, чем мёртвые и их боги. Но не знал, того, что так и не вернётся назад. Много поколений моё семейство ищет этот клад, и только я оказалась так близка к разгадке. Мне следует искать в горах, но я так не собралась с силами, чтобы пойти туда. Но я вижу повсюду те же сигилы, такие же, как те, что остались на полуистлевших картах.

Смерть отговаривает меня:

— Есть много тайн, которые не стоит раскрывать живым. В конце концов, никто не знает ценность этого клада.

А мне кажется, там нечто ценнее, чем жизнь, то, ради чего можно пойти до конца.

Он говорит, что я не смогу совладать с кладом, но я уже не стану сильнее в этой жизни. Нужна просто воля, очень много воли. Общество должно познать корень зла и вырезать его подобно опухоли из своих душ. Оно не субъективно и не абстрактно. Оно материально и старше самого человечества, гораздо выше его понимания. И я вижу, как оно восстаёт из бездны во всей своей красе, Остров — центр его силы.

***

— Джон, отвези меня в город! — Эстер стояла в гостиной, уже натягивая пальто.

— Блин. Я что тебе такси? — он подал голос с дивана.

— Между прочим, это касается моей работы. Это касается денег для всех нас. Если ты хочешь и дальше лежать на диване, пока тают твои сбережения, то я не намеренна есть из мусорки.

— Я же тебе сказал, что они не возьмут тебя танцевать.

— Я устроюсь официанткой. Мне до ужаса надоело сидеть здесь. Я не за этим сбегала из приюта. Мне хочется немного больше личной свободы.

Это могло бы перейти в перепалку, если бы из кухни вовремя не появился бы Раст с чашкой кофе в руках.

— Я смогу тебя отвести, если Джон даст мне ключи.

— Делайте, что хотите, только оставьте меня в покое, — сказал Джон, выкладывая ключи на стол.

Он заглянул в глаза Расту и шёпотом добавил: «Учти, я тебе доверяю».

День клонился к закату. Золотисто-красноватый свет играл на верхушках деревьев и стелился по заснеженному полю. Раст долго копался в бардачке в поисках подходящих для поездки кассет.

— У Джона тут нудятина и баллады. Хорошо, хоть моя кассета «Anthrax» здесь.

Пространство взорвали быстрые гитарные риффы. Раст заметно повеселел. Кадиллак резво продирался сквозь снег, несмотря на летнюю резину. Эстер сидела рядом и делала вид, что ей тоже нравится тяжелый метал.

— Джон меня достал… — начала она.

Раст сделал музыку потише, ожидая дальнейших откровений.

— Понимаешь, — продолжила Эстер. — Он может быть, хорошим, только если ему что-то нужно — секс, водка, банальное сочувствие. В остальное время ему просто похуй и я пустое место.

И вечно это: «Даже если я плачу ночами в подушку, то это просто слёзы сильного мужчины, вот так вот меня жизнь потрепала». Я больше и больше разочаровываюсь во всём. И я знаю, что он любит свою покойную жену и слишком часто о ней вспоминает. Ох, уж эти мужики, словно любят только раз в жизни, а дальше только мстят всем вокруг.

Раст закурил в машине.

— Знаешь, он просто очень сложный. Он и меня по триста раз на дню посылает нахуй. Но я просто знаю, что это не от чистого сердца, потому и терплю. Это такая мужская дружба что ли.

— Да не дружба это, это как Рух сказал, собачьи игры в иерархию. Он тебя унижает, чтобы казаться главным.

— Всё далеко не так.

Тем временем, они подъехали к утёсу. Солнце медленно садилось в воду, освещая её поверхность красноватым светом. Ветра не было. На море стоял полный штиль. Пахло солью и холодом. Так спокойнее и верится, что доживёшь до лета.

— Останови, закат красивый, — попросила Эстер.

Раст послушно остановил машину. Он поймал себя на мысли, что закат действительно красивый, какой-то жизнеутверждающий, но эта предательская пустота в душе мешает ему наслаждаться жизнью по-полной и провожать закаты без сожаления.

Эстер смотрела, как солнце уходит за горизонт. Украдкой поглядывала на лицо Раста. Он так красив, так молод. Старше её на ких-то три года, а не на двенадцать. Не то, что потрёпанный жизнью Джон Доу. У Раста такие пронзительные глаза светло-карие глаза. Он довольно отзывчивый и понимающий. Почему же она не обратила на него внимания раньше? Он был в тени Джона, потому что он не из тех, кто любит высовываться.

Она осторожно приблизилась к нему и их губы на миг соединились. Раст мягко отстранил

Эстер. Затем, глядя в глаза, спросил:

— Что же ты делаешь?

— Ничего, — разочарованно ответила она.

Он сгрёб её в охапку и поцеловал уже крепко страстно и с языком, прижимаясь к ней всем телом, запуская пальцы ей в волосы.

— Ну и что мы будем с этим делать? — спросил он, переводя дыхание.

На его лице застыла растерянная гримаса.

— Не знаю, просто жить… если кто-то после этого даст нам спокойно жить. В конце концов, это просто поцелуй, он ничего не значит… — пыталась успокаивать себя Эстер.

— Ты хочешь, чтобы это ничего не значило? — многозначительно спросил Раст.

— Я не поняла.

Она потянулись друг к другу снова, словно пробуя на вкус горькое хмельное питьё, которое обжигало и пьянило, отбирая разум.

— Хватит! Мне нужно успеть до шести, — сказала Эстер, переводя дыхание.

Она повернула к себе зеркало дальнего вида и принялась поправлять макияж. Раст подумал о том, что столько косметики выглядит неуместно на её полудетском лице. Это только набавляет ей возраста и какой-то второсортности.

Дальнейший путь они проделали в полном молчании. Рядом мелькали всё те дорожные огни, все те же вывески и редкие прохожие. Наконец они подъехали к клубу с вульгарным названием «Розовый дельфин». Вывеска из неона изображала скачущего по волнам дельфина, пытливый глаз так же смог бы разглядеть его восставший розовый хер.

— Не боишься? — спросил Раст, оглядывая вход в бар и район вокруг.

Эстер отрицательно покачала головой.

— Я сейчас сгоняю кое-куда и вернусь, — сказал Раст.

Эстер отрицательно покачала головой.

— Я сейчас сгоняю кое-куда и вернусь, — сказал Раст. — Не думаю, что это надолго. Но я вернусь.

Он снова поцеловал её на прощанье, только по-дружески, вскользь.

Отъехав от клуба, Раст извлёк из кармана серую крысу, обыкновенного пасюка, коими просто кишат городские свалки, и посадил на приборную панель.

— Ну что, говори, куда ехать, — сказал он Йону.

— Прямо и направо. Тебе на Оушен-стрит, не доезжая до порта. Ищи «Магазинчик мадам Алексис».

Не так давно Йон отдал ему всю свою денежную заначку, сославшись на то, что на его уровне развития можно прожить без денег. Зато, Расту они сейчас очень нужны, для того, чтобы продолжать учение на пути колдовства. Здесь на Острове гораздо проще достать чёрную курицу или путы с покойника, а вот с восковыми свечами обстоят большие проблемы. Раст и не догадывался раньше, что все свечи, что он видит вокруг, на самом деле, состоят из дешевого парафина и никак не годятся для магической работе. «Воск — это материал солнца, это связь с природой и духами», — пояснил Йон.

Так же Раст рассчитывал купить здесь несколько подлинных тетрадок с ритуалами. Местная магия не признавала растиражированных изданий. Чем меньше людей имеют доступ к текстам, тем лучше.

Он остановился, в указанном Йоном, месте, между магазином тканей и китайской закусочной. Когда Раст вошёл внутрь, прозвенел колокольчик, в нос ударил резкий запах благовоний. Всё напоминало эти викканские магазины в торговых центрах с псевдо-магическими штуками и книгами по йоге, где Раст, и подобные ему ребята, покупал благовония, дабы заглушить запах марихуаны в комнате. Ещё в таких местах можно было достать неплохой бонг или трубку для курения. Зачастую и сами продавцы приторговывали травкой.

В помещении играла какая-то заунывная музыка для медитаций. Вокруг ловцы снов, статуэтки в стиле фэнтези, полки с книгами, свечами и талисманами. Часть этих амулетов были вполне привычными пентаграммами, скандинавскими рунами и изображениями тотемных животных. Другие же, простейшие переплетения линий, он видел впервые.

— Кто там? — распевный низкий голос.

Из подсобки выпорхнуло нечто в белом платье в пол. С длинными волосами, заплетёнными в две косы. На нём болталось множество украшений, а том числе те же символы, что Раст видел на витрине. Но это было не так удивительно, как-то, что перед ним находился двухметровый накрашенный мужик в женской одежде. Под слоем пудры пробивалась трёхдневная щетина, так нелепо контрастирующая с красной помадой и синими тенями.

Раст испытал некую нотку брезгливого отвращения к этому трансвеститу, однако решил остаться.

— Меня зовут Алекса, — пропел он низким баритоном.

Раст промолчал, потеряв дар речи.

— Я потомственная ведьма, — продолжала сельская Драг Квин. — Для этого мне пришлось отвергнуть свою грубую мужскую сторону. Найти в себе тонкую женскую натуру, внутреннюю Богиню, чтобы овладеть силами природы.

«К такому жизнь меня не готовила, — подумал Раст. — Если для занятия колдовством, придётся носить юбки и обретать внутреннюю вагину, то я пас».

— Я последняя дочь своего колдовского рода, — продолжала Алекса. — Вместе со мной вся магия острова уйдёт в могилу, если я не найду ученицу.

— Вообще-то я хотел спросить про эти символы, — Раст перебил щебетания трансвестита.

— Ах, это сигилы забытых богов Чёрного Пантеона. Нечто оставленное первыми колонизаторами Аляски. У нас мало сведений о них. Но древние боги жаждут внимания и готовы помогать любому, кто будет поминать их имена. У меня есть лишь записи с именами божеств, их печатями и краткими молитвами, если тебя это интересует, мой мальчик.

— Вполне, — ответил Раст, затем быстро добавил. — Также меня интересуют практические обряды и свечи.

Алекса понимающе кивнула и полезла под прилавок.

— У меня есть обычные свечи, есть ещё черные, заговоренные и красные… ну это для сексуальной магии, если ты понимаешь, — проворковала она оттуда. Какая магия интересует тебя? Магия смерти или же магия любви?

— Меня интересует всё. Главное, уложиться в сто баксов. Смерть, любовь и древние боги. Всё, что может пригодиться на практике.

Алекса выложила на прилавок свечи и скрылась в подсобке. Её не было где-то минуту. Раст уже начал подумывать о том, чтобы что-то спереть, как она появилась, сжимая в руках несколько пыльных папок и тетрадок.

— Я думаю, этого хватит тебе на первое время. Так же могу по скидке отдать целый набор трав, они собраны в особые лунные дни.

Раст взял в руки одну из толстых тетрадей, исписанных каллиграфическим почерком. «Основы погостного колдовства» — гласила запись на первой странице. Что ж, любопытно. Несколько потрепанных тетрадок, папка с древними текстами, колода карта Таро, пучки трав и свечи обошлись ему в целых 75 баксов. Напоследок Алекса всучила ему магический талисман и попыталась угостить своим домашним печеньем, от последнего Раст решил отказаться.

***

Эстер вошла в тёмное помещение бара. Внутри пахло табаком, сыростью и затхлостью. Наверное, так может пахнуть скисшая сперма, пропитавшая шёлковые диваны. Играла громкая музыка, мелькал разноцветный свет, в этот ранний час баре было немноголюдно, не считая парочки лысеющих сальных мужиков, но они не обратили на Эстер никакого внимания. Их взгляды были прикованы к сцене, где голые девушки извивались у шестов. Их пластика буквально завораживала. Они танцевали, оплетая собой пилоны, словно не имели костей. Их идеальные тела покрывали блёстки. Глядя на них, Эстер почувствовала, все комплексы всплыли в ней разом. «У меня слишком маленькая грудь. Я никогда не научусь так танцевать. Моя участь — быть официанткой», — с горечью подумала она.

Редкие посетители с вожделением взирали на этих полубогинь, разгорячённые алкоголем, они бросали купюры к их ногам. Девушки призывно улыбались.

Голос ди-джея доносился из-за пульта: «Не забывайте, что любую понравившуюся девушку, можно заказать в приват».

Музыка стихла, наконец, кто-то обратил внимание и на Эстер.

— Ты кого-то ищешь? — спросил трезвый лысый мордоврот, судя по всему, являющийся охранником.

— Можно мне администратора? Я по поводу работы официанткой, — ответила Эстер, слегка теряясь.

Охранник кивнул и указал ей на дверь, ведущую в подсобные помещения. Немного краснея от смущения, Эстер последовала вперёд.

В тёмной комнате, освещённой лишь слабоватым светом красных ламп, за столом сидела девушка с пышными чёрными волосами и загробным макияжем. В чёрных губах они сжимала сигарету в длинном мундштуке.

— Здравствуйте! Я по поводу работы официанткой, — выпалила Эстер дежурную фразу.

***

Сюзанна втянула ноздрями воздух. Нет, такого не может быть. Этот запах, который она искала, снова всплыл в её памяти. У вампиров обоняние хищника, которое никогда не даёт сбоев. Эта девчонка определённо несла на себе отпечаток запаха рыжего, того, кто, в прямом смысле, поразил её в самое сердце. Но сейчас её нужно было не выдавать себя и совладать со своими эмоциями. Енох платит ей за то, что она управляет стрип-клубом, а не ест соискателей прямо на собеседовании.

— Ты работала когда-нибудь официанткой? — зада она вопрос в лоб.

— Нет, честно говоря, это вообще моя первая работа. Но я очень ответственная и пунктуальная. Мне очень нужны деньги, чтобы начать самостоятельную жизнь.

Сюзанна выпустила дым сквозь зубы.

— Как твои родители отнесутся к тому, что ты работаешь в стрип-клубе? Это не самое лучшее место для подростка.

— У меня нет родителей, — честно ответила Эстер.

— А с кем ты живёшь? — Сюзанна старалась ненавязчиво вытянуть информацию.

— Я живу с друзьями на ферме за городом. Это если ехать по западному шоссе. Но я обещаю приходить на работу вовремя.

Сюзанна была довольна результатом: жертва болтала сама, её даже не надо было тянуть за ниточки.

— Хорошо, можешь выходить в понедельник. У нас большая текучка кадров и уйма работы. Если будут проблемы с посетителями, говори охране, они помогут. Еду здесь редко кто заказывает, в основном придётся разносить напитки. Также придётся убирать со столов; не забывай улыбаться и быть вежливой, чаевыми делись с барменом. У нас такие правила. Понятно?

Эстер кивнула.

— Хорошо, теперь иди домой и не забудь прийти в понедельник в 18.00, за опоздания полагается штраф.

***

— Ну что? Как собеседование? — спросил Раст, когда она садилась в машину.

— Отлично, — ответила она. — Теперь я буду разносить помои и убирать блевотину.

— Я думаю, это нужно отпраздновать, — предложил Раст. — Поехали, поедим чего-нить и заодно выпьем, а то у меня от супа Козерога до сих пор мутит.

Они сидели в закусочной, ели бургеры и пили виски-колу. Всё вокруг казалось почти нормальным, играет весёлый нью-вейв, местные подростки убивают время, малобюджетные пары пришли на свидание. Эстер посмотрела по сторонам и вздохнула.

— Наверное, такой и должна быть нормальная жизнь? — спросила она. — Кажется, и ты, и я что-то давно потеряли.

— А я от всего от этого сбежал, — ответил Раст. — Что-то в моём механизме сломалось после школы. Может быть, испугался того, что придётся взрослеть и ушёл, как Питер Пэн, в свой Неверленд.

— Главное, не заиграйся, а то будешь как Джон.

***

Она идёт по пути смерти. Она знает, где искать. Она прочитала дорогу в чужих глазах. Легко быстро и просто. Ночной бег по проторенной дороге. Тому, кто никогда не был жив, не страшны расстояния и холод зимней ночи. Кто не жил, не боится смерти, потому что он и есть смерть. Она уже представляла, как воткнёт клыки в тонкую белую кожу, сквозь которую видны вены и сосуды.

Сюзанна буквально летела по свежим следам в предвкушении самой желанной своей жертвы. Енох говорил, что не стоит терять голову и тратить силы на месть. Какой смысл, если вокруг много еды. Но смысл питаться падалью, если вокруг столько живых. «Дети» Еноха — заочные покойники, сами загнавшие себя в могилу. Они тепличные растения. А он — прекрасный дикий цветок, оттого его кровь так влечёт и манит.

Вот и одинокий дом у дороги, покосившийся забор и глубокие заросли кустарника, припорошенного снегом. Захламлённый двор и одинокий свет в окне первого этажа. Всё, как она и прочитала в глазах этой девчонки. Всё бы ничего, если бы некоторые мифы про вампиров не были правдой. Сюзанна не могла войти внутрь без приглашения. Оставалось только ждать, пока он сам не выйдет к ней.

Припасть к окну и взывать к его сознанию, звать его танцевать под полной луной прощальный танец смерти. Звать вперёд к своей сладкой погибели, к ледяным объятьям. Смерть сладка, когда твой убийца любит тебя.

***

Раст сидел наедине с бутылкой виски. Даже крыса куда-то пропала.

Это была ночь одиночества и ночь раздумий. Когда все спят, а ты остаешься один на один с собой посреди жёлтого света гостиной. В твоей голове Эстер, которая сама по себе не представляет никакой ценности, а просто является единственной самкой в вашем закрытом сообществе. Но где-то там за пределами есть и другие, но до них далеко, как до Луны.

Мы совершаем столько глупостей, когда в сердце вдруг включается эта нелепая потребность любить. Она не зависит от нахождения рядом подходящего человека. Для влюблённости вообще нет подходящих людей. С каждым новым чувством ты ломаешь всё больше и больше дров.

А кто-то ходит под окнами и стучится в двери. Этот звук продолжается снова и снова, он резонирует в голове. Хочется взять ружьё и угомонить его навсегда, а затем уже и себя.

Если верить некоторым эзотерическим учениям, то душа самоубийцы после смерти бродит по земле весь отмеренный срок, переживая снова и снова свои душевные терзания, пока не выйдет время. Если это так? То, чем это существенно отличается от жизни Раста сейчас? Бродит как тень. И вспоминают о нём только, когда что-то нужно. А так… сырьевой придаток Джона.

Этот стук… снова и снова… скрежет ногтей по стеклу. Больше нет сил терпеть.

Раст зарядил ружьё и вышел на улицу, ледяной ветер объял со всех сторон. На свежем снегу вокруг дома вереницы новых следов. В небе луна, она слишком близко к земле.

Похожа на уродливый глаз мертвеца. Она тоже следит за ним. Паранойя обретала реальные очертания, когда из темноты кто-то ухватился за дуло ружья, Раст так испугался, что не мог даже выстрелить. Бледные тощие руки оказались сильнее его. Ружьё упало в снег.

— Ты узнаешь меня? — спросила вампирша, выходя на лунный свет.

Всё в той же легкой одежде, чтобы синяя кожа так неестественно бросалась в глаза, напоминая, что она всё ещё мертва. Но ей не холодно, мышцы и вены её неестественно вздуты в предвкушении борьбы. Она ведь погибла той ночью?.. А могут ли они умереть? А может быть, это просто начало ночного кошмара? Зимой так много спишь, что непонятно, где сон, а где явь.

— Я хочу выпить твою жизнь, — шептала она. — Иди же ко мне.

Хотелось бежать, но Раст так и остался стоять, скованный холодом и чарами вампирши. Парализующий ужас, как во сне. В памяти всплыли кадры кошмара про Дикую Охоту. Кошмары вещие… главное уметь их вовремя трактовать. Она приближалась к нему, прыжками, затем отбегала в сторону, словно дразня, тянула руки из темноты, затем снова выходила свет, подставляя бледную кожу луне.

Во мраке заплясали острые ножи в её руках. Расту удалось увернуться первый раз, скорее это была просто удача для скованного страхом и виски тела. Вторым ударом она сшибла его с ног. Лезвие ножа задело шею. Кровь закапала на воротник тонкой джинсовой рубашки. Вампиршу раззадорил вид крови из этой пока ещё неглубокой раны. Осторожно она коснулась языком шеи Раста. Невольно по телу пробежали мурашки. В этом было, тем не менее, что-то убийственно сексуальное.

Вдали послышался волчий вой. Он становился всё громче и громче. Вот она смерть…. Зовёт к себе и трубят вдали небесные рога.

Что-то большое и сильное отбросило от него вампиршу. Она не успела даже вскрикнуть, как огромный белый волк вцепился ей в горло. Раст быстро пришёл в себя. Сознание возвращалось вместе с болью и холодом. В метре от себя он нащупал в снегу ружьё. Он стрелял, почти не целясь, на удачу, стремясь различить хоть что-то в поднявшейся снежной пурге и сцепившиеся тела вампирши и зверя.

Она вскрикнула и упала в снег. Чёрная дыра сверкала между глаз. Липкая кровь застилала её лицо.

Раст стоял, опустив ружьё, стараясь унять дрожь в сердце.

— Йон, это ты? — спросил он.

— А кто же ещё, — ответил волк, скрываясь в белом тумане.

На крыльце появился Джон. Очевидно, его разбудил выстрел.

— Что опять костёр разводить? — равнодушно сказал он, глядя на труп вампирши. — Не добил ты её в тот раз. Всему тебя учить надо.